Вот и новая песня, вернее, сказ тает, несутся звуки сказа, бьются в стены, в потолок, на улицу вырываются, с здесь, на улице, крестьяне с ремесленниками слушают сказание древнее.
Пустозвонов-празднословов не допускают говорить старинные былины. Сказитель на гуслях струны перебирает и неторопливо речь ведёт под напев струнный:
Ой ты гой-еси, добрый молодец, ой ты гой-еси, красна девица, расскажу сейчас сказ о людях смелых, людях мужественных.
Н незапамятные дни, когда люди жили дружно и не знали войн и горя, поморы, люди русские, на стругах по Студёному морю ходили, котика, зверя морского, моржа, тюленя добывали.
Такой туман, что нос корабля упирался будто в белую стену и едва было видно, как колышется во мгле притихшее море.
Сурово Поморское море во все времена года, чуть что раскапризничается, нагонит тумана, опасно выходить в такие дни в море – на скалу или на мель можно напороться. Но поморы, опытные мореходы, и в такую пору выходят в море на промысел. Они, по неведомым другим людям приметам, ведут свои ладьи к морскому горлу и дальше – в опасные просторы Студеного моря.
Подошёл корабль к архипелагу Кузовов: нельзя выходить в открытый океан, не подойдя к святилищу, не совершив ритуал, иначе не будет удачной охота и рыбная ловля. На острове поморов встретили несметные количества чаек.
Здесь чувствуется энергия земли, не посетив священные артефакты ни один помор не выйдет в туманное холодное море-океан.
Вот и сайды – огромные валуны, поставленные на мелкие камни, как на ноги
Пошёл дождь со снегом. Впереди, перед ладьёй, показался плавучий ледяной остров. Дождь скоро исчерпал себя, на волны опустился густой туман.
Вышли в море, хмурое небо снегом грозится, ветер порывистый. Волны морские качают струг, то к облакам высоко поднимают, то опускают в пучину морскую. Долго ветер гнал струг, ни один раз солнце, светило дня, утихомирившееся в этих краях, чуть моря касаясь, вновь поднимается вверх, но подняться не может оно высоко. Ветер утих, или может ему надоело корабль одинокий играя качать. Утихомирился ветер, туман густой накрыл струг.
Средь многих опытных поморов, был один юный отрок, совсем мальчугашка ещё малый, с детским ещё именем Непоседа, ещё не получивший взрослого имени, упросил отца своего, груманлана опытного:
- Возьми меня в море, посмотреть хочу, какое оно вдали от берегов!
Взял его отец, груманлан опытный, а мальчонка, глаз приметливый, да ум остренький, примечает, как корабль идёт, какие ветры дуют, с какой силой, за короткую полярную летнюю ночь - с какой стороны Гвоздь мира светит, к форме полярных льдов, плывущих мимо приглядывался, к форме торосов. Отец заботливо следил за сыном, поощрял, если видел, что сын делает правильно, в противном случае поправлял, и ненавязчиво объяснял, почему надо делать так а не иначе.
Ребенком там, в мечтанье одиноком,
Прибою моря часто я внимал
Или следил за ним веселым оком,
Когда в грозу катил за валом вал
И, разбиваясь о крутые стены,
Отпрядывал потоком белой пены.
Толстой А. К., Царь Борис, 1870
Подул шелоник. На Кузовах лежбище нерпы, морского зайца (самого крупного тюленя арктических вод), а вот и кит-белуха.
Корабль медленно идёт к горлу.
Льды весь год плавают в Студёном море, и в Поморском море живут постоянно, так что в любое время года надо смотреть в оба.
Вскоре отошли от Поморской Руси в открытое Студёное море.
Корабли поморов, ходят на Грумант, Матку, дальше навстречь солнцу, а также на заход светила дневного, ходили до Острова с давних пор, и дальше.
- Подожди, Непоседушка, пойдём в далёкие вечерние страны, возьму тебя с собой, вижу, будешь ты груманланом, есть у тебя хватка и желание.
- А скоро я буду груманланом?
- Ишь ты, какой прыткий! Надо раз десяток, а то и больше, пройти на Грумант и обратно, тогда только ты сможешь вести струг.
- Мы останемся там на зимовку?
- Конечно! А ты что? Хочешь уже домой?
- Нет, тятя, я домой не хочу!
- Наши поморы выходили на простор океанский ещё в давние времена, когда большая земля и Остров были под владычеством римлян, бывало, и раньше наши струги и кочи подходили к этим берегам, но это было не часто. Предки наши вели торговлю с римлянами, оккупировавшими Остров и земли, прилегающие к нему. – Градимир рассказывал своему отпрыску. – Не всегда мы ходили к ним торговать, бывало, и воевать приходили.
- Как так, воевать?
