Я уже об этом писал, но кратко повторюсь. Помню, в преддверии Нового 1981 года у меня состоялся разговор с Литвинцевым, я ему сказал:
- Хватит добровольной ссылки на Заводе ДВП, моральный отдых пора заканчивать и возвращаться назад на свое место – Главным инженером комбината, а я продолжу свою деятельность начальником технического отдела и твоим заместителем. Ты же знаешь, что техническим руководителем мне все равно не дадут нормально работать. Руководители объединения «Дальдрев» при первой же возможности меня из Главного инженера разжалует в «рядовые» - за «самоуправство и неуправляемость», как они мне это постоянно напоминают.
Никитин так и не простил меня за то, что я высветил его на Коллегии Министерства, как невежественного руководителя. Многим стала известно о его подленьком «сигнале», сродни «доносу», в Народный Контроль Союза ССР, что «я разрушил сортировочный бассейн стоимостью 619 тысяч рублей» и меня вызвали в Москву для привлечения к ответственности, а в это время была остановлена подача лиственницы в цех по сухому. Бассейн снова заполнили водой, и были сорваны плановые показатели по распилу пиловочника.
Но с него за это вмешательство в наши производственные дела, как с гуся вода, и все неприятности пришлось «расхлебывать» нам, но, как говориться:
- Бог ему судья,- главное, что сейчас Яранцев нам не будет мешать, он уже немного освоился и намерен продолжать исполнять общее руководство, встречать и провожать делегации - это у него неплохо получается, главное, чтобы у него хватило здоровья, и его не победил алкоголизм. Самое трудное и сложное по модернизации оборудования, совершенствованию технологии и подготовке кадров мы прошли и добились стабильности по выпуску продукции. И если, как обещают, нам выделят комплект японского многопильного оборудования для замены лесопильных рам второго ряда, мы в рабочем порядке проведем реконструкцию по потокам и сможем перекрыть проектные мощности и по производству пиломатериалов, так же как перекрыли проектные показатели по Заводу ДВП, после реконструкции прессов и увеличению этажности до 25.
На что мне Литвинцев ответил:
- Олег Александрович, ты уже давно подготовлен для самостоятельной работы Главным инженером комбината, но твоя чрезмерная самостоятельность и требовательность по пересмотру ошибочных проектных решений в период строительства ЛДК сильно напрягали и раздражали не только проектный институт, но и руководителей объединения «Дальдрев», поэтому они и сняли тебя с резервного списка на выдвижение. А сейчас,- продолжал говорить Литвинцев, Главным инженером комбината работает Намаконов, который и будет продолжать исполнять эти обязанности, а меня пригласили в Хабаровск в «Дальдрев» для работы в должности Главного инженера объединения».
И если поступит из Японии новое оборудование, он поддержит проведение реконструкции в лесопильном цехе Амурского ЛДК. Через два года из Японии поступило современное лесопильное оборудование, а как с ним распорядились, расскажу в отдельной истории.
С приходом в «Дальдрев» Литвинцева работать стало намного спокойнее и продуктивнее. Он стал добиваться строительства централизованной котельной для Литовского фанзавода вместо паровозов, паром которых отапливали цеха и технологию. Следил, чтобы меньше было перебоев с поставками ламината и других материалов для нашей мебельной фабрики. В общем, объединение начало превращаться в надежного помощника и партнера и это радовало.
Надолго ли это? Это видно по нашей многовековой «российской карме», потому что в руководстве регионов и страны в целом, почему-то «дураков всегда больше, чем требуется для работы». Так всегда говорил наш Управляющий строительного треста, когда план начинал трещать, и мы тогда срочно разгоняли недоучек и укрепляли Строительные управления профессиональными кадрами и все выправлялось.
Для примера, помню, где то в конце 70-х годов мне пришлось немого попотеть на расширенном бюро Хабаровского Крайкома партии, где подводили итоги выполнения государственного квартального плана предприятиями края.
Сижу в актовом зале, приглашенных было много, сильно не волнуюсь и даже немного скучаю. Досыпаю. В душе негодую, так как приглашение на краевой «ковер» поступило в день его проведения.
С трудом удалось из Амурска добраться до Хабаровска. Первый секретарь горкома подсуетился и в приказном порядке потребовал все дела отставить и взял меня с собою на самолет, хотя в те времена без предварительной брони с билетами было очень не просто, хоть на самолет, хоть на паровоз.
