Судьба…. Дорога нашей жизни с момента зачатия и до последнего вздоха.
Конечно, условия, в которых рождается и живёт тот или иной человек, многое определяют. Родиться в роскоши или в нищете – разница большая. Родиться талантливым или бесталанным – тоже много значит. Но эти составляющие не постоянны. Всё может случиться, всё может измениться, и не один раз за жизнь. И я никогда не скажу, что роль человека при этом ничтожна. Сколько мы на дороге судьбы можем найти и не упустить, сделать усилие и достичь, а сколько теряем, словно и не замечая, и….. безвозвратно.
Но, это я ударилась в философию, которая мне порою свойственна. Люблю качаться на волнах фантазии и рассуждений. Или «да», или «нет»…. Туда – сюда…. Но цель моя сейчас другая. Я хочу рассказать вам одну простую историю, каких много, чтобы заставить вас задуматься о человеческой судьбе и её выборе. Ну, а вы, слушая её, не судите строго, ибо каждый мог бы оказаться на месте героев.
* * *
Маленькая железнодорожная станция, где родился Алексей, называлась, как ему казалось, странно - «Индустрия». К моменту того времени, когда паренёк подрос и стал что-то осознавать, он задался вопросом о нелепости названия их маленького посёлка – всего-то железнодорожной платформы при Октябрьской железной дороге недалеко от города Вышнего Волочка.
Оказывается, в прошлом, это был посёлок «Трудовой» и до войны здесь пытались строить что-то связанное с добычей торфа. А в войну во время бомбёжки немцы попали как раз именно в это место. Ещё и сейчас можно найти остатки разрушенных корпусов производственных зданий, заросшие высоким бурьяном и молодыми берёзками, которые угораздило вырасти не только вокруг развалин, но даже на оставшейся части крыши. Но, ведь сколько уже времени прошло!
От той «индустриализации» остались и несколько многоквартирных деревянных домов, что расположились вдоль железной дороги в рабочем посёлке. Дома построили весьма близко к «железке», и жители были не довольны постоянным грохотом идущих вереницей составов.
Чуть дальше этих домов, вглубь от железной дороги расположились деревенские деревянные дома. В одном из них, весьма стареньком, жили Алексей с матерью.
Сама станция была даже не станция, а посадочная платформа. И вокзала тут не было. Одни лавочки для ожидающих. Минимализм. А поезда останавливались редко, в сущности, электрички две-три в день.
Недалеко, километрах в трёх ходу вдоль железной дороги, была действительно станция. И если уж надо было сесть на пассажирский поезд, то шли туда по длинной и грязной в распутицу улице с редкими деревянными домами. «Хорошо, если кто подвезёт, если повезёт», - смеялись люди. На той станции «Осеченка» был и магазин, и школа, и почта, фельдшерско-акушерский пункт, библиотека.
Ко времени, когда Алексей пошёл в школу, сельсовет выделил матери квартиру в этой «Осеченке». Квартира располагалась в многоквартирном доме. И Лёшка был рад: теперь не надо было ходить в школу за три километра. Да и новое место жительства ему нравилось. Недалеко протекали две речки. И искупаться было можно, и прекрасная рыбалка. Вокруг посёлка и по берегам речек рос лес. Места были красивые.
Мать воспитывала Алексея одна. Мальчик никогда не видел отца, и в малолетстве не задавался этим вопросом, наивно считая их семью такой же нормой, как и у всех. Но, со временем друзья начали интересоваться, а где его отец. И подрастающий паренёк решил прояснить этот вопрос у матери.
В первый раз она шутливо ушла от ответа, сказав, что «аист принёс»….. Но, подросший парень недвусмысленно, как-то по-взрослому, тоже пошутил: «Ага! Аист! На двух ногах… в сапогах…». На это она просто дала ему затрещину и ушла из комнаты.
А потом была история с Надькой Хватовой. Пацаны на улице расшалились, накатило на них и, увидев стеснительную рыжую грудастую Надьку, зажали в углу подъезда её дома и всё «искали» на ней, сами толком не зная что… Надька тогда вся раскраснелась, расплакалась, нажаловалась своим родителям, и те обошли семьи всех обидчиков.
Мать Алексея восприняла это как первые проявления мужского начала у ребят, но, поняла и то, что вырос сын. Посчитала, что пора с ним уже говорить, как со взрослым. И отчитывая в тот вечер за Надьку, сама не зная почему, завела разговор и об отце.
Говорить о нём ей видимо было трудно. Губы дрогнули, глаза заволокли слёзы, и она, отведя взгляд в окно, начала свою исповедь:
- «Знаешь Лёша, обидеть женщину, девушку, я имею в виду, может каждый мужик, парень то есть….. Мужчины сильнее. Оно в миру так и ведётся: кто сильнее, тот своего и добивается. С одной стороны, оно вроде бы и правильно. И замечают сильного, и привечают. Но, сила не всегда права. Сильному слабого легко обидеть, унизить. Я может всё не так складно говорю. Не умею я…. Но ты умный парень! Ты поймёшь….
Мать Алексея была простой полуграмотной женщиной с четырьмя классами образования. Все последние годы проработала уборщицей в Осеченском сельсовете. Родители её рано умерли, оставив за старшую с ещё двумя сёстрами младше её. Приходилось и на кусок хлеба зарабатывать, и девчонок доводить до ума. Но не всё получилось у неё складно. Старшую после себя Нинку не уберегла. Связалась она ещё очень молодой с каким-то солдатом из ближней воинской части, нагуляла от него, а он отслужил и в свои края подался. А Нинка полюбила, и сильно. Стыдно стало ей людей; да и не вынесла она разлуки, не вынесла его предательства. Бросилась под поезд у них же за посёлком, подальше от глаз людских. Если бы не младшая Таня, которую надо было ещё растить и растить, то Зоя, так звали мать Алексея, ей богу, «крянулась» бы с горя. Но соседки вокруг все враз твердили одно: «Ты малой опора, будь сильной». И она как-то выкарабкалась. И Таня выросла, выучилась, замуж вышла. Живёт в Волочке. Нельзя сказать, что очень уж здорово, но справно, не хуже других. Муж, правда, выпивает. Так такая беда у многих. И детки у неё есть – сын и дочка.
