Полное название: <<ЩЕПКИНА 20, ИЛИ ХРОНИКА ОБРЕЧЁННОЙ ЛЮБВИ. (Нагая повесть-быль). Часть 4.( На фото Лиля в подростковом возрасте).
(Начало здесь -- http://proza.ru/2022/12/22/406 , продолжение - здесь - http://proza.ru/2023/01/12/714 и здесь - http://proza.ru/2023/01/15/1706 ) .
7.КИШИНЁВ. Август 1998 г. – Первые месяцы совместной жизни - СЧАСТЛИВАЯ ЛЮБОВЬ, РАДОСТИ И ГОРЕСТИ.
НАЧНУ С ДВУХ БАНАЛЬНЫХ КОНСТАТАЦИЙ.
Любовь между мужчиной и женщиной – прекраснейшее чувство, особенно если она взаимная и счастливая. Ей посвящены бесчисленное количество произведений искусства с древнейших времён и до наших дней.
Хотя и любовь без взаимности, как правило, несчастная любовь – тоже, сама по себе, - восхитительное чувство …Потому что, как и счастливая любовь, способна сподвигнуть человека на великие дела, на жертвы, даже подвиги ради любимого человека.
Всё это так. С этим не поспоришь…
Однако есть и изнанка Любви, бытовая её сторона – ведь одной любовью жить не будешь, надо ежедневно что-то есть и пить, во что-то одеваться и обуваться, иметь крышу над головой.
Есть еще и монотонная повседневность, которая иногда как ржа разъедает Любовь…
«Зачем я пишу об этой очевидной банальности?» —спросите Вы меня.
Да потому, что у одних любящих быт, бытовые трудности, повседневность подтачивает Любовь, а у других – только усиливают Чувство, сплачивают любящих…
В нашем с Лилей случае бытовые неурядицы только укрепляли нашу Любовь.
ПЕРВЫЕ ПОЛТОРА МЕСЯЦА НАШЕЙ СОВМЕСТНОЙ С ЛИЛЕЙ ЖИЗНИ Я БЫЛ ВЕСЬМА ОЗАБОЧЕН БЫТОВЫМИ, САМЫМИ НАСУЩНЫМИ ВОПРОСАМИ.
Ко мне в дом Лиля попала без ничего.
У неё не было с собой обуви, платья, юбки, блузки, верхней одежды, джинсов, белья и т.д.
Вообще ничего не было. Тапочки и то, во что она была одета, надо было выкинуть…
А у меня на покупку всего необходимого для неё банально не было денег. Они имелись только на скромную еду, да и то, для двух едоков недели на три.
Здесь требуется разъяснение. У вузовского преподавателя отпуск равен 48 рабочим дням. В начале июня мы получали зарплаты за прошедший месяц и отпускные на весь период. Таким образом, следующую зарплату я мог получить только в начале октября, после месяца работы в сентябре.
В июне и в начале июля, естественно не предвидя появление Лили, я часть денег потратил на книги, поэтому оставшихся денег еле хватало на коммунальные и еду.
А ТЕПЕРЬ НАДО БЫЛО ИСКАТЬ ВЫХОД ИЗ БЕЗДЕНЕЖЬЯ.
Дешевые босоножки и бельё Лили я купил на собственные деньги, а дальше начались хождения по друзьям.
Забыв о гордости и стыде, я первым делом отправился к своей первой жене Музе, с которой в то время поддерживались нормальные отношения, и, обрисовав сложившуюся ситуацию, попросил что-нибудь из того, что она уже не носит, благо Лиля и Муза были примерно одного роста и комплекции.
Благородно, не проронив ни слово в ответ на мою - с моральной точки зрения не вполне уместную - просьбу, Муза, проведя небольшую ревизию своего гардероба, предложила мне для Лили кое-какую одежду и осенние туфли.
Чтобы больше не возвращаться к этой теме сообщу, что, получив в октябре зарплату, я приобрёл Лиле всё необходимое из одежды и даже немного косметики.
После Музы я отправился к соратнице по избирательной кампании 1996-1998 гг. Марине, которой принадлежал один из небольших продуктовых магазинов, и рассказав о денежном кризисе, попросил одноразово помочь кое-какими продуктами. Марина радушно оказала мне посильную помощь.
