Жила-была когда-то ветряная мельница на холмах у моря, вдали
от городов и деревень, и в ней мельник жил один со своей маленькой дочерью. Его жена умерла, когда маленькая девочка, которую звали Лусилла, была младенцем, и поэтому мельник жил один со своим ребенком, которым он очень гордился. Так как ее отец был занят своей работой,
а у маленькой Лусиллы не было других детей, с которыми можно было бы играть, она
почти весь день была одна и должна была развлекаться, как могла, и одним
из ее величайших удовольствий было сидеть и смотреть на большие паруса
мельницы похожи на них, и они держат друг друга за руки, и танцевали и прыгали с земли так легко, как будто были сделаны из пуха.
-- Ну, сестры, идите, -- крикнула ближайшая Лусилла. «Видите, вот
маленький человеческий ребенок здесь один в двенадцать часов ночи. Давай
поиграем с ней».
"Кто ты?" спросила Лусилла; «Меня зовут Лусилла, и я живу на мельнице со своим отцом».
— Мы феи ветра, — сказала первая серая фигура.
«Феи ветра!» — спросила Лусилла. — Что это?
«Мы дуем ветрами и подметаем землю. Когда нас много вместе, мы создаем великий ураган, и люди пугаются. Это мы крутим для вас ваше мельничное колесо и создаем все маленькие волны
на море. Смотри, если ты пойдешь с нами, мы прокатим тебя на одном из парусов твоей мельницы. То есть, если будешь смелой, а не заплачешь».
— Я ни капельки не плачу, — сказала Лусилла, вскочила и протянула руки.
В тот же миг ее приподняло, и она почувствовала, что поднимается все выше и выше,
пока не остановилась на одном из огромных парусов ветряной мельницы и вместе с
маленькими серыми эльфами не понеслась по воздуху, цепляясь за парус.
«Она очень хороша», — прошептала одна из них, держа Лусиллу в своих крошечных
белых ручках. «Я действительно думаю, что мы могли бы научить ее танцевать, потому что она
совсем не плакала». -«Нет, она бы обязательно кому-нибудь рассказала, если бы мы это сделали», — сказал другой. «Маленькое человеческое дитя, ты хочешь, чтобы мы научили тебя танцевать, как мы танцуем?» - Да, да! - воскликнула Лусилла - и теперь они мчались вниз у самой
земли, а феи соскользнули с паруса, держа Лусиллу на руках, позволили ей мягко соскользнуть на землю. «Научи меня танцевать, умоляю. Я никогда никому не скажу».
- Ах, но так говорят все смертные, -- прошептал тот, кто еще не говорил, - ни один смертный не может хранить секреты. Никогда ещё не было известно никого, кто мог бы молчать».
- Испытай меня, -- снова закричала Лусилла, -- я никогда не скажу. Воистину, не буду, —
и она умоляюще переводила взгляд с одного эльфа на другого.
- Но если бы вы это сделали, — сказали они, — если бы вы нарушили своё обещание, данное нам, когда вы его дали, мы бы сурово наказали вас».
- Но честно обещаю, -- повторила Лусилла, -- я никому ничего не скажу.
«Ну, тогда можешь попробовать», — сказали они. «Только помни, если ты нарушишь
данное нам слово и скажешь любому смертному, кто научил тебя танцевать, ты никогда больше не будешь танцевать, ибо твои ноги станут тяжелыми, как свинец, и мало того, а какая-нибудь великая беда обгонит все, что вы любите больше всего в этом мире. Но если ты будешь нам верен,
то феи ветра никогда тебя не забудут, а придут тебе на помощь в трудную минуту».
-- Научи меня, научи меня, -- воскликнула Лусилла. — На самом деле я никогда, никогда не скажу,
и я хочу танцевать, как ты.
«Ну же, — сказали они, и одни шли позади неё, другие шли впереди, а некоторые брали ее за руки, а некоторые за ноги, и вдруг Лусилле показалось, что она сделана из пуха. Она раскачивалась
так же легко, как и они, и это казалось ей совсем легким. Никогда ещё она не была так счастлива и охотно танцевала бы часами, но вдруг, как только солнце начало озарять небо красным светом, она услышала, как лошадь отца мчится по холмам, и в одно мгновение фея ветра исчезла.
