С той поры прошёл год. Следующее лето стояло в разгаре. Под сенью леса, на фоне вековых берёз, осин и сосен притулился бревенчатый домок-теремок. Перед его большими светлыми окнами с резными ставнями красовался роскошный цветник с клумбами. За аккуратным плетнём пестрел грядками небольшой ухоженный огородик. С другой стороны рос большой сад. По двору, огороженному высокой крупной сеткой-рабицей, прохаживались разнопёрые породистые куры и красавицы цесарки. У сарая в большой загородке пять чистеньких розовых поросят весело носились в опилках с сеном возле своей спокойной матери-свиньи.
За домом, в самом лесу виднелась беседка с самоваром, лавочки-пенёчки. Там недавно прошёл завтрак, и ещё стояли остатки бутербродов на тарелке. Между берёз висел самодельный огромный гамак с вышитыми подушками и пёстрым пледом, а на толстую ветку огромной липы были подвязаны качели. На них с веселым хохотом, высоко задирая при подлёте ноги, сильно раскачивались две одинаковые девчушки семи лет. Рядом смеялась совсем молодая женщина, на руках которой веселился грудной ребёнок.
- Сейчас, Игнатик, мы всё-таки, поймаем Людочку и Любочку! – шутливо пыталась ухватить женщина за ногу то одну, то другую девчушку, когда к ним подлетали качели.
В этот миг девчонки и задирали ноги, хохоча с таким визгом, словно их щекотали со всех сторон. От этого малыш с восторгом смеялся, дрыгая ножонками и ручонками, а качели улетали, и мамка разочарованно ахала:
- Ах! Ну во-от, опять улетели. Опять мы их не поймали!
В этот момент к воротам дома подошёл участковый и позвал женщину:
- Вера! Надежда дома?
- Молоко бабушке Марфе понесла! – откликнулась Вера. – Скоро должна придти. Что-то передать или ждать будете?
- Не, некогда ждать. Скажи ей, чтоб срочно пришла в участок! – велел участковый и повторил: - Срочно!
- Хорошо, – пообещала Вера и проводила участкового обеспокоенным взглядом.
Василий Гаврилович вызывал к себе только по важным делам. Вера сразу набрала номер по телефонной рации, что досталась отцу после службы, и сказала, чтобы не слышали Людочка и Любочка:
- Папа, маму Надю Василь Гаврилыч срочно пригласил в участок!
Мама Надя в участок явилась незамедлительно. Она зашла в кабинет участкового и обомлела от удивления! За своим столом сидел Василий Гаврилович, а перед ним на стульях сидели Шурик и его мать. Лариса Максимовна встретила бывшую сноху в крепком боевом настроении, а Шурик с волнительным любопытством. Он во все глаза стал разглядывать бывшую жену с ног до головы, сидя перед ней бегемотом.
- Здрасьте… – растерянно поприветствовала всех Надежда.
Вместо приветствия Шурик промолчал, а бывшая свекровь тут же бросилась в «атаку»!
- Во-от она! – с презрительной брезгливостью протянула она, во все глаза рассматривая похорошевшую Надежду. – Посмотрите на неё, какая невинная, честная и вся правильная! Одним словом - святая!
Ничего не понимая, Надежда стояла перед ними, как нашкодившая школьница в кабинете директора. Шурик молча ел её уже похотливым взглядом и, дёрнув головой, усмехнулся.
- Так, давайте без оскорблений! – сделал замечание Ларисе Максимовне участковый и спокойно кивнул Надежде на свободный стул: - Присаживайся, Надежда. Не переживай, сейчас во всём разберёмся, – и обратился к приехавшим: - Мы слушаем вас ещё раз.
Надежда села на стул, молниеносно перебирая в голове, что могло принести сюда родню, которая от неё отказалась, и как они вообще нашли её в этой глуши? Они же её ненавидели всем своим существом! Даже сейчас Лариса Максимовна с брезгливостью передвинулась от неё вместе со стулом к сыну и толкнула его в плечо:
- Шурик, ну и что ты молчишь? Или так и будешь для всех меценатом и благодетелем?