Я был абсолютно спокоен. И даже мысленно возмущался, зачем меня сорвали с работы, где дел было невпроворот. Производственный план с большим трудом, но все-таки удалось «сверстать», но только по нулям.
Правда пришлось немного схимичить и упрашивать банк «добавить» в отчетность недостающие две тысячи рублей. Мы убедили руководство Стройбанка, что мы могли бы госплан значительно перевыполнить, но нам не дали этого сделать из-за отсутствия вагонов для отгрузки готовой продукции. Были уверены, что банк нас поддержит, и мы не попадем в разряд срывающих государственный план.
Поэтому спокойно сидел на расширенном заседании Бюро Крайкома, и как в театре наблюдал за происходящим. С интересом, и даже с возмущением смотрел, слушал и воспринимал истерические воспитательные речи, больше похожие на вопли восходящие, куда-то далеко «наверх» от Черного Алексея Климентьевича – «Хозяина» Хабаровского края, который по своему списку приглашал руководителей предприятий на трибуну, которых считал виновными в срыве государственной программы.
На «черной» трибуне, Алексей Климентьевич, никому много говорить не давал. Первый секретарь крайкома резко обрывал речи солидных директоров и не слушал причины, почему они не смогли выполнить государственный план.
Представьте картину черными красками. На сцене понуро молчат директора разных отраслей народного хозяйства, которые нервно держатся за трибуну, и которых Алексей Климентьевич, отчитывает, как «нашкодивших школьников», за якобы допущенное ими государственное преступление особой тяжести.
Секретарь крайкома на повышенных тонах, видно, чтобы и всех присутствующих в зале также «до печени пронять», резко в грубой форме, эмоционально, не подбирая слов и выражений, высказывал «виновным», допустившим срыв плана все, что он о них разгильдяях думает.
После громовых словесных извержений «Глава региона» вносил очередное предложение, как будто забивал последний гвоздь в крышку гроба, обращаясь к членам Бюро Крайкома: «об освобождении этих директоров от занимаемой должности», «за допущенный срыв выполнения государственного плана» и за «отсутствие организаторских желаний и способностей поднять коллектив на успешную работу».
Члены Бюро Крайкома после поступившего предложения дружно голосовали, находясь за длинным столом на сцене, а директора после такого партийного приговора с понурыми головами и с сорванными «руководящими погонами» возвращались в зал, слыша вослед, какие они бездельники и недотепы.
Неожиданно, как гром среди ясного неба, прозвучали слова Черного:
-Здесь в зале находится еще один «партийный» деятель, который деньги не умеет считать и работает на Амурском ЛДК. Товарищ Намаконов, поднимитесь сюда и объясните членам Краевого комитета партии, как вы умудрились две тысячи рублей не дотянуть до выполнения государственного плана?
Помню, как ноги налились чугуном, а идти надо. Иду к «черной» трибуне, а мысли в голове скачут, ох, как я не люблю с первых слов себя унижать и просить прощения, как это делали все предыдущие руководители, которых уже «закопали», а я был очередной жертвой разгона.
У меня с детства большой недостаток - дерзкий характер. Если кто-то не по делу пытался мне хамить и даже оскорблять, тут же в ответ получали неприятные слова, и двойное хамство и даже в спонтанных случаях и кулаком в челюсть. Хотя никогда таких слов и действий предварительно не придумывал и не планировал (об этом вынужденно поделился в статье «Ответственность превыше всего»).
Встав за «черную» трибуну я громко сказал:
- «Вы не правы товарищ Черный, деньги мы умеем считать». В зале установилась гробовая тишина, а я продолжил громко, и как бы даже обиженно истеричным тоном чеканить свою речь.
- Вы будете правы, и можете привлечь нас – руководителей ЛДК к строгой ответственности за то, что мы не смогли уберечь свою продукцию от метеоосадков, которая сегодня находится под открытым небом, и которой мы заставили все заводские площадки и даже дороги вокруг цехов. К сожалению, это вынужденная мера, чтобы не остановить производство.
Мы не смогли и до сегодняшнего дня не можем свою продукцию отгрузить потребителям, потому что рядом с Вами сидит Секретарь Крайкома по Промышленности, к которому обращались за помощью, но и он не смог нам полностью оказать помощь по обеспечению порожними вагонами.