Когда мельник подошёл к ней, он рассердился на неё за то, что она лежала на траве вместо того, чтобы согреться в постели, но Лусилла не осмелилась сказать ему, что ее удерживало, или сказать, что она играла с ветряными феями. Прошли годы, и Лусилла больше никогда не видела фей ветра, хотя высматривала их каждую ночь. Она выросла красивой молодой женщиной, и ее отец очень гордился ею. Она была высока и гибка, как ивовая палочка, а когда бегала или танцевала, казалось, что она легка, как перышко на ветру. Мало кто видел её или говорил ей, что она красива, потому что, кроме рыбаков, живших в маленьких домиках на берегу, на
холмы почти никто не приходил. Но все, кто её видел, восхищались её красотой, а больше всего прекрасным танцем. Иногда она выходила на холмы, танцевала и бегала там одна, а отец смотрел на неё и говорил:«Небо, помоги служанке! Я не знаю, от кого она этому научилась, но
я никогда не видел танцовщицу, которая могла бы приблизиться к ней». Потом иногда она
спускалась к морскому берегу, и это она любила делать больше всего, и там она танцевала с волнами и двигалась вместе с ними, когда они поднимались к ее ногам и отступали, и для тех, кто смотрел, это казалось, что она и они были одним целым. Пришло время, когда ее отец пожелал, чтобы она вышла замуж, и среди молодых рыбаков и крестьян, приезжавших на мельницу с
ферм со всей страны, у неё было достаточно женихов, но она всегда говорила,
когда молодой человек приходил за ней ухаживать: «Сначала позвольте мне посмотреть, как вы умеете танцевать, ибо танцы — это то, что я люблю больше всего на свете, и было бы
жаль, если бы я и мой муж не смогли танцевать вместе», а так как ни один из них не умел танцевать когда она это делала, она отослала их всех, сказав, что будет ждать мужа, пока не найдет мужчину, который сможет танцевать
по её вкусу. Но однажды случилась сильная буря, и большой корабль прибило к
берегу недалеко от мельницы, и среди матросов был молодой человек с чёрными кудрявыми волосами, блестящими глазами и белыми зубами, и когда он увидел Лусиллу, он сказал себе: «Я женюсь на этой девушке и возьму её себе в жены». Поэтому однажды, когда они вместе сидели на холмах, он умолял ее выйти за него замуж и вернуться с ним в его родную землю; он сказал, что перестанет ходить в море и будет жить с ней в маленьком домике и зарабатывать себе на хлеб рыбной ловлей. Тогда Лусилла сказала, как говорила всем своим женихам: «Сначала дайте мне посмотреть, как вы умеете танцевать, потому что я никогда не выйду замуж за мужчину, который не может танцевать со мной». Моряк поклялся, что умеет танцевать не хуже любого человека в мире, потому что все моряки умеют танцевать, сказал он, и они начали танцевать вместе на холмах. Моряк
танцевал хорошо и весело, но Лусилла танцевала быстрее и казалась сделанной из пуха; и тогда матрос, видя, что его танец ничего не значит для неё, схватил её за талию и держал
неподвижно, восклицая: «Моя дорогая, я не могу танцевать так, как ты, но мои руки
достаточно сильны, чтобы держать тебя неподвижно и не позволять тебе танцевать ни с кем, кроме меня». Итак, Лусилла вышла замуж за моряка и поселилась с ним в его маленьком
домике у моря, за много миль от мельницы, а так как её отец состарился и больше не хотел работать, он тоже поехал с ней.
Некоторое время матрос и Лусилла жили вместе очень счастливо, и у них было двое маленьких детей, муж рыбачил и продавал свою рыбу, но часто до сих пор Лусилла спускалась к волнам и танцевала с ними, как она делала это в свои старые добрые времена дома. Она пыталась научить своих маленьких детей танцевать, как она, но они не могли научиться, потому что феи ветра
никогда не прикасались к ним. Но однажды зимой лодка её мужа разбилась вдребезги, и море замерзло так, что вся рыба умерла, и они так обеднели, что едва могли наесться. Потом случилось так, что в деревню, где они жили, прибыл большой корабль, и капитану нужны были
люди для дальнего путешествия, и её муж сказал Лусилле, что ему лучше
пойти с ним, и тогда у него будет достаточно денег, чтобы купить другую лодку.
