Пришла середина октября, я вспомнил, что собирался на день рождения к своей подружке Соне - у неё была знаменательная дата.
Я с ней познакомился пару месяцев назад, когда мы поступили в политехнический институт и приехали в колхоз на картошку.
В самый первый день, работая с ней в паре на поле и собирая корнеплоды, я выслушал историю всей её предыдущей школьной и ПТУ-шной жизни и влюбился в неё до беспамятства.
Под вечер, когда весь наш факультет, гремя вёдрами, усаживался в грузовики и автобусы, везущие нас в деревню, где сердобольный председатель подшефного колхоза обеспечил нам приличное жильё в длинном одноэтажном кирпичном корпусе с удобствами во дворе, Соня сказала:
- Мне в октябре будет восемнадцать, придёшь на день рождения?
- О, да ты совсем взрослая, - ответил я улыбаясь и, исполненный нежных чувств, желая поухаживать за ней, остородно убрал непослушную прядку русых волос, закрывавшую левый глаз девушки, ей за ушко, а коснувшись её щеки, застыл как заворожённый растягивая удовольствие от прикосновения к нежной девичьей коже.
- Соня, едем с нами! - позвали одногруппницы.
Она улыбнувшись, игриво отдернула голову от моей руки, бросила беглый взгляд мне в глаза - оценила эффект, оказавший на меня её ответными действиями и побежала вслед за другими девушками в автобус.
Я стоял с поднятой рукой, провожая её взглядом, пока она не скрылась из виду за закрытыми дверями, а потом полез в кузов грузовика и всю дорогу думал только о ней.
Вечером, когда лил промозглый осенний дождь, мы всем факультетом собрались в столовой, одновременно служившей клубом во время приезда студентов и развлекались всеми доступными способами, кто как мог.
Одни играли в шахматы, домино, карты не на интерес, другие умело гоняли шары на бильярде, а кто-то пел под гитару песни студентов или туристов, обычно исполняемые на привалах или в непогоду, когда идти по маршруту нет возможности.
Я заметил как Соня с интересом слушает пение ребят и даже подпевает.
"Надо бы тоже спеть", - подумал я, встал и подошёл к компании гитаристов.
- Артур, дай мне твою гитару, - попросил я студента со второго курса факультета автоматики, уже успевшего отслужить в армии и по весне вернувшегося в институт. Он носил под зелёной курткой тельняшку в голубую полоску и один из всей компании пел грустные песни про тяжёлую службу в чужих и злых горах.
Артур охотно протянул мне свой видавший виды музыкальный инструмент. Я уселся на стуле в центре зала и сказал:
- Пою для самой лучшей девушки.
Перебрав вступительные аккорды, я запел про несчастную любовь, расставание и дождь, особенно жалостливо вытягивая припев:
"И дождь смывает все следы,
Но слёз моих он смыть не может,
И мне никто здесь не поможет,
Ведь где-то там осталась ты..."
Когда звуки гитары затихли, в помещении столовки стояла гробовая тишина. Даже ребята звонко стучавшие до этого по костяным бильярдным шарам, самозабвенно катая по зелёному сукну и ловко загоняя их в лузы, затихли в раздумии.
- Ну, Венька ты и даёшь! Талантище! - подняв большой палец правой руки вверх сказала Лена Тимофеевна, наша профсоюзная богиня, как ее называли преподаватели и студенты.
- Да ладно, скажете тоже, - я почувствовал, что мои щёки краснеют от смущения и удовольствия.
- А кому песня посвящена? - не унималась профорг, - Кто у нас здесь самая лучшая?
- Пусть сама догадается, - я незаметно подмигнул Соне.
Она, смущённо, мигнула в ответ и улыбнулась, когда я подсел к ней.
- Кто автор? - с хитринкой в глазах спросила она.
- Паша Кудряшов, - слукавил было я, но потом признался, - Это у меня в школе такой псевдоним был, когда я публиковал в стенгазете свои стихи.
- Стало быть, песня твоя?
- Ну в общем, да.
- А с кем это ты там разлучился, что тебе никто помочь уже не может?
- Да так, одна... но ты не ревнуй, с ней уже всё закончено, теперь люблю тебя.
- Вот так признание! - рассмеялась Соня, - Дождь кончился, пошли, проводишь меня до общежития...
Накануне отъезда из колхоза, после обеда, когда мы упаковывали вещи, в дверь нашей комнаты постучали. Я открыл и увидел на пороге Соню.
- Где бригадир? - спросила она.
- Зачем он тебе?
- Мама прислала телеграмму, хочет завтра приехать навестить, мне надо сегодня уехать домой, чтобы она зря не каталась.
Я впустил Соню и позвал Андрея, нашего бригадира, а когда она обсудила вопрос отъезда, протянул ей клочок бумаги с номером домашнего телефона и попросил:
- Позвони в пятницу, когда мы вернёмся, погуляем перед первым учебным днём...
- Хорошо, - Соня демонстративно спрятала записку в карман куртки.
- О, Венька уже автографы раздаёт, - мимоходом заметил, зайдя с улицы, Серёжа Бодрянский, не оставляющий незамеченным ни одно событие...
Вернувшись в город и как следует отоспавшись от трудов праведных, я сидел дома и с нетерпением ждал звонка от Сони, иногда подходя к аппарату, поднимая трубку проверить - работает ли. Телефон исправно гудел, но звонить отказывался.
Я жалел, что не спросил у неё домашний адрес, куда бы я абсолютно точно сорвался в первый же день по возвращении.
"Неужели забыла? - в отчаянии спрашивал я себя и сам же себе отвечал, - Потерпи, ещё не вечер, позвонит..."
Отвлекшись по хозяйству я не заметил как настал вечер и, разобрав дорожную сумку с вещами, услышал заветный звонок.
- Я возьму, это меня! - бросился я наперерез удивленной маме и, схватив аппарат, закрылся в комнате.
- Привет, - с непривычки голос Сони показался мне незнакомым, - Как дела?
- Нормально, как ты, что так долго не звонила?
- Дела были, да ещё готовилась ко дню рождения.
- У тебя на дне рождения будет алкоголь? - спросил я.
- Конечно.
- А если я не пью совсем?
- Ты не пьёшь совсем? - удивилась она.
- Совсем.
- Вот это да! Ну, тогда мы тебе нальём компот.
- Я скучал.
- Я тоже скучала...
Октябрь, 1991