На нашем собрании, посвящённом Рахили Баумволь, мне вспомнилась её детская книжка, изданная более полувека тому назад.
Рахиль. Такое еврейское имя, от которого многие хотели избавиться из-за его неблагозвучия ("рахит").
Что ни говори, а такое имя не давали девочкам-христианкам.
А вот имя "Рашель" очень даже хорошо воспринималось.
В шестидесятых стали издавать Ивана (на идиш, Евно, на древнееврейском, Йона) Бунина.
(Некоторые еврейские семьи носили и носят фамилию Бунин, очевидно, образованную от Буним. Все знают Бунимовичей.) А у Ивана Алексеевича стихи замечательные. Род его из татар.
На собрании я почему-то (недостаток времени) прочёл только одну строку из запомнившейся строфы "...сладчайшее из слов земных -- Рахиль".
Поэт Иван Бунин, побывавший в Палестине, в 1907 году создал стихотворение «Гробница Рахили»
В нём имя "Рахиль" звучит уже приемлемо:
«И умерла, и схоронил Иаков
Ее в пути… И на гробнице нет
Ни имени, ни надписей, ни знаков.Ночной порой в ней светит слабый свет,
И купол гроба, выбеленный мелом,
Таинственною бледностью одет, Я приближаюсь в сумраке несмело
И с трепетом целую мел и пыль
На этом камне выпуклом и белом… Сладчайшее из слов земных! Рахиль!»
И вспомнил свой стиш, созданный после Каннского кинофестиваля, где я глазел на мiръ глитератти и глянцевых журналов.
Удары солнц на каннском фестивале.
"Сад за сараем" счастьем был чужим.
Дыханья?.. Лишь тяжёлые звучали.
Я взял котомку и к нему. За ним.
В лесу залёг,
И, в тщании всё вспомнить,
Догадывался втайне, дело—швах.
Дрых... Тучи Боинг пробивал... Паломник!
Ах, борозды ветров на облаках...
Спал вечным сном
И силился проснуться
И снова обрести дорогу в Грас
И испытать запои... Революций?
Любовей? Поражений? Метастаз?
Спал вечным сном,
Переходящем в ужас—
Зачем не быть, зачем побыть, к чему?..
Ужата в точке бывшая окружность,
Лес-провансаль развесил бахрому.
Спал вечным сном.
В посмертном дорожденьи,
Фрактальный хаос, не настав, погас.
Бесчувствие желало воскресенья,
Искрошенности листьев...
В путь!
Аж в Грас!
Фестиваль вращался вокруг пляжей и Дворца фильмов. Загорали голые девушки, а ночью, на волноломах, совокуплялись парочки.
Из отеля меня выгоняли, потому что приехали заблаговременно заказавшие номера. В ресторане ко мне подскочили журналюги и предложили денег, чтобы я уступил столик, так как должна была придти известная актриса. Но я отказал: "Сам хочу на эту Ардант посмотреть вблизи". И сделал новый заказ.
Там же я решил оставить Канны на время и пойти через горы и леса в Грас. Найти виллу Бунина.
Мемориальной доски на доме не было, но неподалёку обнаружил запечатанный сад. Ни ворот ни калитки.
Но черешня виднелась крупная. Пришлось слегка экспроприировать бесхозное. Перелез через высокий забор. Плоды уже гнили на земле. Жужжали пчёлы.
Рахиль Баумволь.
Да, отца расстреляли "белополяки". Тогда возрождавшаяся Речь Посполита хотела включить в свой состав земли по правому берегу Днепра, который за сотни лет до первой мiровой войны назвали Украиной.
(У края Великопольши.)
Вместе с ним в городе Казатин были арестованы ещё два именитых еврея. Их тоже расстреляли.
Польская антибольшевистская пропаганда для православного населения Украины и Белоруссии строилась на антисемитизме. Польские епископы также обратились к католикам всего мира с обращением, в котором война трактовалась в антисемитском и эсхатологическом духе[50][2].
В ходе войны совершались казни гражданского населения, при этом польские войска проводили этнические чистки, объектом которых в основном были евреи[51]. Во время битвы за Варшаву евреи-добровольцы были удалены из польской армии и интернированы[52].
С другой стороны, руководство РККА сурово карало уличённых участников погромных акций[53].
Рахиль объявляла себя большевичкой.
И работала в журнале идишистов "Советиш Геймланд". (Советская Родина.)
Я припёрся в редакцию. Они "прятались" на ул. Кирова, рядом со знаменитым чайным домом и квартирой Александры Вениаминовны Азарх, жены основателя ГОСЕТа.
Стал их просить о приглашениях на еврейские мероприятия, вворачивая еврейские слова.
Обещали. Но ничего не сделали.
И я переключился на иврит.
А сын Рахили и её мужа Телесина стал сильным математиком и даже диссидентом.
В 1969 году ему удалось выехать в Израиль.
Ну, и родители потянулись за ним.