Созвонившись и встретившись со своим другом Михаилом, я попросил у него немного денег. Как и в подавляющем большинстве аналогичных случаях, он мне не отказал.
Проанализировав, каково состояние моего бюджет, что у меня в плюсе и в минусе, я понял, что денег до зарплаты всё равно не хватит. И тогда я превратился на неделю в активного сдатчика макулатуры.
Здесь, опять надо пояснить, что в 1988-1992 гг. я выписывал огромное количество периодических изданий, полагаю, что никто в Кишинёве из индивидуальных подписчиков не получал такого количества журналов и газет как я. Журналы были как литературные, так и по политологии, истории, философии, социологии, реферативные журналы по многим специальностям и т.п., причём как республиканские, так и из Москвы, Ленинграда, Киева, Таллина, Риги, Вильнюса, Алматы. То же самое касалось и газет – еженедельных и ежедневных. В общей сложности, я выписывал более 70 наименований.
Специализированные издания в определённой степени мне помогли при работе над докторской(хабилитатской) диссертацией. И хотя в силу ряда объективных и личных обстоятельств я так и не защитил её, но текст диссертации был опубликован в двух моих монографиях:
Волков-Пепоянц Э.Г. Метаморфозы и парадоксы демократии. Политическая доктрина большевизма: истоки, сущность, эволюция, альтернативы. 1903- I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII + 464 с. и
Волков-Пепоянц Э. Г. Метаморфозы и парадоксы демократии: политическая доктрина большевизма (истоки, сущность, эволюция, альтернативы: 1903-1929 гг.). В 2-х книгах. Кн. II. Большевистская концепция Б демократии (1917—1929 гг.). Часть первая. — Кишинев: Editura «Arc», 1995.—XVI+280 с.
И вот теперь, в конце августа 1989 г. я стал перебирать газеты, и одни складывать налево, целиком или с вырванными ненужными страницами, а другие – направо, которые должны были покинуть дом. Аналогично я действовал и с журналами. Одни целиком присоединялись к стопке направо, другие, с важными для меня текстами, но без ненужных страниц - налево.
Учитывая огромное количество газет и журналов, я в течение недели многократно совершал с большим стопками перевязанных газет и журналов поход в пункты приёма макулатуры.
И хотя вырученные суммы были невелики, но и они помогли преодолеть достойно безденежье.
А после того, как закончился отпуск, в начале сентября я написал заявление и получил небольшой аванс в бухгалтерии Аграрного университета, который помог продержаться до зарплаты.
ЛИЛЯ БЫЛА НЕПРИХОТЛИВА ВО ВСЁМ, ЧТО БЫЛО НЕ УДИВИТЕЛЬНО – ЖИЗНЬ В БЕГАХ, ВЫНУЖДЕННОЕ БРОДЯЖНИЧЕСТВО ЕЁ К ЭТОМУ ПРИУЧИЛИ.
13 августа вечером, в первый день, когда она приехала ко мне и осталась жить со мной, на мой вопрос, что она хочет поесть, она написала: “чай и хлеб”, — это был минимум, к которому она привыкла и на который она рассчитывала.
Видя, как я собираю связки макулатуры, она понимала, что с деньгами у меня туго, и ни о чём меня не просила, а наоборот, не скрывала своей радости от жизни со мной.
В первый год совместной жизни она помогала мне по домашнему хозяйству – мыла посуду, подметала и мыла пол в комнате, причём мыла его по несколько раз, стирала свои вещи(свои стирал я сам), резала и готовила разнообразные салатики, жарила картошку и глазунью( остальную еду готовил я сам), периодически ходила в магазин за хлебом и кефиром, при этом рассчитывалась без ошибки с продавцами, сопровождала меня на рынок. Ежевечерне стелила нашу постель, а утром убирала её.
Лиля очень любила мыться под душем, причём плескалась там подолгу, иногда в течение дня по несколько раз шла под душ.
К моменту нашего знакомства Лиля прекрасно ориентировалась в Кишинёве.
Каждое утро, проснувшись, она взглядом искала меня и обнаружив, вспыхивала радостной улыбкой и тянулась руками ко мне, приговаривая Эдя, Эдя!!!
Не надо объяснять, насколько это было трогательно…
ОДНАКО, В ПЕРВЫЙ ГОД ПО НОЧАМ СЛУЧАЛИСЬ И ГОРЕСТНЫЕ МИНУТЫ.