А Зойка в бедах своих так и «проехала» свою молодость, словно её и не было. Предвоенные голодные годы, война, трудное послевоенное время. И вот уже за тридцать, а всё одна. Часть мужиков «забрала» война, а остальных путёвых и не путёвых быстро к рукам прибрали те, что бойчее.
А Зоя по характеру застенчивой всегда была. Жила тихо, сама по себе. Подруг было тоже мало. В город ездила только по делам, разве что в магазин какой или на базар по выходным с мелким торгом со своего участка, чтобы выручить лишнюю копейку.
Но, вот правда говорят, – судьба! И у Зойки она видно заранее на роду была написана.
В то лето выдался в их краях большой урожай яблок. Было их много: красивые, крупные, чистые. И она решила поехать в город на базар. С деньгами было, как всегда, туго. А поспособствовала всему этому подруга, что жила недалеко. Они с мужем снарядили лошадь с телегой и решили на базаре в городе продать молоко, творог, яйца кур, да кое-что с огорода. И предложили Зойке присоединиться. Вот она с радостью и поехала, довольная предложением.
На базаре всё шло хорошо. Время было ещё обеденное, а у неё уже весь товар почти на исходе. Даже пожалела, что мало взяла. А тут вдруг подошёл к ней приятный такой мужчина, хорошо одетый, высокий, голубоглазый, с волной тёмно-каштановых волос над открытым лбом. Попросил с ведро яблок. А у Зои был отличный Белый налив и Пепинка. Но, осталось всего несколько штук. Покупатель раздосадовался, сказал, что взял бы даже ведра два-три, больно яблоки хороши. Хотел было уже уйти, но потом повернулся вдруг и спросил, а далеко ли её дом в городе. Он бы приехал за таким количеством и на дом на своей машине. Машин тогда в округе раз-два и обчёлся. Видно, состоятельный покупатель был, или из начальства. Зоя и рада бы, но к ней ехать за город километров двадцать. Что делать! Хорошо бы купил, да так много, но не поедет, подумала она.
Сказала, а он, глянув на неё как-то заигрывающе, ответил:
- Ну, что такое на машине двадцать километров! Если уж так хочется, то просто прокачусь ради прогулки! Да и места посмотрю. Я в том краю не был. Приеду, только скажите время.
И обрадованная Зойка дала адрес, договорились о времени.
А через дня два он приехал к ней. Яблоки она приготовила заранее, как и договорились, три ведра.
Борис Константинович, как представился мужчина, был лет сорока с небольшим. Сказал, что работает на прядильно-ткацкой фабрике. Но, на какой конкретно, она и не спросила, посчитала что ни к чему расспрашивать чужого человека.
А чужой человек, зайдя в дом, как-то по-свойски огляделся, стал шутить, всё рассматривать: фотографии на стенах, картинки, вышитые Зойкой подушки на диванчике, недавно связанный ею себе шерстяной свитер. Похвалил. Сказал, что и себе бы такой заказал к зиме. А потом, уловив момент и подойдя сзади, приобнял её за плечи. И по Зое дрожью прошла волна. Мужчина с первого взгляда ещё на базаре понравился ей. Борис развернул её к себе и прижав к груди, порывисто поцеловал.
И поплыло у Зойки в глазах, словно опьянела, заколотилось бешено сердце, в голове смешалось всё - правильное и не правильное…. И только уже на кровати, через некоторое время, плача, она спросила:
- Вы женаты?
Он, не сконфузился, и спокойно ответил:
- Да. И дети… два мальчика. Но ты разве не хотела? Я ведь по глазам понял… Одна, без мужика. Ну, что ты себя коришь! Нам ведь было хорошо? Тебе хорошо было? А то так и проживёшь….
- А вдруг… Ведь я могу…
- Ну, с одного раза может и не быть. А если будет, то буду помогать. Я ведь к тебе ещё приеду. Ты мне очень нравишься. Вот если бы не был женат, то женился бы, точно. Красивая ты. И почему одна?
Зойка рассказала про свою жизнь, куцо, словно стыдясь перед ним нищетой родителей, нескладностью своей судьбы и судьбы сестёр.
Уходя, он оставил на столе деньги. Сказал, что это задаток на свитер для него, и чтобы купила себе от него что-то в подарок. И уехал, пообещав заехать ещё при первой же возможности.
И он не обманул, стал приезжать иногда.
Так длилось с полгода. Потом Зоя поняла, что забеременела и собралась сообщить ему об этом. Но он опередил.
Заехав в очередной раз, Борис Константинович сказал, что идёт на повышение в трест и уезжает с семьёй в Москву. Своя новость у неё тогда так и застряла в горле. Пустила слезу. Не думала, что придётся вот так быстро расставаться. Но про ребёнка не сказала ни слова.
Он уехал. Из Москвы пришло несколько писем с минимумом информации о его жизни. На конвертах не было обратного адреса. Он писал номер почтового отделения и «До востребования». И Зоя писала ему в эту неопределённость, понимая, что всё рано или поздно закончится.
А когда она всё же написала, что у неё родился сын, то ответа не последовало. Больше он так и не написал. Видимо решил прекратить эту не нужную ему связь с последствиями.
Вот так и появился у неё сынок – радость для неё несказанная. Зоя даже Бориса не вспоминала лихом. Так, иногда защемит сердце воспоминаниями, наведёт тень на лицо и душу, но она вздохнёт и скажет про себя:
- Знала сама всё наперёд, знала, что женат. Не я первая у него. Не на что и претендовать! Да и была это не настоящая любовь. Не сумело чувство ни родиться, ни толком расцвести. Просто прополз по мне, как по распустившемуся цветку, «залётный Шмель», разбередил душу….
Подруг не стыдилась. Что теперь – век одной куковать? Зато вот украла себе кусочек счастья, да ещё какой. Вон какой мальчуган растёт!
Люди вокруг относились по-разному. Кто-то и осуждал. Но в те годы многие бабы после войны потеряли мужей, жили одни с детьми и говорили: Вырастишь! Не одна ты такая! Правильно – не правильно, а одной всю жизнь куковать - никому не пожелаешь!
Мальчишечка рос быстро. Или Зойка не замечала, как время опять летит за заботами. Годам к двенадцати уже видна была в парнишке стать - и ясные, в отца, голубые глаза, и тёмные густой волной волосы. Красивый получился паренёк.
