Лиза поставила себе тарелку с блинами и села за стол.
- Давай сметанки, Надюх? – заботливо предложила она. – Зорька сейчас очень много молока даёт, так я сметану собираю. Тебе баночку в корзинку поставила.
И, не дожидаясь ответа, она от души наляпала Надежде на блины сметаны.
- Слушай, от меня ничем не воняет? – покосилась на неё Надежда.
- Чего-чего? – не поняла Лиза.
- Ну… от меня навозом не несёт? – совершенно серьёзно спросила подруга.
- Петькин навоз убирала что ли? Привёз всё-таки? – догадалась Лиза и сообщила: - А то я его пьяного в хлам видела сразу после того, как ты утром от меня ушла.
- Ну, слава Богу! – с облегчением вздохнула Надежда, глянув на свои ноги: – Значит, я хорошо ноги с туфлями отмыла, которыми влезла в Петькин «чистый, густой, жирный» навоз! – и она всё рассказала и подытожила: - Так что, я на себе испытала, какой хороший навоз у Петьки, жирный…
От её серьёзной физиономии и происшествия Лизу неожиданно затрясло смехом.
- Ты чё катаешься-то? - прыснула Надежда. - Я ей в жилетку тут плачусь, а она ржёт, как лошадь! – и уже с хохотом разъяснила: - Навозу-то там была не куча, а всего лишь тачка! А вот корова мне сразу влезла в глаза! Я сдуру вообще подумала, что не в свой двор прусь!
Лиза лопнула от хохота! Они от души нахохотались, а потом Надежда пожаловалась:
- Самое плохое изо всего этого, что корова всю рассаду свеклы у меня обожрала и полгрядки морковки упорола, – и пожелала корове: - Чтоб у неё молока прибавилось, хоть толк вылезет от сожранного.
- Ой, Надька, блажная ты какая-то. Вечно с тобой что-то невероятное приключается, а ты с «радостью» всё это терпишь, – крутанула Лиза пальцем в висок, и сама тут же порадовала незадачливую подругу: - Дам я тебе рассаду свеклы, не горюй. На твоё счастье намочила столько, что девать некуда! Всё курам хочу выбросить, да забываю, – и, приоткрыв тряпочку на тарелке на подоконнике, показала: - Вон проростки какие хорошие. Все забирай.
- Меня ждали! – довольно потёрла Надежда руки, тут же переложила рассаду в целлофановый мешочек и, положив в корзинку, поблагодарила: - Спаси тебя Господи, Лизочка! Для меня свеколку пощадила.
В дом неожиданно ворвались Денис и Зойка. Зойка стала пить воду, а Денис вцепился в блин на тарелке матери:
- Ма, я один украду у тебя!
- Куда такими грязными руками?! – треснула его Лиза по рукам.
- Ну и оставь мне и вот этот! Всё равно я их уже запачкал! – увернулся он и, пихая блин в рот, схватил и другой.
Они с Зойкой выскочили из дома, на ходу разрывая блин, а Лиза им крикнула:
- Давайте недолго уже! Кушать и спать ложиться надо! – и обратилась к Надежде: - Ну вот видела, как они едят? Вот так и у меня «поужинали».
Она ещё подложила к чаю отлежавшихся под полотенцем пышек и заварила заново опустошённый заварник.
- С чабрецом, как ты любишь, – налила она Надежде чаю и сообщила: - А ко мне маманя приезжает на днях. Потом к ним поедем табором в гости на июнь.
- Куда? – вопросительно дёрнула Надежда бровями.
- В Суздальскую дерёвню, – скучно ответила Лиза. – У нас там бабка живёт, мамкина мамка. Вот в её глушь и потащимся.
Надежду словно током кольнуло в самое сердце, и она замерла с пышкой в руке, вспоминая звёздный взгляд Владимира, его улыбку, поцелуй руки и одинокую фигуру на платформе вокзала.