Шурик всей пятернёй озадаченно почесал темя и обратился к Надежде:
- Я всё понимаю, Надюх, но зачем же вот так? – он кисло сморщился и принялся перечислять: - Дом загнала, согласия на его продажу не спросила, втихаря слиняла…
От негодования у Надежды чуть не остановилось дыхание! Но она ничем не выдала гнева. Сразу догадавшись, с какой целью они приехали, она спросила, глядя бывшему мужу в глаза:
- Я так понимаю, ты денег приехал срубить?
- Догадливая! – тут же развязно кивнул Шурик матери.
- Да Алочка не надавила бы на тебя, хрен бы она «догадалась»! – накинулась на него та и переключилась на бывшую сноху: - Ты что ж, думала, что мой сын сбоку-припёку с тобой жил в этом доме? Он нажит в браке!..
- Подождите! – оборвала её Надежда и напомнила: - А вы забыли, как в моё отсутствие несколько раз пригоняли машину к этому дому и вывезли из него почти всё нажитое в браке? После этого вы мне бросили разводные фиктивные бумаги и передали от Александра, что ему больше ничего не нужно, а дом он оставляет мне и детям!
- Ты подбирай выражения! «Фиктивные» !.. – вздрогнула Лариса Максимовна и загрозилась, намекая на Алочкины связи: - А то смотри, отвечать не так придётся!
Игнорируя её, Надежда спросила у Шурика так, будто хорошо скрутила ему ухо:
- Или я что-то путаю, Шур? Выписывала тебя не я, а твоя мама с твоего же согласия, о чём я узнала в домоуправлении. Что ж вы теперь от меня хотите?
- Надюх, а никто и не выписывался и письменных заявлений на дарение тебе дома не писал, – стрельнув на мать подленьким взглядом, ошарашил её Шурик.
- Вы что сейчас из меня дуру делаете?! Как это «никто не выписывался»?! – оторопела Надежда.
На её недоумение бывшая свекровь энергично загрозила ей пальцем:
- Ты знаешь «как» и не прикидывайся тут мне! Этот дом покупала я за свои личные деньги! Тебе было разрешено в нём только жить! Хабалка несчастная!
- Ну что-о это! Давайте без оскорблений, пожалуйста! – одёрнул её участковый и спросил, кивая на Надежду: - Какие ещё будут претензии к Логовой Надежде?
Услышав другую фамилию бывшей супруги, Шурик сразу ревниво передёрнулся, а Лариса Максимовна брезгливо сморщилась:
- О, уже и фамилию сменила! Скорая какая!
- А вам бы хотелось, чтоб я с четырьмя детьми сохла по Шурику в разваленном доме? – презрительно усмехнулась Надежда.
От таких слов Шурик аж прищурился! Он был не прочь, чтобы она по нему сохла. Надежда это сейчас же увидела. «Какой же ты подлый, однако!» - полыхнуло в её голове со жгучей обидой, и она специально проговорила, обращаясь к обоим бывшим родственникам:
- Эх, надо было вас развести на обе ваши четырёхкомнатные квартиры, как меня люди подучивали, тогда б вы не так «запели»!
- Что ещё за бред ты несёшь?! Какие «квартиры»?! – ошеломлённо вздрогнула Лариса Максимовна и, заметно бледнея через напудренные щёки, взвинтилась: - За сплетни не боишься ответить?! А то я тебе быстро найду, как рот на такое закрыть! Будет она меня ещё чернить в чём-то! На себя посмотри, что творила! В секту забралась, детей бросала на полоумных бабок и по монастырям блудила! Монастырская проститутка!
- Так, без оскорблений! – опять строго напомнил участковый и терпеливо продолжил наблюдение, вслушиваясь в цепь каждого слова спорщиков.
Шурик же от Надеждиной осведомлённости нервно заёрзал на стуле, поглядывая на двери и подумывая: «За каким хреном я послушал мать и эту долбанутую Алку?! Не попало бы нам тут на «орехи»!» На его счастье мать не успела хорошо разойтись и «наломать дров». Дверь открылась, и в кабинет влетел Владимир. Все замолчали и уставились на него.
- Здравствуйте! – прошагал он к участковому и поздоровался с ним за руку, а потом подал руку Шурику.
