Что-то запищало, как будильник зазвонил, и Синвирин, вздрогнув, очнулся, поднял голову, озираясь по сторонам: Он не мог понять, где находится, вокруг было темно и тихо, и только высокий писк продолжал тревожить покой. Тело окоченело и едва двигалось, все вокруг было покрыто узорами изморози, и кровь на полу застыла в желе. Юльванд с трудом поднялся и ухватился за стол, чтобы не упасть – стоять на своих двоих было тяжело, тело нестерпимо болело. Он закашлялся кровью, прижал руку к груди: там тоже была кровь. Она разлилась повсюду, кости были переломаны, каждая клетка кожи превратилась в синяк… Его знатно потрепали, как Он вообще выжил…? Он не знал и даже предположить не мог, Ирвин лежал на операционном столе без движения, и Синвирин каким-то шестым чувством понял, что дух в коме, поэтому даже звать не стал. Точно также лежала Ифрэ тогда… давным-давно…
Юльванд сжал голову руками, всхлипнув от горя. Оборванные провода не искрились больше – в заблокированной операционной отрубили ток, и делать здесь было нечего больше. Владыка нашел бинты, которые только мог, кое-как перебинтовал особо глубокие раны, вырвал стол из пола. Затем долго-долго смотрела в лицо Ирвина, словно ожидая, что тот очнется, но духе не дрогнул, не открыл глаз. Был жив – и то спасибо.
- Спасибо тебе за все, братик… – прошептал Синвирин, чувствуя, как по щекам, застывая на морозе, катятся кровавые слезы, - только проснись скорее…
Он положил руки на край стола, и светово-ледяной купол, как хрустальная крышка гроба из сказки, встал над гэльфордом, защищая его от всех бед, узоры изморози расцвели так плотно, что дух стал размытым, скрытым от глаз. Пора было возвращаться домой, и Владыка разорвал границу мира, организуя портал в Зетта, толкнул в зыбкую, разноцветную дыру стол с Ирвином и сам шагнул прочь, покидая Землю. За Его спиной двери операционной треснули, и люди с оружием ворвались внутрь, но Его это уже не волновало, и ход схлопнулся за Его спиной, оборвавшись.
Синвирин вывалился там же, откуда и пришел, но не узнал места: размытой памятью Он помнил, что поле было изуродовано сражением, но никак не ожидал увидеть картину, открывшуюся перед Его глазами. Мертвая, черная пустошь, покрытая барханами из мелкого, черного песка, расстилалась, насколько хватало глаз, а воздух дрожал от жара. Дымка висела над помертвелыми холмами, и ни ветерка, ни единого дуновения бриза не было в этом проклятой войной месте. Портал закрылся за спиной, и Владыка выдохнул, чувствуя, что начинает плавиться на жаре. А под барханом на коленях сидела Вэнэльям: она никуда не ушла за все то время, пока Его не было, черный песок присыпал ее, но погрести полностью не сумел. Она не двигалась и казалась мертвой, но была определенно жива, хоть и находилась в ступоре, не понимая, что происходит вокруг, и ничем не интересуясь.
- Вэни, - прошелестел Синвирин, сделал два робких шага вперед, затем бросился к ней, упал рядом на колени, обхватил девочку и прижал ее к себе.
Волнуясь за Ирвина, Он совершенно позабыл о ней, и жгучий стыд перемешался с искренним облегчением: она была жива. Она, единственная, что поддержал Его, смогла выжить в бойне.
- Слава богу, ты жива! – шептал Он, боясь отпустить хрупкое, ледяное тельце.
Вэнэльям дрогнула, приходя в себя, задышала, обвив Его шею, и заплакала.
- Не плачь, все в порядке теперь, я рядом и тебя не брошу… - бормотал Синвирин, чувствуя, что Его тоже трясет, - все закончилось, надо жить дальше…
- Тебя не было целый год, - дрожащим голосом прошептала дух, - я думала, ты не вернешься, думала, я буду сидеть тут до конца времен… и люди и другие создания приходили и уходили, разнося страшные вести о том, что здесь произошло, лед, оставшийся от сражения, таял, пока не ушел весь, и только Ольвэрин… - она всхлипнула и замолчала: она больше не могла говорить.
- Все кончилось, я больше не уйду, - обещал Юльванд и ссадил Вэнэльям на землю. – Ты мне все расскажешь, но после того, как я построю Крепости.
