СТРАНИЦА
ВЕТРОВЫЕ ФЕИ 1
НАСТОЯЩАЯ КЕСТА 35
БАССЕЙН И ДЕРЕВО 52
НАНИНА ОВЦА 65
ЦЫГАНСКАЯ ЧАШКА 81
ИСТОРИЯ КОШКИ 128
Немой ОТМАР 147 ДЕВА
ДОЖДЯ 192
ПАХАРЬ И ГНОМ 209
ФЕИ ВЕТРА
Когда-то стояла ветряная мельница на холмах у моря, вдали
от городов и деревень, где мельник жил один со своей
маленькой дочерью. Его жена умерла, когда маленькая девочка, которую звали
Лусилла, была младенцем, и поэтому мельник жил один со своим ребенком,
которым он очень гордился. Так как ее отец был занят своей работой,
а у маленькой Лусиллы не было других детей, с которыми можно было бы играть, она
почти весь день была одна и должна была развлекаться, как могла, и одним
из ее величайших удовольствий было сидеть и смотреть на большие паруса
ветряной мельницы похожи на них, и они держались друг за друга за руки, и
танцевали и прыгали с земли так легко, как будто
были сделаны из пуха.
-- Ну, сестры, идите, -- крикнула ближайшая Лусилла. «Видите, вот
маленький человеческий ребенок здесь один в двенадцать часов ночи. Давай
поиграем с ней».
"Кто ты?" спросила Лусилла; «Меня зовут Лусилла, и я живу на
мельнице со своим отцом».
— Мы феи ветра, — сказала первая серая фигура.
«Феи ветра!» — спросила Лусилла. — Что это?
«Мы дуем ветрами и подметаем землю. Когда нас много
вместе, мы создаем великий ураган, и люди пугаются. Это мы
крутим для вас ваше мельничное колесо и создаем все маленькие волны
на море. Смотри, если ты пойдешь с нами, мы прокатим тебя
на одном из парусов твоей мельницы. То есть, если будешь смелым, а
не плачешь».
— Я ни капельки не плачу, — сказала Лусилла, вскочила и протянула
руки.
В тот же миг ее приподняло, и она почувствовала, что поднимается все выше и выше,
пока не остановилась на одном из огромных парусов ветряной мельницы и вместе с
маленькими серыми эльфами не понеслась по воздуху, цепляясь
за парус.
«Она очень хороша», — прошептала одна из них, держа Лусиллу в своих крошечных
белых ручках. «Я действительно думаю, что мы могли бы научить ее танцевать, потому что она
совсем не плакала».
«Нет, она бы обязательно кому-нибудь рассказала, если бы мы это сделали», — сказал другой. «Маленькое
человеческое дитя, ты хочешь, чтобы мы научили тебя танцевать, как мы танцуем?»
-- Да, да! -- воскликнула Лусилла. и теперь они мчались вниз у самой
земли, и феи соскользнули с паруса, держа Лусиллу на руках,
и позволили ей мягко соскользнуть на землю. «Научи меня танцевать, умоляю. Я
никогда никому не скажу».
-- Ах, но так говорят все смертные, -- прошептал тот, кто еще не
говорил, -- ни один смертный не может хранить секреты. Никогда еще не было известно никого, кто
мог бы молчать».
-- Испытай меня, -- снова закричала Лусилла, -- я никогда не скажу. Воистину, не буду, —
и она умоляюще переводила взгляд с одного эльфа на другого.
«Но если бы вы это сделали, — сказали они, — если бы вы нарушили свое обещание, данное нам, когда
вы его дали, мы бы сурово наказали вас».
-- Но честно обещаю, -- повторила Лусилла, -- я никому ничего не скажу
.
«Ну, тогда можешь попробовать», — сказали они. «Только помни, если ты нарушишь
данное нам слово и скажешь любому смертному, кто научил тебя
танцевать, ты никогда больше не будешь танцевать, ибо твои ноги станут тяжелыми
, как свинец, и мало того, а какая-нибудь великая беда». обгонит
все, что вы любите больше всего в этом мире. Но если ты будешь нам верен,
то феи ветра никогда тебя не забудут, а придут тебе на помощь
в трудную минуту».
-- Научи меня, научи меня, -- воскликнула Лусилла. — На самом деле я никогда, никогда не скажу,
и я хочу танцевать, как ты.
«Ну же, — сказали они, и одни шли позади нее, другие шли
впереди, а некоторые брали ее за руки, а некоторые за ноги, и
вдруг Лусилле показалось, что она сделана из пуха. Она раскачивалась
так же легко, как и они, и это казалось ей совсем легким. Никогда
еще она не была так счастлива и охотно танцевала бы часами, но
вдруг, как только солнце начало озарять небо красным светом
, она услышала, как лошадь отца мчится по холмам, и в одно
мгновение феи ветра исчез.
Когда мельник подошел к ней, он рассердился на нее за то, что она лежала
на траве вместо того, чтобы согреться в постели, но Лусилла не осмелилась сказать ему, что
ее удерживало, или сказать, что она играла с ветряными феями.
Прошли годы, и Лусилла больше никогда не видела фей ветра, хотя высматривала
их каждую ночь. Она выросла красивой молодой
женщиной, и ее отец очень гордился ею. Она была высока и
гибка, как ивовая палочка, а когда бегала или танцевала, казалось, что она
легка, как перышко на ветру. Мало кто
видел ее или говорил ей, что она красива, потому что, за исключением рыбаков
, которые жили в маленьких домиках на берегу, почти никто не приходил на берег.
спады. Но все, кто ее видел, восхищались ее красотой, а больше всего ее
прекрасным танцем. Иногда она выходила на холмы, танцевала
и бегала там одна, а отец смотрел на нее и говорил:
«Небо, помоги служанке! Я не знаю, от кого она этому научилась, но
я никогда не видел танцовщицу, которая могла бы приблизиться к ней». Потом она иногда
спускалась на берег моря, и это она любила делать больше всего,
и там она танцевала с волнами и двигалась вместе с ними, когда они
подскакивали к ее ногам и отступали, и к тем, кто смотрел, казалось
, что она и они были одним целым.
