Перед неожиданным и неумолимым ударом судьбы я оказалась, «как щепка, брошенная в море», - опустошенная, потерявшая жизненные ориентиры, не видящая смысла в своем существовании, как будто мои силы, мысли, желания, надежды были погребены вместе с ним.
Пытаясь хоть как - то заглушить душевную боль, я разбирала его архив. Передо мной вырастали груды папок – в них пьесы, множество вариантов стихов, поэм, нот, текстов песен и романсов, статьи, письма, лекции, а в коробках - десятки видео и сотни аудиозаписей…
Сколько было пролито мною слез над видеофильмами, его стихами и музыкой, сколько восторга и восхищения вновь испытала я, читая и слушая их, улавливая его интонации, рассуждения, любимые фразы, напевы, угадывая ироничную усмешку или еле сдерживаемый смех. Сколько вопросов я задавала Тому, чьей волей был погашен его творческий огонь: «Зачем?», «За что?», «Почему?!».
И тут я поняла, что Слава бросает мне спасательный круг, подарив свою Вселенную, передав в мои руки богатство, накопленное им за многие годы и скрытое от чужих взоров, в надежде, что я смогу вместе с дочерью подготовить к изданию его рукописи, которые пока никто не видел и не читал.
Изо дня в день, почти два года я кропотливо занималась исследованием и изучением заново его творчества.
По рукописям Славы можно понять особенности его характера – это «буря и натиск», неистовый порыв, лава, полная самоотдача творчеству.
Придуманная им какая-то хитроумная система обозначения координат – совершенно не поддавалась расшифровке. К тому же – своеобразный, меняющийся, непонятный нервный и стремительный почерк, все это создавал дополнительные проблемы.
Чтобы расшифровать смысл некоторых фраз, работаю с лупой, разглядывая каждую букву, - иногда помогало. Иногда вдруг осеняло –строка, как бы сама собой, открывала свой тайный смысл.
Вижу, как пульсирует мысль Славы, как она плавно разворачивается, обласкивая слово , выискивая среди множества вариантов единственно нужный . Печатаю иногда до 30 указанных им синонимов к одному слову - это запредельно! Как же богат его словарный запас, как непринужденно и виртуозно он обращался с этим инструментарием!
Чаще всего внесенные им исправления помогали определить замысел и логику построения всего произведения, увидеть процесс работы над текстом, проследить, как он добивался чистоты и точности звучания. Встречаются одобрительные фразы: «Красиво!» или «Молодец, Ирхин!»
Но самолюбование ему не было присуще, иначе он не выбрасывал бы в корзину десятки вариантов стихов, откуда я, тайком, следом извлекала подлинные шедевры, каждый из которых имел право на самостоятельное существование. Он же их таковыми не считал, потому так безжалостно расправлялся.
Предрекая мне вдовью судьбу, 30 лет назад он написал:
"И однажды лишь, уже став седою старухою,
как бы безо всякого повода разрыдаешься вдруг ты
не выплаканными своими слезами
и с клюкою в руках и пустою котомкою
пойдешь искать меня по белому свету,
пуще чем Изида Осириса».
(Из « Евангелия от любви»)
Вот и бреду теперь, ищу и окликаю тебя, только не по белому свету, а перечитывая твои стихи, расшифровывая рукописи, собирая воедино оставленное тобой наследие, заново открывая для себя твою душу и твой мир и скрытый в нем глубинный потаенный смысл.
Как и было обещано Славе, я завершила подготовительную работу и передала дочери неизвестные и неопубликованные еще поэмы и стихи, которые она будет издавать в Санкт-Петербурге, а также выпустила два диска: В. Ирхин « Песни и романсы» и «Циклы стихов В. Ирхина в авторском исполнении ».
В 2013 году в драматическом театре им. А.Н. Островского состоялся музыкально-поэтический вечер, посвященный 75-летию В. Ирхина с участием творческих коллективов театра, областной филармонии и эстрадно-симфонического оркестра.
А время полетело со стремительной быстротой, неумолимо отсчитывая дни, месяцы, а теперь уже и годы…Но печаль моя светла, и кажется, что не было этого расставания НАВЕКИ, что Слава остается рядом, в его стихах дышит трепещущая душа и бьется неравнодушное сердце Поэта Вселенной.
Стихи его востребованы, они нужны людям, а значит – ПАМЯТЬ о нем будет ЖИТЬ .
Занята подготовкой юбилейного вечера памяти Владислава Митрофановича Ирхина.
14 апреля 2018 года ему исполнилось бы 80 лет.
А я вновь и вновь перечитываю его стихи, прослушиваю музыку, просматриваю видео.
Добралась до разрозненных записей «Мысли вслух».
Сожалею, что в свое время не настояла на своем предложении начать Славе писать прозу – статьи, эссе, воспоминания. Он не просто проигнорировал мои намеки, что пора сменить жанр творчества, а воспринял их как покушение на его сущность и вторжение в творческую ориентацию. Слава считал, что если поэт переходит на прозу,- то это означает, что не только поэтический, но и жизненный его век завершен. А он хотел быть молодым.
Пожалуй, по своей энергии он превосходил многих молодых людей.
Его упорство заставило меня начать самой писать воспоминания о родителях, в том числе и Славиных, о наших с ним отношениях. А он упрекал меня в том, что я не встаю на его защиту, как это делала Софья Андреевна Толстая, когда Льва Николаевича отлучили от церкви.
Видя записки мужа, вчитываясь в них, я понимала, что стиль Славы, образ и глубину его мыслей никто не в состоянии был передать лучше его самого. Его письменная речь была не всегда последовательна, но насыщена глубочайшими знаниями, необычными изысканными формами лексики. Излагая мысль с начала страницы, он мог завершить ее в самом конце листа, нигде не допуская обыденных фраз и мыслей, ссылаясь на великие источники и авторитеты.
Откуда уж во мне было взяться «Софье Андревне»!