Я иногда просыпался от тихого, еле слышимого плача. Когда это произошло в первый раз, я был ошарашен. Лиля лежала на боку, ко мне спиной. Я осторожно её развернул и увидел заплаканное, мокрое от слез лицо.
Моя попытка выяснить причины слёз с первого раза не увенчалась успехом. Но я проявил настойчивость и она, взяв бумагу и ручку со стола, написала: “У МЕНЯ УКРАЛИ РЕБЁНКА”. А под подушкой в эту ночь я обнаружил малюсенькую распашонку на грудного ребёнка.
(Уже в первую нашу интимную ночь с 13 августа на 14 августа я понял, что в личной жизни Лили произошла, как минимум, какая-то драма: низ живота пересекал почти на всю ширину красного цвета поперечный шрам. Но Лилю ни о чём я не стал спрашивать).
Много позже, в 2001 г., когда я проводил своё расследование в Одессе по местам, где по той или иной причине находилась Лиля – в школе № 91 для глухих и слабослышащих, в Одесской областной клинической психиатрической больнице, в Обществе слепых г. Одесса и т.п., - а также из разрозненных реплик отчима Алексея или деда Петра Николаевича, я выяснил в деталях какая драма, точнее и драма, и трагедия случилась в личной жизни Лили.
II.НАЧНЁМ С ДРАМЫ И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВ НАД ГЛУХОНЕМОЙ.
Как я уже сказал, Лиля училась в школе № 91 для глухих и слабослышащих. Эту школу посещали и опекали евангельские христиане-баптисты и проводили беседы языком жестов с глухими детьми.
ЛИЛЯ-ПОДРОСТОК УВЕРОВАЛА В БОГА И ИИСУСА ХРИСТА И ПОВЕРИЛА, ЧТО ОНИ МОГУТ ДАТЬ ЕЙ ТО, ЧТО НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ ОБЛАДАЮТ С РОЖДЕНИЯ, А ОНА - НЕТ – СЛУХ.
Лиля-подросток вместе с некоторыми учениками школы № 91 стала посещать дом молитвы ЕХБ (который тогда находился на улице Серова). После этого возвращалась домой и истово молилась Богу и Иисусу, прося дать ей слух.
(Много позже, когда я спрашивал родственников Лили, какие её действия свидетельствовали о её психическом расстройстве, они мне приводили в качестве примера её длительные моления. Ну тогда, отвечал я им, надо всех монахинь и монахов зачислить в разряд психических больных людей).
Изредка вся компания глухих подростков добровольно приходили на строительство нового здания церкви ЕХБ на ул. Картамышевской, 8, и помогали строителям по мелочам. Понятно, что это был жест Веры, а не реальная материальная помощь в строительстве.
Однако мать Лили - Елена запрещала дочки посещать храм ЕХБ. Да и дед тоже не приветствовал эти посещения.
Надо подчеркнуть, что Лиля сформировалась очень свободолюбивым и своевольным человеком и не выносила мелочной опеки со стороны своей матери, тем более запреты. И уж тем более запрет посещать церковь.
(Кстати, особые различия между православными и протестантами она не проводила, просто не разбиралась в этом, главным для неё была вера в Господа бога и Иисуса Христа. Общину баптистов посещали её друзья и знакомые по школе № 91, вслед за ними и вместе с ними её стала посещать и Лиля. Здесь же в Кишинёве она заходила и в православную церковь и там молилась).
К этому следует добавить трагическое обстоятельство из жизни Лили – когда ей было 14 лет, в 1991 г. у неё погиб отец, который к тому моменту уже не жил с матерью Лили. Своего рано ушедшего отца Лиля очень любила, и в первые месяцы жизни со мной время от времени вспоминала его и плакала.
Как и многие-многие советские люди после развала Союза и последующего социально-экономических коллапса мать Лили - Елена на некоторое время превратилась в “челнока”, ездила в Польшу за товаром и торговала на знаменитом “7-ом километре”. В этот же период пыталась наладить личную жизнь, что вполне естественно и нареканий вызвать не может. Так, в жизни Лили появился отчим Алексей.
Лиля же в основном продолжала жить с бабушкой Ольгой Леонидовной и дедом Петром Николаевичем.
