Колониальная интрига в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДЖОН, посол Империи в ее бывшей колонии, разочарованный жизнью мужчина за сорок.
АЛИСТЕР, старший имперский советник, элегантный господин, излучающий нарочитое обаяние и уверенность в себе.
ЭНН, жена Алистера, натуральная блондинка.
ГАРРИ, первый советник посольства, крепкий пожилой мужчина из тех, что везде оказываются своими.
МИРАНДА, первая в бывшей колонии женщина-врач.
ИШМАЭЛЬ, слуга Джона.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Кабинет посла. Сбоку от окна стол с одиноким телефоном и небольшим количеством наваленных в беспорядке бумаг, у стола стул с брошенным на спинку пиджаком, в одном углу кабинета сейф, в другом — столик с напитками. Джон в потертом домашнем халате стоит у стола, смотрит на потолок.
ДЖОН. Опять крыша течет… (Вздыхает.) И деньги опять задерживают… Когда же это кончится…
Важно входит Ишмаэль с подносом, на котором лежит один-единственный конверт. На слуге строгий темный пиджак, манишка с бабочкой, шорты и пляжные шлепанцы.
ИШМАЭЛЬ (торжественно). Пришла дипломатическая почта, хозяин.
ДЖОН. Спасибо, Ишмаэль. (Берет с подноса конверт.) Негусто. Как, впрочем, и всегда. (Смотрит на штемпель.) Долго же оно шло. Дипломатическая почта! Н-да… (Вскрывает конверт, просматривает письмо. Мрачно.) Ну, как и следовало ожидать… (Раздраженно бросает письмо и конверт на стол.)
(Появляется Гарри. Он в яркой рубашке, широких мятых штанах и соломенной шляпе. За вырез рубашки зацеплены темные очки, из нагрудного кармана торчит сигара.
ГАРРИ. Доброе утро, господин посол! (Ишмаэлю, с иронией.) Приветствую тебя, хранитель сего убогого приюта!
Ишмаэль неприязненно смотрит на него, отворачивается, кланяется Джону и уходит.
По-моему, Джон, ваш слуга меня как-то недолюбливает… Впрочем, нельзя же нравиться абсолютно всем, верно? (Берет со стола конверт.) Что, почту, наконец, доставили? (Смотрит на штемпель, качает головой.) Ох, уж эти почтовые службы бывших колоний! Моя бы воля… Эх! (Наливает себе выпить.) Джон?
Джон отрицательно качает головой.
Есть что-нибудь интересненькое?
ДЖОН. Отказ, как и следовало ожидать. Опять отказ на мое прошение о переводе. Гарри, я навсегда застрял в этой дыре. И в отличие от вас у меня уже не получается получать удовольствие от походов по местным кабакам… Да и средства не позволяют делать это с той же завидной регулярностью, что и вы…
ГАРРИ. В отличие от вас, господин посол, я не заменяю работу или ее отсутствие походами по, как вы выразились, кабакам, и даже не совмещаю эти занятия. Я превратил эти походы в свою работу. (Нарочито выспренно.) Нижний город стал моим офисом. Шорохи ночи — мои телефонные провода…
ДЖОН (с грустной усмешкой указывает на телефон). Он вот тоже отделывается шорохами…
ГАРРИ (серьезно). Соответственно, фонды, выделяемые на мою деятельность, используются прямо по назначению. И хожу я отнюдь не только по кабакам. Но и по борделям, например. Что и вам очень рекомендую. Черт, это лучший способ проникнуть вглубь местной культуры. Фактически слиться с ней… И я выполняю свою работу, не побоюсь этого слова, самоотверженно. Не щадя живота своего и всего к нему прилагающегося…
ДЖОН (смеется.) Оставьте, Гарри, умоляю вас. Я уже стар для этого…
ГАРРИ. Бросьте, Джон. Стыдно вам говорить о старости. Я вот на пять, нет… на шесть? (Джон утвердительно кивает.) На шесть лет старше вас и вовсе не чувствую себя стариком!