В тот вечер, отчитывая за некрасивое поведение его и ребят в отношении Нади Хватовой, вкратце, рассказала она Алексею и об отце.
Был он, как у всех, был. Но, дрогнуло сердце Зои, не пошло на правду. Да и как было объяснить парню свою слабость, его минутную страсть, а потом безразличие – все эти далеко не возвышенные человеческие качества. И стал отец Алексея в её исповеди жертвой Сталинских репрессий, сгинувшей в лагерях.
Но, прошло время, и один из близких друзей парня как-то проболтался ему, что видимо скрыла от него мать истину, что просто ходил к ней один когда-то из города, из начальников, «поматросил, да бросил», как говорили бабы, а потом в Москву «укатил» на повышение, а вовсе не пал жертвой репрессий. Так, мол, рассказывала дома его мать, так болтали бабы.
Эта новость обожгла Алексею сердце. В то время всё было уже ясно про культ личности Сталина, жертвы репрессий были оправданы. И Николай гордился великомучеником-отцом. А тут! В сознании парня он вдруг перестал быть героем. Обыкновенный бабник, ходивший «налево» от семьи к его матери, которая позволила себе завести ребёнка без мужа, просто чтобы не быть в жизни одной, т.к. никому не была нужна. Всё стало серым и будничным. Возвышенное испарилось, оставив грязь бытия. И как ни странно, Алексей в душе больше негодовал на мать. Ему было стыдно за неё. Он понял, что все в посёлке давно знали правду, и когда он вспоминал отца на людях, наверное, в душе посмеивались над ним, гордящимся мнимым отцом-героем.
С тех пор он стал холоднее к матери, но поговорить с нею обо всём желания не возникало.
После восьми классов решил вообще начать свою жизнь. Поступил в механический техникум в В-Волочке. Жил в общежитии, редко приезжая домой на выходные. На лето там же в городе устраивался на любую работу, и на вопросы Зои, что, где да как, вечно отмахивался нехваткой времени: то учёба, то работа, то встречи с друзьями. Обслуживал себя сам. И стирал, и готовил себе в общежитии самостоятельно. Да, из него получался весьма самостоятельный, серьёзный молодой человек, да ещё красивый внешне.
Красивый парень, всегда одетый без шика, но по моде, горделивый и с понятием о себе, нравился многим девчатам. Некоторые, прямо-таки, «висли на нём». И со временем мужская природа взяла своё. Стал погуливать, оправдывая своё поведение понятием: сами, мол, хотят. Девчонки в общежитии были в основном покладистые, мечтающие выйти замуж, а за этакого красавца тем более. Почти все были из деревень - простые и незамысловатые. Многие считали, что недоступность только мешает найти свою судьбу.
А красавец и в голове не держал ни семьи, ни более-менее постоянных связей.
Шёл второй год обучения в техникуме. Однажды в общежитие к девчатам зашла красивая девушка, дочка директора нефтебазы, Вера. Таких стройных, горделивых здесь и не водилось. Одета была с иголочки. Алексей с первого взгляда был покорён. Вера стала его идеалом. Молодому парню казалось, что она может осчастливить его одним только взглядом. И если она дарила ему этот взгляд, то кругом шла его молодая голова. Видимо и Вере он понравился. Она стала частенько появляться в общежитии. А в очередной праздник на вечеринке они сблизились и стали встречаться. Так Алексей влюбился впервые в жизни. Чувство захлестнуло его с головой.
Со временем отношения стали серьёзнее. Вера повела себя просто, когда он стал склонять её к интимности, сказав, что в таких случаях надо иметь голову на плечах, и, если что, принимать меры. Ни семьи, ни детей она тоже пока не хотела, т.к. училась в медицинском училище.
Компания у них тогда подобралась весёлая. Все, кроме Алексея, да Петра Звягина были детьми состоятельных родителей. У всех водились деньги. И эти ребята не ошивались по подворотням, редко ходили и на танцы. Чаще собирались у кого-либо на квартире, когда не было родителей, а то и похаживали в рестораны, кафе. Алексей старался подработать вечерами или ночами, на любой подходящей работе вплоть до разгрузки вагонов на железной дороге, чтобы в той компании в отношении денег не чувствовать себя «бедной белой вороной». Петра можно сказать «содержали» в компании за то, что хорошо играл на гитаре и отлично пел.
Почти все пары парней и девушек находились в партнёрских по сексу отношениях и не скрывали этого. Среди всех ребят Алексею особенно нравился Славка Федотов, высокий симпатичный парень, у которого отец был военным. В детстве в драке Славка получил серьёзную травму, и теперь на его верхней губе красовался шрам, который не только не портил его, но и придавал определенный шарм. У Славки была девушка тоже по имени Вера.
Алексей уже заканчивал последний курс техникума, когда Славка и Вера поженились. Вера забеременела, и это подвело их к решению о свадьбе. Родилась у них девочка. А через год, выйдя на работу, Верка вдруг загуляла. Славка, встречаясь с Алексеем, жаловался, говоря, что удержу в ней нет.
Не помогали ни разговоры родителей с той и с другой стороны, ни доводы самого Славки. Выпивать стала, исчезала днями, забывая даже про дочку. Потом клялась, что всё у неё закончено, что «впредь ничего подобного не будет». А «впредь» было только до новой встречи, и не столько с мужиком, сколько с бутылкой. Мучились так какое-то время, а потом она вообще куда-то уехала и как в воду канула. И остался Славка с дитём на руках, как Мадонна с младенцем. Хорошо ещё родители его вникли в суть беды, а скорее всего были просто поставлены в безвыходное положение. Жалко было девочку. Ну, а Славка что? Молодой! Не сегодня-завтра другую найдёт, это они понимали. Вот тогда и дочь определится, думали они. И дать такую возможность сыну было надо.
Алексея по окончании техникума должны были забрать в армию. Понимая это, в душе он испугался, что и его Вера за это время загуляет и найдёт себе другого. В голове созрело решение о женитьбе до армии, как гарантии того, что та дождётся мужа. На предложение Алексея Вера не сразу, но ответила согласием. Летом сыграли свадьбу, а осенью он уже был призван. Служил в Белоруссии, в Барановичах. Переписывались. Вера писать письма не любила, писала их коротко, о главном – почти всё умещалось на одной странице. Зато Алексей изливал своё красноречие, подбирая для неё ласковые слова.