ВСЕ ЭТИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА – ЗАПРЕТ МАТЕРЬЮ И ДЕДОМ ПОСЕЩАТЬ ОБЩИНУ БАПТИСТОВ, СМЕРТЬ ОТЦА, ПОПЫТКА МАТЕРИ УСТРОИТЬ СВОЮ ЛИЧНУЮ ЖИЗНЬ, ПОЯВЛЕНИЕ ОТЧИМА АЛЕКСЕЯ, ЖИЗНЬ У БАБУШКИ И ДЕДУШКИ - ОТДАЛИЛИ ДОЧЬ ОТ МАТЕРИ.
А ПОСЛЕДУЮЩИЕ СОБЫТИЯ ПОСТАВИЛИ НА ИХ ОТНОШЕНИЯХ КРЕСТ.
Когда Лили исполнилось 16 лет, и она получила паспорт, она, закончив 9 классов, отказалась продолжать учёбу в 10-ом классе, и просила деда дать ей паспорт, чтобы жить самостоятельно без постоянной опеки и запретов. По понятной причине, ей в этом было отказано.
Однако, несмотря на запрет, Лиля продолжала посещать дом молитвы ЕХБ на ул. Серова, – вера в Иисуса Христа, что он поможет ей обрести слух, оказывалось сильнее запретов родственников.
Тогда мать, забрав дочь к себе, стала в качестве наказания за непослушание закрывать её дома. На несколько дней. На неделю.
Подобное повторялась каждый раз после того, как Лиля посещала церковь евангельских-христиан баптистов.
Её друзья из школы № 91, обнаружив, что Лиля в очередной раз пропала, не приходит на общие встречи и в общину баптистов, пришли во двор дома, где жила Лиля, и, приставив лестницу к окну квартиры на втором этаже, освободили Лилю из заточения.
Это произошло в 1994 г. Лиля сбежала в одну из общин баптистов в с. Райлянка под Измаилом (настоятелем тогда там был Иван Антонович) и стала там жить, помогая по дому.
Дед с отчимом со скандалом узнав через баптистов в Одессе , где может находиться “пропавшая” Лиля, приехали на машине в эту общину (Лиля как раз подметала двор и пребывала в умиротворённом состоянии), и несмотря на категорический отказ внучки и падчерицы возвращаться домой, ВЫВОЛОКЛИ СОПРОТИВЛЯЮЩУЮСЯ И ИСТОЩЕННО КРИЧАЩУЮ ЛИЛЮ( КРИКИ ГЛУХИХ – ЭТО НЕЧТО ЗАПРЕДЕЛЬНОЕ) ЗА РУКИ И НОГИ, И НЕ ОБРАЩАЯ ВНИМАНИЕ НА ПРОТЕСТЫ ВЕРУЮЩИХ, ЗАСУНУЛИ ЕЁ В МАШИНУ И ПРИВЕЗЛИ ДОМОЙ.
Лиля, естественно, пребывала в шоковом состоянии, кричала и требовала отпустить её.
В ответ на это вызвали скорую, указали на возбуждённое состояние Лили (полагаю, что и у флегматика, с идеально здоровой психикой, было бы такое же состояние, если бы над ним надругались так же, как надругались над Лилей и он пережил бы тот ужас, что пережила Лиля), добавив, что временами Лиля ведёт себя агрессивно ( этот мотив для госпитализации действует безошибочно)и Лилю в первый раз поместили в психушку, где она провела 3 месяца и была выписана с диагнозом “шизофрения в параноидной форме”.
(В 2003 г. один из зав. отделом Одесской областной психбольницы, наблюдающий Лилю, уверял меня, что нет у Лили шизофрении (об этом речь пойдёт впереди)).
Замечу, что глухонемой, малограмотный человек является почти полностью беззащитным человеком, его можно без стыда и совести оговорить, сочинив о нём какие-угодно небылицы, приписать практически всё что угодно.
Поставленный диагноз позволил матери перевести Лилю из 3-ей группы инвалидности во 2-ую и соответственно пенсия Лили была несколько повышена.
В течение последующих 3-х лет три раза повторялась одна и та же история: спустя некоторое время после выписки из больницы, Лиля сбегала из дома. Её объявляли в розыск, через месяц другой находили и вновь засовывали в психушку.
Подобное произошло повторно в 1994 г., затем в 1995 году, наконец, в 1997 г.
После второго побега и второй госпитализации матери удалось через Комиссию перевести Лилю из второй группы инвалидности в первую, что, естественно, опять привело к повышению пенсии.