- Разве ты еще можешь творить? – всхлипнула дух.
Он покачал головой и полез за шиворот, где хранил Последнее желание: цепочка с каплей пропали, видимо, свалившись во время того, как Дайзур тряс Его вверх ногами.
- Потерял что? – спросила Вэнэльям. На нее навалилась глухая, тяжелая тоска, безразличие опустило веки. – Я ходила, собирала все, что осталось, - на ее глазах снова выступили слезы, - посмотри, может, найдешь что?
Она выкопала из песка коробку, заполненную разными предметами – в основном одеждой умерших духов и их личными вещами, что не исчезли вместе с хозяевами. Синвирин разложил их на чьем-то плаще: дневник Ирвина, так и не дописанный, посох и медальон, что принадлежали Доран, пачка сигар Дольви… каждый предмет обжигал болью, заставляя сердце сжиматься.
- Аукори с Яксоном и Дольви выжили и бежали, - тусклым голосом стала рассказывать Вэнэльям, - Дольви был ранен, едва дышал. Они могли убить меня, но сказали, что оставили жить, чтобы я мучалась воспоминаниями о измене и убийстве Виллайто. Ольвэрин был ранен, но они не заметили его, посчитали мертвым, он остался со мной. Он медленно умирал у меня на руках, - дух заплакала горько, прижав ручонки к лицу. Слезы капали, тая и испаряясь на жгучем солнце, - он не мог сам копить энергию, а чужую не воспринимал. Пока у нас был запас сосудов с энергией Лавы, он существовал, хоть и не мог подняться, мы много-много говорили обо всем на свете, он оказался таким глубоким… Ольвэрин очень мужественно держался, хоть и знал, что умрет. Последний месяц он провел в забытьи, из которого так и не вышел, просто одной ночью растаял окончательно, и на утро я его не нашла. Его след оборвался…
Синвирин оторвался от перебора вещей и поглядел на девочку: она прошла через ад за этот год. Дух сидела, крутя в руках серебряное колечко – сережку погибшего, и тихо плакала. Ей из всех младших досталась самая страшная участь, и в этом были виноваты все, кроме нее самой. Нет ничего ужаснее, чем хоронить живого, сидеть рядом, пока он умирает, и не иметь возможности ни помочь, ни облегчить страдание.
- Мне ужасно жаль, Вэни… - только и смог прошептать Он, - клянусь, это не повторится.
Она отмахнулась, мол, все в порядке, и отвернулась. Среди вещей нашлась и катана Синвирина и Последнее желание: ничто не пропало, и Владыка сжал каплю в ладони, боясь начать творение. Это был последний шанс. План двух Крепостей он помнил в точности, и письменные заметки, лежавшие дома, в Красных пустошах, Ему не требовались. Юльванд выдохнул, отгоняя грусть подальше, и разбил каплю и край ящика, поднялся и уверенным, властным голосом заговорил:
- Вырастите, Крепости, так, как я задумал, поднимитесь, станьте опорой и защитой.
И, повинуясь Его словам, земля задрожала и потрескалась, в щели посыпался было песок, но оттуда уже поднималось что-то. Вэнэльям юркнула за спину Создателя, с ужасом глядя на растущие башни и стены, земля продолжала мелко трястись, и невообразимый грохот заполнил Мертвые пустоши, полетел, дробясь и перемножаясь над барханами, звуча на разной высоте: колдовские техники Дольви так и не рассеялись до конца. Черные, гладкие стены из неведомого материала поднялись и с грохотом встали, высокие, тоненькие башни бросили тени на землю, и маленькие окошки прищурились темнотой. Огромные ворота с цветами по краю, вспыхнули бирюзовыми рунами и открылись наружу, приглашая войти, и земля, дрогнув, затихла окончательно.
Синвирин повернулся спиной к Крепости и проговорил тихо:
- Огради мою Мертвую пустошь.
И на горизонте возникли горы. Без шума и грохота, просто появились, как неясный мираж в дымке, и встали, звук ударился о блестящие ледяные вершины и рассеялся, снова наступила тишина.
- Вот и все, - пробормотал Синвирин, опуская руку.
На душе было погано и пусто: мечта, ради которой Он бился, терпел поражения, боль, ранения, ради которой был уничтожен город и убиты семеро гэльфордов, наконец сбылась. А за спиной остался кровавый след.