и тогда в следующем году они должны надеяться на большую удачу. Итак, Лусилла осталась
одна в коттедже с отцом и двумя маленькими детьми, ей было очень одиноко и грустно без мужа, и часто она думала о мельнице и ветряных феях, и когда дул ветер, она
спускалась в у кромки воды, протягивает руки и молит их позаботиться о корабле ее мужа и вернуть его домой в целости и сохранности.
«О, добрые ветряные феи, — воскликнула она, — смотрите, я сохранила вам верность, так
и вы теперь верьте мне и не причиняйте мне вреда». И часто она танцевала у кромки волн, как делала это в своем старом доме, и думала, что феи ветра танцуют вместе с ней и поддерживают её
шаги. Случилось так, что однажды, когда Лусилла танцевала на берегу, подъехали два всадника, и они остановились и смотрели, как она танцует, а волны приближались к ее ногам. Тогда они слезли с лошадей и спросили, кто она такая и где научилась таким танцам.
Она сказала им, что она всего лишь жена бедного рыбака, но она танцевала долгие годы, с тех пор, как была маленьким ребенком, когда жила на ветряной мельнице, на холмах далеко. Они ускакали, но на следующий день пришли снова, и привели с собой других, и умоляли Лусиллу, чтобы она спустилась к кромке воды и танцевала с волнами, как она делала вчера. Итак, она побежала по берегу и танцевала в такт волне моря, и все незнакомцы аплодировали и говорили друг
другу: «Это чудесно, это чудесно». Затем они сказали ей, что приехали из страны, где король
ничего так не любит, как красивые танцы, и что он даст большие суммы денег любому, кто хорошо танцует, и если она вернется с ними к его двору, и танцевать перед королем, она должна
взять с собой домой мешок золота, и это сделает её богатой женщиной, и мужу больше не придется работать. Она сперва отказалась и сказала, что муж уехал и не знает, куда она ушла, а ей не хочется оставлять двух маленьких детей; но все же придворные уговаривали ее и говорили, что это
ненадолго, и отец уговаривал ее, так как говорил, что они все обогатятся, если она принесет домой мешок с золотом. В конце концов Лусилла согласилась вернуться с ними к королевскому двору
и танцевать там, но взяла с них обещание, что до наступления весны
они отошлют её обратно в собственный домик. Услышав это, незнакомцы очень обрадовались и велели Лусилле готовиться к немедленному отъезду, и в ту ночь она простилась со своими малышами и
оставила их, чтобы отправиться с путешественниками. Ее глаза были красными от слёз , когда она покидала свой дом, и, прежде чем она отправилась в путь, она вышла одна на скалы, простерла руки и позвала фей ветра, чтобы они пошли с ней и помогли ей, потому что она боялась того, что она собирается сделать, она умоляла их быть верными ей, как она была верна им.
Они плыли много дней, пока, наконец, не прибыли в страну, о которой Лусилла даже не слышала, и в большой город, который, как ей казалось, должен был вместить всех людей в мире, настолько он был переполнен и над городом на холме они указали ей на королевский дворец и
сказали, что это место, где живет король, и что ей придется танцевать там до конца недели.
-- И очень хорошо, что мы тебя сейчас увидели, -- сказали они, -- ибо король как
раз женится, а через несколько дней приедет принцесса, и будут празднества и веселье целыми днями, а в некоторые из них вы предстанете перед их величествами и убедитесь, что вы танцуете как можно лучше». Затем Лусилла пошла с ними в большой зал недалеко от дворца,
где музыканты играли на всевозможных инструментах, и здесь придворные велели ей танцевать на платформе в конце зала в такт музыке; и когда они увидели это, музыканты все до единого отложили свои инструменты и встали вместе, аплодируя и аплодируя, и все заявили, что это величайшая удача, что путешественники встретились с Лусиллой, и что это доставит королю радость, больше всего, что они приготовили для него.
Вскоре прибыла принцесса, которая должна была выйти замуж за короля, и свадьба была отпразднована с большим великолепием, а после свадьбы был пир, а вечером должны были петь и
танцевать, и всякие игры для королевская чета и двор, чтобы увидеть, а затем Лусилла должна была танцевать. Придворный, который привел ее, пожелал,
чтобы она была одета в самое роскошное платье, украшенное золотом и драгоценностями, но
она умоляла, чтобы она могла носить светло-серое платье, как феи ветра,
потому что помнила, как они выглядели, когда танцевали на холмах.