ЗДЕСЬ ХОЧУ ОСТАНОВИТЬСЯ И БОЛЕЕ ДЕТАЛЬНО КОСНУТЬСЯ ВОПРОСА О ГРУБЫХ НАРУШЕНИЯХ ПРИ ГОСПИТАЛИЗАЦИИ И ВЫСТАВЛЕНИЯ ПЕРВИЧНОГО ОШИБОЧНОГО ПСИХИАТРИЧЕСКОГО ДИАГНОЗА ЛИЛЕ.
Волею судьбы я был вынужден впоследствии углубиться в данную тематику, чтобы со знанием дела бороться за Лилю. К тому же я многократно посещал как Одесскую областную психиатрическую больницу, так и Одесский психоневрологический диспансер, вёл беседы на первых порах с работающими там психиатрами, консультировался в Одесском обществе глухих и с классным руководителем Лили в школе № 91, а также с психиатром и правозащитником в Кишинёве.
Ни во время первой госпитализации, ни в последующие НИ РАЗУ К ГЛУХОНЕМОЙ НЕ ПРИГЛАШАЛСЯ СУРДОПЕРЕВОДЧИК, чтобы установить её подлинное психическое состояние, правильно поставить диагноз и выяснить причины её конфликта с матерью и отчасти – с дедом, мотивы нежелания жить с ними.
Кроме того, психиатры в Одессе преднамеренно не учитывали:
а) Особенности психики глухонемой (практически все глухонемые очень раздражительны, легко возбудимы и т.д.) и относились к Лили как к слышащему и говорящему человеку;
б)Особенности менталитета и лексику глубоко верующего человека, христианина – фразу Лили : “я слышу голос Бога”, - мать выдала за доказательство слуховой галлюцинации дочери и врачи поверили ей на слово ; а дед искренние моления глухой с рождения девушки - за симптомы псих заболевания;
в) Её димедрол зависимость, возникшая в отроческие годы, когда она жила у дедушки и бабушки. Именно в тот период, когда организм еще не привык к димедролу, злоупотребление данным препаратом не могло не сказаться эпизодически на поведение и психику Лили: бессонница в одних случаях, сонливость в других, частая и резкая смена настроения, агрессивность;
г) Смерть отца, произошедшая примерно в это время, которого она очень любила, и появление рядом с матерью отчима Алексея.
Никто в психбольнице не пытался даже узнать, что за 10 месяцев до 1-ой незаконной и необоснованной госпитализации в Одесской областной клинической психбольнице № 1(далее – ООКПБ) у ученицы 9-го класса школы-интерната № 91 Лили в мае 1993 г. НЕ БЫЛО НИКАКИХ СИМПТОМОВ КАКОГО-ЛИБО ПСИХИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА,НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О ЗАБОЛЕВАНИИ. Об этом утверждала её классная руководительница О. Я. Мыдрак, с которой я много раз встречался и беседовал, и данный факт отражён в характеристике Лили за 9-й класс.
Все перечисленные и иные обстоятельства, повторяю, преднамеренно не учитывались психиатрами, прежде всего проф. В. С. Битенским, неофициально консультирующих родственников Лили, зато на веру принималось всё то, что говорили, клевеща на дочь и внучку, мать и дед.
Любому квалифицированному психиатру, изучившему историю болезни Лили (а с таким я беседовал, и он изучил историю болезни Лили согласно своим обязанностям) не могло не броситься в глаза еще ряд “странностей”:
- диагноз шизофрения в параноидной форме был поставлен с первой же “посадки”, что, как правило, не делается. При этом Лиля находилась в психбольнице на полустационарном режиме;
- более того, хотя Лиля первый раз пребывала в психбольнице более 3-х месяцев, нейролептики для лечения от шизофрении ей давали только несколько дней для проформы и т.д.;
- последующие госпитализации в психбольницу вообще осуществлялись без направления из психдиспансера, что является обязательным.
Указанные мною обстоятельства, особенности и странности неопровержимо свидетельствуют, что имел место сговор родственников глухонемой Лили, их сговор с рядом психиатров и выставление ей заведомо ошибочного диагноза.