Нам не смогли оказать помочь и находящиеся в этом зале Первый Секретарь Амурского горкома партии и Председатель Амурского Исполкома, к которым мы неоднократно обращались за содействием в решении этой проблемы.
Вы же знаете, что согласно Решения Центрального Комитета партии все вагоны в первую очередь направляются на обеспечение завоза угля в районы Крайнего Севера, к которому мы также относимся, а крытые вагоны массово направляются на уборку и перевозку собранного зерна. И это правильно!
Лично я считаю себя виновным в том, что не дозвонился до Секретаря ЦК по Промышленности или до Брежнева и не объяснил им, что Первый Секретарь КК КПСС Черный срывает выполнение государственного плана нашим комбинатом, потому что наше обращение по корректировке плана в сторону его уменьшения было проигнорировано, мы получили отказ. Поэтому случилось то, что и должно было случиться. Дополнительные обязательства, которые мы брали на себя, чтобы произвести продукцию сверх установленного плана, нами также не выполнены. Готов понести любое наказание.
Первый Секретарь крайкома поднял голову. Все ждали грозной бури на мое наглое выступление, но неожиданно Черный своими словами разрядил возникшую тревожную ситуацию:
- Ты, Олег Александрович, оглушил всех нас своим голосом и протараторил так быстро, что слова не дал вставить. Я тоже член ЦК партии, почему ко мне не обратился?
- Алексей Климентьевич я искал встречи с Вами, но Вы были за границей в составе Правительственной делегации, а письмо на Ваше имя с просьбой о помощи было передано в секретариат.
- Я знаю, продолжил Черный, что на Амурском ЛДК вы не сидели, сложа руки и, невзирая на все проблемы, производили продукцию, и даже перекрыли проектные мощности Завода ДВП по производству древесноволокнистой плиты. Молодцы!
Но тебя вызвали на трибуну, чтобы высветить, как авантюриста, за попытку подлога отчетных данных. Ты лично просил Управляющего банком приписать недостающие две тысячи рублей, чтобы план комбината сверстать по нулям, и чтобы банк это официально подтвердил. Вы подтверждаете свой позорный поступок?
- Да, подтверждаю, Алексей Климентьевич. Извините меня, но в этой ситуации, когда готовой продукции на комбинате выше головы лучшего придумать не смог.
- Вы понимаете, что нам не нужны фиктивные отчетные цифры и вранье?
- Понимаю.
- Запомните, что во всех банках работают специалисты, которые осуществляют глубокий контроль за работой всех предприятий края. Еще раз услышу о подобных манипуляциях с цифрами плана, то вместе с твоими красивыми усами мы снимем и твою голову.
Я облегченно выдохнул и понял, что буря, а вернее сказать, смертельный торнадо, пронесся совсем рядом! Вот такой в советские времена существовал партийный и административный жесткий контроль над производством.
Дискуссируя и отвечая на многие вопросы, я неожиданно, после полувека работы в этой системе понял, что мы действительно были «недотепами», в хорошем смысле слова. Нами действительно руководили, управляли и над нами «измывались» далеко не профессиональные специалисты, а «неформальные лидеры» от партии.
Согласно Конституции СССР и статьи номер шесть, «Коммунистическая партия была руководящей и направляющей силой советского общества». «Неформальные лидеры», такие как Черный, обладали огромной государственной и юридической силой, и мы им подчинялись, верили и шли за ними в огонь и в воду. Считали это в порядке вещей и нормой нашей жизни!
Рассуждая в этом ключе, наконец–то нужно объяснить народу, почему не руководствовались предвидением Сталина, который уже на 19 съезде КПСС поставил вопросы и задачи по упразднению двойного управления народным хозяйством страны: советами и партией, и научно объяснил, что дублирование властных структур, на определенном этапе развития, может погубить и партию и страну, что и произошло в 1991 году…
Поэтому, тех, кто почему-то проигнорировали судьбоносные решения 19 съезда КПСС, нужно высветить и научно проанализировать их ошибочные или умышленно-преступные замыслы или решения. И принять меры, чтобы убрать наносной мусор с исторических событий 20-го столетия. Необходимо понять, почему так беспощадно разрывали и продолжают разрывать наши «шаблоны», но при всех случившихся обстоятельствах, мы должны знать и гордится правдивой историей своего государства. Продолжение повествования в материале «Разрыв шаблонов» - 17.