Глянув на него удивлённо и теряясь в догадках, что это за человек, струхнувший Шурик пожал его руку и покосился на мать. Разглядывая незнакомца и тоже гадая, кто он такой, она лишь процедила сквозь зубы подобие приветствия:
- Здрссь…
- Ну, что за сыр-бор? По какому случаю мою супругу вызвали на «ковёр»? – рассекречиваясь перед струхнувшими, поинтересовался Владимир, уселся рядом с Надеждой на стул и обнял её за плечи, тем самым давая понять, что просто так в обиду её не даст.
Шурик сразу ревниво выпрямился, с неприязнью рассматривая нового избранника Надежды, а Лариса Максимовна нервно вздёрнула подбородок и брякнула:
- Вот так пристраиваются в жизни на твоих деньгах!
- На каких на «ваших» деньгах? – вспыхнула Надежда и, жестом остановив Владимира от своей защиты, обличила Шурика, как никогда не делала такого до этого: - Да насколько я знаю, Шура только и гусарил за счёт ваших подпольных «гостиниц»! Передо мной он постоянно прикидывался, что заработать не может даже на своём таксовании! Голодом семью морил!
От её и этой осведомлённости у Шурика сделались круглыми глаза! «Надо отсюда быстрее ноги делать, пока мамаша не докрякалась!» - зачесался он. Всё замечая и стойко сохраняя молчание, Василий Гаврилович лишь хмыкнул. Бывшая же свекровь артистично вызверилась:
- Каких ещё там «гостиниц»?! Да это ты тунеядствовала за его счёт! – и язвительно потребовала ответа: - Ну-ка скажи сейчас всем, когда ты последний раз на работу выходила?
Она возликовала, было, что удачно прищучила Надежду, но бывшая сношка с готовностью кивнула ей:
- Сейчас всё честно объясню! – и обратилась к Шурику: - Шура, а ты не хочешь, в таком случае, вспомнить, что у тебя есть четверо детей, на которых у меня уходило всё время и здоровье, и по закону им нужно платить алименты?
С Шурика теперь вообще слетела вся и похотливая, и ревнивая дурь, а у его матери отвисла челюсть!
- Так вот, если я не стала подавать на алименты и по своему личному решению, и по согласию Владимира, то теперь ты будешь всё платить, как шёлковый! – продолжала Надежда и так бахнула рукой по столу, что все вздрогнули.
Шурик был на гране срыва, лихорадочно думая про язык матери: «Догавкалась, курица горластая!!!» А Владимир в этот момент вспомнил, как точно так же Надежда бахнула по стойке ладонью, и он со свистом пролетел с перекупленным билетом! Сейчас он понял, что Шурик попал под тот же «танк» и не открутится от алиментов. Но Владимир так же понимал, что возле этих алиментов негодяй будет мелькать в их жизни. Мгновенно вскочив со стула, он шагнул к Шурику и, сунув руки в карманы, чтобы не вцепиться в него и не вышвырнуть из кабинета вон, наклонился к нему и рявкнул в самое лицо:
- Тебя чего вообще сюда принесло, скажи мне?! Тебе денег на вольготную жизнь не хватает?!
От такого наезда Шурик машинально сжался, и по его виду Надежда поняла, что он сейчас пойдёт только на условия Владимира, как тогда ей досталось, когда офицер влетел в купе бригадирши! В связи с этим она очень даже успокоилась, готовая показать Шурику язык, а про себя подумала: «Пусть будет так, как решит Володя!»
А Шурика настолько подбросило от серьёзного мужика, что он заоправдывался, как мальчишка-брехун перед взрослым человеком:
- Да она дом продала втихушку! Мы его покупали в браке и всё там наживали вместе!..
- И ни копейки не дала! – подтявкнула мамаша, кидая испепеляющие взгляды на усмешки Надежды.
Василий Гаврилович молча вертел головой, глядя на разборку, а Владимир потребовал ответа у Шурика, игнорируя его мать:
- Ты когда вывез всё из дома и кинул её с четырьмя маленькими детьми в трухлявых стенах, не считал, что тебе хватит?! Или решил отобрать и последнее?!