- Суздаль, говорят, город красивый… – пребывая в рассеянном воспоминании, произнесла она, глядя в окно, словно в окно того поезда, на котором ехала вместе с отставным офицером.
О нём она не раз думала днями и бессонными ночами. Он не был похож на того же Толика – красивого, гулящего развратника. Не был похож и на такого же Шурика. Владимир был из тех, о которых мечтала каждая женщина. А Лиза с присвистом отхлебнула чай с блюдечка и отозвалась:
- Да в этих Суздалях одни деревни кругом, монастыри да церквушки. Скукотища – задавишься и не заметишь! – и, глянув на Надежду, толкнула её в локоть: - Э, ты где? Лучше расскажи, что от Шурки слышно.
- Да я слушаю, слушаю, – рассеянно вздрогнула Надежда.
- Чего «слушаю»-то? – внимательно посмотрела на неё Лиза и как глухой громко повторила: - Я спрашиваю, чего от бывшего слышно?
- А чего от него может быть слышно? – пожала Надежда плечами. – Существует в своё корыстное удовольствие. Прижился у какой-то длинноногой аферистки, которая ничем от него не отличается. Мне Райка говорила со слов его местных дружков, что она работает в Загсе. И когда она узнала, сколько у Шурика детей и что он давно женат, чуть не повесилась! Пришлось Шурику с мамой ей доказывать, что он не аферист, а жертва случайно забеременевшей от него патаскухи, которая быстро обложила его детьми, чтоб не сбежал. А чтобы она не бортонула Шурика, им пришлось расколоться перед ней в своём квартирном бизнесе. На эти деньги она и клюнула. Теперь всё уплывает на её благополучие со скоростью звука.
- Фу, какие скоты! – поморщилась Лиза.
- Хуже, - усмехнулась Надежда и предположила: - Видимо она и провернула нашу бракоразводную афёру. С деньгами-то расставаться неохота. И на что только не пойдёшь ради них.
- Конечно, – тут же согласилась Лиза и махнула рукой: - Удачно Шурик подобрал «пару» к своему «сапогу».
- Да пусть шагают в ногу. Скатертью дорожка да не споткнутся на ней. За Шурика всё решает мама, а теперь ещё и она, – без печали бросила Надежда, немного помолчала и призналась: - У меня на него осталась одна лишь обида за то, что он не ушёл из семьи в открытую. Боялся, что я в него вцеплюсь намертво и буду выть во всеуслышание.
Лиза осуждающе покачала головой и подлила чаю в кружки.
- Те же его друзья, с которыми он валялся, всё вытрепали за него так, что и в мои уши влетело, – презрительно усмехнулась Надежда и припомнила: - Мне даже кажется, что этот Толик не зря ко мне подкатывал. Парадокс! С ним же блудили и его же вложили! Ну а обо мне Шура сейчас всем говорит, что я дура ненормальная и что меня он никогда не любил, а терпел из жалости, как круглую сироту. Надо же хоть как-то оправдываться. Насчёт алиментов помалкивает «в тряпочку», но и помощи детям никакой не оказывает. Вроде, как оставил нам дом-развалюху и хватит с нас. Сам обосновался в Алочкиной трёхкомнатной квартире на другом конце города, – и она брезгливо усмехнулась: - Как приживалка какая-то.
- Во козёл безрогий! – возмутилась Лиза. – Жалко, что ты «рога» не умеешь наставлять, а надо было!
- Да Боже упаси! – скривилась Надежда, будто ей сунули в нос что-то противное. – Буду я ещё в дерьмо лезть! Он сам-то только на четвёртом ребёнке понял, что всё, что находится в штанах – это не игрушки, а орудие для производства жизни.
От такого сравнения Лиза невольно прыснула и, быстро взяв себя в руки, сказала:
- Надо это объясненьице на всякий случай запомнить для Пашки.
Надежда насмешливо посмотрела на неё и сказала:
- Запомни, запомни, а то они иногда забывают об этом. Не живут, а куражатся!