Пришло время, когда ее отец пожелал, чтобы она вышла замуж, и среди
молодых рыбаков и крестьян, приезжавших на мельницу с
ферм со всей страны, у нее было достаточно женихов, но она всегда говорила,
когда молодой человек приходил за ней ухаживать: «Сначала позвольте мне посмотреть, как вы умеете танцевать,
ибо танцы — это то, что я люблю больше всего на свете, и было бы
жаль, если бы я и мой муж не смогли танцевать вместе», а
так как ни один из них не умел танцевать когда она это сделала, она отослала их всех, сказав,
что будет ждать мужа, пока не найдет мужчину, который сможет танцевать
по ее вкусу.
Но однажды случилась сильная буря, и большой корабль прибило к
берегу недалеко от мельницы, и среди матросов был молодой человек
с черными кудрявыми волосами, блестящими глазами и белыми зубами, и когда он увидел
Лусиллу, он сказал себе: «Я женюсь на этой девушке и возьму ее
себе в жены». Поэтому однажды, когда они вместе сидели на холмах, он умолял
ее выйти за него замуж и вернуться с ним в его родную землю; он сказал
, что перестанет ходить в море и будет жить с ней в маленьком домике
и зарабатывать себе на хлеб рыбной ловлей. Тогда Лусилла сказала, как говорила
всем своим женихам: «Сначала дайте мне посмотреть, как вы умеете танцевать, потому что я
никогда не выйду замуж за мужчину, который не может танцевать со мной». Моряк поклялся, что
умеет танцевать не хуже любого человека в мире, потому что все моряки умеют танцевать,
сказал он, и они начали танцевать вместе на холмах. Моряк
танцевал хорошо и весело, но Лусилла танцевала быстрее и казалась
сделанной из пуха; и тогда матрос, видя, что его
танец ничего не значит для нее, схватил ее за талию и держал
неподвижно, восклицая: «Моя дорогая, я не могу танцевать так, как ты, но мои руки
достаточно сильны, чтобы держать тебя неподвижно и не позволяй тебе танцевать ни с кем
, кроме меня».
Итак, Лусилла вышла замуж за моряка и поселилась с ним в его маленьком
домике у моря, за много миль от мельницы, а так как ее отец
состарился и больше не хотел работать, он тоже поехал с ней.
Некоторое время матрос и Лусилла жили вместе очень счастливо, и
у них было двое маленьких детей, и ее муж рыбачил и продавал свою рыбу,
и часто до сих пор Лусилла спускалась к волнам и танцевала с ними
, как она делала это в свои старые добрые времена. дом. Она пыталась научить своих маленьких детей
танцевать, как она, но они не могли научиться, потому что феи ветра
никогда не прикасались к ним. Но однажды зимой лодка ее мужа разбилась
вдребезги, и море замерзло так, что вся рыба умерла, и они так
обеднели, что едва могли наесться. Потом случилось так, что
в деревню, где они жили, прибыл большой корабль, и капитану нужны были
люди для дальнего путешествия, и ее муж сказал Лусилле, что ему лучше
пойти с ним, и тогда у него будет достаточно денег, чтобы купить другую лодку.
и тогда в следующем году они должны надеяться на большую удачу. Итак, Лусилла осталась
одна в коттедже с отцом и двумя маленькими детьми, и
ей было очень одиноко и грустно без мужа, и часто она думала
о мельнице и ветряных феях, и когда дул ветер, она
спускалась в у кромки воды, протягивает руки и молит их
позаботиться о корабле ее мужа и вернуть его домой в целости и сохранности.
«О, добрые ветряные феи, — воскликнула она, — смотрите, я сохранила вам верность, так
и вы теперь верьте мне и не причиняйте мне вреда». И часто она
танцевала у кромки волн, как делала это в своем старом доме, и
думала, что феи ветра танцуют вместе с ней и поддерживают ее
шаги.
Случилось так, что однажды, когда Лусилла танцевала на берегу,
подъехали два всадника, и они остановились и смотрели, как она танцует,
а волны приближались к ее ногам. Тогда они слезли с
лошадей и спросили, кто она такая и где научилась таким танцам.
Она сказала им, что она всего лишь жена бедного рыбака, но она
танцевала долгие годы, с тех пор, как была маленьким ребенком, когда жила
на ветряной мельнице, на холмах далеко. Они ускакали, но на следующий день
пришли снова, и привели с собой других, и умоляли Лусиллу, чтобы она
спустилась к кромке воды и танцевала с волнами, как она
делала вчера. Итак, она побежала по берегу и танцевала в такт волне
моря, и все незнакомцы аплодировали и говорили друг
другу: «Это чудесно, это чудесно».
Затем они сказали ей, что приехали из страны, где король
ничего так не любит, как красивые танцы, и что он даст большие суммы
денег любому, кто хорошо танцует, и если она вернется с ними
к его двору, и танцевать перед королем, она должна
взять с собой домой мешок золота, и это сделает ее богатой женщиной, и ее
мужу больше не придется работать.
Она сперва отказалась и сказала, что муж ее уехал и не
знает, куда она ушла, а ей не хочется оставлять двух маленьких
детей; но все же придворные уговаривали ее и говорили, что это
ненадолго, и отец уговаривал ее, так как говорил, что
они все обогатятся, если она принесет домой мешок с золотом. В конце концов
Лусилла согласилась вернуться с ними к королевскому двору
и танцевать там, но взяла с них обещание, что до наступления весны
они отошлют ее обратно в ее собственный домик. Услышав это,
незнакомцы очень обрадовались и велели Лусилле готовиться к немедленному
отъезду, и в ту ночь она простилась со своими малышами и
оставила их, чтобы отправиться с путешественниками. Ее глаза были красными от слез
, когда она покидала свой дом, и, прежде чем она отправилась в путь, она вышла одна на
скалы, простерла руки и позвала фей ветра, чтобы они пошли
с ней и помогли ей, потому что она боялась того, что она была . собирается сделать, и она
умоляла их быть верными ей, как она была верна им.
Они плыли много дней, пока, наконец, не прибыли в страну, о которой
Лусилла даже не слышала, и в большой город, который, как ей
казалось, должен был вместить всех людей в мире, настолько он был переполнен и
над городом на холме они указали ей на королевский дворец и
сказали, что это место, где живет король, и что ей придется танцевать
там до конца недели.
-- И очень хорошо, что мы тебя сейчас увидели, -- сказали они, -- ибо король как
раз женится, а через несколько дней приедет принцесса,
и будут празднества и веселье целыми днями, а в некоторые из
них вы предстанете перед их величествами и убедитесь, что вы танцуете как можно
лучше».