ДЖОН. Вот-вот, вы это очень верно сказали. Не чувствуете. Поэтому вы и не старик. Впрочем, я тоже не чувствую. Ни-че-го! И я не старик… Я мертвец. Мертвый посол.
ГАРРИ. Черт возьми, Джон, что за мысли? (Передергивает плечами.) Бр-р…
ДЖОН. Гарри, я уже десять лет здесь, в этом захолустье. В этой сырой могиле. Я — мертвый посол, Гарри.
ГАРРИ. Мне совсем не нравится слово «мертвый», Джон. Это же всё, это конец. Полная безнадега… Черт, мороз по коже… (Выпивает.) А, вот! Пусть лучше будет «замороженный»!
ДЖОН. Замороженный?
ГАРРИ. Ну, да. Замороженный посол. Вот вернетесь домой, вас разморозят… и заживете!
ДЖОН. Если доживу… если оживу… Да и вообще, после заморозки и разморозки ничто уже не возвращает себе прежний вкус…
ГАРРИ. Черт, Джон, это просто недопустимо. Вы все глубже погружаетесь в бессмысленную хандру. Это неудивительно, такое, я слыхал, бывает с эмигрантами. А мы с вами тут почти эмигранты. А? Как вам мой костюм. Я совершенно слился с местным населением. Во многих смыслах… Нет, Джон, надо, непременно надо вытащить вас в какое-нибудь завораживающе злачное место… Правда, в городе неспокойно. Что-то зреет, что-то готовится…
ДЖОН. Вы думаете?
ГАРРИ. Уверен. Король отменил свои еженедельные выходы на дворцовый балкон. Это что-нибудь да значит, учитывая любовь старого хрыча к изъявлениям народной любви. Пусть даже эти изъявления — как ему прекрасно известно — организованы охранкой. Старикан не зря прячется, он чего-то опасается, чего-то ждет… Как и все мы. Как это было сказано классиком… «Час гнева близится, гремит далекий гром…»
ДЖОН. Может быть, обойдется? Местные легко вспыхивают, но также легко затухают, не успев разгореться до подлинного жара. Проклинать режим, подогревая свой гнев после работы дешевым пойлом, они могут бесконечно, но вот встать и пойти свергать его… Нет… Алкоголь подпитывает их ярость, но он же и тушит ее…
Гарри наливает второй стакан и протягивает его Джону. Джон отмахивается, но Гарри заставляет его взять выпивку.
Они не трусы, нет, конечно. Просто они слишком импульсивны, им не хватает мрачной озлобленности, тлеющей и отравляющей душу годами. Той озлобленности, которая, пропитав человека насквозь, уже не позволяет ему примириться с врагом… Ну, побьют с десяток витрин, поколотят пару хорошо одетых толстяков и в придачу к ним одного тощего очкарика… Тем все и кончится. И вновь станет серость и уныние. Так уже не раз бывало.
ГАРРИ. Нет-нет, в этот раз все по-другому. Спросите хоть у Маркуса.
ДЖОН. Отличная идея — спрашивать о ситуации в стране шофера, который целыми днями возится с машиной, пытаясь сохранить эту полудохлую рухлядь на ходу. Или, отчаявшись, подстригает вялые пальмы на помойке, обозначенной в плане нашего посольства, как сад... Гарри, я бесконечно уважаю старика, но вряд ли могу доверять его политическому чутью…
ГАРРИ. И напрасно! Маркус никогда не ошибается. Помните ту историю с наследником престола? Когда мы столкнулись с Его Высочеством на ферме?
ДЖОН. Да-да, нам тогда демонстрировали какого-то удивительного быка-производителя.
ГАРРИ. Главное и единственное достижение местного сельского хозяйства за последние сто лет. И чертов венценосный кобель тоже решил полюбоваться на это чудо… Мелкий завистник!
ДЖОН. Гарри, какие гадости вы говорите… А при чем здесь Маркус?