Когда наступил вечер, когда ей предстояло танцевать перед королем, она
широко распахнула окно, простерла руки и закричала: «А теперь помогите мне,
милые феи ветра, как вы делали прежде; будь верен мне, как я верна тебе». А на самом деле она едва сдерживала слезы при мысли о муже на море и о детях на даче дома.
Зал был ярко освещен, а посредине на троне сидели король и юная королева. Музыканты заиграли, а затем на сцену вышла Лусилла и начала танцевать. Она чувствовала себя
лёгкой, как морская пена, и когда она раскачивалась и изгибалась под звуки
музыки, ей казалось, что она слышит только шелест волн, бьющихся о берег, и ропот ветра, она играла с водой, и она думала о своем муже в море, когда ветер гонит его корабль, и о своих маленьких детях, живущих в домике на берегу.
Когда она остановилась, в зале поднялся такой шум аплодисментов и возгласов, какого
никогда прежде здесь не было слышно, и король послал за ней и спросил, откуда она пришла и кто научил её таким чудесным шагам, но она ответила только, что она дочь бедного мельника, жившего на ветряной мельнице, и думала, что научилась танцевать, наблюдая, как крутятся паруса мельницы. Каждую ночь король заставлял ее танцевать снова и снова, так как он никогда не уставал наблюдать за ней, и каждую ночь Лусилла говорила себе: «Теперь еще одна
ночь прошла, и я на один день ближе к тому, чтобы они отвезли меня обратно в мой
собственный дом. и мои дети, с мешком золота, чтобы дать моему мужу, когда
он вернется из моря.
Новая королева была красивой женщиной, но она была очень ревнивой, её разозлило то, что король так восхищается танцами новой танцовщицы, и она подумала, что хотела бы уметь танцевать, как она. Итак, однажды вечером, когда никто не наблюдал за ней, она надела большой плащ,
закрывавший её всю, и спросила дорогу туда, где жила танцовщица. Лусилла сидела одна в маленьком домике, который ей дали жить, а королева вошла за ней, сняла с себя плащ и
велела ей молчать и не называть её имени, чтобы кто-нибудь не услышал и не узнал. что она была там. -«Теперь, — сказала она, — я пришла к вам, чтобы вы могли сказать мне, хотя никто
другой не знает, кто научил вас танцевать, чтобы я могла пойти и научиться
у них также танцевать, как вы; потому что в доме, откуда я родом, меня считали самой изящной женщиной в стране и лучшей танцовщицей, так что нет такого танца, которому я не могла бы научиться».
Лусилла задрожала, но ответила: «Ваше величество, в детстве я жила на маленькой ветряной мельнице у моря, вдали от учителей и танцоров, но я наблюдала, как крутятся паруса ветряной мельницы утром, днём и ночью; и, может быть, именно это научило меня
танцевать так, как я танцую сейчас. И если ваше величество желает научиться делать то же, что
и я, я с радостью научу вас всему, что знаю, и, без сомнения, вы скоро
научитесь танцевать намного лучше меня.