Затем Лусилла пошла с ними в большой зал недалеко от дворца,
где музыканты играли на всевозможных инструментах, и здесь
придворные велели ей танцевать на платформе в конце зала в такт
музыке; и когда они увидели это, музыканты все до единого отложили
свои инструменты и встали вместе, аплодируя и аплодируя, и
все заявили, что это величайшая удача, что путешественники
встретились с Лусиллой, и что это доставит королю радость. больше всего, что
они приготовили для него.
Вскоре прибыла принцесса, которая должна была выйти замуж за короля, и
свадьба была отпразднована с большим великолепием, а после свадьбы
был пир, а вечером должны были петь и
танцевать, и всякие игры для королевская чета и двор, чтобы
увидеть, а затем Лусилла должна была танцевать. Придворный, который привел ее, пожелал,
чтобы она была одета в самое роскошное платье, украшенное золотом и драгоценностями, но
она умоляла, чтобы она могла носить светло-серое платье, как феи ветра,
потому что помнила, как они выглядели, когда танцевали на холмах.
Когда наступил вечер, когда ей предстояло танцевать перед королем, она
широко распахнула окно, простерла руки и закричала: «А теперь помогите мне,
милые феи ветра, как вы делали прежде; будь верен мне, как я
верен тебе». А на самом деле она едва сдерживала
слезы при мысли о муже на море и о детях на
даче дома.
Зал был ярко освещен, а посредине на троне сидели
король и юная королева. Музыканты заиграли, а затем
на сцену вышла Лусилла и начала танцевать. Она чувствовала себя
легкой, как морская пена, и когда она раскачивалась и изгибалась под звуки
музыки, ей казалось, что она слышит только шелест волн
, бьющихся о берег, и ропот ветра, она играла
с водой, и она думала о своем муже в море, когда
ветер гонит его корабль, и о своих маленьких детях, живущих в
домике на берегу.
Когда она остановилась, в зале поднялся такой шум аплодисментов и возгласов, какого
никогда прежде здесь не было слышно, и король послал за
ней и спросил, откуда она пришла и кто научил ее таким
чудесным шагам, но она ответила только, что она дочь
бедного мельника, жившего на ветряной мельнице, и думала, что
научилась танцевать, наблюдая, как крутятся паруса мельницы. Каждую
ночь король заставлял ее танцевать снова и снова, так как он никогда не уставал
наблюдать за ней, и каждую ночь Лусилла говорила себе: «Теперь еще одна
ночь прошла, и я на один день ближе к тому, чтобы они отвезли меня обратно в мой
собственный дом. и мои дети, с мешком золота, чтобы дать моему мужу, когда
он вернется из моря.
Новая королева была красивой женщиной, но она была очень ревнивой, и
ее разозлило то, что король так восхищается танцами новой танцовщицы
, и она подумала, что хотела бы уметь танцевать, как она. Итак
, однажды вечером, когда никто не наблюдал за ней, она надела большой плащ,
закрывавший ее всю, и спросила дорогу туда, где жила танцовщица.
Лусилла сидела одна в маленьком домике, который ей дали жить
, а королева вошла за ней, сняла с себя плащ и
велела ей молчать и не называть ее имени, чтобы кто-нибудь не
услышал и не узнал. что она была там.
«Теперь, — сказала она, — я пришла к вам, чтобы вы могли сказать мне, хотя никто
другой не знает, кто научил вас танцевать, чтобы я могла пойти и научиться
у них также танцевать, как вы; потому что в доме, откуда я родом, меня
считали самой изящной женщиной в стране и лучшей танцовщицей,
так что нет такого танца, которому я не могла бы научиться».
Лусилла задрожала, но ответила:
«Ваше величество, в детстве я жила на маленькой ветряной мельнице у моря
, вдали от учителей и танцоров, но я наблюдала, как крутятся паруса ветряной мельницы
утром, днем и ночью; и, может быть, именно это научило меня
танцевать так, как я танцую сейчас. И если ваше величество желает научиться делать то же, что
и я, я с радостью научу вас всему, что знаю, и, без сомнения, вы скоро
научитесь танцевать намного лучше меня.
Королева обрадовалась этому, отбросила свой плащ, встала
напротив Лусиллы и умоляла ее немедленно начать ее учить, чтобы
она могла научиться как можно скорее. Весь тот вечер они танцевали, но
когда королеве показалось, что она выглядит так же, как Лусилла, она казалась
рядом с ней довольно неуклюжей и тяжелой и танцевала так же, как и другие
смертные. Когда она ушла, то очень обрадовалась и сказала
, что приедет еще дважды, чтобы поучиться у нее, и тогда она была
уверена, что у нее все получится. В глубине души Лусилла была очень
напугана, потому что знала, что Королева не танцует так, как она,
и никогда не сможет. Однако в следующую ночь она пришла снова, и в следующую
снова, а потом должен был быть большой придворный бал; и
тут королева подумала, что сначала покажет мужу, как она умеет танцевать.
Сам король любил танцевать и танцевал хорошо, хотя и не
так хорошо, как муж Лусиллы, моряк; и королева подумала
, как он обрадуется, когда увидит, какая грациозная жена у него есть.
Когда бал начался, все прекрасные люди говорили друг другу, что
действительно казалось глупым танцевать после того, как они увидели чудесную новую
танцовщицу, но Королева улыбнулась и подумала про себя: «Теперь они увидят
, что я могу делать то же самое ». как и она. Когда подошла ее очередь, она
слегка споткнулась и затанцевала, как могла, и подумала, что это точь -в-точь
как у Лусиллы, и придворные говорили между собой: «Наша новая королева
хорошо танцует», но никто не подумал сказать, что это было похоже на танец Лусиллы.
танцы, а король вообще ничего не сказал по этому поводу; поэтому
королева чувствовала, что ей становится жарко и сердито, и она то краснела , то
белела.
«Эта лживая девка обманывала меня, — сказала она себе, — и ничему меня
не научила; но я накажу ее за ее
обман, и скоро она узнает, что значит обмануть королеву.
Поэтому на следующий день она пошла к своему мужу и сказала: «Муж, я много
думала о новой замечательной танцовщице, которой мы все так восхищаемся,
и, поистине, я никогда не видела на земле никого, кто мог бы танцевать так, как она
; но теперь я думаю, что мы должны сделать все возможное, прежде чем она вернется в свой
дом, чтобы узнать, кто научил ее ее чудесному искусству, чтобы мы могли
научить наших придворных танцовщиц, чтобы они могли быть там, чтобы радовать нас, когда она
уйдет, ибо на самом деле нет ничего на земле, чему нельзя было бы научиться, если
этому учить правильно».
