Не увернулся возле Надежды и неугомонный атеист Палыч, который пришёл в себя после похорон тестя. Он снова потихоньку взялся посмеиваться и над Надеждой, и теперь уже и над своей женой, всё активнее и активнее доказывая им, что случай с тестем обыкновенное совпадение событий.
- Деньги прямо жабится на свечи давать! Жадный стал, как сто подвалов! – жаловалась Лидия Надежде. – Как пенсию получит, ходит и помалкивает, пока сама не спрошу. А попрошу, так начинает высказываться, будто я втихушку залезла ему в карман, а он поймал меня за руку! Дома всего полно, он же нудит, что я и продукты, и деньги все в церковь выношу! Ни на канун положить, ни в лавке купить ничего не даёт! Какой-то невыносимый скупердяй!
- Не ругай его так! – останавливала её Надежда и спокойно заверяла: - Рано или поздно мы все к Богу придём, только каждый по-своему.
В словах Надежды Лидия убедилась воочию. Навсегда прекратив своё богохульство, атеистические похохатывания и ёрничество, чуть не рехнувшийся в собственном дому Палыч намного быстрее пришёл к Богу.
Как всегда, сидя в постели, супруги читали каждый своё на сон грядущий. Лидия беззвучно шептала столпы из Библии, дополняя прочитанное неторопливым крестным знамением, а Палыч шелестел журналами «Наука и жизнь». Вдруг его боковое зрение узрело, как со стороны кладовки через кухню неторопливо идёт некто маленький и прозрачный. Палыч машинально глянул туда и через секунду оцепенел от леденящего ужаса! По кухне не спеша шёл самый настоящий лысый чёрт! Мужик без соображения в ужасе отшвырнул журнал и выхватил из рук шарахнувшейся жены Библию. Он загородил книгой совершенно белое лицо, а сильно перепуганная Лидия набросилась на мужа, не зная, что думать:
- Ты что себе позволяешь?! Совсем рехнулся со своим атеизмом?! Прекращай! Я у тебя журналы не выхватываю!
Палыч молча вернул ей Библию, не представляя, что объяснить и надеясь, что с ним случился обыкновенный глюк. Но стоило ему выпустить духовную книгу из рук, как рогатый пришелец снова возник на кухне перед входом в спальню. Мало этого, чёрт ещё и стал пристально всматриваться в него. В тот же миг, забыв весь атеизм, мужик вцепился в жену и, накрепко зажмурившись, в панике затряс её, как страшно перепуганный ребёнок:
- Лида, посмотри на кухню!!! Ты там кого-нибудь видишь?!
В полнейшем недоумении жена сначала хорошенько вгляделась в его бледно-зеленое лицо и, убедившись, что муж не притворяется, глянула на кухню. Потом пожала плечами и в непроизвольном оцепенении растерянно произнесла:
- Никого не вижу, – и осторожно спросила: - А кто там должен быть?
Палыч покосился в проход спальни и вновь увидел смотрящего на него чёрта!
- Дай!!! Дай книгу!!! – выхватил он Библию у жены, и тут же почувствовал, что чёрт исчез.
- Никодим, ты мне можешь толком объяснить, что с тобой происходит?! – не на шутку всполошилась Лидия.
У мужа ходуном ходили руки, а сам он весь покрылся холодной испариной. И, не выпуская из рук духовную книгу, Палыч уничтожено простонал:
- Всё, пропал я! Библию в руки беру - всё исчезает! Нет Библии в руках - там чёрт стоит!
- Какой ещё «чёрт»?! – полезли у супруги глаза из орбит, и она даже немного отодвинулась от мужа, боясь какой-нибудь у него сумасшедшей горячки.
Но тут Палыч изумил её вообще! Пытаясь открыть страницы Библии руками, которые ходили ходуном, он искренне попросил:
- Давай читать вместе!! Читай!! Вслух читай!!!
Он мучился так три дня, страшно боясь наступления ночи, не выпуская Библию из рук и даже бубня из неё столпы сам, хоть и мало чего там понимал. Глядя на такое, Лидия серьёзно запереживала, что он просто тронется умом. Сам же Палыч понял, что отмахаться одним святым писанием от чёрта не получится. Все попытки на его исчезновение были тщетны! Рогатый приходил каждую ночь и словно зазывал атеиста в преисподнюю. Прославившись этим самым атеизмом на всю округу, Палыч теперь упирался идти в больницу к психиатру, а тем более в церковь советоваться с батюшкой. Однако совсем измучившись, он наконец самолично попросил жену:
- По врачам позориться я не пойду! Лучше сходи к Наде. Ты говорила, что она в Лавре была, с бесноватыми там общалась. Может она знает, что делать.