Дел было невпроворот, надо было еще столько сделать, но руки опускались, не было больше сил, и в каждом решении была Беда.
«А надо ли все это? Такой-то ценой?» - думал Юльванд, и на память снова и снова приходило пророчество матери о войне, бывшей Его проклятьем. И страшно было даже начать что-то, не то, что действовать активно, только вот поддержки ждать было неоткуда.
- Идем, - Вэнэльям потянула Его за руку, - идем в Крепость, жарко тут очень.
Он послушался и вошел, втащив стол с Ирвином за собой. Огромный, высоченный холл осветился приветливым, желтым светом, в противоположной от входа стене виднелись пять проходов в пять частей Дома.
- Ты не бегай здесь особенно, коридоры одинаковые, а Крепость лишь снаружи выглядит маленькой, - предупредил Синвирин, направляясь к центральному проходу. – На самом деле она огромна, просто заполнена ходами в параллельные отвилки, и не всегда можно понять, остаешься ты в физической части или же перешел в другое пространство.
- А где я буду жить? – тихонько спросила Вэнэльям. – Я ведь правильно понимая, что Крепость станет нашим домом теперь?
- Она станет Домом для всех, - кивнул Владыка, - ты можешь выбрать себе любую комнату, какую захочешь, на Летучих островах, что на востоке, стоит копия этой Крепости, второй пост для охраны мира. Если хочешь, можешь поселиться там.
- Я бы поближе к тебе, - проговорила дух и потупилась.
- Тогда будешь жить прямо подо мной, - предложил Синвирин, и она кивнула, соглашаясь.
Наверх забирались долго – винтовая лестница, ведущая в центральную башню, все вилась и вилась, сквозь окошки золотыми пятнами падал свет. Наконец, хозяева вылезли, и Синвирин выдохнул и вытер пот со лба – Он замаялся тащить стол наверх, раны разболелись с новой силой, и кровь закапала на новенький бежевый ковер. Комната была готова к жилью, и теплые, рыженькие занавески в клеточку приветливо улыбнулись новым хозяевам.
- Разве не здоров… - начал было Синвирин, но договорить не сумел: голова закружилась со страшной силой, Он ухватился за косяк, но это не сильно помогло. Юльванд рухнул на пол, и темнота забытья накрыла Его.
***
За окном падал снег: так тихо-тихо, серое небо висело низко, и ничего нельзя было разглядеть – облако спустилось. Синвирин открыл глаза, не понимая, где находится: как часто происходило в последнее время, Он не знал, что с Ним, сколько времени прошло. Он не помнил ничего. В комнате, казалось, никого не было, он слышал, как потрескивал камин, как дыхание вырывалось с запекшихся губ, и больше ни звука не врывалось сюда, в комнату, где Он жил.
«Я болею, - с трудом понял Юльванд. Он лежал не на своей кровати, на Него была одета не Его одежда, и вид, который открывался, был Ему не знаком. – Где это я? Сейчас Джулиан придет?»
Раздались шаги – кто-то поднимался по лестнице – дверь отворилась бесшумно. Из-за ширмы не было видно, кто пришел, поэтому, когда совершенно рыжий, низенький мужчина с подносом проник в комнату, Синвирин был неприятно удивлен: Он не знал этого целителя, но форму, в которую тот был одет, смутно угадывал.
- Вы очнулись, Повелитель! – приятно улыбнулся врач, поставил поднос на стол и принялся подливать что-то в капельницу, что вела к руке Юльванда. – Пора, поры было уже, ваша Ани уже порядком волновалась, да я ей сразу сказал, что раньше пятого Ивеня вы не очухаетесь, сильно вас потрепали. Как видите, оказался прав…
- Сегодня пятое Ивеня? – переспросил Синвирин и, получив утвердительный кивок, пробормотал: - У меня день рождения…
А ведь в этот же день много лет назад все и началось, Миллирэд спустился, потом они машину уничтожили, Ирвин еще чуть не погиб… потом много всего было – два путешествия в Звездную Империю, а потом…
- Простите, - едва слышно пробормотал Синвирин, - а вы кто? И что вы делаете в Доме? Бестактно звучит, но я совсем ничего не помню…
Врач рассмеялся низким, добрым смехом, сел рядом с раненым на стул, чтобы удобнее было разговаривать. Этот гном, а он, несомненно, принадлежал этой расе, походил на Санта Клауса, только красной шапки не хватало.