Король согласился, и они послали за Лусиллой, и король попросил ее
сказать ему, где она научилась танцевать, чтобы они могли призвать тех
же учителей для обучения своих придворных танцоров. Но Лусилла ответила, как
прежде, - она не знала - она думала, что научилась танцевать,
наблюдая, как крутятся паруса ветряной мельницы. На это король рассердился
и сказал: «Это вздор, никто не может научиться танцевать, глядя
на паруса ветряной мельницы, и невозможно, чтобы она,
дочь бедного мельника, могла научиться таким танцам от природы». затем он пригрозил
ей, что, если она не расскажет ему правду, он будет вынужден ее
наказать, и сказал, что у нее будет день, чтобы все обдумать, но в
конце следующего дня он должен ожидать, что она сказать ему все, что он
хотел знать совершенно ясно.
Когда она ушла, король сказал королеве: «Жена, если эта
танцовщица будет упорствовать в своем молчании и не скажет нам, как она
научилась, есть еще одна вещь, которую мы должны сделать. Мы должны держать ее здесь
, чтобы она танцевала для нас столько, сколько захотим, и никоим образом не позволять ей возвращаться в
дом, из которого она пришла».
Королева немного помолчала, но ей стало очень ревниво при
мысли, что танцовщица останется при дворе, поэтому она кивнула головой
и сказала: «Да, но я думаю, что она должна рассказать нам об этом подробнее; про себя я
начинаю думать, что это колдовство, и, может быть, ее
научил лукавый, и тогда мы не хотели бы, чтобы она оставалась
здесь и танцевала нам, как бы ни было красиво, ибо кто знает, какое
это несчастье может не навлечь на нас? При этом король помрачнел и
сказал, что не слишком верит в удачу или неудачу, но ему не
хотелось бы терять танцовщицу, так что им лучше оставить ее себе, если она
откажется рассказать им, как поживают другие танцовщицы. учить.
Между тем Лусилла вернулась в свой домик и горько заплакала.
«Если бы я никогда не покидала своих детей и свой дом, — воскликнула она, — потому что я
не могу нарушить обещание, данное феям ветра, а если бы я это сделала, они могли бы причинить
какой-нибудь ужасный вред моим детям или моему мужу в море; но если я
откажусь сказать им, они, скорее всего, посадят меня в тюрьму, и
я останусь там до конца своей жизни, и мой муж и дети никогда не
узнают, что со мной стало». И она опустилась на колени перед окнами, и
воздела руки, и закричала: «О, милые феи ветра, я не нарушила
веры с вами, так не нарушайте веры со мной, и придите мне на помощь и
спасите меня в моей беде. ”
На следующий вечер Лусилла снова пошла к королю, и он сказал ей:
«Ну, теперь ты расскажешь нам, о чем мы просили тебя прошлой ночью, чтобы мы
могли послать за твоими учителями и научить других танцевать, как ты?»
-- Мой милостивый государь, -- ответила Лусилла, -- я не могу сказать вам ничего, чего бы я
не говорила вам раньше. С детства я танцевал, как танцую
сейчас, и я смотрел на паруса ветряной мельницы моего отца, и я танцевал в
такт волнам, и, может быть, это научило меня
так хорошо держать ритм и шагать. Я танцевала на берегу моря, когда
меня нашли путники, которые привезли меня сюда, и пообещали мне мешок с золотом, который я отнесу
домой к моему мужу, если я приду танцевать при дворе вашего величества;
и теперь вы видели, как я танцую, и я сделал все, что мог, поэтому я
умоляю вас отдать мне мешок с золотом и отпустить меня обратно домой.
Король молчал, но королева еще больше рассердилась и в
глубине души решила, что Лусилла никогда не вернется домой, пока
не узнает о ее танцах. Поэтому, когда они остались одни, она сказала
своему мужу: «Теперь совершенно ясно, что эта
женщина научилась колдовству, и мы поступили бы очень неправильно, если бы отпустили ее, пока
она во всем не призналась». Итак, они снова послали за Лусиллой и приказали ей
признаться, и снова она заплакала и заявила, что больше ничего не может сказать
. Тогда король сказал: «Хорошо, давайте отдадим женщине ее мешок с золотом
и отпустим ее», но королева остановила его и сказала: «Нет, правда, давайте
сначала попробуем запереть ее в тюрьме на некоторое время, и посмотрим, не
раскроет ли это ее губы.
Король сначала отказался, так как сказал, что Лусилла не сделала ничего плохого,
но королева настаивала, что она их обманывает, и что ее
танец должен быть колдовством, и наконец король стал ее слушать
. Кроме того, он очень рассердился на Лусиллу за то, что она хотела вернуться домой, и
очень огорчился, что больше не увидит, как она танцует; он
согласился и сказал, что либо она должна рассказать ему, как она
научилась танцевать лучше всех в этом мире, и кто
ее научил, либо они сочтут ее танцы колдовством, и она
должна отправиться в тюрьму. и ждать ее наказания.
Бедная Лусилла горько плакала. "Увы!" -- воскликнула она про себя. -- Горе
мне, я не осмеливаюсь нарушить доверие фей ветра, а если я этого
не сделаю, то никогда больше не увижу ни своего мужа, ни своих детей, потому что боюсь,
как бы они не убили меня здесь. ”
Однако она продолжала молчать, и король приказал
посадить ее в тюрьму, пока она не заговорит и не скажет им правду;
и пришли охранники, увели ее в темницу и заперли в
темной камере. Было тоскливо и холодно, и стены были так толсты, что
она не могла слышать никаких шумов снаружи, и было только
одно маленькое окошко, которое было слишком высоко, чтобы она могла видеть сквозь него. Здесь
она лежала и плакала, и почти желала умереть сейчас же, ибо
верила, что ее сожгут или утопят, и горько
горевала, что оставила свой дом и своих детей.
Каждый день король присылал спросить, не передумала ли она, но
каждый день она отвечала, что ей нечего сказать. Однажды вечером она сидела одна
в своей темной камере, по обыкновению скорбя, когда дверь тюрьмы отворилась
и вошла женщина, закутанная в плащ и с лицом
, скрытым маской. Когда она сняла маску, Лусилла увидела, что это была королева, и
вскочила, надеясь, что та пришла сказать ей, что ее должны
освободить, но королева сказала: «Теперь я пришла к тебе одна, чтобы ты
мог сказать мне правда. Кто научил тебя танцевать, и где я могу научиться
делать то, что ты делаешь? Если ты скажешь мне, я попрошу у короля прощения
, и ты получишь свой мешок с золотом и уйдешь, когда захочешь.