А к Новому году написал ему Славка. В письме он вскользь упомянул о его Вере, сказав, что и «его Вера не стоит той веры, которую мы в них вкладываем….».
Алексей не понял, заволновался, стал задавать вопросы. И уже в следующем письме друг написал более открыто, что гуляет его Верка с другим без стыда и совести, почти не скрываясь. Он не поверил. Это Славка от зависти, под влиянием мыслей о своей неудаче, думалось ему. Но осенью второго года службы ещё один знакомый написал, что видел его Веру в ресторане с мужчиной, и что вели они себя как люди в интимных отношениях, а не как чужие. На последовавшие прямые вопросы Николая Вера долго не отвечала, а потом отшутилась: разбить, мол, просто нас хотят – завидуют. С тем и вернулся Алексей из армии. Думал: приеду – всё увижу своими глазами, всё пойму.
Вернулся он весной в красивую пору. Всё цвело вокруг и благоухало. Цвели сады, по обочинам железной дороги за окнами поезда мелькали в гуще леса кусты черёмух в белой душистой пене.
На перроне встречали мать и Вера. Не скрылось от глаз парня как мать резко полоснула по невестке недобрым взглядом, даже не поздоровавшись с ней. Обняла сына, заплакала…. Вера тоже обняла Алексея, рассыпав по его плечам свои каштановые кудри. Ну вот и встретились, вот и радость большая!
По вокзалу обе женщины шли, полуобняв Алексея с двух сторон, словно боялись его потерять. А выйдя с вокзала, встали на площади в какой-то нерешительности. Мать позвала к себе, но Алексей сказал, что надо вымыться с дороги, сбросить всё военное, переодеться, и тогда они приедут к ней с Верой, посидят за столом, как и положено. Друзей пригласят, родных. На том и порешили. И молодые уехали на автобусе к себе, а Зоя пошла на электричку.
Ещё в автобусе Лёша заметил в своей Вере перемену. Она всё время наигранно шутила, рассказывала что-то смешное, словно старалась его развеселить. Но не льнула к нему, соскучившись в разлуке, не дарила нежные взгляды, не тянулась поцеловать в любой удобный момент. Это всё делал он, чувствуя, что не получает взаимности. Она вела себя как хорошая знакомая, с которой отношения и не начинались, словно её просто попросили его встретить.
Дома, наедине, он дал волю чувствам. Захотелось так давно не испытываемой интимной близости. Вера отстранялась, ссылаясь, что надо что-то приготовить для него. И тут он понял, что она его не ждала. Не ждала так, как ждёт женщина в дом дорогого гостя, готовясь заранее, продумывая и блюда на стол, и свою причёску, и платье – всем своим существом предвкушая встречу. В доме не пахло приготовленным, бытовая неряшливость разбросанных вещей резала глаз, а сама Вера словно и не ждала в дом вообще никого. Раньше она и в будни была ухожена, привлекательна. В настоящей Вере он не улавливал прежней свежести и бурлящей молодости. Придя домой, она быстрым движением сколола на макушке свои кудри, зашла в спальню и вышла в накинутом смятом домашнем халатике, а потом ретировалась на кухню под видом того, что надо что-то приготовить.
Алесей огляделся, оставшись в комнате один. Эта небольшая квартирка, купленная им к свадьбе её родителями, не показалась ему уютной и родной, как раньше. На мебели лежала пыль. На подоконнике стояли два цветка с подвявшими листьями, давно не политые. Кровать не убрана… Но зато в глаза бросились две смятые подушки, словно Вера спала на них по очереди. И тут он, не курящий, почувствовал лёгкий табачный запах. Подошёл к окну, к распахнутой форточке, которую видимо специально открыли для проветривания, и увидел в горшке цветка пару смятых «бычков» - остатков от искуренных сигарет. Кто? Вера? Но он не почувствовал от неё запаха.
Неприятной волной где-то от желудка поднялась сжимающая грудь боль. Она тут до него была не одна… Даже сказать «жила» он себе побоялся.
Вера вошла в комнату, поставила на стол приготовленное. Алексей резко повернулся и спросил:
- И давно ты не одна? Давно тут кто-то портит воздух, бросает недокуренные бычки в цветы?
Вера не сразу подняла на него глаза, но когда подняла, то Алексей не увидел в них ни раскаяния, ни мольбы о прощении. Побледневшее лицо чуть дрогнуло, оставаясь грустно-холодным, а глаза были злыми, с лёгким прищуром.
- А ты чего хотел? Расшевелить меня, как женщину, и уехать на два года? Сиди и жди тебя! А молодость как красивый вид за окнами поезда? Да, я оказалась не декабристка. Но, человек, которого я за это время встретила, ничуть не хуже тебя. Мы очень подходим друг другу. И, откровенно говоря, не очень-то я тебя и ждала…
- Значит, правду писали друзья! Не Вера ты, а Стерва! – и Алексей с размаху ударил жену по лицу.
Вера от сильного удара упала на кровать, но резко встала, вскрикнув:
- Ты ещё будешь тут руки распускать! Собирайся и катись на все четыре стороны. Это моя квартира! Да, и он тут живёт.
И Алексей понял то, что эти слова были единственным, что она приготовила ему заранее. В считанные минуты собрал своё нехитрое имущество, и не оглянувшись, выскочил на улицу. В груди больно сжало. Был страх крушения, непоправимого несчастья. А ведь несмотря на то, что писали друзья, он ждал этой встречи, ждал что развеются подозрения, что она скажет: «Всё ложь! Я ждала тебя и очень хочу скорее быть вместе!»
Через минут пятнадцать он был на перроне вокзала и угрюмо ждал на лавочке электричку в сторону «Осеченки».
Мать встретила радостно, и даже не задала вопрос почему один. Как потом выяснилось, что всё она знала о Вере и её сожителе. Но не писала ему об этом в армию, не хотела травить душу раньше времени. А вдруг что-то изменится, погуляет и одумается. А о том, что друзья сообщили ему обо всём раньше, она и не знала.
