Уезжая из садовых угодий, Надежда смотрела за окно, переваривала жуткие рассказы и ей невольно лезли воспоминания об отношении её мужа, чем-то похожие на жестокость того сатаниста. Однажды Шурик не хуже его проклял своих детей.
Подросшие Любочка и Людочка были очень подвижными детьми и регулярно получали шлепки за прыжки на диване или с кровати на пол.
- Ногу подвернёшь и будешь всю жизнь хромая! – бесполезно хлопала их Надежда, пока Людочка не допрыгалась на диване так, что неудачно упала и расшибла лицо о его деревянную ручку. С перепугу от вида крови Зойка ещё больше перепугала мать, в панике закричав на весь дом:
- Ма-амка-аа, Людочка убилась!!!
Надежда перепугалась чуть не до обморока, увидев в крови орущую дочь. Возле неё, переживая за сестричку-близняшку, в непередаваемом испуге ещё громче ревела Любочка. Сгоряча Надежда так отходила обоих по задам ладонью, что девчонки прекратили орать, а Людочка лишь бурно всхлипывала. Дело было поздним вечером, а мужа до сих пор не было дома. Первая помощь, которая пришла на ум Надежде от воспоминаний лечения любых ран её бабушкой была моча. Надежда заставила помочиться Любочку в горшок и, смочив в её моче полотенце, приложила его к разбитому лицу Людочки.
- Смотри за ней! – крикнула она бледной Зойке и выскочила на улицу в поисках помощи.
Тогда ей помог сосед, Райкин муж – Серёга. В отличии от Шурика он давно приехал домой с работы на своей машине. Он и отвёз их на «Скорую», где Людочке обработали сильно разбитый лоб и залепили его пластырем.
- Удачно отделалась. Могло быть и хуже, – сказал хирург и погрозил присмиревшей девчушке, которая во время всей экзекуции даже не пикнула, ощущая на задке шлепки матери: - Надо маму слушаться. Так будешь прыгать и совсем убьёшься.
Сергей привёз их обратно домой, и Надежда не знала, как его благодарить. Чужой мужчина внёс в дом уснувшую малышку и сказал Надежде:
- Да хватит тебе благодарить! Главное, что ребёнок не убился, – и вдруг спросил: - Шурка-то где?
- По работе задерживается, – опустила Надежда глаза, и сосед больше ничего не спрашивал, всё понимая без объяснений.
С порога он лишь оглянулся и бросил:
- Если чё надо будет, не стесняйся – отвезу, привезу.
Муж приехал в третьем часу ночи под хорошим шефе.
- Шур, ты чего пьяный-то за руль садишься? – в переживаниях встретила его Надежда и стала помогать раздеваться.
Шурик небрежно скинул ей в руки пиджак, рубашку, галстук, сбросил под порог туфли и без слов полез в холодильник.
- Давай чего-нибудь разогрею, – предложила Надежда и заоправдывалась: - Я вечером тебе ничего не приготовила, не закутала. Так уж получилось. У нас чуть Людочка не убилась.
Она надеялась тут же услышать участливое переживание, но муж её словно вообще не расслышал, поглощая в холодильнике холодец с квашеным огурцом.
- Ты меня слышишь? – обиделась Надежда и высказалась: - Ты бы приезжал с работы вовремя, а то вон Райкин Серёга на «Скорую» нас возил. Она так разбила лоб, что я чуть с ума не сошла! Думала - убилась!
Шурик вылез из холодильника и, споласкивая руки под краном, с раздражением отрезал, словно вонзая нож в сердце по самую рукоятку:
- Ничего страшного, у тебя их много! Одной больше, одной меньше… – и, не обращая внимания на обмершую жену, ушёл спать.
Надежда долго плакала у окна, глядя в ночную беспросветную темень, словно в свою послезамужнюю жизнь. О, сколько она уже в мыслях рассказала этим ночам, как самым верным подругам! Они всегда смотрели на неё в окна с небесной высоты ясными звёздами, утешая их блеском. Но после страшных слов мужа Надежда никак не могла лечь к нему в постель. Он же беспечно заснул, отвернувшись спиной ко всем им – своей большой семье, и Надежду к себе не звал. Последнее время Шурик особенно холодно относился к детям, не исключая и сына. Но чтоб до такой степени быть чёрствым!..
В эту ночь в душе Надежды словно что-то треснуло пополам, и эта трещина стала увеличиваться с каждым разом всё больше и больше. «Детей я нарожала для себя…» - чаще и увереннее стучало в её голове. Теперь, когда Шурик появлялся в доме, она исподтишка подолгу наблюдала за ним, пытаясь угадать его вторую жизнь. Собственный любимый муж для неё стал превращаться в длинный сериал надоевшего фильма, который просматривают лишь для развязки конечного результата. Во всех отношениях Шурика к семье сквозил холод отчуждения. Подрастающий сын никаких изменений в его чувства не внёс. Как мальчику Шурик не уделял ему ни грамма мужского внимания, и при нём пацанёнок рос, как без отца. В основном Егориком занимались сёстры, по-девчачьи командуя им «направо» и «налево». А Шурик взялся уезжать в подозрительные командировки на три дня, а то и на неделю. Надежда даже предположить не могла, что он на деньги матери проживает у любовницы на другом конце города. Но побаиваясь громадных алиментов и не желая опозориться перед соседями и друзьями, которые Надежду уважали, Шурик прикинулся, что, наконец, открыл свиноферму.