- Меня зовут Гит-едомУнд-Энарда, если короче, просто Энарда, я учился у Ани, потом прошел Большую Войну под командой Ирвина в центральном секторе, после жил в Юрдзау, пока Ани не позвала меня работать в Крепость. Многие из наших отказались, но я и еще трое перешли жить в Дом. Оборудование, я вам скажу, у вас превосходное, я еще не со всем разобрался, но учусь.
- Вы не могли бы… - осторожно прервал Синвирин, - позвать эту… Ани сюда.
Он смутно догадывался, что этим именем назвалась Вэнэльям, но вдруг Он провалялся столько лет, что дети пришли и успели вырасти?
- Конечно, если она здесь, - врач поднялся, - она сейчас часто отлучается в поисках других магов и одаренных, чтобы пополнить наши ряды.
Тяжелые шаги стали удаляться и затихли, снова воцарилась тишина. Синвирин с трудом сел, скинув тонкие, беспомощные ноги с кровати. На Нем был бирюзовый больничный халат, тело под тканью практически полностью было забинтовано, на правой руке рана до сих пор кровила.
«Я провалялся месяцев пять, наверное, - подумал Он, - если не лет… сейчас вряд ли на ноги встану, ходить придется заново учиться …»
Его замутило при одной мысли о том, что придется вставать, снег снаружи падал так усыпительно…
- Синвирин! – Вэнэльям влетела в комнату, отбросила ширмы и повисла у Него на шее, повалив на кровать.
Игла капельницы вырвалась и вонзилась в плоть, но Он сдержался и даже не зашипел от боли, не желая омрачать ее радость: и так обещание не сдержал… Доктор снова басисто рассмеялся, уложил больного обратно, поправил капельницу и ушел, Вэнэльям села на кровать рядом с Юльвандом, не выпуская его руки. Когда шаги гнома затихли, она сказала:
- Ты лежал в отключке шесть месяцев. Я боялась, что ты не выберешься, как Ирвин, - усмехнулась горько: - Я последнее время всего боюсь.
- А что с Ирвином?!
- Порядок. Как лежал в коме, так и лежит. Мы его переложили, теперь у него и подпитка энергетическая, и защита нормальная, он лежит в соседней комнате, - дух махнула рукой куда-то, но Синвирин не смог повернуть головы.
- Вэни, прости… - едва слышно прошептал Он.
- Да что уж там, - отмахнулась дух, - главное, что выжил, остальное… я тут делами занялась, как только тебя стабилизировала: все из старого дома сюда перенесла, большинство, правда, тебе скинула, но что-то и себе оставила. Часть в общественное пользование перевела – библиотеку Ирвина, например. Дом запечатала и закрыла. Потом с порталом разобралась, теперь могу открывать щели туда и обратно – удобная штука… и да, набрала первое поколение магов: нас теперь пятьдесят существ, это все, кого я смогла уговорить присоединиться. Тридцать семь магов и тринадцать учеников, дети, которых мы спасли от монстров.
- Ты умничка, Вэни, спасибо тебе за все. Сейчас на ноги встану, буду помогать тебе, ты сделала все, как надо.
- В твоих записях было написано четче некуда, как для идиотов, - она пожала плечами, - по-другому я бы не справилась. Ладно, отдыхай, - дух внезапно почувствовала неловкость в этом общении.
Он был Повелителем, хоть и побитым, хоть и больным, но Владыкой, рядом с которым никто не мог стоять. А ее место было в комнате под Ним, а никак не здесь. Пока Он был в забытьи, она была главой Дома, теперь следовало двинуться и отдать это место Тому, чье оно было по праву.