Тогда бедная Лусилла снова заплакала и сказала: «Милостивая госпожа,
я могу сказать вам одну вещь, о которой я еще никому не говорила, а именно
, что я научилась танцевать, но кто сказал мне или как это был, это
секрет, который я поклялся, что никогда никому не расскажу. А теперь я умоляю
Ваше Королевское Высочество позволить мне вернуться к моему мужу-рыбаку и моим
детям. Отсутствие! отсутствие! это был злой час для меня, когда я покинул свой дом».
На это королева пришла в ярость, но скрыла свой гнев и сначала
попыталась уговорить Лусиллу во всем признаться, затем пригрозила ей
гневом короля, а затем, когда Лусилла все еще плакала и сказала, что
не может нарушить своего обещания, она вскочила в ярости и сказала:
«В самом деле, это мало толку, как бы ты ни любила своего мужа и
своих детей, потому что ты никогда больше не увидишь их. Король постановил,
что ты будешь убит на этой же неделе, так что теперь ты знаешь, чего
добился своим подлым упрямством.
Итак, Королева вернулась к Королю и сказала ему, что танцовщица
призналась, что научилась танцевать, но она не сказала от
кого, следовательно, это должно быть от лукавого, и поэтому не было
ничего, кроме того, что она должен быть убит. Так они и решили, что
сначала попытаются утопить Лусиллу, а если она ведьма
, то не утонет, и король приказал, чтобы ее
на следующий день вывели в море и выбросили за борт, а также чтобы у нее были
тяжелые грузы. привязана к ногам, а руки должны быть связаны по
бокам.
На следующее утро охранники привели ее, и связали ей руки по
бокам, и привязали к ногам тяжелые грузы, и спустили ее, и
посадили в лодку на берегу моря, и отвезли ее в море,
и по всему берегу стояли толпы людей, кричали, насмехались и кричали
: «Она ведьма! она ведьма! король хорошо поступил
, что убил ее.
"Увы! увы!" — воскликнула Лусилла. — Чем я это заслужила? Конечно
, я не сделал ничего плохого, чтобы со мной так жестоко обошлись. Дорогие феи ветра, придите
мне на помощь, ибо, по правде говоря, сейчас время моей крайней нужды, и если вы
покинете меня, я пропал; но я прошу, чтобы вы были верны мне, как я был
верен вам». Потом, когда они немного отплыли в лодке, стражники схватили ее и бросили в воду, и соленые волны забрызгали ей лицо и волосы; но, несмотря на
тяжесть на ногах, она никогда не тонула, а чувствовала себя так же легко, как когда танцевала с волнами на берегу моря у своего дома, и знала, что
феи ветра поддерживают ее; и волны мягко качали её, и влекли
к земле, и клали на песок, и вся толпа закричала от ярости.
Когда они обнаружили, что Лусиллу нельзя утопить, король и королева очень рассердились и сказали, что теперь совершенно ясно, что она
ведьма, и что её нужно сжечь, поэтому они должны вернуть её в
тюрьму и устроить чтобы еёе сожгли на рыночной площади. Итак, Лусиллу
снова отвели обратно в ее маленькую темную келью, и она опустилась на колени,
посмотрела в окно и пробормотала: «Спасибо вам, милые
феи ветра, вы сохранили верность мне, как я сохранила верность
PAGE
THE WINDFAIRIES 1
VAIN KESTA 35
THE POOL AND THE TREE 52
NANINA’S SHEEP 65
THE GIPSY’S CUP 81
THE STORY OF A CAT 128
DUMB OTHMAR 147
THE RAIN MAIDEN 192
THE PLOUGHMAN AND THE GNOME 209
THE WIND
FAIRIES]
THERE was once a windmill which stood on the downs by the sea, far
from any town or village, and in which the miller lived alone with his
little daughter. His wife had died when the little girl, whose name was
Lucilla, was a baby, and so the miller lived by himself with his child,
of whom he was very proud. As her father was busy with his work, and
as little Lucilla had no other children to play with, she was alone
nearly all day, and had to amuse herself as best she could, and one
of her greatest pleasures was to sit and watch the great sails of the
windmill figures like them, and they held each other by the hand, and
were dancing and springing from the ground as lightly as if they had
been made of feather-down.
“Come, sisters, come,” cried the one nearest Lucilla. “See, here is a
little human child out here alone at twelve o’clock at night. Come and
let us play with her.”
“Who are you?” asked Lucilla; “my name is Lucilla, and I live in the
mill with my father.”
“We are windfairies,” said the first grey figure.
“Windfairies!” said Lucilla, “what are they?”
“We blow the winds and sweep the earth. When there are many of us
together we make a great hurricane, and human beings are frightened. We
it is who turn your mill wheel for you, and make all the little waves
on the sea. See, if you will come with us we will take you for a ride
on one of the sails of your mill. That is, if you will be brave, and
not cry.”
“I will not cry one bit,” said Lucilla, and she sprang up, and held out
her arms.
At once she was lifted up, and felt herself going higher and higher,
till she rested on one of the great windmill sails, and, with the
little grey elves beside her, was sweeping through the air, clinging to
the sail.
“She is quite good,” whispered one, as she held Lucilla in her tiny
white arms. “I really think we might teach her to dance, for she has
not cried at all.”
“No, she would surely tell some one if we did,” said another. “Little
human child, would you like us to teach you how to dance as we dance?”
“Yes, yes,” cried Lucilla; and now they were sweeping down near the
ground, and the fairies slid off the sail with Lucilla in their arms,
and let her slide gently to earth. “Teach me to dance, I beg. I will
never tell anybody.”
“Ah, but that is what all mortals say,” whispered one who had not
spoken yet, “no mortal can keep a secret. Never yet was one known who
could be silent.”
“Try me,” cried Lucilla again, “I will never tell. Indeed I will not,”
and she looked entreatingly from one to another of the elves.
“But if you did,” said they, “if you broke your promise to us when
once you had made it, we should punish you severely.”
“But I promise faithfully,” repeated Lucilla, “I will never tell any
one.”
“Well then, you may try,” they said. “Only remember, if you break
your word to us, and tell any mortal who it was that taught you how
to dance, you will never dance again, for your feet will become heavy
as lead, and not only that, but some great misfortune will overtake
whatever you love best in this world. But if you keep faith with us,
then the windfairies will never forget you, but will come to your help
in your direst hour of need.”