ГАРРИ. Неужели не помните? Принц тогда, глядя на быка, изобразил ручонками рога и замычал. (Изображает принца, выпучив глаза и приставив к голове руки.) А потом так хохотал, что едва мог идти. Черт, надо было видеть, как на него смотрел бык…
ДЖОН. И все же, причем же здесь Маркус?
ГАРРИ. Он тоже был там, разумеется, и видел все это. И когда вез нас обратно, произнес, не отрывая глаз от дороги: «Нет…»
ГАРРИ и ДЖОН (хором). «Не быть ему королем!»
Гарри салютует стаканом и залпом допивает.
ДЖОН. Вспомнил! И ведь Маркус оказался прав. Не прошло и года, как принц в глубокой тайне женился на той девице из варьете, и разгневанный папаша, немедленно узнав об этом, выслал их из страны.
ГАРРИ. Черт возьми, старика можно понять. Династия молода, поэтому проблема мезальянсов стоит чрезвычайно остро. Папаша надеялся пристроить своего чертушку за какую-нибудь унылую девицу из старых королевских домов. Пусть даже двоюродную племянницу давно отрекшегося монарха…
ДЖОН. Да, это было бы доказательством, что основанную папашиным папашей-полковником монархию воспринимают всерьез.
ГАРРИ. Именно. А этот свинтус взял и все испортил, влюбившись в задиравшую ноги выше головы девку, через которую прошел чуть ли не весь столичный гарнизон… Какой позор для трона! Прочь из страны мерзавца!
ДЖОН. А бывшая метрополия мерзавца с готовностью приняла. Обогрела и трудоустроила. К вящему неудовольствию Его Величества.
ГАРРИ. Еще бы! Теперь обиженный отпрыск поливает трон грязью в своих ежедневных радиопередачах.
ДЖОН. Ну, надо же парню как-то зарабатывать на жизнь. Он же глава семьи… И все же, Гарри, почему вы вдруг заговорили о Маркусе?
ГАРРИ. Когда Маркус сегодня, а, вернее, уже вчера, чинил мой велосипед, он сказал, что грядут беспорядки. Так и сказал: «Век не видать мне доброй выпивки, если скоро здесь не начнется полный бардак». Готовьте донесение в Министерство, господин посол, вы просто обязаны их предупредить. Ибо наш добрый Маркус…
ГАРРИ и ДЖОН (хором). Никогда не ошибается.
ДЖОН. Гарри, но вы ведь днюете и ночуете… гм… извините… в общем, постоянно бываете в городе. Как разведчик…
ГАРРИ (с наигранной укоризной). Джон! Как вы можете такое говорить! Повторять эти гнусные измышления вслед за желтой прессой…
ДЖОН. Ох, Гарри. Пресса последний раз интересовалась делами нашего посольства лет пять назад… Когда нам в подарок на новый год прислали из Министерства новый флаг, и мы торжественно заменили вконец истрепавшуюся тряпку над входом… Тогда появились статьи местных аналитиков о выходе отношений между державами на новый уровень. С тех пор, увы, никаких измышлений… Итак. Вы, как разведчик…
ГАРРИ (перебивает). Как скромный первый секретарь посольства!
ДЖОН (покорно). Хорошо. Как первый секретарь посольства, тоже считаете, что здесь зреют беспорядки?
ГАРРИ. Черт возьми, разумеется! Ведь я сам их и подстрекаю… Как разведчик… Шучу-шучу. Но, если без шуток, вам, Джон, неплохо было бы обзавестись пистолетом. Так, на всякий случай. Мало ли что.
ДЖОН. Ну, к чему это… Я и пользоваться-то им не умею, еще застрелю кого-нибудь случайно, не дай Бог… Что ж, может быть, вы и правы, и стоит написать в Министерство. Тем более, что Маркус согласен с вами… (Делает рукой со стаканом приветственный жест, немного, явно без удовольствия отпивает и ставит стакан на стол.)
ГАРРИ. Покорнейше благодарю!