Вэнэльям поднялась, потушила лампу на столе, укрыла Синвирина поплотнее и пошла к выходу – Он не держал и, казалось, даже не смотрел на нее, погруженный в свои мысли. На пороге гэльфорд обернулась и тихо сказала:
- С днем рождения…
Но Он то ли не услышал, то ли проигнорировал ее слова, и Вэнэльям ничего не оставалось, как уйти к себе. В Крепости снова воцарилась тишина, камин прогорел и потух, темнота опустилась и зашептала в углах еле слышно. Или это снег падал на крышу? Внезапно, раздался отчетливый звук шагов, и Синвирин вздрогнул, пробуждаясь от легкого полусна, куда погрузился после ухода Вэнэльям. Мрак окутал все, и Ему внезапно стало страшно, захотелось позвать кого-нибудь, но гордость не позволила. Звук затих, и Юльванду уже подумалось, что больное сознание выдумало шорох, но звук повторился отчетливей уже в соседней комнате.
- Кто здесь? – резко спросил Синвирин, сам испугавшись громкости своих слов.
Ему никто не ответил, но в темноте кто-то побежал по ковру. Юльванд сел, вырвал из руки капельницу и нащупал костыли, которые заметил еще днем, с трудом поднялся и пошел на звук. Он по опыту знал, что нет ничего более страшного, чем просто сидеть и ждать, тем более что ночной гость не был ни монстром, ни гэльфордом, ни кем-то из физических народов. То есть, теоретически, врагом не являлся. Только вот что он тогда здесь забыл?
В спальне его присутствие практически не ощущалось, а вот в кабинете он сильно наследил. Синвирин неуклюже доковылял до порога, и Ему в лицо ударил ледяной ветер с колкими снежинками – балконная дверь была распахнута, и рыжая занавеска билась, взлетая. Гость пришел с балкона и прятался где-то во мраке? Нет, он зашел через дверь и вышел на балкон, но зачем? И что ему надо было? Синвирин похромал через кабинет, запнулся о порожек и упал бы, если бы чьи-то руки не обхватили Его вокруг корпуса.
- Торопыга, - сказал на удивление знакомый голос, и Повелитель с ужасом узнал себя. Это говорил Он сам, но в то же время и не Он, а Его темное я.
Ниверсин подтащил Его к парапету, прижал лицом к холодному камню, заставив посмотреть вниз.
- Видишь высоту? – спросил темный владыка. – Боишься?
- Отпусти меня, - прохрипел Синвирин, - или я вызову Вэнэльям, она тебя как миленького раскатает…
- Зови, она против меня ничего не сделает, - усмехнулся Ниверсин. – Что, доволен теперь? Построил Крепости на крови?
- Что тебе нужно?
Ветер бил в лицо, и тело ощутимо знобило, пальцы теряли чувствительность.
- Я тебе благодарен, - снова проигнорировав вопрос, продолжала тварь, - ты меня вырастил, выкормил своим гневом и болью, яростью… я уже помогал тебе: отплатил честь честью. И братца твоего нашинковал, и духов покрошил… не будь ты так привязан к Ирвину, я бы и тех троих достал.
- Это ты убил их! Вот почему я ничего не помню! – крикнул Синвирин.
Он хорошо понимал, что Ему не вырваться из захвата, поэтому и не особо рыпался, ожидая, что будет дальше.
- Мне нужно теперь одно: твое тело. Тогда я стану Властелином! – в упоении продолжал Ниверсин. – Я подниму Дом до небывалых высот, под моей рукой Крепость станет величайшим твоим творение и прославится на все миры!
- Стоп, стоп, стоп, - перебил Юльванд, - а что со мной-то будет?
- Ты умрешь, - видно, не подумав, брякнул темный владыка, потом задумался на мгновение и усмехнулся: - Не совсем так. Я и ты – одна сущность, так что ты останешься жить во мне. Как я устал томиться во мраке и холоде твоего сознания!
- Послушай, родненький, - устало проговорил Синвирин. Плененное состояние ничуть не мешало Ему говорить презрительно и властно – на то Он и был Повелителем Дома. – Я не отдам тебе тело, даже не проси, возвращайся в свой холод и мрак и больше никогда не приход сюда, ясно? Прочь, я сказал!
- Сволочь! – взвыл темный дух, но ослушаться не посмел и черным облаком вошел в тело.
Юльванд вздрогнул и проснулся – дверь на балкон была распахнута, на пороге валялись костыли. Но светило солнце, и на лестнице слышались тяжелые шаги доктора Энарда. Новый день настал, и не было смысла бояться больше. Синвирин поднялся, чувствуя себя моложе лет на пятьсот, оделся и свободно пошел вниз: дел у Владыки Крепости было по самое горло. А Владыкой был Он, Синвирин Юльванд.