- Это уж точно, - зазвякала в кружке ложечкой Лиза, размешивая сахар.
Надежда с наслаждением понюхала пышку и, попивая с нею чай, победоносно прищурилась:
- Я ж говорю, что не зря к мощам святого Сергия съездила. Не зря! – и с торжеством произнесла: - Ведь всё враньё сразу открылось! Вот и не верь в Бога.
- А мамашка его не лезет к вам? – поинтересовалась Лиза.
- Да больно мы ей нужны, - хохотнула Надежда. - Видела я её как-то в городе. Она сделала вид, что меня не заметила, а я сделала вид, что не заметила её. Она ж даже тогда дырявые носки Шурика из грязного белья выкопала и вывезла.
- А нафик они ей дырявые-то понадобились? – изумилась Лиза.
- А это по-суеверному: чтоб никогда не вернулся назад! – иронично отчеканила Надежда и с презрением усмехнулась: – Собирается ему свадьбу с венчанием делать. На Бога плюют через все зубы, а под венцы его лезут.
- Да ты чо? Ну дела-а… – подивилась Лиза и тут же возмутилась: - Про тебя кричала, что ты в секту ходишь, а сами туда же полезли!
- Так мама захотела для прочности брака. Шурик же, как флигель под ветродуем, а ветродуй - его мама, – развела Надежда руками.
- Ну а эта мама соображает, что у него четверо детей? – постучала Лиза себе чайной ложкой по лбу.
- Окстись! – усмехнулась Надежда. – Она их за детей не считает. Для неё они – пельмени. А сейчас она всем говорит, что главное в жизни Шурика – это любовь. Лишь бы любили друг друга, а ей больше ничего и не надо.
- Ну а кого-нибудь из детей он не хочет к себе забрать? – намекнула Лиза. – Хотя бы Зойку. Всё-таки в город залез, а ей после школы поступать надо.
- Отстань ты! – скривилась Надежда и пояснила: - Дети сами к нему не пойдут. И первая Зойка не захочет. А эти трое его толком и не почувствовали. Домой же приходил, как на ночлежку, чтоб детского писка не слышать, – и она задумчиво сказала: - Ничего, время всё на свои места расставит. Дети подрастут, сами разберутся, кто им нужен. По крайней мере, я им ничего плохого не говорю про него, как за отца, ни самим не позволяю про него плохо говорить. А то потом вырастут, приманит их своими деньгами, и они скажут, что я специально настроила их против «белого и пушистого» папы.
Лиза внимательно слушала её рассуждения, поражаясь их правильному смыслу, а потом постучала пальцем по столу:
- Всё ты правильно говоришь. Пусть сами дети и судят! – и прищурившись, в упор спросила: - Слушай, ну а если он вернётся к тебе, простишь?
- Да сейчас он тебе «вернётся»! – усмехнулась Надежда. – Знаешь, как разбежался вернуться, так мимо и проскочил! А затормозил аж на другом конце города и назад никак не бежится!
Лиза засмеялась, а Надежда договорила:
- Да и если он вернётся, так только быстрее сбежит, чем сбежал. Он не сможет со мной жить с такой, какой сейчас я стала. А я веру не предам. Они же с мамой считают, что в церковь ходят одни убогие, калеки и полоумные. Вот так вот.
- Ну ты, Надюха, молодец! – без лести похвалила её Лиза. – Не испортилась, не спилась, не скурвилась, как другие вон. Не каждая так смогла бы.
- Бог ему судья, – вздохнула Надежда. - Столько насолили, что мне без него очень даже хорошо. Особенно без его мамы, которая основательно между нами всё перерыла.
- Ооо, некоторые свекрови умеют перерывать… – начала было Лиза.
Но Надежда перебила её:
- Нет, Лиза, я с этим категорически не согласна! Я считаю, что союз любви зависит только от высших чувств самих влюблённых. А если один отклоняется от другого, это уже не семья, а абы что. Так что, я просто была не нужна Шурику. Любил бы, ни к одному маминому слову не прислушался бы!