“Teach me, teach me,” cried Lucilla; “indeed I will never, never tell,
and I long to dance as you do.”
“Come then,” they said, and some came behind her, and some went in
front of her, and some took her arms and some her feet, and all at
once Lucilla felt as if she were made of feather-down. She swayed up
and down as lightly as they, and it seemed to her quite easy. Never
had she been so happy, and she would gladly have danced for hours, but
suddenly, just as the sun was beginning to show a red light in the
sky, she heard her father’s horse galloping over the downs, and in an
instant the windfairies had vanished.
When the miller came up to her, he was angry with her for being out on
the grass instead of warm in bed, but Lucilla dared not tell him what
had kept her, or say that she had been playing with windfairies.
Years passed, and Lucilla never saw the windfairies again, though she
watched for them every night. She grew up to be a beautiful young
woman, and her father was very proud of her. She was as tall and as
lithe as a willow wand, and when she ran or danced it seemed as if she
were as light as a feather blown in the wind. There were few people
to see her, or tell her she was beautiful, for save the fisher folk
who lived in little cottages on the beach, scarce anybody came to the
downs. But all who saw her admired her beauty, and most of all her
wonderful dancing. Sometimes she would go out on the downs, and dance
and run there by herself, and her father would look at her and say:
“Heaven help the maid! I don’t know whom she has learned it from, but
I have never seen a dancer who can come nigh her.” Then sometimes she
would go down to the sea-shore, and this she loved to do best of all,
and there she would dance with the waves, and move with them as they
slid up to her feet and drew back, and to those who watched, it seemed
as if she and they were one together.
The time came when her father wished her to be married, and among the
young fishermen and the country folk who came to the mill from the
farms across the country, she had suitors enough, but always she said
when a young man came to woo her, “First let me see how you can dance,
for as dancing is the thing I love best in the world, it would be a
pity that I and my husband should not be able to dance together,” and
as none of them could dance as she did, she sent them all away, saying
she would wait for a husband till she could find a man who could dance
to her liking.
But one day there was a great storm, and a big ship was blown on to
the shore close to the mill, and among the sailors was a young fellow
with black curly hair and bright eyes and white teeth, and when he saw
Lucilla, he said to himself, “I will wed that girl and take her home
for my wife.” So one day as they sat on the downs together he begged
her to marry him, and go back with him to his own land; he said he
would give up going to sea, and would live with her in a little cottage
and make their bread by fishing. Then Lucilla said, as she had said
to all her other suitors, “First let me see how you can dance, for I
will never marry any man who cannot dance with me.” The sailor swore he
could dance as well as any man in the world, for all sailors can dance,
he said, and they began to dance together on the downs. The sailor
danced well and merrily, but Lucilla danced faster, and seemed as if
she were made of feather-down; and then the sailor, seeing that his
dancing was as nothing to hers, caught her by the waist, and held her
still, crying, “My sweetheart, I cannot dance as you can, but my arms
are strong enough to hold you still and keep you from dancing with any
man but me.”
So Lucilla married the sailor, and went with him to live in his little
cottage by the sea, many miles away from the mill, and as her father
was growing old and no longer cared to work, he went with her too.
For some time the sailor and Lucilla lived together very happily, and
they had two little children, and her husband fished and sold his fish,
and often still, Lucilla would go down to the waves and dance with them
as she had done in her old home. She tried to teach her little children
to dance as she did, but they could not learn because the windfairies
had never touched them. But one winter her husband’s boat was dashed to
pieces, and the sea froze so that all the fish died, and they became so
poor that they could barely get enough to eat. Then it chanced that a
big ship came to the village where they lived, and the captain wanted
men for a long journey, and her husband told Lucilla that he had best
go with him, and then he would have enough money to buy another boat,
and then next year they must hope for better luck. So Lucilla was left
alone in the cottage with her father and her two little children, and
she felt very lonely and sad without her husband, and often she thought
of the mill and the windfairies, and when the wind blew, she would go
down to the water’s edge and hold out her arms and pray them to take
care of her husband’s ship, and bring it safe home again.
“Oh, kind windfairies,” she cried, “see, I have kept faith with you, so
do you now keep faith with me, and do me no hurt.” And often she would
dance by the edge of the waves, as she used to do in her old home, and
think that the windfairies were dancing with her, and holding up her
steps.
Now it chanced that one day, as Lucilla was dancing on the shore, there
rode by two horsemen, and they stopped and watched her as she danced,
with the waves coming close to her feet. Then they got down from their
horses, and asked who she was, and where she had learned such dancing.
She told them she was only the wife of a poor fisherman, but she had
danced for long years, since she was a little child, when she had lived
in a windmill, on the downs far away. They rode away, but next day they
came again, and brought others with them, and begged Lucilla that she
would go down to the water’s edge and dance with the waves as she had
done yesterday. So she ran down the beach, and danced in time to the
sea as it moved, and the strangers all applauded, and said to each
other, “It is wonderful, it is marvellous.”
They then told her that they came from a country where the King loved
nothing so much as beautiful dancing, and that he would give great sums
of money to any one who danced well, and if she would go back with them
to his court, and dance before the King, she should have a sack of gold
to take home with her, and this would make her a rich woman, and her
husband would never have need to work any more.
At first she refused, and said her husband was away, and would not
know where she was gone, and she did not like to leave her two little
children; but still the courtiers persuaded her, and said it would not
be for long, and her father persuaded her too, since he said it would
make them all rich if she brought home a sack of gold. So at last
Lucilla agreed that she would go back with them to the King’s court
and dance there, but she made them promise that before the spring came
they would send her back to her own little cottage. On hearing this,
the strangers were much delighted, and bid Lucilla make ready to start
at once, and that night she said good-bye to her little ones, and
left them, to go with the travellers. Her eyes were red with crying at
leaving her home, and before she started, she went out alone on to the
cliffs, and stretched out her arms, and called to the windfairies to go
with her and help her, for she feared what she was going to do, and she
begged them to be true to her, as she had been true to them.
They sailed for many days, till at last they came to a country of which
Lucilla had never even heard, and to a big town, which seemed to her
as if it must hold all the people in the world, so crowded was it, and
above the town on the hill, they pointed out to her a royal palace, and
told her it was where the King dwelt, and there she would have to dance
ere the week was out.