Вечер провели вдвоём. Мать накрыла нехитрый стол, поставила бутылку. Вот так, словно два друга, которых накрыло грозовое облако, они не сидели в жизни никогда. Перед Зоей сидел взрослый сын - не паренёк, а молодой мужчина, человек самостоятельный, со своими переживаниями и неясной впереди судьбой. Да и у неё в жизни не всё было ладно. Водка развязала обоим языки. И тогда говорили они откровенно и про Верку - жену друга Славки, и про его Верку, и…. про отца, про истину, про то, как появился на свет он, Лёшка, её единственный и любимый в жизни мужчина. Так уж получилось у матери. Другого она и не знала.
Через пару дней Алексей уехал в город. Надо было устраиваться на работу. На механическом заводе разыскал друга Славку. Договорились вечером посидеть где-то, собрав друзей, отметить его возвращение. Славка работал мастером. Порекомендовал ему обратиться в отдел кадров. Всё-таки было у Алексея среднее-техническое образование.
И поход в отдел кадров завершился для него успехом: на первых порах предложили должность техника, но так и сказали, чтобы приглядеться, а перспективы на заводе для людей с образованием есть.
И потекли годы. Нет, они просто полетели, обдавая то зимней стужей, то весенним ветром, то зноем летнего дня и тёплых ночей, то удивляя красотой жёлто-оранжевых осенних листьев. Нанесённая Верой боль приутихла, и даже появилось в сознании удовлетворение от возможности начать всё сначала. Но это понятие «начать сначала» у обоих друзей, Алексея и Славы, никак не вязалось тогда с понятием создания семьи, хотя годы шли. Оба встречались при любом удобном случае с молодыми женщинами, а бывало и чуть старше себя, со свободными и замужними, как получалось. Поверхностный флирт, встречи и интим без обязательств. Конечно, попадались часто и девушки с намерением выйти замуж. Оба парня были во всех отношениях завидными женихами: и внешне красавцы, и с образованием, и при должностях. У Славки была квартира, купленная ещё его родителями, а Николай стал снимать приличную частную – небольшой домик в пригороде, оставленный после одной бабушки своему сыну. Но тот женился и уехал в другой город, сделав этот дом источником дополнительных средств существования.
В свои 27 лет Николай выглядел эффектно, как, впрочем, и Славка в свои 28. Оба одевались по моде и с иголочки. Следили за внешним видом. Все почти их сверстники были женаты, имели детей. А эти оба были холостяками до сих пор, если не брать в расчёт маленькую дочку Славы. Ходили на танцы и в Горсад, и в Драмтеатр, посещали кафе и рестораны. Короче, вели светский образ жизни, где женщины были просто украшением интерьера, смыслом времяпровождения. Молодые мужчины где-то в глубине души мстили противоположному полу за свою судьбу в прошлом, за себя.
И так могло продолжаться долго, если бы Славка не встретил Оксану, семья которой приехала из Украины. Отца поставили зам. директора завода, где работали парни. А Вячеслав к тому времени был уже начальником одного из цехов. Зашедшую как-то в контору дочку зам. директора он приметил сразу. Оксана была намного моложе его, но очень хороша собой. Высокая, складная, с тяжёлой косой тёмно-русых волос. Вячеслав Иванович тоже очень понравился ей.
Всё у них закрутилось быстро. Стоило раз побывать Оксане у него в гостях на квартире, и оба стали встречаться постоянно. Славка влюбился. Быстро всё осознал: и свои года, и удачность варианта. Предложил Оксане выйти за него замуж. Та объявила родителям. Родители сначала были вроде бы и не против, но узнав, что у Славки есть дочь, категорически запретили ей с ним встречаться.
Но ни Оксана, ни Славка остановиться уже не могли, и продолжали встречаться тайком.
Глядя на Славку, подумав и о своём возрасте, Алексей понял, что пора в жизни определяться и ему, перестать «таскаться по бабам». Надо было ставить точку. Частые выпивки, питание на скорую руку и как попало отзывались в организме порою каким-то нытьём, а иногда и болями в желудке, частыми головными болями. Стало сдавать почему-то зрение, что по возрасту было, как он считал, рано. А ещё появилось нытьё в ногах. Этого Алексей тоже никак не мог себе объяснить.
Перебрав в уме имеющиеся варианты, он решил форсировать вопрос с одной из его знакомых Олей, по всем параметрам подходящей под будущую жену, а её родители под будущую состоятельную родню. Девушка явно перегуляла по годам, была почти ровесница Алексею. Внешне не плохая, но не более.
Алексей ей нравился, и, услышав его предложение, она бросилась ему на шею, зачмокав всё лицо. Родители тоже быстро отозвались на Олину новость. Сразу взяли инициативу в свои руки, заговорив о подготовке к свадьбе. Пообещали, что закажут и дочери свадебное платье, и костюм жениху, купят обоим кольца, освобождая молодого человека от многих обязательств, словно беря с него задаток обязательно жениться. Короче, чтобы никаких «взад пятками»! Такой жених! И красавец, и с образованием, и инженер! На то, что он когда-то был женат, а скорее просто расписан ещё до армии, родители посмотрели как на досадную ошибку молодости, и не более.
А у Алексея в душе не было никакой радости. Он с отрешенной грустью думал, что теперь будет с этой Ольгой в одной квартире постоянно, с её вечными пустыми разговорами о тряпках, с её завистью к подругам, у которых есть что-то лучшее, чем у неё, с её нескончаемым желанием приобретать, приобретать, приобретать…. И ездить «на юга», выходить в свет, чтобы, как манекен, показывать свои новые шмотки.
Но, других кандидатур лучше её на горизонте не было. А годы идут, - думалось ему.
И всё-таки, со свадьбой он не торопился, хотя и не мог объяснить себе своего инертного состояния. Может быть где-то в сентябре-октябре, ну как это было в старину – «после урожая»…., шутил он с родителями Ольги. Летом не стоит себя обременять подготовительными работами. Лето – это отдых!
Как-то в конце июля Алексей зашёл с одним своим знакомым в ресторан напротив Драмтеатра. Посидели, изрядно выпив, и в одиннадцатом часу вечера он пошёл на остановку автобуса. До его дома было езды минут двадцать.
