В дне таится ночь.
Спи, Гретхен!
Твоя северная мечта воплотится в смерти…
Глава II. DIE POLARNACHT.
Спустился вечер полнолуния, а вслед за ним пришла и осень. Часы ещё не пробили шесть, но под витражами уже нежно запели миннезингеры. Поднялись тяжёлые ворота замка — октябрьский праздник посетили жители близлежащих городов и деревень. Магда встретила гостей у входа, и под мрачным готическим потолком рассказала им зловещую сказку о Гретхен и её лучшем друге Фавне. По пути в библиотеку сонная Ровена решила из любопытства подслушать разговор:
— Они нашли друг друга в том звёздном мире, ибо оба мечтали погаснуть, — объясняла Магда, ещё больше пугая пришедших.
— Но почему они потеряли друг друга? — спросил маленький мальчик в смешных ледерхозе.
— По легенде за Гретхен прилетел ворон и унёс её из волшебного мира в мрачное Подземное Царство. «Твой дом в пристанище призраков и скелетов, а не в спокойном предрассветном небе!», — молвил он и укрыл девочку крылом.
— И Фавн её не искал?
— Фавн — небесное существо — не мог спуститься под землю и проникнуть в глубины лабиринтов смерти. Поэтому он отправил на поиски Гретхен самого достойного рыцаря Грааля. Но героиню нашей сказки так и не нашли… Миры небытия изменили её и она никогда больше не сможет стать другой…
— Неужели Грета сама не захотела вернуться к своему волшебному другу в долины мечты? — поинтересовалcя трубочист.
— Духи тёмных миров забрали у неё все воспоминания, — сказала Магда. — Вам ли не знать, какие сильные чары порой насылают злодеи на сказочных героев!? Потерянная девочка теперь навеки обречена мечтать о небе под землёй. Лишь мёртвые знают, кто она…
«Я бы тоже хотела дружить с Фавном… Но мне не снятся магические сны!»,— подумала Ровена. Уединившись в библиотеке, она принялась нервно листать книгу. Ей не была интересна эта размеренная повседневная жизнь в стенах замка, она мечтала о безумных путешествиях к Ледовитому океану, о застывших тайнах острова Врангеля и о бушующих звёздах Баренцева моря. Северный ветер звал её в обитель холода и смерти… Открыть неведомое, улететь в Полярный Рай одновременно стало наивной грёзой и нереальной реальностью.
Студентка серьёзно увлеклась явлениями загадочного «меряченья», эфемерной Гипербореей, шаманской магией и мистикой немецкого романтизма. Днём девушке мерещилась змейка Серпентина, влекущая в волшебную страну Атлантиду, а ночью — туманный алхимик Коппелиус и кружащаяся в огне заводная кукла Олимпия. Ровену завораживали мотивы погребения заживо, летаргического сна и предсмертных двойников возрождения; она испытывала интерес к экстремальному и необъяснимому, пыталась заглянуть за предел земного познания, за край жизни. Ей безумно нравилось само предчувствие смерти: зубы Береники, белое пятнышко в форме виселицы у черного кота. «Плутон управляет твоей ночной душой. Ты — дитя новолуния, начала и конца жизни», — шептали неясные тени. Но всё же Ровена любила не темноту умирающей луны, а её волшебное сияние: «Природа общается с нами в тишине… Что пытается сказать бушующее Баренцево море? Какие знаки рисует в небе северное сияние и куда ведёт меня Полярная звезда? Неужели я никогда не достигну края земли, неведомого мира, где печальные волны полярных морей влекут в мечту?»
Мысли Ровены прервал вопрос Патриции:
— Ты не пойдёшь на праздник?
— Я работаю над научной статьей по сказкам Гофмана, исследую зазеркалье сна Песочного человека.
— Песочный человек… кто он? — спросила подруга и села рядом.
— Это Натанаэль, неясное отражение его сумеречной души.
— Но ты не права! Автор отмечает, что Песочник — монстр, родившийся из полночных кошмаров героя.
— Многие так думают. Поэтому я и пишу эту статью, — пояснила Ровена. — Понимаешь, зеркало в мире Гофмана включает в себя мотив огня, кружения и безумия… Натанаэль раздваивается и переходит в запредельные пространства потери сознания.
— Он не тождественен сам себе?
— Верно! Безумие существует на грани и отражает трагизм всего общества. Человеческая личность разрушается в пределах реальности… Но сумасшедшие сны, приливы грёз, уход в мечты — это способ избежать давления общества на личность человека. Часто именно безумие символизирует свободу.
— Интересная теория… — задумалась Патриция, — но всё же я понимаю эту сказку Гофмана по-своему. Песочный человек — воплощение зла, монстр, приходящий к тем, кто его ожидает… Внутренний мир Натанаэля переходит во внешний. Он создал Песочного человека из своей тревоги о жизни, которой не суждено наступить. Герой прячется от реального мира за распадающимся призраком самого себя.
— Натанаэль — сам свой монстр и сам своя смерть.
— А ты веришь в это, Ровена?
— Во что?
— В существование монстров.
— Порой наши кошмары создают нечто немыслимое… Думаю, что я верю в эту болезненную фантазию, сливающуюся с явью.
— В нашем лесу живёт монстр, — прошептала Патриция. — Гретхен видела его в начале сентября в полночь. То был день, когда на небе погасла последняя звезда… Перед тем, как упасть в бездну вечного сна, бедняга сказала: «Он не был похож ни на одно существо этого мира, но в то же время он был похож на меня. Я погибаю, но освобождаюсь от себя в лесу сказаний, в недосягаемой Атлантиде летаргического сна...» Как думаешь, то был символ её смерти или зыбкая тень её души?
— Ответ надо искать в месте, что хранит предания нашего зловещего замка. Идём в лес!? — предложила Ровена.
— Вечером туда опасно идти… Вдруг мы погибнем, навек уснём?
— С одной стороны, ты права, Патриция. Но с другой стороны, неужели мы так и не узнаем, что находится за пределами нашего замка? Неужели мы никогда не увидим Ледовитый океан, северное сияние, полярную ночь, снежные горы… Я так мечтаю коснуться эфемерного и далёкого… Мир можно познать только в мире! Монстр — это символ смерти бесцветной обыденной реальности. И я хочу увидеть его хоть раз в жизни!
— Я так давно ничего не видела и не чувствовала… Каждый увядающий день похож на предыдущий. Оставаясь здесь, мы лишаем себя возможности познания. Мы должны идти в лес — в его сонную глубину, в его призрачную чащу.
— Осталось только понять… — задумалась Ровена. — Монстр — это зловещий Песочник, тень тайны смерти. Или это я — и никто больше?