- Это тоже правильно, – тут же согласилась Лиза.
Надежда сделала несколько глотков чаю и с ухмылкой заговорила:
- А сейчас я тебе ещё признаюсь откровенно, что меня моё одиночество настолько разбаловало, что я поистине наслаждаюсь его свободой. Никто не дёргает, спокойно, торопиться никуда не надо, в окна никого по ночам не выглядываю, ни перед кем не отчитываюсь и никому не угождаю кроме детей. И вообще, куда хочу, туда и лечу! Вот к тебе с ночевой завалила, и никто отчёта не потребует. Дай Бог только детей поднять.
Бесконечно удивляясь ей, Лиза спросила:
- Ты в церковь-то часто ходишь?
- Конечно, – ответила Надежда. - По вечерам там служба Вечери, по утрам – Литургия. А по вторникам мы уборку делаем, - и просто предложила: - Если надумаешь, вливайся. Помогать приходи. Сейчас к Пасхе цветы сеем. Огородик для отца Филарета сажаем. Мы там с детьми, как в большой доброй семье. Церковь – наш первый дом, а потом уже всё остальное.
- Да надо ходить, – призадумалась Лиза и почесала висок: – Как-нибудь схожу.
- Давай на пасхальный крестный ход вместе пойдём, – мгновенно просияла Надежда.
Это сияние словно осветило Лизину душу. Она невольно улыбнулась и кивнула:
- С тобой пойду.
- Вот и здорово! – обрадовалась Надежда и быстренько распланировала: - Тогда я к тебе накануне заскочу, со скотинкой помогу управиться и пойдём спокойненько.
Ей вдруг вспомнились Анастасия с Пелагеей, и она мечтательно подпёрла голову кулаками и с теплотой улыбнулась подружке:
- Вот уйдём с тобой, Лизонька, на пенсию и будем каждое лето ездить в паломничество. Все святые места объездим! Там так хорошо! Меня монахи в святой Лавре «матушкой» называли.
- Во как! – удивилась Лиза. – А я думала «матушкой» только жену попа называют.
- Я тоже так думала, пока туда не попала, – призналась Надежда и поделилась своими планами: - Этим летом Зойку отправлю в лагерь отдыхать по бесплатной путёвке, а младших бабка Вера предлагает в санаторий устроить по дыхательным органам. У неё там дочка врачом работает. А мне бабушки велят тем временем съездить куда-нибудь отдохнуть, пока дети раскиданы будут. Вот я и думаю, куда рвануть, денежки жму в «чульчишке» …
- Слушай, Надюх! – резко перебив её, встрепенулась Лиза: - Так и поехали с нами в деревню! У меня маманя строжится, но она добрая. А бабка Марфа завсегда всем рада. Дениску мы тоже в лагерь отправляем, а сами решили расслабиться. Поехали, а?
- А удобно будет? – с сомнением посмотрела на неё Надежда, загораясь предложением.
- А чего неудобно-то? - ткнула её Лиза коленкой в коленку и довольно улыбнулась с лукавинкой в глазах: - Жениха тебе там сосватаем.
- Ну, уж это обязательно! – мгновенно приосанилась Надежда и прыснула: - Как же без него? А то кое-кому глаза уже замозолила.
- Толику что ли? – хохотнула Лиза и тряхнула головой: - Ох, этот Толик, баламут несусветный! Как воткнёт свои глаза бесстыжие в кого-нибудь, так деваться некуда!
- Глаза его бесстыжие, безусловно, красивые так же, как и он сам, но я сохну по другим глазам, – слегка тушуясь, призналась Надежда.
- Ну-ка, ну-ка, кто такой? – в улыбочке напряглась Лиза всем вниманием.
- Забыла что ли? – удивилась Надежда и напомнила: - Тот, с которым мы из-за билета перецапались.
