Капра располагался в своем институте в Калифорнии, когда ему позвонили из Нью-Йорк и пригласили на конгресс «Наука и религия» в Индии. Звонивший представился, высоко отозвался о книге Капры «Дао физики». Сообщил, что организаторы конгресса очень хотели бы, чтобы Капра рассказал о взгляде науки на религию. Фритьоф не хотел бы, чтобы произошло какое-то недоразумение и попытался объяснить, что его книга не столько трактует религию, сколько использует представление восточных систем для разъяснения проблем физики элементарных частиц и квантовой механики. Но похоже, что собеседник или не понимал Капру, или вообще был лишь технический организатор проекта, цель которого была пригласить Фритьофа Капру в Индию на Конгресс.
Через несколько месяцев Фритьоф спустился с трапа самолёта в аэропорту Нью-Дели. Река дешевых старомодных автомобилей, моторикш, велорикш. Мужчины в европейских костюмах, в сандалиях на босу ногу, с шарфиками на голове. На дворе зима, иногда идёт дождь, утром прохладно. Встретивший Капру молодой человек засуетился:
- Мы тут чего доброго застрянем. - развернулся и поехал в объезд.
Фритьоф обдумывал свою свежую идею. Ему казалось, что физики, как и восточная метафизика, говорят об одном, расшифровка же в физике, а восток – подсказка. И в Вене и в Калифорнии он заметил, что ни студенты старших курсов, ни бакалавры не понимают ни физику элементарных частиц, ни квантовую механику. Что-то надо придумать. Общаясь с нобилями по физике он обратил внимание, что частенько они проводят параллели с восточной философией. С дао, с буддизмом, с философией упанишад, с индийской космогонией. Так появилась его книга «Дао физики». Но всё чаще приходила в голову мысль, что не физика, а биология может быть матрицей современного мышления. Суть «нового научного мышления» Капры состояла в том, что единой лучшей парадигмы нет, что научный процесс всегда субъектен, мир целостен, явления - процессы, а не застывшие формы. Конкуренция – черта «старого мышления». Новое строится на сотрудничестве. Он стал перетряхивать современную биологию. Много чего нашел. Решающей идей был теория автопоэзиса Варелы-Матураны.
Наконец, приехали к отелю, Капра высадился. Водитель снабдил его расписанием событий конгресса, пообещал завтра утром за ним заехать.
Капра взял с собой в дорогу последнюю книгу Никласа Лумана, посвященную эволюции. Скачал в интернете ряд его статей, откликов на его книгу, критику. Друзья Никласа из Франкфурта были возмущены, были в ужасе. Луман отвергал теорию естественного отбора Дарвина и весьма аргументировано. Самцы некоторых птиц имеют яркое оперение, как, например, павлин. Другие же птичьи самцы ничем особенным от своих подруг не отличаются. Некоторые животные имеют качества, не несущие никакой адаптивности. Луман скрупулёзно эти факты перечисляет.
Идея Лумана в том, что прогресс , изменения в животном мире, происходят неумышленно. Просто без особой причины происходит мутационное изменение, если оно окажется очень выгодным, оно закрепится. То есть, нет единой лучшей парадигмы. Есть многообразие и разнообразие. Оно-то и обеспечивает прогресс, изменчивость, приспособление к среде новых видов.
Луман, как и он, Капра, не был биологом. Капра был физик, а Луман – социолог. Вместо экономических (и классово-политических) механизмов в развитии общества Луман на первый, базисный план выдвигал коммуникации. Это тоже вызвало гнев франкфуртской школы. Но Луман был далеко не голословен, свою идею он тщательно обосновывал. Вскоре Капра понял, что Луман в курсе идеологии автопоэзиса и развивает её в социологии.
Утром после завтрака за Капрой заехали и повезли на конгресс.
* Еще наше о Лумане :
http://proza.ru/2013/07/28/1010
*
http://proza.ru/2023/01/25/652