Они пошли за посёлок, и на уморительный смех Команчука журналистка бурно принялась разносить тунгусов:
- А что ты хотел? Это же практически дикий народ! Дремучая тайга! – и вмиг привела кучу аргументов: - Ты слышал, какие имена у их детей? Они считают себя современными, и большая половина называет детей по-современному, как им кажется. Мальчиков называют – Гаврюшка, Илья-пророк или вообще именем какого-нибудь богача вместе с фамилией обзовут! Девочки у них Агрипины, Акулины, Матрёны. А их приметы на детей? Если ребёнок упадёт на спину или будет бегать в одном башмаке, значит он рано осиротеет! Шапку на шапку ему одевать нельзя, иначе будет менять жену за женой! Да они даже этих детей редко купают! Грудью их кормят только тогда, когда те заревут!
Команчук проглотил это, как ежа, потому что Нелтэк так и делала.
- А вместо соски дают сырой олений язык на палочке! – распалялась Вероника.
- Ой, фу! – брезгливо сморщило Аверу, хотя у сына такой «соски» он не замечал.
- А вот ещё! – выставила Вероника палец и ожесточённо стала крутить им в висок: - Детей в семье считать нельзя, чтобы не отбить у них память!
- Да он у меня вообще один! – уже непроизвольно вырвалось у Команчука, что мгновенно заставило журналистку замолчать. Глаза её сделались по столовой тарелке, и она спросила:
- Кто?!
Авера понял, что со своей тайной непростительно прокололся! «Рано или поздно это должно было произойти, потому что я не умею хранить такие секреты!» - пронеслось в его голове. Поздно сжав губы, он пялился на Веронику истуканом. В уме закрутилось ещё одно: «Слово не воробей! Вылетит – не поймаешь!» Никакое отбрёхивание при этом в голову не лезло. Из неё вылетело всё!
- Авера, у тебя есть ребёнок? – ошеломлённо спросила Вероника.
Команчук молчал, рассматривая её шок. Она ждала ответа, глядя на него во все глаза и явно не желая услышать положительный ответ. Но этот ответ твёрдо прозвучал, как гром среди ясного неба:
- Да.
Терять было нечего! Врать было ещё хуже! Девица отшатнулась и даже побледнела, приложив руку к груди. Она сейчас выглядела, жестоко обманутой. Это так и было. Её взгляд уничтожено упал в землю, руки зашарили в растерянной суете по пальто и сомкнулись в крепкий замок, чтобы унять сильное волнение. Но возлюбленный не сводил с неё глаз, в которых было столько вины и любви, что она глянула на него и потеряно спросила:
- Ты женатый?
- Нет, - сразу же ответил он, уже с интересом следя за её реакцией.
- Гражданский брак? – машинально спросила она.
- Нет, - ответил Авера.
Тогда, не понимая его, она напрямую спросила, пиками прозорливости вонзая вопрос за вопросом:
- От тебя кто-то нагулял ребёнка? Тунгуска какая-то, да? Ведь ты сейчас связал своего ребёнка именно с приметами тунгусов!
Что Авера мог ей ответить? Что какой-то тунгус заказал ему наследника в обмен на стабильную жизнь? Правильная, высокообразованная журналистка навряд ли что-то поймёт! Она посчитала, что он с нею поступил вероломно. И на её вопрос Авера отрицательно помотал головой. Нелтэк от него ребёнка не нагуляла. Об этом попросил её отец. А Вероника стояла в отчаянии, в шоке и в полном непонимании. Самое главное – она могла сейчас безвозвратно уйти! Надежды на её понимание стремительно таяли! «Да пропади оно всё пропадом!!! В конце концов, прибавить на земле жизнь - не убить её!» - рубанул Авера в мыслях по своей тайне, взял девушку за руки и решительно заговорил:
- Вероника… поймёшь ли ты меня сейчас, не знаю. Ты плотно изучаешь жизнь таёжного народа, ездишь к тунгусам в стойбища, пишешь о них заметки.