Лидия прибежала к Надежде и поведала ей всю беду.
- Он же, по-моему, некрещёный? – сразу уточнила шокированная Надежда.
- Нет! Никогда креститься не хотел, а родители не крестили. Сами-то были крещёные, но потом кресты сняли и стали атеистами. Вот и Никушу с такими же взглядами вырастили, – в жутком переживании объяснила Лидия.
- В церковь ему надо идти к батюшке! Он ему сразу велит креститься! И креститься надо немедленно, иначе он свихнётся! – твёрдо сказала Надежда.
Лидия молча кивала головой, крестясь и зажимая руками рот, а Надежда серьёзно сказала:
- Ты так не переживай. Ведь всё к тому и шло. Грешил он ужасно, на православную веру богохульничал, вот за него лукавый и взялся! А как вы думаете? Мы рабы Божии, а Сатана свои силы собирает. Но Никодим Павлович сам должен решение принять, что ему теперь нужно для спасения души: или крещение, или пропасть.
- Спаси тебя Господи, Наденька! – внезапно обняла её Лидия и заверила: - Я прямо так всё ему и передам, как ты говоришь! Вот прямо слово в слово так и скажу!
И она во весь дух понеслась домой.
- Да, Лида! Дом сейчас освяти водой! А потом после крещения мужа батюшку пригласите, пусть освятит! – крикнула Надежда ей вслед.
- Всё так и сделаем! – приостановилась Лидия.
В то же воскресенье Палыч принял крещение. Жильё супругов посвятилось батюшкой Филаретом, и нечистая сила оставила крещёного в покое. Теперь Палыч аккуратно ходил на церковные службы вместе с женой и Надеждой, подолгу зависал на беседах в кельи у отца Филарета, и своим резким разворотом на дорогу православия наповал удивлял всех, кто его знал.
Первая Палыча высмеяла Виолетта. И вдруг ей досталось не лучше! Накануне смерти её больная старая мать неожиданно запросила, чтобы она привела ей священника.
- Да зачем он тебе нужен? – больше из интереса бездушно полюбопытствовала Виолетта.
И мать ответила, перепугав её сказанным:
- А он и тебе нужен. Ко мне вот каждый день приходят все наши покойные родные и с большой обидой рассуждают между собой, что им со мной делать! Так и говорят: не видим мы её. Где она теперь есть? Она же к нам никогда не ходила на могилы, нас не поминала и о себе знать не давала, - и обратилась к Виолетте: - Как видишь, они сказали то, что есть: на могилы-то ихние я никогда не ходила и никого не поминала. Вот теперь и надо быстрее каяться в этом. Отошла я от них таким образом, значит - потерялась.
У Виолетты по всей коже пошёл мороз, отвисла челюсть и вылупились глаза, а мать устало проговорила, прикрывая веки:
- А ты у меня тоже на кладбище не ходишь и вообще некрещёная. Вот иди и покрестись, чтобы тебе не досталось хуже. Это тоже мой грех. Поэтому приведи мне священника, я буду во всём каяться, пока ещё у меня время есть. Страшно остаться на том свете неведомо где!
«Перед смертью она что ли блажит?» - пронеслось в голове у Виолетты, и никакого священника она матери не привела. После этого ночь Виолетта плохо спала, а родительница на следующий день вновь запросила священника, с мукой выговаривая:
- Ты, Виля, не противься, а сделай для меня последнее, что я от тебя прошу: приведи мне священника! Сильно виновата я перед покойными. И мои ошибки не повторяй! Прими крещение и живи по-божески.
Виолетта почему-то вспомнила Надежду и все их глумления над ней. Сейчас она искренне позавидовала «блажной богомолке» и, вняв предсмертным прошениям матери, привела в дом священника.
Отец Филарет отпустил грехи раскаявшейся умирающей, причастил её и заодно пособоровал. А Виолетта договорилась с ним перед матерью о своём крещении по её настойчивому слёзному требованию. После раскаяния и крещения дочери, мать с облегчением сказала Виолетте:
- Ну вот, теперь и уходить не страшно. Ты же, дочка, ни мёртвых, ни живых не забывай! - и она с благоговейным лицом отвернулась к стенке, где Виолетта на ковёр прицепила ей маленькую иконку Богородицы.