Свиноферма на самом деле существовала, но это было частное предприятие его закадычного друга, с которым они вместе везде куролесили. Дружок пошёл ему навстречу, согласившись заплатить за уборки свинарника. Шурик согласился даже на это. Но они оба не ожидали того, что отчебучит Надежда.
Услышав про свиноферму, она тотчас напросилась помогать супругу, забыв к нему все обиды и подозрения. И скоро весь длинный свинарник до потехи заблестел дотошной чистотой, уютом и благолепием. По его стенам развесились причудливые ветки и корешки, которые Надежда собирала по лесу вместе с детьми. Шурик таращился на жену, как последний наказанный идиот, а за его спиной от души ржал его дружок, издевательски окликая из кузова машины, на которой привёз комбикорм и фляги с отходами из столовой:
- Эй, хозяин, жрачку свиньям забирай, а то мне ехать отдыхать надо! Я сёни в бар намылился!
- Смотрите, какие у нас поросёнки народились! – неслись к весёлому дяденьке-шофёру Людочка и Любочка, толкая вперёд Егорика.
У братишки на руках натурально спал малюсенький поросёнок, которого они додумались, как младенца, завернуть в полотенце.
- Опять поросёнка выловили?! – гоняла их Надежда и, заставляя отпустить свинского малыша, стращала: - Вот увидит его мамка, что вы с её детьми творите, всю загородку разнесёт и разорвёт вас в клочья! – а потом виновато жаловалась шофёру: - Ничего понимать не хотят! Ведь свиноматка действительно может разорвать! – и она уносила на руках поросёнка в свинарник, мило сюсюкаясь с ним: - Маленький, замотали тебя, мучают, гулять не дают, молочка мамкиного лишили…
- А ей идёт с младенцем на руках – красиво! – похотливым взглядом провожал её в спину дружок и подмигивал психующему, обалдевшему от работы на ферме Шурику: - Ещё одного ребёночка не хочешь сделать?..
- Пошшёл ты!.. – обрывал его Шурик, принимая корма с машины, и сплёвывал: - Этими бы с кем-нибудь поделился!
Вконец осмеянный, он кое-как выдворил жену со свинарников, набрехав ей, что ЧП закрыл сэс-контроль. Сам же, избегая её контроля, по совету матери купил ей дойную корову.
Надежда очень обрадовалась рогатой кормилице, не зная, что муж уже прикипел к Алочке, с которой Лариса Максимовна немедленно стала поддерживать очень тёплые отношения. Количество детей и Шурик, и мама пока тщательно скрывали от неё. К любовнице Шурик всегда приходил, снимая обручальное кольцо. Однажды это кольцо вылетело у него из головы и, подавая ему на стол завтрак, Надежда спросила:
- Шур, а где твоя обручалка?
Вздрогнув всем нутром и выматерив себя в душе, Шурик мгновенно отбрехался:
- Я его на растяжку сдал в ювелирку. Оно мне в палец врезается.
Надежда больше ничего не спросила, но следы врезания кольца в палец у мужа не заметила и подумала: «Не в кармане ли «ювелирится» твоё колечко? Ох, и забрехался ты, дорогой!» По натуре она была женщиной гордой и не умела в «соплях» валяться в ногах, выспрашивая правды и умоляя, чтоб её не бросали. Надежда продолжила с интересом наблюдать за супругом. Она не знала, что Шурик не подаёт на развод из-за алиментов и делёжки имущества, что рьяно обдумывала его мать. И если у Надежды давно пропало к мужу доверие, то сейчас стала угасать и любовь. Шурик уже чувствовал это и сам и боялся проницательных глаз жены. Напоровшись на них, он тут же подходил и начинал сладко целовать, сбивая Надежду с толку. «Может я и ошибаюсь…» - терялась тогда она в догадках и выговаривала ему:
- Шур, ну ты скоро утрясёшь свои дела, чтобы я видела тебя каждый вечер дома?
- Чтобы много иметь, надо многим пожертвовать, – выворачивался Шурик и снова намыливался к Алочке.
Целуя его у порога, Надежда упрекала и просила:
- Я надеюсь, ты ненадолго? Тебя уже собственные дети не узнают. Тебе не обидно?
Холодно мазнув её губами в щеку, Шурик бросал:
- Постараюсь ненадолго… – и пропадал из её жизни и из жизни детей на радость своей матери.
- Из дома пока ничего не забирай к Алочке! – подучивала она его и обещала: - Когда можно будет, лично я перевезу тебе всё до последней нитки!
И сынок – отец четверых детей, спокойно продолжал блудить и ломать свою семью, веря в силу своей родительницы.
продолжение след.---------------------