- А, вспомнила! – закивала Лиза и вдруг беззлобно выругала подругу: - Дура ты, Надюха, что адреса не взяла его тогда! Тебе точно надо с нами ехать. Если он суздальский и дома всякие строит, мы его живо вычислим! Суздаль городишко маленький, и его наверняка там знают. Короче, никуда не собирайся, едем с нами! К тому же бабка наша жуткая богомолка, и тебе будет с кем общаться. Пашка мой вообще ничего против не скажет. Ему только веселей от твоей компании будет.
- Да, Пашка у тебя хороший, – искренне признала Надежда. – Побольше бы таких мужиков бабам.
- Ой, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! – тут же поплевалась Лиза и постучала об стол.
- Не надо так делать, – мягко остановила её Надежда и пояснила: - Плюёшь на своего Павла и стучишь непонятно в какую «дверь». А «дверь» эта – суеверие, которое является страшным грехом богоотступничества - прямым пособничеством дьявола!
- Господи! – непроизвольно вырвалось у Лизы. – Вот уж никогда б не подумала! Все так делают испокон веков.
- Не испокон веков и не все, – возразила Надежда и растолковала: - Как церкви разгромили и, практически, искоренили веру, невоцерковлённые люди и придумали всякую ересь для облегчения своей путаницы в жизни. А те, кто так и продолжал молиться, жили себе спокойно и прославляли веру в Бога. Вот и ты всегда вместо того, чтобы плеваться и стучаться, научись говорить «слава Богу». Тогда Господь не забудет и за тебя, и за твоего Павла, за которого ты скажешь «у моего Павла, слава Богу, всё хорошо». И живи себе спокойно.
- Слушай, как всё просто! – зачаровано окинула её Лиза благодарным взглядом, слушая всё с каким-то гипнотическим упоением, и улыбнулась: - Надюх, ты прям, как святая!
- Да Бог с тобой! – рассмеялась Надежда. – Мне до святых, как пальцем до неба! Вон, одного Петьку с коровой обругала так, что теперь в этом каяться надо!
- Так, а если они того заслужили? – с интересом засмеялась Лиза.
- Ну-к, Пётр пьянством бесонутый, а корова – животное бессловесное. И что тому, что другому ничего не докажешь в этом случае. На них терпение нужно, а у меня оно сразу лопнуло, - рассмешила её Надежда ответом.
И продолжая восхищаться её отношением ко всему, Лиза с улыбкой твёрдо произнесла:
- Всё, с нами едешь!
- Всё - еду, уговорила! – улыбнулась Надежда.
Оставшись довольными таким решением, они пошли загонять домой детей. Ребятишки идти спать даже не собирались. Накормив их и разогнав по постелям, подруги улеглись на сеновале под большое верблюжье одеяло на дублёнки, застеленные чистой простынью, и снова утонули в бабских разговорах. От стен сеновала сильно пахло деревом и травами сена. К ним заскочила кошка Бусинка. Она наточила когти о деревянную стену и умостилась между девчатами, мурлыканьем поддерживая разговоры о прошлом, настоящем и будущем.
Лиза никак не могла успокоиться и всё пилила Надежду за то, что она пагубно наивная.
- Нельзя такой быть! На таких катаются, сколько хотят, а потом безжалостно кидают на произвол судьбы! – выговаривала она. - Ведь ты своего Шурика ни разу не проучила. А вот сделала бы хотя бы вид, что тебе другой мужик приглянулся, он бы – красавец, может волком и взвыл бы и уже подумал бы хорошо: терять тебя или нет? Ещё и свою маму послал бы подальше! А так он всегда знал, что в любом дерьме поваляется, и ты его простишь и оближешь, а заодно и дашь добро опять болтаться!
- Возможно, ты и права, – соглашалась Надежда, мысленно перебирая блудодейства бывшего благоверного.
Но другой серьёзной причиной была его мать, и она доказывала Лизе:
- Но! Есть это самое «но», как палка о двух концах. Флиртонула бы я даже на один глаз, его мама тут же затянула бы на мне петлю, которую все эти годы тянула изо всех сил!