- Очень просто! Бывало, ничего у нас нет на продажу, тогда приходилось варяжить, силой забирать то, что нам нужно.
- И ты, тятя, тоже приходил с оружием?
- Нет, это было очень давно. Сейчас уже ни один век нет римлян на землях, которые посещали наши предки, но бывает, и нам приходится варяжить.
- Суровая природа и морской промысел научил наших предков держаться друг друга, ценить дружбу и взаимопомощь. Эта заповеданная дружба и взаимопомощь помогают нам бороться с трудностями. Меняли наши предки меха, рыбу и клыки моржа на хлеб, тонкие льняные ткани. По необходимости поморы стали купцами и разбойниками варягами - варангами. - рассказывал Градимир. - За много веков хождения по студёным морям, научились мы различать морские льды. Смотри, видишь различие во льдах? -спросил он сына. - Вот когда ты научишься различать льды, тогда ты станешь настоящим груманланом.
- Что ты заметил? – спросил Градимир.
- Заметил, что птиц не стало, стало-быть, от берегов далеко отошли.
- Правильно! Поморы - знатоки морских льдов, и если ты хочешь быть груманланом, ты обязан знать, и какие льды окружают тебя, без этого тебе никогда не плавать по Студеному морю. Ты должен знать сотни видов льда и описание его движения.
И помолчав произнёс уже серьёзно:
- Студёное море шутить не любит. Уж сколько стругов не пришло домой, все в море остались навечно. И хотя я, Яробор и Гранислав знаем хорошо путь на Грумант, а все одно, много неожиданностей впереди. – раздумчиво сказал он.
- А тебя, скорее всего назовут Изяславом. Меня-то назвали Градимиром за то, что я, когда мне говорили не правильно при приёме в грумантланы, стоял на своём, так как был уверен в правоте своей.
- Под руководством опытного кормщика мы уходили к берегам Груманта и здесь зимовали, промышляя оленя, песца, медведя, морского зверя. продолжил он.
Издавна поморы ходили сюда на промысел моржа и нерпы, часто оставались здесь на зимовку.
Русские шутят обо всем, наши шутки порой бывают легкомысленны, порой глубоко философичны. Суровость природы, условий жизни мы компенсируем юмором. Из юмора рожден наш оптимизм. Помор, как видишь, даже в корыте сможет достичь Груманда.
Вокруг нас, сколько глаза видят – белое безмолвие, волны лижут корабль, тихонько что-то шепчут, от этого ещё более усиливается тишина. Корабль плавно покачиваясь, идёт к Груманту.
Ещё далеко до Груманта встретились чайки, но вот вдалеке показалась туманная дымка, приближаясь к островам, сквозь дымку видны контуры зубчатых башен – это горные пики. Корабль подходит ближе, туман рассеивается и открываются причудливо изрезанные чёрные скалы берегов, на них снежные шапки никогда не тающих ледников. Непоседа зачарованно смотрит на дивно-сказочный берег. В иных местах ледяные языки спускаются в океан, уступы прозрачно-голубого льда иногда с шумом обламываются и дают начало айсбергам. А вот и водопад, искрясь и переливаясь в свете незаходящего солнца, вода с обрывов с шумом падает в океан.
- Что, пострелёнок, красиво?
- Да, очень! – зачарованно шёпотом, боясь произнести вслух, чтобы не вспугнуть таинственной дикой красоты, произнёс юный помор.
Летом покрывает зеленый ковер тундры, пестреющей яркими цветами. Пурпурные камнеломки, желтые полярные маки, голубые незабудки и лиловые гвоздики радуют долгим полярным днем глаз, снежные поля на склонах местами окрашиваются в розовый цвет.
- Такую красоту не увидишь нигде, кроме как здесь! – произнёс с восхищением Градимир. - На туманы, да на цветущую землю эту, ты ещё успеешь насмотреться, большую часть тутошнего лета здесь туманы. Бойся попасть в туман – он плотен, как молоко, в нескольких шагах ты уже ничего не видишь, запросто можешь заблудиться, находясь рядом с домом, так как невозможно узнать место, где часто бывал, всё – и постройки, и камни покрываются щёткой пушистого инея. Туманы здесь часты, четверть года, если не больше, стоят туманы, и летом часты туманы, так что успеешь налюбоваться. Приглушаются звуки, искажаются очертания предметов, так что невозможно узнать даже привычную местность. Все постройки и крупные камни покрываются пушистой щеткой инея.
- Пойдём в дом. Он построен давным-давно, но до сих пор в нём живут поморы, пришедшие на Грумант. Построили дом такие-же поморы как мы, а кто именно – не известно.