Королева обрадовалась этому, отбросила свой плащ, встала напротив Лусиллы и умоляла её немедленно начать учить, чтобы она могла научиться как можно скорее. Весь тот вечер они танцевали, но когда королеве показалось, что она выглядит так же, как Лусилла, она казалась
рядом с ней довольно неуклюжей и тяжёлой и танцевала так же, как и другие
смертные. Когда она ушла, то очень обрадовалась и сказала, что приедет ещё дважды, чтобы поучиться у неё, и тогда она была уверена, что у неё все получится. В глубине души Лусилла была очень напугана, потому что знала, что Королева не танцует так, как она,
и никогда не сможет. Однако в следующую ночь она пришла снова, и в следующую
снова, а потом должен был быть большой придворный бал; и тут королева подумала, что сначала покажет мужу, как она умеет танцевать. Сам король любил танцевать и танцевал хорошо, хотя и не
так хорошо, как муж Лусиллы, моряк; и королева подумала, как он обрадуется, когда увидит, какая грациозная жена у него есть. Когда бал начался, все прекрасные люди говорили друг другу, что
действительно казалось глупым танцевать после того, как они увидели чудесную новую
танцовщицу, но Королева улыбнулась и подумала про себя: «Теперь они увидят, что я могу делать то же самое ». как и она. Когда подошла её очередь, она слегка споткнулась и затанцевала, как могла, и подумала, что это точь -в-точь как у Лусиллы, и придворные говорили между собой: «Наша новая королева хорошо танцует», но никто не подумал сказать, что это было похоже на танец Лусиллы, а король вообще ничего не сказал по этому поводу; поэтому королева чувствовала, что ей становится жарко и сердито, и она то краснела, то белела. «Эта лживая девка обманывала меня, — сказала она себе, — и ничему меня не научила; но я накажу её за обман, и скоро она узнает, что значит обмануть королеву. Поэтому на следующий день она пошла к своему мужу и сказала: «Муж, я много думала о новой замечательной танцовщице, которой мы все так восхищаемся,
и, поистине, я никогда не видела на земле никого, кто мог бы танцевать так, как она; но теперь я думаю, что мы должны сделать все возможное, прежде чем она вернется в свой
дом, чтобы узнать, кто научил её чудесному искусству, чтобы мы могли научить наших придворных танцовщиц, чтобы они могли быть там, чтобы радовать нас, когда она уйдет, ибо на самом деле нет ничего на земле, чему нельзя было бы научиться, если этому учить правильно».
Король согласился, и они послали за Лусиллой, и король попросил её сказать ему, где она научилась танцевать, чтобы они могли призвать тех же учителей для обучения своих придворных танцоров. Но Лусилла ответила, как прежде, - она не знала - она думала, что научилась танцевать, наблюдая, как крутятся паруса ветряной мельницы. На это король рассердился
и сказал: «Это вздор, никто не может научиться танцевать, глядя
на паруса ветряной мельницы, и невозможно, чтобы она, дочь бедного мельника, могла научиться таким танцам от природы». Затем он пригрозил ей, что, если она не расскажет ему правду, он будет вынужден ее наказать, и сказал, что у нее будет день, чтобы все обдумать, но в
конце следующего дня он должен ожидать, что она сказать ему все, что он
хотел знать совершенно ясно.
Когда она ушла, король сказал королеве: «Жена, если эта танцовщица будет упорствовать в своем молчании и не скажет нам, как она научилась, есть еще одна вещь, которую мы должны сделать. Мы должны держать ее здесь, чтобы она танцевала для нас столько, сколько захотим, и никоим образом не позволять ей возвращаться в дом, из которого она пришла». Королева немного помолчала, но ей стало очень ревниво при мысли, что танцовщица останется при дворе, поэтому она кивнула головой
и сказала: «Да, но я думаю, что она должна рассказать нам об этом подробнее; про себя я
начинаю думать, что это колдовство, и, может быть, её научил лукавый, и тогда мы не хотели бы, чтобы она оставалась здесь и танцевала нам, как бы ни было красиво, ибо кто знает, какое
это несчастье может не навлечь на нас? При этом король помрачнел и
сказал, что не слишком верит в удачу или неудачу, но ему не
хотелось бы терять танцовщицу, так что им лучше оставить ее себе, если она
откажется рассказать им, как поживают другие танцовщицы. учить.
Между тем Лусилла вернулась в свой домик и горько заплакала.
«Если бы я никогда не покидала своих детей и свой дом, — воскликнула она, — потому что я
не могу нарушить обещание, данное феям ветра, а если бы я это сделала, они могли бы причинить
какой-нибудь ужасный вред моим детям или моему мужу в море; но если я
откажусь сказать им, они, скорее всего, посадят меня в тюрьму, и я останусь там до конца своей жизни, и мой муж и дети никогда не узнают, что со мной стало». И она опустилась на колени перед окнами, и воздела руки, и закричала: «О, милые феи ветра, я не нарушила
веры с вами, так не нарушайте веры со мной, и придите мне на помощь и
спасите меня в моей беде. ”
На следующий вечер Лусилла снова пошла к королю, и он сказал ей:
«Ну, теперь ты расскажешь нам, о чем мы просили тебя прошлой ночью, чтобы мы
могли послать за твоими учителями и научить других танцевать, как ты?»