“And it is most lucky we saw you just now,” said they, “for the King is
just going to be married, and in a few days the Princess will arrive,
and there will be festivities and rejoicing for days, and at some of
these you will appear before their Majesties, and be sure you dance
your very best.”
Then Lucilla went with them into a great hall close to the palace,
where musicians were playing on every kind of instrument, and here the
courtiers bid her dance on a platform at one end of the hall, in time
to the music; and when they had seen it, the musicians one and all lay
down their instruments, and rose together, clapping and applauding, and
all declared that it was the greatest of luck that the travellers had
met with Lucilla, and that it would delight the King more than anything
they had prepared for him.
By and by the Princess who was to marry the King arrived, and the
wedding was celebrated with much magnificence, and after the wedding
there was a feast, and in the evening there was to be singing and
dancing, and all sorts of play for the royal couple and the court to
see, and then Lucilla was to dance. The courtier who brought her wished
her to be dressed in the most gorgeous dress, with gold and jewels, but
she pleaded that she might wear a light grey gown like the windfairies,
because she remembered how they looked when they danced on the downs.
When the evening came when she was to dance before the King, she threw
wide her window and held out her arms, and cried out, “Now help me,
dear windfairies, as you have done before; keep faith with me, as I
have kept faith with you.” But in truth she could scarce keep from
crying with thoughts of her husband at sea, and her little ones at the
cottage at home.
The hall was brilliantly lighted, and in the middle on the throne sat
the King and the young Queen. The musicians began to play, and then
Lucilla stepped forth on the platform and began to dance. She felt as
light as the sea foam, and when she swayed and curved to the sound of
the music, it seemed to her as if she heard only the swish of the waves
as they beat upon the shore, and the murmur of the wind as it played
with the water, and she thought of her husband out at sea, with the
wind blowing his ship along, and of her little babies living in the
cottage on the beach.
When she stopped, there was such a noise of applauding and cheering in
the hall, as had never been heard there before, and the King sent for
her, and asked her where she came from, and who had taught her such
wonderful steps, but she only answered that she was the daughter of a
poor miller, who lived in a windmill, and she thought she must have
learnt to dance from watching the windmill’s sails go round. Every
night the King would have her dance again and again, as he never tired
of watching her, and every night Lucilla said to herself, “Now another
night is gone, and I am one day nearer to their taking me back to my
own home and my children, with a bag of gold to give to my husband when
he comes back from sea.”
The new Queen was a handsome woman, but she was very jealous, and it
made her angry that the King should admire the new dancer’s dancing so
much, and she thought she would like to be able to dance like her. So
one evening when no one was watching her, she put on a big cloak that
covered her all over, and asked her way to where the dancer lived.
Lucilla sat alone in the little house that they had given her to live
in, and the Queen came in behind her, and took off her cloak, and
bade her be silent and not say her name, for fear some one should be
listening and know that she was there.
“Now,” she said, “I have come to you that you may tell me, though no
one else knows it, who taught you to dance, that I may go and learn
from them also to dance like you; for in the home that I come from, I
was said to be the most graceful woman in the land and the best dancer,
so that there is no dancing that I cannot learn.”
Lucilla trembled, but she answered:
“Your Majesty, I lived in a little windmill by the sea when I was a
child, far from teachers or dancers, but I watched the windmill sails
go round, morn, noon, and night; and perhaps it is that that taught me
to dance as I do now. And if your Majesty wishes to learn to do what
I do, I will gladly teach you all I know, and doubtless you will soon
learn to dance far better than I.”
Upon this the Queen was delighted, and flung aside her cloak, and stood
opposite to Lucilla, and begged her to begin to teach her at once, that
she might learn as soon as possible. All that evening they danced, but
when the Queen thought she looked just as Lucilla did, she appeared to
be quite awkward and heavy beside her, and was dancing just as other
mortals might. When she went away she was very much pleased, and said
that she would come twice more to learn from her, and then she was
sure that she would be perfect. In her heart Lucilla was very much
frightened, because she knew that the Queen did not dance as she did,
and never could. However, the next night she came again, and the next
again, and then there was to be a grand court ball; and at this the
Queen thought she would first show her husband how she could dance.
The King himself was fond of dancing, and danced well, although not
half so well as Lucilla’s husband the sailor; and the Queen thought
how delighted he would be when he saw what a graceful wife he had got.
As the ball began, all the fine people were saying to each other, it
really seemed silly to dance after they had seen the wonderful new
dancer, but the Queen smiled and thought to herself, “Now they will see
that I can do quite as well as she.” When her turn came she tripped
lightly forward and danced as best she could, and thought it was just
like Lucilla, and the courtiers said among each other, “Our new Queen
dances well,” but no one thought of saying that it was like Lucilla’s
dancing, and the King said nothing at all on the matter; therefore the
Queen felt herself growing hot and angry, and she turned red and white
by turns.
“That lying wench has been tricking me,” she said to herself, “and
she has not taught me right at all; but I will punish her for her
deception, and soon she shall know what it is to deceive a Queen.”
So the next day she went to her husband and said, “Husband, I have
thought much of the new wonderful dancer whom we all admire so much,
and truly I have never seen any one on earth who could dance as she
can; but now I think we should do well before she goes back to her own
home to know who has taught her her marvellous art, so that we may have
our court dancers taught, that they may be there to please us when she
is gone, for really there is nothing on earth that cannot be learnt if
it is taught in the right way.”
The King agreed, and they sent for Lucilla, and the King asked her to
tell him where she had learnt her dancing, that they might summon the
same teachers to teach their court dancers. But Lucilla answered as
before—she did not know—she thought she must have learnt dancing from
watching the windmill sails going round. At this the King became angry,
and said, “That is nonsense, no one could learn dancing from looking
at windmill sails, neither was it possible that she, a poor miller’s
daughter, could have learnt such dancing by nature;” then he threatened
her, that if she would not tell him the truth he should be obliged to
punish her, and he said she should have a day to think of it in, but at
the end of the next day, he should expect her to tell him everything he
wanted to know quite plainly.
When she was gone away the King said to the Queen, “Wife, if this
dancer persists in her silence, and will not tell us how she has
learnt, there is another thing which we must do. We must keep her here
to dance for us as much as we choose, and not let her return at all to
the home from which she came.”