- Вот тут я с тобой согласна. Шурка маменькин сынок, – соглашалась Лиза, а потом ободряла: - Ладно, шут с ним! Уж если его сын не удержал, так ему точно ничего не надо. А жизнь накажет по-своему. Она – зараза, очень справедливая судья! Амнистий от неё не дождёшься!
- Вот и я к тому же склоняюсь, – прищуривалась Надежда в чердачный проём на блестящие звёзды в ночи и зевала: - Бог ему судья.
Они, наконец, засыпали спокойными крепкими снами. А среди ночи Надежде казалось, что она спит с кем-то из своих детей и, по привычке проверяя - не открылся ли ребёнок и не замёрз ли, она ощупывала Лизу.
Ночь прошла, и когда бодрый крик петуха возле сеновала известил всю округу о ранней заре, Надежда подскочила так, будто этот петух прокукарекал ей в самое ухо! Немного посидев и сообразив, где она находится, она упала обратно на большую мягкую подушку и в блаженстве сладкой дрёмы прикрыла глаза.
- Поспи, поспи ещё маленько, а я Зорьку пошла доить, – шепнула ей Лиза, поднялась и ушла управляться с хозяйством.
Надежду совсем разбудила Бусинка. Заскочив на сеновал, она с треском подрала когтями стену, потом улеглась возле Лизиной подушки и принялась облизывать грудку и лапки.
- Доброе утро, кисулька! Ну, давай рассказывай, сколько мышей наловила, – погладила её Надежда.
Бусинка сразу замурлыкала в ответ.
- Да что ты говоришь, – улыбнулась Надежда, продолжая её гладить. – А что ночью видела? Кто где ходил? Луна большая была или маленькая? А сколько звёзд нападало с неба?
Кошка размурлыкалась, словно отвечая на все её вопросы и, поднимаясь, Надежда ласково потормошила её за пушистые ушки:
- Ладно, кисулька, все новости мне рассказала. Пойду к другой своей подружке, посмотрю, что она там делает.
Она пришла на кухню, где Лиза уже разогревала блины, варила яйца и кипятила чайник.
- Попей парного молочка, – кивнула она на кружку молока с пышной шапочкой пены, как-то странновато поглядывая на неё.
Они сели завтракать, и Лиза вдруг твёрдо заявила:
- А замуж тебе, Надька, надо обязательно и немедленно!
- За что это ты меня так наказать решила? Что я тебе плохого сделала? – шутя засмеялась Надежда. – Я ещё от своего «замужа» не остыла, – и уже серьёзнее сказала, прихлёбывая блины молоком: - Детей бы хоть немного поднять, а там и выйду, может быть. А то какой тут «замуж», когда со мной дети поочереди спят. Вот их и обнимаю по ночам…
- А-аа, во-он оно что! – перебила её Лиза и прыснула: - А я-то думаю, что ты меня ночью так щупаешь со всех сторон? А с тобой, оказывается, дети спят и… – она не договорила.
Надежда взорвалась таким хохотом, что чуть не выплюнула все жёванное!
- Ну тебя! Чуть всю кухню не заштукатурила тебе блинами! – вытираясь салфеткой, со смехом бросила она вылупившей глаза подруге и пояснила: - Это же я ребёнка так проверяю – открылся он или нет, замёрз или тёпленький.
- А я ведь чёрти что на тебя подумала! - захохотала Лиза. - Ты меня щупаешь, а я думаю: чего это она? Вообще спятила что ли? Есть же бабы, которые баб соблазняют.
- Ой, фу-уу! Фу!! Ффу!!! Дура ты, Лизка! – брезгливо сморщилась Надежда и аж перекрестилась: - Слава Богу, меня это не касается! Мне нравится противоположный пол. Вот на нём я и зациклюсь в будущих планах.
продолжение след.------------------