-- Мой милостивый государь, -- ответила Лусилла, -- я не могу сказать вам ничего, чего бы я
не говорила вам раньше. С детства я танцевал, как танцую сейчас, и я смотрел на паруса ветряной мельницы моего отца, и я танцевал в такт волнам, и, может быть, это научило меня
так хорошо держать ритм и шагать. Я танцевала на берегу моря, когда
меня нашли путники, которые привезли меня сюда, и пообещали мне мешок с золотом, который я отнесу домой к моему мужу, если я приду танцевать при дворе вашего величества;
и теперь вы видели, как я танцую, и я сделал все, что мог, поэтому я
умоляю вас отдать мне мешок с золотом и отпустить меня обратно домой.
Король молчал, но королева еще больше рассердилась и в глубине души решила, что Лусилла никогда не вернется домой, пока не узнает о ее танцах. Поэтому, когда они остались одни, она сказала
своему мужу: «Теперь совершенно ясно, что эта женщина научилась колдовству, и мы поступили бы очень неправильно, если бы отпустили ее, пока она во всем не призналась». Итак, они снова послали за Лусиллой и приказали ей признаться, и снова она заплакала и заявила, что больше ничего не может сказать. Тогда король сказал: «Хорошо, давайте отдадим женщине ее мешок с золотом и отпустим ее», но королева остановила его и сказала: «Нет, правда, давайте
сначала попробуем запереть её в тюрьме на некоторое время, и посмотрим, не
раскроет ли это её губы.
Король сначала отказался, так как сказал, что Лусилла не сделала ничего плохого,
но королева настаивала, что она их обманывает, и что её танец должен быть колдовством, и наконец король стал ее слушать. Кроме того, он очень рассердился на Лусиллу за то, что она хотела вернуться домой, и очень огорчился, что больше не увидит, как она танцует; он
согласился и сказал, что либо она должна рассказать ему, как она
научилась танцевать лучше всех в этом мире, и кто её научил, либо они сочтут ее танцы колдовством, и она должна отправиться в тюрьму. и ждать ее наказания.
Бедная Лусилла горько плакала. "Увы!" -- воскликнула она про себя. -- Горе мне, я не осмеливаюсь нарушить доверие фей ветра, а если я этого не сделаю, то никогда больше не увижу ни своего мужа, ни своих детей, потому что боюсь, как бы они не убили меня здесь. ”
Однако она продолжала молчать, и король приказал посадить ее в тюрьму, пока она не заговорит и не скажет им правду; и пришли охранники, увели ее в темницу и заперли в темной камере.
Было тоскливо и холодно, и стены были так толсты, что она не могла слышать никаких шумов снаружи, и было только одно маленькое окошко, которое было слишком высоко, чтобы она могла видеть сквозь него. Здесь она лежала и плакала, и почти желала умереть сейчас же, ибо
верила, что ее сожгут или утопят, и горько горевала, что оставила свой дом и своих детей.
Каждый день король присылал спросить, не передумала ли она, но каждый день она отвечала, что ей нечего сказать. Однажды вечером она сидела одна в своей темной камере, по обыкновению скорбя, когда дверь тюрьмы отворилась и вошла женщина, закутанная в плащ и с лицом, скрытым маской. Когда она сняла маску, Лусилла увидела, что это была королева, и вскочила, надеясь, что та пришла сказать ей, что ее должны освободить, но королева сказала: «Теперь я пришла к тебе одна, чтобы ты мог сказать мне правду. Кто научил тебя танцевать, и где я могу научиться
делать то, что ты делаешь? Если ты скажешь мне, я попрошу у короля прощения, и ты получишь свой мешок с золотом и уйдешь, когда захочешь.
Тогда бедная Лусилла снова заплакала и сказала: «Милостивая госпожа,я могу сказать вам одну вещь, о которой я ещё никому не говорила, а именно, что я научилась танцевать, но кто сказал мне или как это был, это секрет, который я поклялся, что никогда никому не расскажу. А теперь я умоляю Ваше Королевское Высочество позволить мне вернуться к моему мужу-рыбаку и моим
детям. Отсутствие! отсутствие! это был злой час для меня, когда я покинул свой дом».