ДЖОН. И потом, хоть какое-то занятие… Хоть какая-то видимость посольской работы…
ГАРРИ. Можно подумать, Джон, что в остальное время вы манкируете своими обязанностями. А как же ваши периодические посиделки в соседнем баре, где местные бездельники регулярно пьют за ваш счет? Кстати, напрасно вы тратите на них свои личные средства, могли бы с чистой совестью использовать и казенные, благо выпивка здесь копеечная. В конце концов, вы в самом лучшем виде представляете в этом прекрасном баре нашу прекрасную страну. И, любя вас за щедрость, эти прощелыги, вполне возможно, когда-нибудь смогут полюбить и бывшую метрополию. Даровая выпивка располагает к любви. Черт возьми, что же это, если не дипломатическая работа?!
ДЖОН. Полноте, Гарри. Во-первых, казенные средства постоянно задерживают, а во-вторых, это всего-навсего попытка сбежать от собственного одиночества… Правда, убегаю я недалеко…
ГАРРИ. Так вы же отказываетесь выходить со мной в свет!
ДЖОН. Гарри, я ведь прекрасно понимаю, что вы там… тоже выполняете свои обязанности. И мне совсем не хочется вам мешать. Да и потом, я невеселый спутник в походах по питейным заведениям…
ГАРРИ (смеясь). Знаю я вас, Джон. Вы просто боитесь уронить свое достоинство посла, посещая в моем непрезентабельном обществе райские трущобы!
ДЖОН. Уронить мое достоинство посла… Разве его можно еще уронить? Оно давно рухнуло и закатилось в самый пыльный угол… (Берет стакан, залпом допивает.)
ГАРРИ. Ну-у, снова хандра! Черт, вот мягкий я человек, но однажды соберу волю в кулак и все же вытащу вас насильно на хорошую гулянку! Уверяю, господин посол, после масштабного загула местные будут только больше уважать вас! Это близко их темпераменту и их культуре, если к туземцам вообще применимо это слово.
ДЖОН. Ну, зачем вы так, Гарри. Они симпатичные ребята…
ГАРРИ. Знаю, знаю. У вас, старой имперской аристократии, в крови это самое уважение к личности. Только какие же это личности? Хари разбойные! Уж поверьте, я знаю. Вы-то выпиваете вон в «Тринадцати пальмах», самая пристойная рыгаловка в городе, и знакомы с десятком аборигенов, которые с грехом пополам выучились читать и умываться…Ну, и полиции вокруг полно, что, безусловно, сказывается в положительном смысле… А если пройтись по Нижнему городу или отъехать на милю-другую от столицы, там вы таких персонажей насмотритесь… Кстати, мне как раз нужно бы в Нижний город… (смотрит на часы) но я не хочу оставлять вас в таком настроении.
ДЖОН. Бросьте, Гарри. Мое сегодняшнее настроение мало отличается от вчерашнего, позавчерашнего, недельной и пятилетней давности… Ступайте себе, с Богом! Я прекрасно побуду один.
ГАРРИ (снова смотрит на часы). Нет-нет решено. Сегодня я остаюсь с вами. Черт возьми, Джон. Выше нос. Может, жизнь и не так прекрасна, как кричат о ней всякие наивные идиоты, но она, бесспорно, полна неожиданностей. В любой момент судьба может постучаться в дверь!
Раздается стук в дверь. Джон вздрагивает. Гарри настораживается.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Входит Ишмаэль.
ГАРРИ. С чем ты пожаловал, вестник судьбы?
ИШМАЭЛЬ (нарочито игнорируя Гарри). Хозяин, там господин и госпожа с чемоданами.
ДЖОН. Боюсь, они ошиблись домом. У нас уже много лет не было гостей… Да и откуда им взяться. Расспросите, Ишмаэль, куда им нужно, и укажите дорогу.
Входит элегантный господин средних лет, с ним красивая дама. Джон поспешно и неловко стягивает халат, хватает со стула пиджак.
АЛИСТЕР. А нужно нам как раз сюда. К вам. Здравствуйте, господин посол. (Гарри.) Господин первый секретарь, если не ошибаюсь?
Гарри с интересом смотрит на вошедших, утвердительно кивает.