Пора была такая, что темнело уже быстро. Ночь быстро окутала город бархатом сумерек. На остановке так поздно никого уже не было. Только одна девушка намного моложе его, лет двадцати, стояла в стороне. Когда она повернула голову и её осветили лучи фонаря, Алексей удивился миловидности лица в обрамлении светлых кудряшек. Она быстро взглянула на него и отвернулась. Ишь какая! Её поведение, было не похоже на тех, с кем он встречался раньше. Что это? Нежелание контакта, а может быть стеснительность? Но его это задело. Всё не как всегда, когда ты притягиваешь, к тебе тянутся, липнут, тебя хотят….
Алексей тут же одёрнул себя за такие мысли, подумав: Ну и распустился же я!
Но, поведение девушки, какое-то напряжение в ней и отстранённость он всё же почувствовал. А! Она просто боится меня! – подумал он. Ведь на остановке никого больше нет. Почти полночь. Алексей не осознавал, что покачивается, даже стоя на одном месте, показывая тем самым, на сколько он пьян.
Подошёл автобус. Сели. Народу и в автобусе было мало. Она сидела чуть впереди, и он смог прекрасно рассмотреть её. Всю дорогу любовался её полупрофилем, пушистыми светлыми волосами, хорошенькой полноватой юной фигуркой. На каком-то этапе он вдруг спохватился – проехал давно свою остановку! Автобус уже близился к конечной. Ну что ж! Значит судьба! Он едет с ней, он едет за ней….
На предпоследней остановке девушка встала и направилась к выходу. Алексей поспешил вслед.
Вышли. Их окружила темнота улицы. Здесь было очень мало фонарей. И только двое – он и она. Девушка испуганно оглянулась. А Алексей окликнул: - Можно Вас!?
- Да! Что Вы хотели? – девушка остановилась.
- Можно Вас проводить?
- А Вы куда ехали? Вы проехали свою остановку? Я Вас не знаю. И в нашем посёлке Вы не живёте.
- Да, не живу. Извините! Я сегодня выпил. С другом. Но у меня это редко. Я вообще-то не пью. Ещё на остановке в городе я заметил Вас. Вы мне понравились. Мне надо было выходить на Горке, а я всё смотрел, смотрел и… проехал…. Меня зовут Алексей. А Вас?
- Лена. Но, до моего дома ещё далеко. Надо идти в посёлок, до речки.
- Ну и что? А я для чего же сошёл? Провожать…
Вот так смешно они познакомились. Он проводил её до дома, выполнив джентельменскую миссию. У дома она почти не задержалась с ним, сказав прямо:
- Спасибо, конечно, за то, что проводили, но с незнакомым и, тем более, с не трезвым человеком я задерживаться не буду.
Он узнал тогда только её имя и фамилию, место работы, ну вот, пожалуй, и всё. Его она почти и не расспрашивала ни о чём. И он ушёл, навязчиво поставив условие о следующей встрече – совместном походе в кино.
На трезвую голову с утра следующего дня наступило у Алексея полное смешение чувств. На носу свадьба с Олей. А Лена, которую он вчера провожал, засела в душе волнующей нотой, такой, которая звучала в его душе когда-то давно, когда он впервые увидел Веру.
Лене, он почти угадал, только пошёл двадцать первый год. Совсем недавно исполнилось двадцать. И такая молодая девушка уже работала в техникуме преподавателем. Просто предложили остаться по окончании техникума. Алексей понимал, что такое бывает редко, а значит и девушка была не ординарная.
Но, не в её месте работы было дело. Его совершенно не интересовал расчёт. Девушка сама по себе действительно была не похожа на многих тех, с которыми он был знаком. Не говоря о красивой внешности, она и умом отличалась, и поведением. Держалась строго и с достоинством. Многим интересовалась в жизни, увлекалась рисованием. С нею было интересно общаться. Ничего лишнего она себе в их отношениях не позволяла. И Алексею вдруг так захотелось ей понравиться. Он потянулся к ней как к какому-то для себя источнику энергии, чистому и целомудренному.
Со временем он познакомил её со Славкой и Оксаной, и они стали встречаться в одной компании. Встречались на квартире у Славки. На стол всегда ставили простую еду: картошку отварную и салат из огурцов и помидор. Из спиртного – только бутылка сухого красного вина – одна на всех. Оксана и Лена пили очень немного. И ребята придерживались того же. Больше общались, шутили. Смотрели телевизор.
У них сложились добрые дружеские отношения. Это была не прежняя разбитная компания, как у Алексея в молодости. И Лена, и Оксана не позволяли интима на всеобщем обозрении.
Славка с Оксаной всё-таки намеревались пожениться. Вопреки воле родителей, они мысленно готовились к этому. Оксана по секрету поделилась с Леной тем, что возможно они надумают поставить родителей перед фактом, что у них будет ребёнок, и тогда те смягчатся. Дочка Славы уже подрастала и должна была пойти в первый класс. Родители его так и намеревались продолжать её воспитывать, и это сильно облегчало его участь. В принципе, он был свободен, за исключением финансовой стороны. Но пока девочка много и не требовала.
Глядя на определяющегося в жизни Славку, Алексей вдруг стал мечтать о семье с Леной. Однажды завёл с девушкой разговор о свадьбе. Та не отказала, но и не проявила буйной радости, рассуждая трезво. Ведь у них пока не предвиделось своего жилья, а начинать жить на частной не хотелось. И Алексей обещал поговорить о выделении ему квартиры от завода, где он работал. Лена неопределённо сказала, что вот время всё и покажет. Этот разговор дал Алексею понять, что Лена не поступит опрометчиво, несмотря на молодость.
А ещё у него в душе росла тревога: как развязать узел отношений с Ольгой? Он с нею встречался теперь крайне редко, прикрываясь авралами на работе, охладев к ней полностью.
Было уже начало осени. Однажды в дом, где жили родители Лены, пришла мамина сестра, тётя Таня. Она приходила в гости крайне редко, и её появление всегда означало, что она несла или какую-то важную весть, или надо было обсудить что-то с сестрой. Лена на тот момент была дома.
Тётя завела разговор при Лене, сказав, что он именно её и касается. Она рассказала, что её подруга работает на механическом заводе, там, где работает и Алексей Лены. Из встреч с ним не делалось тайны - знали обо всём и родители, и кое-кто из близкой родни. Ведь Алексей заходил домой за Леной, если они шли в кино или просто погулять. На танцы они почти не ходили, за исключением иногда Драмтеатра. Молодой ухажёр нравился маме, т.к. был весьма галантен и иногда дарил и ей цветы, как знак внимания. Этим он, естественно, подкупал маму, и она уже думала о их свадьбе.