- Ну коне-ечно! – взвинтилась Лариса Максимовна и так пихнула сына в бок, что тот едва не слетел со стула: - Чего ты помалкиваешь-то?! Она в покупку этого дома не вложила ни копейки! Это всё покупала я! – и она щипнула Надежду за «больное» место: - Ты же, «сирота казанская», голоштанной за него замуж выходила! У тебя ни приданого, ни кола, ни двора, ни одного родственника за душой не было и нет! Детей кидала и шароборилась по всем преисподням…
- Без оскорблений! – тут же урезонил её участковый.
А Надежда напомнила, пропуская мимо ушей оскорбление в адрес детей:
- А дом моей бабушки вы не считаете?
- Да пропила ты свой дом и проплясала! – чуть не плюнула бывшая свекровка. - Вспомнила, куда там! Сидела бы уже помалкивала и не позорилась!
Не желая больше слушать ничего гнусного в адрес жены, Владимир выкинул перед собой руки крестом и оборвал перепалку командирским приказом:
- Стоп! – и с презрением глядя на того, кого любила эта святая женщина, кому в своей любви нарожала четырёх детей и ради кого терпела лишения и унижения, спросил его напрямую: - Сколько тебе надо?
Не веря своим ушам, мать и Шурик переглянулись. Затем Шурик зазаикался:
- Ну!.. Там земля, вода…
- Мыгы, ещё траву вспомни, – с горящей обидой пробурчала Надежда, но бывшие родственники её уже не слышали.
- Колодец в шесть колец, водопровод!.. – в пылающей жадности глядя на Владимира, подсказала Лариса Максимовна.
Участковый не выдержал, осуждающе покрутил головой и нервно забарабанил пальцами по столу. А Надежда рассмеялась, горько уткнувшись в ладони. Её смех подстегнул бывшую свекровку и, перебивая мычащего Шурика, она требовательно заявила:
- Короче, мы требуем пятьдесят процентов от выручки с дома!
- Короче! – оборвал её Владимир, обращаясь непосредственно к Шурику: - За дом-развалюху она получила шестьсот пятьдесят тысяч рублей. На это есть документ о купле-продаже! И если разделить эту сумму на вашу семью в шесть человек, то твоя доля, мужик, составляет чуть-чуть больше сотни тысяч рублей. Ну так вот тебе и расчёт за всё то, что ты вывез из дома в её отсутствие! - и он указал Шурику на дверь: - Теперь вали отсюда раз и навсегда, иначе я не гарантирую, что она не стрясёт с тебя алименты и какую-нибудь квартиру, какая у вас там есть на горящем бизнесе! И ещё не забывай, что в вашем жилье её дети имеют право на доли!
Надежда сияла довольная, как слон! А Владимир ещё и кивнул на неё и постучал пальцем по столу:
- А такие запросы, поверь мне, будут намного уже серьёзнее!
Шурик до того растерялся, что перестал соображать! Он лишь тупо моргал то на Владимира, то на мать и как дурак ожидал её указаний. Суммы, какую затребовала Аллочка, он не увидел, как своих ушей без зеркала, ещё и возникла при этом угроза влететь на алименты. Мамаша пребывала в том же мандраже. Владимир тем временем сел обратно рядом с Надеждой, а участковый вывел из ступора обломившихся требователей прозвучавшим вопросом:
- Ещё претензии к Логовой будут? Если нет – вы свободны. Я думаю, что муж Надежды вам объяснил всё правильно. Если вы с этим не согласны, имеете право подать в суд.
Услышав такое, Лариса Максимовна в жутких нервах вскочила со стула, толкнув сына так, что он опять чуть не слетел на пол, а она прогремела:
- Встали-пошли отсюда, пока последнего не лишились! Тут одна шайка-банда сидит! Всё куплено-подкуплено за твои же денежки!
- Попрошу палку не перегибать! – тут же строго одёрнул её участковый. – За оговор власти можете ответить перед судом!