ДЖОН. Э-э… Ведь это же… Алистер?
АЛИСТЕР (надменно). Господин старший советник, пожалуйста! Я прибыл по заданию Министерства.
ДЖОН (растерянно). Прошу прощения, господин старший советник… Я не знал…
АЛИСТЕР (со смехом). Попался! Джон, дорогой мой, ну, какой советник? Для бывшего-то однокашника! Энни, дорогая, мы с господином послом вместе учились в университете. Виделись, правда, нечасто. Джон дни напролет торчал в библиотеке, а я больше на свежем воздухе — гребля, бокс, регби… Что делать, приходилось! Это таким, как вы и Джон, старой имперской аристократии, все пути устланы мягкими коврами, а нам, плебеям, приходится прокладывать дорогу самим.
Энн обреченно закатывает глаза, качает головой.
(Не обращая на реакцию Энн внимания.) А спорт — лучшее средство войти в общество и завести полезные знакомства на будущее… Там на происхождение не слишком смотрят, главное — греби в общем ритме, беги быстрее, бей сильнее. (Энн.) Так-то, дорогая.
ГАРРИ. Вы надолго к нам, господин старший советник?
АЛИСТЕР. Я — нет, жена — да. О, прошу прощения! Увлекся воспоминаниями. Господин посол… Моя жена Энн.
ЭНН (протягивая руку). Господин посол.
ДЖОН (осторожно пожимая ей руку). Джон… для вас Джон, если вы не возражаете…
ЭНН (улыбаясь). Спасибо. Очень мило с вашей стороны. В таком случае — Энн. Может быть, я смогу быть чем-то полезна вам или посольству, пока я здесь?.. Я не боюсь никакой работы, хотите, могу разобрать почту?..
Джон беспомощно оглядывается на стол с письмом.
АЛИСТЕР. Какая работа, Энни?! Отдых и только отдых! Тебе нужно набираться сил, дорогая. (Джону.) В последнее время у нее хандра.
Гарри хмыкает.
ЭНН. Алистер, честное слово… Ну, с чего ты это вообразил? Представляете, господа, он чуть не силой заставил меня собрать чемодан, выволок из дома и притащил в аэропорт, уверяя, что у меня хандра, а у него прекрасная идея — захватить меня с собой в командировку…
АЛИСТЕР (не слушая). Не спорь, дорогая, ты хандрила… Еле удалось уговорить ее поехать со мной и развеяться. Море, пальмы, старинная колониальная архитектура, а эта ослепительная синь над головой… какой контраст с нашим вечно промокшим, висящим клочьями небом… (бросая взгляд в окно) Ну, дождь кончится, и синь будет. Впрочем, о лирике позже. Найдется здесь приличная комната? Энн нужно отдохнуть с дороги.
ЭНН. Алистер, ты заботишься обо мне, как о ребенке! А я давно не ребенок и я вовсе не устала…
АЛИСТЕР. Разумеется, устала! (Джону.) Так что насчет комнаты?
ДЖОН. Конечно-конечно. Ишмаэль! (Появляется слуга.) Проводи госпожу в северную спальню.
Энн недовольно качает головой и уходит вслед за подхватившим чемодан Ишмаэлем. Алистер, не предлагая другим, наливает себе выпить, Усаживается на стол. Гарри отходит к окну, садится на подоконник, закуривает сигару.
АЛИСТЕР. Ну-с, господа, как тут дела? Полсуток в пути без новостей — почти смертельно для дипломата.
ДЖОН. Ничего интересного. Обыватели славят короля на площадях и ругают в барах, газеты вяло бранят Империю и выражают надежды на экономическую помощь с ее стороны. Власть слаба, оппозиция еще слабее. Обе шумят и ничего не предпринимают. Экономики нет по определению. Науки нет за ненадобностью. Даже туризма нет, поскольку нет достопримечательностей.
АЛИСТЕР. А вот мы с Энн прибыли, как туристы. В смысле, Энн.
ДЖОН. Алистер, здесь нечего делать ни туристу, ни дипломату.