И вот, тётя Таня рассказала, что однажды в конторе, где работает Алексей, женщины пристали к нему с вопросами: Ну, когда же он наконец-то женится? А точнее, они имели в виду, когда же он наконец-то остепенится. Они уже знали о его секрете - намеченной свадьбе с Ольгой Прохоровой, но хотели услышать это от него самого. И Алексей вдруг объявил, что да – скоро он женится, что он наконец-то нашёл то, что искал. В довершение достал фото Лены и стал его показывать.
Новость шокировала всех! На фото была не Ольга, а совершенно другая девушка! И Алексей не понял, почему, поднимая брови при взгляде на фото, они медленно переводили взгляд на него самого, произносили мычащий звук удивления и отходили в сторону, перешёптываясь. Посчитал, что Лена так хороша, что у них не было слов.
И подруга тёти Тани, знавшая Лену, увидев её на фото, сразу всё поняла.
Женский коллектив конторы многое знал о многообразии увлечений их молодого сотрудника. Знали они и обиженных им девушек, которых он безжалостно бросал, встретившись несколько раз. Красавцем он был, но был и ловеласом, как считали все.
«Порядочной девушке не такой муж нужен, известный всем своими похождениями. Такой всю жизнь гулять будет!» – констатировала тётя Таня отголосками сплетен.
Она ушла, а мама с дочерью обсуждали новость ещё долго.
Да, Лене Алексей нравился. Дело в том, что тогда, на остановке автобуса, она увидела его не в первый раз в жизни. Ходя на танцы в Горсад, в Драмтеатр, она и раньше видела его с другом, высоким симпатичным парнем чуть старше его. Оба среди девчат слыли неприступными красавцами, но с танцплощадки никогда не уходили одни, и Лена понимала, что ребята имеют много поклонниц. И в девушке боролись два противоречивых мнения о нём: с одной стороны то, что Николай действительно ловелас, а с другой то, что он удивительно красивый, интересный, влекущий к себе молодой мужчина.
И вдруг такая неожиданная встреча на остановке! Повернулась, узнав его, и почувствовала, как её словно ударило током. Потом автобус, его выход на её остановке вместе с нею, предложение проводить. Судьба сводила их вместе. Вот почему она не отказала тогда подвыпившему изрядно и разрешила проводить. Азарт и желание испытать судьбу? Может быть….
А мама Лены страдала тщеславием. Галантный кавалер дочки, дарящий и ей цветы, мог быть завидной партией. И внешне хорош, и образован, и при хорошей должности. Ну, а то, что гулял, это может быть только по молодости. Не век же ему! Остепенится! Со многими так бывает.
Со временем всё стало успокаиваться, а мысли и матери, и Лены снова склоняться к свадьбе.
Но, на небесах видимо было задумано иное, и их смирение не устроило кого-то и где-то там…..
Не прошло и недели, как в гости к ним приехала другая тётка, родная сестра отца, тётя Тоня, что жила в городе. Та пришла словно бы рассказать, что недавно делала себе химию и была в парикмахерской. Лена мысленно удивилась: А стоило ли за этим ехать через весь город? Но, тётка была хитра! Так она только начала свою сенсационную новость.
- И кого же Вы думаете я увидела в парикмахерской? С кем рядом там сидела «под колпаком»? Она имела в виду сушуар.
Уловив скептическую улыбку Лены, полоснула:
- С твоим Алексеем!
На улыбку Лены словно плеснули холодной водой, смыв её враз. Лицо оттянулось вниз и замерло. Мысли застыли в оцепенении. Как это? В женской парикмахерской под сушуаром рядом с её тёткой – Алексей!???
- Да, да, дорогая. Химию оказывается делал…. тоже.
Лицо Лены стало багроветь. Краска стыда залила его. Даже впереди перед глазами в воздухе витал стыд. Новость ударила по нервам так, словно вот-вот можно было упасть в обморок. Конечно же этого не последовало. Лена попросту села на стул. Но зато тётка, выражая состояние Лены сказала:
- Вот-вот! И я, как увидела, готова была провалиться! Но я и виду не подала.
- А разве мужчины делают химию? – только и спросила Лена.
- Чего хочешь теперь делают! И маникюр, и педи…. Господи, всё теперь с ног на голову!
- Да! И ещё! – тётка, смакуя, мысленно «вынимала из-за пазухи» что-то ещё… - Бабы у нас на работе (а это уже была бухгалтерия при фабрике Пролетарский Авангард) говорят, что он изрядно натянул нос одной семье. Гулял с дочкой и уже была назначена свадьба. И те ему купили на свои деньги всё: и кольцо, словно невесте, и костюм, и ботинки, всё уже ему отдали, а он недавно сказал, что нашёл другую. Эту по боку, а женится на той! Ленка, это не к тебе ли он переметнулся? …
Новая волна жара обдала Лену.
Осчастливив новостью, попив чаю, тётка уехала.
Первую новость с парикмахерской можно было превратить в юмор, но то, что у Алексея намечалась не так давно свадьба, переосмыслить и пережить было не легко. Многое в его поведении шло в разрез с её строгими устоями в воспитании, сложившимися принципами морали. Когда-то она пожалела его в истории с женой, осудив в принципе её, хотя и не была согласна с тем направлением жизни, которое он избрал после этого. Но она думала, что это всё было временным, и всё осталось в его далёком прошлом.
В её голове никак не укладывался мужчина, так заботящийся о своей внешности, такими способами поддерживающий свой внешний вид. Однако, над этим можно было пошутить, посмеяться и забыть в конце концов. Но, то, что где-то там есть другая, обманутая, затмило в голове всё. И принятие массы подарков перед свадьбой в такой ситуации не шло в голове Лены ни в какие рамки добропорядочности! Она совершенно не чувствовала себя победительницей перед соперницей, и чужую обиду восприняла, как свою.
Может быть где-то в большом городе Алексей и затерялся бы, и никто не узнал о нём ничего, но в маленьком провинциальном городке это сыграло с ним злую шутку.
