А был мужчина на земле, нечаянная радость,
Нежданный луч, нечаянное Ра,
Игрой весёлой хромосомных диких радуг
В мирах поправлен, сужен лишь на градус…
Зато какая ширилась Игра!
Как заиграло всё! Как поначалу ярок
Был женщины, земной хозяйки, лик!
Но заигралась, зарвалась, забыла,
сколь подарок
Невечен и велик.
Забыла, бедная, что гость такой не шалость,
Что звёзды в дом его к ней привели,
Что он – ракета, вертикаль, колосс,
и Фаллос,
Когда-нибудь отчалит от земли.
Лишь сотни тысяч лет каких-то погостил он,
А сколько пустозвонства и нытья
Хлебнул в гостях, в дому хозяйки милой!..
Пора, дружок, в нездешние края.
Здесь позабыл уже кто ты, кто – Победитель,
Кто миллион собратьев победил,
Пройдя сквозь материнскую обитель,
И к женщине сошёл, и у неё гостил.
И – загостился, кажется… пора уж
Отчаливать ракетой в небеса.
А женщина опять (её уж не поправишь)
Самостоятельные явит чудеса.
Научится рожать без мужества и страсти,
И самозачинать, исторгнув из себя
Какую-нибудь взвесь, и целое на части
Разбрызгивать, ни капли не любя.
Тогда-то он и вспомнится сиротски,
В лесбийской полноте он вспомнится, урод,
Который врал, и пил, и вёл себя по-скотски,
И называл себя – Народ.
Народа нет. Нет женщин. Нет мужчины.
Есть месиво морщинистое, есть
Томление о том, что нежные морщины
Ракетой дикой распрямит когда-то Весть,
Нечаянная весть о том, что снова ярок
Огонь, и грусть о том, что кануло вчера,
О том, как нестареющ мог быть тот подарок!
Какой высокою могла быть та Игра!