После смерти матери Виолетту не раз видели на кладбище. Она прибирала могилы родных, сажала на них цветы, а потом всё чаще и чаще стала показываться в церкви, остепеняясь и замыкаясь в задумчивом молчании.
- Все мы по-разному приходим к Богу, - говорила про таких бабка Устинья и перечисляла: - Одни раньше, другие позже, третьи на последнем издыхании. А уж, кто не раскаялся, тот свои грехи искупает на том свете и там уже учится правильно жить и молиться, чтобы уже со всеми быть в Царстве Небесном. Боженька всех любит, всем время на исправление даёт, никого погибать не оставит. Мы Его творения.
Со временем Надежда ясно стала замечать за новыми воцерковляющимися неизбежные перемены. С них, словно струпьями с тяжелобольных, сходила спесь, похоть, осуждение, зависть и обида в ненависти. Вслед за всем этим исчезала яркая косметика, обнажая подаренную Богом красоту лица. Потом они уже шли, словно по безопасному коридору, не взирая на осуждения и презрение тех, кто злословил им в спину и проклинал.
А как-то Надежда увидела, что Виолетта неправильно осеняет себя крестом. Тётка крестилась по-католически.
- Простите, Виолетта, но в православной вере крест кладётся вот так, - ненавязчиво обратилась к ней Надежда, правильно осенив себя крестом, и пояснила дальше: - А вы крест кладёте на себя католический. Это католики так крестятся.
- Правда?! – аж перепугалась тётка и пожала плечами: - А я крестюсь себе, как удобно, да и всё. Никогда этому значения не предавала. Спасибо, теперь буду знать.
В следующий раз она уже сама обратилась к Надежде, серьёзно возмущаясь:
- Ты знаешь, а мне не все молитвы нравятся. В церкви я им не кланяюсь, как другие, а дома вообще их пропускаю. Даже читать не хочу! – и наповал удивила: - Вот, мне совершенно не нравится, как там везде написано «рабы», «рабы». Почему это мы – рабы? Какие рабы? А я вот не хочу никакой рабой быть! А тут прямо заставляют называть себя «рабы твои, Богородица», «рабы Божии» …
- Да вы что?! – остолбенела Надежда и, вспоминая объяснения отца Филарета, как смогла, объяснила: - Вы всё неправильно понимаете! А как же мы спасёмся, если вот прямо сейчас свершится земная катастрофа? К кому нам обращаться за срочным спасением, если не к Богу и не к Матери Небесной? Поэтому мы и есть их рабы. И служим мы либо Богу, либо Мормоне, третьего нет! Бог нас спасает, Сатана губит, а нам выбирать – кому из них кланяться, от кого спасения просить.
- О, Господи, прости меня великую грешницу! – искренне простонала Виолетта, хватаясь за лоб.
А Надежда ей посоветовала:
- Вы не переживайте так. Вы же не знали, а теперь узнали. Я точно так же грешила, а потом каялась и в своём недоразумении, и в гордыне…
- Так мне теперь в этом ещё и каяться надо? – уставилась на неё Виолетта.
- Обязательно! - кивнула Надежда. – Это гордыня, когда противишься святому, выпячивая своё «я».
- Да, уж… – потупила Виолетта взгляд и вдруг откровенно мрачно призналась: - Гордыни той во мне, хоть отбавляй. Чувствую я, до многого мне ещё надо будет дойти.
- А вы приходите вечером по четвергам в трапезную, - просто порекомендовала Надежда и известила: - У нас там батюшка православные беседы для всех проводит, и вы от него узнаете всё, что вам неясно или смущает. У него всё спросите, как другие спрашивают. Ведь только священник правильно ответит на те вопросы, в которых нас здорово путают обыкновенные люди, даже которые не один год ходят в церковь.
Теперь Виолетта каждый четверг приходила на духовные беседы, всё больше и больше очищаясь от грязи мирской пучины. Она даже исповедоваться стала весьма слёзно, как когда-то бывало с Надеждой. А на пути той оказалась ещё одна удивительная особа, которую Надежде пришлось во многом просвещать.
продолжение след.---------------------