У них был намечен поход в кино. Алексей зашёл за Леной домой. Родителей не было. Лена взяла себя в руки и решила рассказать ему всё, что узнала. Ей было страшно.
Объяснение, однако, было на удивление тихим. Алексей молча слушал, сидя на стуле и низко наклонив голову. Из красивого гордеца он превратился в жалкий комок, и даже вызывал сочувствие. Но, Лена была разочарована, безжалостна. Её слова не щадили его.
Но, когда Алексей поднял голову, она увидела, что он плачет. Сомнения охватили её. Она показалась себе жестокой.
И не смогла тогда Лена резко всё оборвать, прекратить отношения. Её поразило, что мужчина плачет перед нею, и в то же время почему-то стало стыдно за него, за такую его слабость.
Почувствовав в Лене колебание, Алексей встал и обнял её, стал целовать, просить прощения, клясться в любви, такой, которую ещё не испытывал никогда.
Он напомнил ей, что был откровенен с нею с самого начала. И Лена не могла его упрекнуть. Он ведь честно рассказал ей ещё в самом начале знакомства о своей женитьбе до армии, об измене жены, и Лена тогда пожалела его. Он говорил, что имел женщин, потому что словно хотел отомстить им всем за себя, за Славку…. И это она знала. Единственное, что он не рассказал, так это об истории с Ольгой. Просто всё получилось в его жизни так неожиданно и сравнительно быстро, что он просто не успел ещё ничего исправить в прошлом. Да он и не знал, а можно ли уже что-то исправить? Но Лену он полюбил искренне, и даже, пожалуй, сильнее, чем когда-то Веру.
Николай рассуждал: Любовь – главное! А всё остальное можно исправить. Нельзя быть Лене такой жестокой к нему, желающему быть в жизни именно с нею – с любимым человеком.
А Лена не нашла в себе сил вот так сразу оборвать их отношения. В ней не было настоящей любви, а лишь симпатия и жалость. А этого было недостаточно для соединения их вместе, несмотря ни на что. И она решила взять на какое-то время тайм-аут, чтобы всё обдумать.
Потянув некоторое время их отношений, она постаралась сделать их более холодными, и через некоторое время всё же объявила ему о разрыве.
Алексей и сам почувствовал охлаждение Лены. Думал обо всём и много. Он понял, что девушка осудила его и скорее всего не сможет простить. Она была слишком правильная. Ей было мало одной внешней красоты в нём, которой он так старался уделять внимание, которую ценил в себе, как уникальную огранку. А душевная красота давно была запачкана его личной жизнью, в которой он не гнушался грязи. Он никогда и не задумывался, что вся эта грязь липнет и липнет к нему. Что даже мать, нагуляв ребёнка от мимо проходящего, чище во сто крат. И она не мстила ни его отцу, никому. Она, как говорила, была рада тому, что Бог дал, оставшись честна перед людьми и собой.
Эта история ещё больше сблизила Алексея с матерью. Он стал чаще навещать её. А мать старела. Ей было уже за шестьдесят. В последнюю встречу он рассказал ей о многом, в том числе и о Лене, и о несостоявшейся свадьбе с Олей.
Обняв и прижав его к груди, мать сказала:
- За грехи наши бывает и наказание. Многих обидел, хотя относились к тебе искренне, с любовью. Такое не прощается ни людьми, ни Богом. Эхом, бумерангом всё возвращается к источнику зла. Теперь терпи. Наказывая, Бог показывает, что ты ему не безразличен, что он помнит о тебе и твоей душе – не затерялся ты для него в толпе. Терпи и кайся! Сходи в церковь! Сам знаешь, что надо….
Алексей не вернулся к Оле. Но вернул все их подарки к свадьбе, хотя кому они были нужны теперь. Оля могла бы остаться с ним, он это чувствовал, но перешагнуть через пустоту к ней в своей душе не смог, а точнее, не захотел. И в церковь не пошёл. Гордыня взыграла. И он понимал, что это грех. Просто с детства не был он приучен матерью к этому. То, что несла она сама к Богу в душе, не сумела передать сыну вовремя. Но может быть всё ещё изменится, думал он.
Лену вспоминал часто. Жаль было до слёз потери. И заплакал он тогда перед нею, поняв, что теряет навсегда. Тогда и вернулась к нему в груди ноющая боль. Но, нечем было выбелить прошлое, оправдать, отмежеваться от того, что было, чтобы найти в себе силы взять и начать всё опять с белого листа.
Спустя год случайно встретился с Леной в городе. В душе очень обрадовался, но преждевременно. Она своим поведением не дала повода его чувствам возродиться. И для себя решила: незачем мучить человека, если всё позади. Сказала, что скоро выходит замуж. А Алексей, не зная почему, вдруг наврал, что собирается уехать из этих мест далеко на юг, что зовут его туда, и работу предлагают хорошую. Но душой не скривил, сказав, что до сих пор один, что никого у него нет, и что любовь его к ней не прошла.
Не сказал только Алексей одного: последнее время стало ему не здоровиться - стал болеть крестец и ноги. Был у врача. Диагноз поставили не утешительный, хотя и назначили лечение.
Не сказала и Лена, что о свадьбе пока нет и речи. Просто познакомилась с одним человеком, но что впереди, не известно.
Вот так, поговорив, оба расстались и, как оказалось, навсегда.
Через несколько лет от одной женщины из «Осеченки», которая знала лично и Алексея, и его мать, Лена узнала, что закончил свою жизнь он весьма молодым. Сначала у него отнялись ноги, и он жил с матерью, как инвалид – в коляске. А ещё через года два, от той же женщины, она узнала, что Алексея уже нет.
Да, много у него было женщин, а все последние годы прожил только с одной – с матерью, которая как-то по молодости, прочитав один из романов Эмиля Золя, вздохнула, сказав про героя:
- Надо же, у такого молодого и отнялись ноги. И было б из-за чего! Написано в книге - оттого, что много и беспорядочно любил, через что иным принёс горе. Выходит, это такое наказание Божие за любовные грехи? Очень уж строго! Хотя, вроде бы, и понятно. Сидя в доме в инвалидном кресле у окна и глядя на мир, люби себе…, но не греши, не приноси в этот мир зло – так решил Бог.
Тогда не знала она, рассуждая так про героя романа, что пророчит кому-то близкому судьбу, а отчасти, и себе тоже.