На это королева пришла в ярость, но скрыла свой гнев и сначала попыталась уговорить Лусиллу во всём признаться, затем пригрозила ей гневом короля, а затем, когда Лусилла все еще плакала и сказала, что не может нарушить своего обещания, она вскочила в ярости и сказала:
«В самом деле, это мало толку, как бы ты ни любила своего мужа и своих детей, потому что ты никогда больше не увидишь их. Король постановил, что ты будешь убита на этой же неделе, так что теперь ты знаешь, чего добилась своим подлым упрямством.
Итак, Королева вернулась к Королю и сказала ему, что танцовщица призналась, что научилась танцевать, но она не сказала от кого, следовательно, это должно быть от лукавого, и поэтому не было ничего, кроме того, что она должен быть убита. Так они и решили, что
сначала попытаются утопить Лусиллу, а если она ведьма, то не утонет, и король приказал, чтобы ее на следующий день вывели в море и выбросили за борт, а также чтобы у нее были
тяжелые грузы привязанй к ногам, а руки должны быть связаны по бокам.
На следующее утро охранники привели её, и связали ей руки по бокам, и привязали к ногам тяжелые грузы, и спустили ее, посадили в лодку на берегу моря, и отвезли её в море,
и по всему берегу стояли толпы людей, кричали, насмехались и кричали: «Она ведьма! она ведьма! король хорошо поступил, что убил её.
"Увы! увы!" — воскликнула Лусилла. — Чем я это заслужила? Конечно, я не сделал ничего плохого, чтобы со мной так жестоко обошлись. Дорогие феи ветра, придите мне на помощь, ибо, по правде говоря, сейчас время моей крайней нужды, и если вы покинете меня, я пропал; но я прошу, чтобы вы были верны мне, как я была верна вам». Потом, когда они немного отплыли в лодке, стражники схватили её и бросили в воду, и солёные волны забрызгали ей лицо и волосы; но, несмотря на
тяжесть на ногах, она никогда не тонула, а чувствовала себя так же легко, как когда
танцевала с волнами на берегу моря у своего дома, и знала, что феи ветра поддерживают ее; и волны мягко качали её, и влекли к земле, и клали на песок, и вся толпа закричала от ярости.
Когда они обнаружили, что Лусиллу нельзя утопить, король и королева очень рассердились и сказали, что теперь совершенно ясно, что она ведьма, и что ее нужно сжечь, поэтому они должны вернуть ее в тюрьму и устроить чтобы ее сожгли на рыночной площади. Итак, Лусиллу
снова отвели обратно в её маленькую тёмную келью, и она опустилась на колени,
посмотрела в окно и пробормотала: «Спасибо вам, милые феи ветра, вы сохранили верность мне, как я сохранила верность вам. ”
Затем снова пришли охранники, взяли её за руки и повели на рыночную площадь, и здесь она увидела большую кучу дров, у которой люди были заняты поджиганием. Но когда Лусилла и охранники подошли к месту, подул лёгкий ветерок, и он дул в лица толпы, которая пришла посмотреть, как её
сожгут. Люди, пытавшиеся зажечь кучу дров, сказали, что не могут заставить дуть ветру; когда, наконец, он загорелся,языки пламени не поднялись в воздух, а разлетелись по земле.
Тем не менее они поднесли Лусиллу к костру и положили её на него, а затем пламя разделилось по обеим сторонам и отлетело от неё со всех сторон, так что она осталась посредине совершенно невредимой. При этом все люди закричали: «Теперь мы знаем, что она действительно
ведьма, так как она не утонет и огонь не сожжет её», - побежали сказать королю и королеве, что танцующая женщина не возражает на огонь, но сидела посреди него невредимой. Услышав это,
король и королева вместе спустились на рыночную площадь и увидели Лусиллу,
сидящую на куче дров, и пламя, отлетающее от неё во все стороны и вызывающее большой шум; поэтому они приказали охранникам отвести её обратно в тюрьму и держать там, пока они не устроят ей обезглавливание. И снова Лусилла склонила голову и сказала: «Теперь я знаю,
милые феи ветра, что вы никогда не покинете меня, и мне нечего бояться, потому что, пока я верен вам, вы будете верны мне».
