Медиумический рассказ.
Каждую осень отец надолго уезжал в лес охотиться, возвращался только к зиме. В этом году было немного иначе: вернулся слишком рано и выглядел не совсем здоровым.
Отец с дочерью ужинали вместе, потом расходились по своим комнатам, утром неизменно пили в столовой чай, а обедали порознь. Ольга занималась хозяйством, потом уходила к себе. С отцом они не дружили, не праздновали семейных годовщин, но вели себя спокойно, порой даже уютно. Год за годом тащились, отец старел, сединой покрылась борода, и этот год не сулил ничего хорошего. Ольга с грустью вспомнила мать, которая мужа не любила, но жалея, просила присмотреть за ним:
- Он как маленький ребёнок, – говорила она, – на улицу идёт, галоши забудет надеть, потом ноги мокрые, ты смотри за ним, дочь.
Мать умирала долго, болезнь не отпускала, доктор злился на неё: не пьёт выписанные капли. На что она шутила:
- Зачем мне твои капли, Иваныч, уж я на том свете отопьюсь, наверное. Мне сон не нужен, это потом, а боль я терпеть приучилась.
Охала, кряхтела, но вставала с постели: ухаживала за собой сама.
- Належусь ещё, – говорила.
А однажды утром не встала. Грустили все: любили? Наверное. Зла не делала никому, не желала даже. Мужа не любила? Так что же: выдали замуж за нелюбимого – живи теперь.
Ольга – единственная дочь, разведённая, брошенная супругом, живёт с отцом, плачет по ночам, письма рвёт – свои же (пишет и рвёт). Отец это замечает, но лишь смотрит хмурясь: как бы не наложила на себя руки. Крестил, когда уходила к себе, пошепчет мольбу за дочь: а что сделаешь? Уродилась не в мать: чуть что – в истерику, вот и бросил. А сейчас упивается своим горем. Семья не бедная, а вот за счастье не скажешь – у родителей его не было, нет и у дочери.
Отец болел всё тяжелее: кашлял по ночам, температура стала повышаться. Доктор советовал к морю, райским птицам ехать, а он в зимовье собрался: где там удержать?
- Ладно, поеду с тобой, – согласилась дочь, – куда я тебя такого отправлю?
- Что я, маленький? Доеду сам, а там... помогут мне, помогут, не бойся за меня.
Видит дочь, не ладно это:
- Умирать собрался, папа? – стала догадываться Ольга.
- Куда там! Рано ещё, поживу. Охота сейчас знаешь какая? Лечит она меня. Вот пропустил недавно, поспешил вернуться, а надо было остаться...
- Ты уже был болен, дышал тяжело.
- Не спорь со мной, решено, на неделе еду. Пока не знаю сколько времени на сборы уйдёт... – он подумал, – а мать не снилась тебе? – спросил вдруг, лицо стало тревожное.
- Нет, давно не видела.
- А мне вот снилась... не скажу как, уж очень... – он замолчал.
- Не хочешь, не говори, – дочь не лезла в чужие дела, – не верю в сны, пусть не снятся.
За два дня сборов все необходимые вещи были уложены, продукты взяты, ружьё, патроны к нему, свой офицерский клинок зачем-то взял и вот отъезд. Две собаки впереди, сани устланы шкурами – возница свой.
- Трогай!
Дочь побежала следом:
- Папа, следи за собой! Мама снилась, просила меня...
- Хорошо-хорошо, прощай.
Ни через месяц, ни через два отец не вернулся. Зима вьюжная, сугробов много намело, проехать нельзя. Архип, что отвёз барина: "Не доеду", – сказал, а сам не верил, что живым вернёт.
Новости пришли неожиданные – жив, но вернуться пока не может, собака ослепла: олень копытом ударил – вот и все новости.
Дочь постарела, сгорбилась, листала старые журналы, бросала в печь, писем не писала: мужа ждать перестала. Однажды принесли подборку старых газет, прежде чем сжечь, Ольга полистала.
- О! Что это? Экипаж... да это он! – она всматривалась, глазам не веря – отец ехал не один, а с дамой средних лет... – Вот где он! Женился, уехал, мне не сказал...
Только через год явился попрощаться.
- Оленька, извини, уезжаю насовсем. Здесь всё твоё, владей. Понимаешь, женат я, не хотел говорить пока... ну, знаешь... женюсь, скажу.
- Выздоровел, значит? – дочь шутить не умела, но тут рассмеялась. – А я болела за тебя. Архип молчит, хмурится, а я, знай, хоронить папу. Ну что ж, как решил, пусть так будет.
- Я болел, а тут так занемог, – он показал на сердце.
- Прошло?
- Прошло, а мать тогда во сне мне сказала: "Женись, нечего тебе одному, только Оленьку не тревожь, "зимовье" – скажи".
- Газеты ты мне прислал?
Отец кивнул.
- Так лучше будет, подумал, а муж твой помер, Царство ему – не знаю какое.
- Это не так, успокоить хочешь, дети у него и жена... только скончалась недавно, так что – не мой он больше, пусть живёт...
Так закончилась история с зимовьем.