Дом небольшой, невысокий, деревянный. Построен из прибившихся брёвен и досок. Маленькие оконца, низенькая дверь. Всё сделано так, чтобы не выпускать драгоценного тепла. Вошли в полутёмный домик. Печь большая, добротная, сколоченный из плах грубый стол, по периметру скамьи, у стола сколоченные тяжёлые табуреты, у двери крючки – вешать одежду. Скамьи закрыты шкурами медведей. Около печи горюч-камень.
Обжились поморы на Груматте. Солнце, светило дня, всё ниже и ниже спускается, высоко не поднимается, не хватает ему силёнок подняться высоко. Вот оно последний раз показалось чуть, чтобы долгих зимних дней и ночей не показываться.
С октября по февраль над Грумантом царствует полярная ночь. В ясную погоду его освещает луна, восхитительнейшее сияние луны, которая день и ночь кружит по небосводу. Лунный свет отражается мириадами снежных и ледяных кристаллов, и поэтому различаются дальние горы. Особенно светло бывает в полнолуние.
В самые лютые холода, в морозную погоду на небе полыхают полярные сияния. На фоне пламенеющего неба возникают световые узоры самого фантастического вида, непрерывно меняющие свою форму и цвет.
Было время и поохотиться, и собравшись в тесном домике рассказывать были-быльные о некогда бывших легендарных поморах, о том, как ходили поморские корабли до земель далёких, и до жарких стран доходили.
- Однажды, когда наши струги шли на Остров с товарами по океан-морю, поднялся ужасный шторм. Наконец ужасный ветер начал стихать. Но где струги оказались? Берега не знакомые, жара несусветная. Начали поморы править встречь солнцу. Показалась земля. Растения невиданные, подошли струги к берегу – навстречь нам ящеры огромные, зубастые, в ветвях дерев птицы неведомые летают, порют на все голоса. Вошли мы в реку – воды надо набрать на обратный путь, увидели деревушку странную, люди, как черти чёрные, только глаза и зубы белизной сверкают, и почти голые все. Продавать здесь меха и шкуры медвежьи некому. В пекле таком никому не нужны меха да шкуры. Мирное оказалось племя. Показали поморы им кость звериную, но и это аборигенов не заинтересовало – они показали зубы звериные.
Разметало наши струги в разные стороны. Не все пришли к берегам родным, многие нашли спокой в воде морской или от стрел да копий дикарей погибли, кто знает. – рассказывал Градимир сыну своему.
- А мы в те края далёкие пойдём7
- Нет, там нам делать нечего: чем мы там торговать будем? – птветил Градимир. – Спи давай, рано пойдём на охоту.
Основным объектом промысла на Груманте является треска. Ловится пикша, зубатка, палтус.
Охотились и на моржей, тюленей, песцов, оленей, белых медведей. Поморы ездили на острова за моржовыми клыками.
Но вот и пришла долгожданная весна.
Туман клубится над Грумантом. Низкое полярное солнце отбрасывает на пелену тумана и низкие облака длинные тени предметов, которые окружены радужным контуром.
Побережье покрыл зеленый ковер, пестреющей яркими цветами. Пурпурные камнеломки, желтые полярные маки, голубые незабудки и лиловые гвоздики радуют долгим полярным днем глаз. Снежные поля на склонах окрасились в розовый цвет.
Широкие долины, уходящие высоко в горы, заполнены ледниками. Их безмолвные грязно-белые реки медленно движутся к морю. На месте впадения ледников во фьорды лед сползает в воду и отламывается, образуются айсберги. В некоторых Долинах, там, где ледники заканчиваются, не дойдя до берега, из-под них текут короткие, но бурные речки.
Горные вершины, источенные ледниками, приняли невероятные, фантастические формы.
Жизнь встречается повсюду - северные олени, песцы, юркие грызуны-лемминги и белые куропатки. Над долинами бесшумно кружит полярная сова, выискивая, чем бы поживиться. На лето сюда прилетают тысячи перелетных птиц: уток, гусей и лебедей.
Больше всего шума и плеска на побережье. С теплым течением приходят к острову стаи трески и сельди, палтуса и пикши, а за ними приплывают тюлени: морской заяц. На галечных пляжах под скалами устраивают свои лежбища клыкастые моржи, а в открытом море нередко можно увидеть фонтаны китов.
Больше всего белух и касаток, но встречается и знаменитый единорог-нарвал.
Приходит на охоту на тюленей хозяин здешних мест — белый медведь.
А вот и птичьи базары. На крохотных уступах отвесных скал, обрывающихся к морю, галдят и суетятся десятки тысяч чаек-моевок, кайр, чистиков, глупышей, тупиков и бакланов. А над скалами парят хищные чайки-бургомистры, высматривая добычу.
Берёза карликовая, полярная ивка, мхи, грибы, лишайники и другие растения оживляют пейзаж.
Долго ещё сказитель перебирал струны гуслей звончатых.