Журналистка не отнимала рук, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Она видела искренность человека, которого безоглядно полюбила с первого взгляда. Её любовь к нему пустила уже слишком глубокие корни. А он продолжал, не сводя с неё честных глаз:
- Но ты видимо ещё не знаешь самого главного в жизни этих людей – это наследники их рода и дела. В каждом роду тунгуса должен быть хотя бы один наследник - мальчик. Когда же у состарившегося главы семьи одни только девочки, и у них нет женихов, ибо в тайге таковых попросту нет, тогда род засыхает на корню. Отцу некому передать свой жизненный опыт, своё дело, охоту. Ни бедность, ни болезни не тревожат тунгуса. Только отсутствие наследника. В этом случае мне и предложили осчастливить такой род. И я никого не убил, а дал жизнь на земле. От меня родился мальчик. Вот такая история…
Авера замолчал, отпустил руки Вероники и закурил. Переваривая услышанное, она словно онемела и не могла поднять глаз, бесцельно глядя в темноту таёжных дебрей. Признание Аверы очень походило на их бурелом. А он докурил папиросу и, втаптывая окурок в тропу, хмуро произнёс:
- Если ты хочешь со мной с таким продолжать серьёзные отношения, будем встречаться. Если нет – я навязчив не буду.
Вместо ответа, она спросила с огромным волнением, не договаривая напрямую:
- А мать твоего ребёнка?..
- Если бы я её любил, никогда не начал бы ухаживать за тобой, - твёрдо заверил Авера и честно признался: - Для меня она слишком молода. Да и никогда бы я её не полюбил. Это не мой тип женщины.
- О, Господи!.. – тихим стоном вырвалось у Вероники.
Она скорее прижала рот ладошкой, но Авера с горькой усмешкой кивнул:
- Вот и у меня такое само собой вырывается, когда я встречаю тебя и вспоминаю, как подарил этого наследника несчастным таёжникам.
У журналистки неожиданно изменилось лицо, став серьёзным и озабоченным. Отмахнув свои потрясения, она в чисто женском переживании заговорила:
- Но ребёнок же не щенок и не котёнок. С ним же надо будет обязательно общаться, участвовать в его жизни…
- Для меня это не обязательно, - прервал её Авера.
- Что значит – «не обязательно»?! – в недоумении заморгала Вероника и напомнила: - Ты же его отец!
- Вроде отец, а вроде и тот, который ему не нужен, - пожал Авера плечами и сразу объяснил: - Так пожелали тунгусы. Им просто нужен был наследник.
Вероника вообще впала в ступор, моргая на него и пытаясь вникнуть в услышанное. И Авера подтвердил:
- Ты не ослышалась.
- Какая-то дикость! – наконец выдавила она, обводя взглядом тайгу, в которой крылись такие странные тайны тунгусов.
Авера молчал, а она всё смотрела на чащу и не могла смириться с его историей. Это просто не умещалось в её голове! А он вдруг шагнул к ней и заботливо спросил:
- Ты не замёрзла?
Понимая, что она не может от него отказаться, Вероника ответила эгоистичным вопросом:
- Но ты же будешь общаться с семьёй своего сына?!
- Я могу с ними общаться, могу не общаться. Это решение будет моё, - снова озадачил её Авера и разъяснил: - Встречаться с сыном мне не запрещено. В его жилище я просто самый дорогой гость так же, как и все, кто будет касаться меня.
Вероника порывисто прижалась к нему крепким объятием благодарности. Авера обнял её и стал целовать. Он целовал её руки, лицо, и на лице губами чувствовал катящиеся слёзы. Это были слёзы её смирения с его непростым положением. Она не побоялась в него войти, любя всей душой, всем сердцем! Не побоялась, но лишь попросила:
- Давай уедем отсюда!
- Куда? – прижал её к себе Авера.
- Ко мне в Оренбург, - бросила она, утыкась от слёз в его грудь лицом.
продолжение след.---------------------------