Это не только моё мнение, мнение заинтересованного человека, а вывод, который сделал еще в марте 2003 года на основе анализа истории болезни и полуторамесячного наблюдения в условиях стационара зав. 8-ым отделением Одесской областной клинической психиатрической больницы № 1, врач высшей категории с более чем 30-летним стажем А. Д. МИХАЙЛЕНКО.
В результате того, что Лили был преднамеренно поставлен ошибочный диагноз – шизофрения в параноидной форме – родственники ,повторяю, смогли перевести её вначале на II, а затем и на I группу инвалидности. А главное – ЛИЛЮ ПРЕВРАТИЛИ В ПОЛНОСТЬЮ БЕСПРАВНОЕ СУЩЕСТВО: её, глухонемую, мать за непослушание себе могла теперь в любой момент, оговорив, как наказание, госпитализировать в психбольницу, что и происходило многократно.
III.А ТЕПЕРЬ О ТРАГЕДИИ ЛИЛИ.
В 1997 г., после очередной госпитализации в ООКПБ и выписки из неё, Лиля в двадцатилетнем возрасте вместе со своим возлюбленным, естественно, без согласия матери и деда с бабушкой, у которых она периодически жила, уехала в Москву. В очередной раз бежала. В Москве она прожила в 1997-1998 гг. около года.
ЕЁ СВОБОДОЛЮБИЕ И ВОЛЯ НИКАКАЯ РЕПРЕССИВНАЯ ПСИХИАТРИЯ НЕ МОГЛИ СОКРУШИТЬ.
Лиля, в который уж раз была объявлена в розыск, а дед отправился в Москву – после того, как ему подсказали, куда она уехала - на поиски внучки. Сколько времени он там провёл в её поисках, и каким образом и где он её нашёл, я не знаю.
Впоследствии, когда я сам в 2002 г. отправился в Москву на поиски Лили, Петр Николаевич мне подсказывал места, где может быть Лиля, в частности, он назвал баптистскую церковь в Малом Трехсвятительском переулке.
Так или иначе, но дед нашёл свою внучку и вместе с нею вернулся в Одессу.
Выяснилось, что Лиля находится уже на 4-ём месяце беременности.
Разумеется, Лиля собиралась донашивать и рожать, однако мать Елена придерживалась противоположного мнения и настаивала на аборте.
А так как у матери были все козыри в руках – ей удалось, как мы уже отмечали, путём оговора несколько раз до этого госпитализировать Лилю в Областную психбольницу, где ей был выставлен диагноз “шизофрения”, – то глухонемая Лиля была бессильна противостоять матери. Могла только выкрикивать нечленораздельные звуки.
Лилю отвезли в “абортарий” (извините за жаргон), но не тут-то было. Родственники упустили малость - не учли характер Лиля и её сильное желание родить ребёнка. Ночью Лили удалось бежать и скрыться в неизвестном направлении.
Её объявили то ли в пятый, то ли в шестой раз в розыск и нашли только через два месяца, когда ЛИЛЯ БЫЛА УЖЕ НА 6-ОМ МЕСЯЦЕ БЕРЕМЕННОСТИ.
Понятно, что аборт делать было нельзя, но это “нельзя” проигнорировали родственники Лили и некоторые врачи, вероятно, хорошо задобренные тугриками, но забывшие про клятву Гиппократа.
ЛИЛЮ ПРИНУДИТЕЛЬНО ОТВЕЗЛИ В ПСИХБОЛЬНИЦУ, ТАМ ПОДАВИЛИ СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ПРЕПАРАТАМИ ВОЛЮ, А НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ЕЁ ТРАНСПОРТИРОВАЛИ ТУДА, ГДЕ УБИВАЮТ НЕРОДИВШИХСЯ ДЕТИШЕК, СДЕЛАЛИ КЕСАРЕВО СЕЧЕНИЕ И ОБРЕКЛИ НА СМЕРТЬ ШЕСТИМЕСЯЧНЫЙ ПЛОД, ФАКТИЧЕСКИ УЖЕ РЕБЕНКА.
То, что я написал, это – сущая правда, которую тщательно скрывали родственники Лили от меня, и которую я собирал в Одессе по крупицам.
Заодно, по настоянию матери и даже не поставив в известность Лилю, не говоря уже о том, чтобы получить от неё согласие, ей перевязали фаллопиевы трубы.
А Лиле сказали, что у неё украли ребёнка.
(Продолжение последует и оно здесь - http://proza.ru/2023/03/02/371).