Шурик мигом вскочил и побежал за ней, как бычок на верёвочке, заранее предчувствуя её брюзжание, за которое её терпеть не могла Алочка. Скандальная родительница даже здесь не смогла просто так покинуть кабинет и, уже просто напрягая Надежду, на ходу пригрозила:
- Не знаю, как ещё посмотрит на всё это Алочка! Она юрист с образованием…
- У нас тоже юристы толковые! – бросил ей Владимир.
А довольный тем, что всё обошлось без протоколов, заявлений и прочих судебных тягомотин участковый с апломбом вставил:
- До свиданья!
Надежда же гордо поднялась и бросила Шурику:
- Несчастный ты! Всё по указке мамы живёшь, и куда тебя несёт, не видишь. Своих детей ненавидишь, а проклинаешь себя. Бог тебе судья, а я за вас молиться буду, чтоб ваши пороки не перекинулись на детей.
От таких слов бывшая родня аж застряла на пороге! Шурик попялился на Надежду, как на полоумную, с язвительным сожалением покрутил головой и прыснул в кулак, а мать воздела руки в потолок:
- Ах, ну как же! Ты же у нас святоша! – и энергично покрутила в висок пальцем: - Блажная!!! Убогая!!!! – и, выталкивая ржущего сына за дверь, громогласно подчеркнула: - Проститутка из монастырского приюта! Молись, молись, авось не пропадём!
- Уверяю вас – спасётесь, и каждому достанется по его делам! – крикнула Надежда им вслед и потянула Владимира за руку: - Пойдём отсюда. Тошно ото всего этого! – потом обернулась к участковому и приложила руку к сердцу: - Василь Гаврилыч, ради Бога, простите нас и их тоже!
- Да ну, что ты! – замахал на неё участковый руками и кивнул на дверь: - Это вон им следует прощения просить.
- Придёт время и будут просить, – с тенью печали сказала Надежда.
- Редкий ты человек, Надежда! – поднялся из-за стола Василий Гаврилович. – Душа у тебя поистине святая. Тебя в лицо клянут, а ты за их спасение молишься.
- Да какая святая, если я вон сидела, огрызалась и злилась! – нахмурилась Надежда, с досадным вздохом махнула рукой, а потом произнесла с полной уверенностью: - А их только молитва и спасёт. Это правда.
- Всё, всё нормально, успокойся, – ласково взял её за руки Владимир и потянул к двери. – Пойдём на воздух. Ты так устала. Я думаю, что они сюда больше не заявятся. Услышали всё, что выпросили.
- И этому человеку я нарожала четверых детей! – с глубокой горечью ужаснулась Надежда, выходя на улицу и, глядя перед собой опустошённым взглядом.
Потом подняла глаза к небу и уже в отчаянии простонала:
- Господи, я не понимаю, как можно ненавидеть собственных детей! Ведь в них живёт твоё продолжение – пятьдесят процентов матери, пятьдесят – отца! Володя, ведь он ненавидит самого себя и этого не понимает, вот что самое страшное!
- Надя! – остановился перед ней Владимир и попросил со всей искренностью: - Выкинь все их проклятия из головы! Ты их не переделаешь, вот и пусть им Бог будет судья! Я же хочу, чтоб ты всегда знала, что я тебя люблю настолько, что моей любви хватит и на тебя, и на всех твоих детей, теперь уже наших! В них живёт твоё продолжение, а это значит, что я их люблю так же, как и тебя!
Мгновенно оттаивая от таких слов, Надежда засияла и улыбнулась ему:
- А я всегда так же буду любить тебя и Верочку с нашим внуком Игнатиком! Ну а Шура со своей мамой за свои грехи, действительно, пусть отвечают сами, – и она, к слову, припомнила: - Мне об этом ещё священник в Лавре говорил, что за чужие грехи мы не в ответе. А если за них печёмся, забывая о своих грехах, это грех ещё хуже! «Гордыней» называется.
- Вот поэтому и пусть катится со своими грехами и алиментами к шутам! – обрадовался её настроению Владимир и объяснил, чем Шурик себя наказал, отбрыкавшись от алиментов: - Заставить его платить эти позорные деньги, он потом в старости свалится детям на головы и законно будет качать права на своё содержание. Я думаю, что после наших разъяснений Шурик успокоится.
продолжение след.------------------------