А Алексею надо не воспринимать мои домашние хлопоты только как источник раздражения, напряжённости, а вникать в мои трудности, во взаимоотношения с людьми, самому стараться разгрузить меня в работе по дому и помочь разобраться в конфликтах с другими людьми.
Алексею свойственна независимость в принятии решений, привычка полагаться только на себя в вопросах внешних связей. Например, решил пригласить гостей и пригласил, а расположена я или нет к встрече с гостями - это во внимание не принимается. Соглашусь я или не соглашусь, он всё-равно примет первоначальное решение. Как задумал, так и сделает. Мои сомнения и доводы на него никогда не действуют, в расчёт не берутся.
Про меня тоже можно сказать, что я не меньше Алексея люблю всё делать по-своему и полагаюсь в основном на себя. Но с мужем я всегда советуюсь и если он вдруг не согласен, то прежде чем принять решение во мне происходит целая внутренняя борьба, сомнения меня так и мучают.
В свою собственную семью мы с Алексеем невольно перенесли черты родительских семей: больше занимаемся делами практическими, бытовыми, чем налаживанием доверительности, взаимопонимания. Ни Алексей, ни я не приучены к доверительным отношениям, и к самораскрытию в общении друг с другом, к тому самораскрытию, без которого не откроется нам другой человек.
Барьер непонимания растёт с обеих сторон. Если вдруг начинаем обсуждать какие-то свои разногласия, конфликты - они на самом деле только обостряются.
В попытках "обговорить" мы часто повторяем одни и те же доводы и испытываем снова и снова всё то же раздражение. Боязнь обострить разногласия оставляем конфликты неразрешенными и тем самым переполняемся плохо скрытым недовольством. Формируется ощущение отчуждённости, которое само по себе может быть даже более болезненным, чем сами разногласия, неумение договориться становится большой проблемой, чем собственно предмет раздора. Молчание, отказ от общения - крайняя форма коммуникации в семье.