К этому времени день уже клонился к вечеру, и король приказал, чтобы
Лусиллу не казнили до следующего дня, и чтобы на рыночной площади были возведены эшафоты, на которые были бы поставлены плахи, чтобы вся толпа может увидеть, и он, и королева будут
там. Но для того, чтобы дать ей последний шанс, чтобы все могли увидеть, насколько они прекрасны, король предложил, чтобы, если она признается, даже когда она была на эшафоте, кто научил её танцевать, ей будет позволено вернуться туда, откуда она пришла и взяла с собой свой мешок с золотом, поэтому мешок с золотом был поставлен на эшафот, чтобы все могли видеть, и мешок был так велик, что Лусилла едва могла его поднять.
В тот вечер Лусилла не чувствовала страха, и она бы спокойно заснула в своей келье, но ветер начал дуть во все стороны, и она слышала, как он ревёт со всех сторон, и деревья гнулись и ломались в ветре. Когда наступило утро, король и королева сказали друг
другу: «Сегодня утром они должны казнить танцовщицу, но будет трудно поднять её на эшафот при таком ветре». Тем не менее стражники подошли к камере Лусиллы, вывели её, как и прежде, и повели к рыночной площади, хотя им пришлось немало потрудиться, потому что дул такой сильный ветер, что они едва держались на ногах. По всему побережью к берегу прибивало маленькие лодочки, и были пригнаны большие корабли, чтобы укрыться от бури. Но Лусилла не чувствовала страха, только смотрела на ветер и говорила в сердце своем: «А теперь, милые феи ветра, помогите мне в последний раз и доверьтесь мне, как я доверилась вам».
Вблизи берега подплыл большой корабль с блестящими белыми парусами, скользивший по гребням
волн, и хотя все другие лодки, казалось, волновались от ветра, одни были сброшены с мачт, а другие потерпели крушение, эта лодка, казалось, ничуть не пострадала от него, и люди, видевшие его, восклицали: «Какой это был галантный корабль и каким, должно быть, храбрым был капитан, который так хорошо умел управлять ветром и водой». Но когда они узнали, что
пришло время обезглавить Лусиллу, люди больше не беспокоились о лодках и, несмотря на бурю, стекались на рыночную площадь и столпились вокруг эшафота, на котором стояла плаха.
Тогда охранники и Лусилла взошли на эшафот, и Лусилла начала бояться, что наконец феи ветра оставили её, и она плакала и протягивала руки, и восклицала: «О, дорогие феи ветра, я действительно сохранила свою веру с вами, конечно, конечно, вы сохраните свою веру со мной.
Несмотря на ужасную бурю, король и королева спустились на рыночную площадь, хотя они почти ничего не видели и не слышали из-за ветра, хотя всё время светило солнце и небо было голубым. Тогда и ты пойдешь». И Лусилла ответила, как прежде: «Я сказала правду, и больше ничего не могу сказать, так как я поклялась никогда не говорить, от кого я научилась танцевать».
Тогда палач поднял топор в воздух, но прежде чем он упал, внезапно завыл ветер, и топор вылетел из его руки, и дома на рыночной площади зашатались и упали, а высоко
на холме дворец представлял собой массу руин. Только Лусилла стояла на
эшафоте невредимой на коленях, ибо короля, королеву и всех людей
разнесло ветром среди развалин домов, и никто не думал ни о чем, кроме как спастись.
Тогда Лусилла подняла голову и посмотрела в море, и увидела приближающийся большой корабль, услышала крики матросов: «Здравствуйте, эти бедные люди в печальном положении, нам лучше пойти и помочь им», и все они вышли на рыночную площадь, и ветер беспокоил их не больше, чем их корабль. Но когда Лусилла взглянула на них, первым, кого она увидела, был ее муж, и она издала громкий крик, и простерла руки, и воскликнула: «Теперь, дорогие ветряные феи, действительно ли я знаю, что вы сохранили верность со мной и спас меня в самый трудный час нужды».
Затем она рассказала мужу обо всем, что произошло, и показала ему мешок с золотом, и умоляла его отвезти ее обратно в ее маленький домик к ее детям у моря; и она знала, что это феи ветра привели к ней мужа, потому что он сказал ей, что, как бы они ни повели корабль, он будет следовать только одним курсом, и ветер без руководства унёс его прямо в город, где она находилась.
Итак, Лусилла и её муж взяли мешок с золотом и вернулись в маленький домик на берегу моря, а отец и дети, король и королева и все остальные люди остались строить свои дома, город, как могли, и Лусилла никогда больше не видела и не слышала о них, но счастливо прожила с мужем до конца своей жизни.