The Queen was silent for a little, but she felt very jealous at the
thought of the dancer remaining at the court, so she nodded her head
and said, “Yes, but I think she ought to tell us more about it; for
myself, I begin to think that it is witchcraft, and perhaps she has
been taught by the Evil One, and then we shouldn’t like her to remain
here and dance to us however beautiful it be, for who knows what ill
luck it might not bring upon us?” Upon this the King looked grave, and
said he did not believe much in ill luck or good luck, but he should be
loth to lose the dancer, so they had better settle to keep her if she
declined to tell them how the other dancers were to be taught.
Meantime Lucilla went back to her little house, and wept bitterly.
“Would that I had never left my babes and my home,” she cried, “for I
cannot break my word to the windfairies, and if I did they might do
some terrible harm to my little ones or to my husband at sea; yet if I
refuse to tell them they will most likely put me into prison, and there
I shall remain for my life, and my husband and children will never
know what has become of me.” And she knelt down before the windows and
lifted her arms and cried out, “Oh, dear windfairies, I have not broken
faith with you, so don’t break faith with me, and come to my help and
save me in my trouble.”
Next evening Lucilla went again before the King, and he said to her,
“Well, now will you tell us what we asked you last night, so that we
may send for your teachers, and have others taught to dance as you do?”
“My gracious liege,” answered Lucilla, “I can tell you nothing that I
have not told you before. Since I was a child I have danced as I dance
now, and I watched the sails of my father’s windmill, and I danced in
time to the waves, and perhaps that is what taught me to keep time and
step so well. I was dancing by the sea-shore when the travellers who
brought me here found me, and they promised me a bag of gold to take
home to my husband if I would come and dance at your Majesty’s court;
and now you have seen me dance, and I have done all I can do, so I
entreat you to give me the bag of gold, and let me go home again.”
The King was silent, but the Queen was still more angry, and in her
heart was determined that Lucilla should never return to her home until
she had found out about her dancing. So when they were alone she said
to her husband, “It is now quite clear, it is by witchcraft that this
woman has learned, and we should do very wrong if we let her go till
she has confessed all.” So again they sent for Lucilla and ordered her
to confess, and again she wept and declared that she could tell no
more. Then the King said, “Well, let us give the woman her bag of gold
and let her go,” but the Queen stopped him, and said, “No indeed, let
us first try shutting her up in prison for a bit, and see if that won’t
open her lips.”
At first the King refused, for he said that Lucilla had done no wrong,
but the Queen insisted that she was deceiving them, and that her
dancing must be witchcraft, and at last the King began to listen to
her. Also he was very angry with Lucilla for wanting to go home, and
much disappointed to think he should see her dancing no more; so he
consented, and said that either she must tell him how it was she came
to be able to dance better than anybody else in this world, and who
taught her, or else they should think her dancing witchcraft, and she
must go to prison and wait her punishment.
Poor Lucilla wept most bitterly. “Alas!” cried she to herself, “woe is
me, for I dare not break faith with the windfairies, and yet if I do
not, I shall never see my husband or my babies again, for I fear lest
they may put me to death here.”
However, she continued to be silent, and the King ordered her to be
put into prison until she should speak out and tell them the truth;
and the guards came and led her away to prison, and locked her into a
dark cell. It was dreary and cold, and the walls were so thick that
she could not hear any of the noises from without, and there was only
one little window, which was too high up for her to see through. Here
she lay and lamented, and almost wished she could die at once, for she
believed that they would burn her, or drown her, and bitterly did she
grieve that she had left her home and her children.
Every day the King sent down to ask if she had changed her mind, but
every day she answered that she had nothing to say. One evening she sat
in her dark cell alone, grieving as usual, when the prison door opened,
and there entered a woman wrapped in a cloak and with her face hidden
by a mask. When she took off the mask Lucilla saw it was the Queen, and
she sprang up hoping that she had come to tell her that she was to be
released, but the Queen said, “Now I have come to you alone that you
may tell me the truth. Who taught you to dance, and where can I learn
to do what you do? If you will tell me I will ask the King to forgive
you, and you shall have your bag of gold, and go when you like.”
Then poor Lucilla began to cry afresh, and said, “My gracious lady,
I can tell you one thing that I have not yet told to any one, that
is, that I did learn my dancing, but who told me, or how it was, is a
secret that I swore I would never tell to any one. And now I implore
your Royal Highness to let me go back to my fisherman husband, and my
babies. Alack! alack! it was an evil hour for me when I left my home.”
Upon this the Queen became furious, but she hid her anger, and first
she tried to coax Lucilla to confess all, then she threatened her
with the King’s wrath, and then, as Lucilla still wept and said that
she could not break her promise, she started up in a rage, and said,
“Indeed, it is of little use, however much you love your husband and
your children, for you will never see them again. The King has settled
that you shall be killed this very week, so now you know what you have
gained by your wicked obstinacy.”
So the Queen returned to the King, and told him that the dancer had
confessed that she had learned her dancing, but she would not say from
whom, therefore it must be from the Evil One, and therefore there was
nothing for it but that she should be killed. So they settled that
first they would try to drown Lucilla, and if she were a witch she
would not sink, and the King gave orders that she should be taken out
to sea next day and thrown overboard, and also that she should have
heavy weights tied to her feet, and her arms should be bound to her
sides.
Next morning the guards fetched her, and they bound her arms to her
sides, and tied heavy weights to her feet, and they took her down and
placed her in a boat on the sea-shore, and they rowed her out to sea,
and all along the beach stood crowds of people, shouting and jeering,
and calling out, “She is a witch! she is a witch! the King has done
well to have her killed.”
“Alas! alas!” cried Lucilla, “what have I done to deserve this? surely
I have done no wrong to be so cruelly treated. Dear windfairies, come
to my help, for in truth now is the time of my direst need, and if you
desert me I am lost; but I pray you keep faith with me, as I have
kept faith with you.” Then, when they had rowed the boat out a little
way, the guards seized her, and threw her into the water, and the salt
waves splashed over her face and through her hair; but in spite of the
heavy weights on her feet she never sank, but felt as light as when she
danced with the waves on the sea-shore by her home, and she knew that
the windfairies held her up; and the waves rocked her gently, and drew
her in towards the land, and laid her on the sand, and all the crowd
yelled with rage.
When they found that Lucilla could not be drowned both the King and
Queen were very angry, and said that now it was quite clear that she
was a witch, and that she must be burnt, so they must take her back to
prison, and arrange for her to be burnt in the market-place. So Lucilla
was again taken back to her little dark cell, and she kneeled on the
ground and looked up to the window, and murmured, “Thank you, dear
windfairies, you have kept faith with me, as I have kept faith with
you.”