ГАРРИ. Как господин старший советник наверняка знает…
АЛИСТЕР (перебивает, с улыбкой). Ну откуда же я могу знать, дорогой мой?!
ГАРРИ. …назревают беспорядки.
ДЖОН. Алистер, это их обычное состояние. Все десять лет, что я здесь прозябаю, назревают беспорядки… Это ровным счетом ничего не значит. Послушайте, я многократно посылал…
АЛИСТЕР (перебивает). Знаю, Джон. Знаю. Вы с завидным упорством посылаете в Министерство прошения о переводе вас отсюда. Я, разумеется, читал их.
ДЖОН. И?..
АЛИСТЕР. И устно я отвечу вам то же, что и письменно. Вы же получили ответ Министерства? Или нет? Я, признаться, не слишком доверяю почтовым службам бывших колоний…
ДЖОН. Я получил… Получил очередной отказ. Но, может быть, пользуясь вашим присутствием, получится решить хотя бы вопрос об отпуске. Я не был в отпуске все десять лет…
АЛИСТЕР. Ну-ну, само пребывание в этом прекрасном краю лучше любого отпуска. И потом, признайтесь, ведь у вас все эти годы было не так много работы… Если откровенно, ее ведь вообще практически не было…
ДЖОН (горячась). Так в том-то и дело. Невозможно год за годом не делать совершенно ничего. Это просто… просто невыносимо! Я… знаете, я придумал для себя определение. Мертвый посол. (Гарри крякает.) Даже не замороженный. Просто мертвый.
АЛИСТЕР (внимательно смотрит на Джона, затем бодро). Должен ли я понимать это так, что вы соскучились по активной деятельности?
ДЖОН. Разумеется… я…
АЛИСТЕР. Поздравляю, господин посол! Деятельности у вас будет, хоть отбавляй. Как говорят наши местные братья меньшие, забот полон рот. Это главная причина, по которой вы не можете быть сейчас отозваны! И по которой я приехал к вам.
ДЖОН. Но… я не понимаю.
АЛИСТЕР (Гарри). А вот это уже ваше упущение, господин первый секретарь! (Джону.) Что вы знаете про виргонит?
ДЖОН. Виргонит… Минерал, его недавно обнаружили на юге королевства, в горах. Кажется, первое и единственное местное полезное ископаемое. Запасы огромны, но поскольку, как я уже говорил, экономика здесь отсутствует, его не смогут не то что использовать, но, скорее всего, даже добывать.
АЛИСТЕР. Все?
ДЖОН. Все.
АЛИСТЕР. Прекрасно. А теперь слушайте. Виргонит — не просто полезное ископаемое, как вы изволили выразиться, это уникальный природный минерал, который перевернет жизнь человечества. Подробности не так важны. К нам попали образцы — старый дурак-король хотел выяснить, чем это он теперь обладает. И наши молодцы-ученые быстро разобрались, какая драгоценность этот виргонит. Но, к сожалению, эта венценосная скотина отправила образцы не только к нам. Так что в ближайшее время можно ожидать отчаянной борьбы международных корпораций за концессии на добычу и использование виргонита. И наше правительство считает, что у Империи, как бывшей метрополии, гораздо больше исторических прав на недра королевства, чем у других стран. Поэтому наш посол здесь окажется на переднем крае борьбы. Как сказал поэт, час гнева близится, гремит далекий гром… Ну, вы довольны, Джон?
ДЖОН. Я…
АЛИСТЕР (перебивая, Гарри). Вы слишком рано закурили свою сигару, господин первый секретарь. Все только начинается, праздновать будем после.
Гарри поспешно тушит сигару.
Вам есть, что добавить?
ГАРРИ. Как я уже сказал, назревают беспорядки. Меня беспокоит оппозиция. Господин посол совершенно прав, она немногочисленна и больше шумит, чем действует. Но когда станет известно об уникальных свойствах виргонита, а это произойдет не сегодня-завтра, оппозиция может решить, что минерал способен вывести народ из нищеты. И она будет против того, чтобы концессии на право добычи и использования минерала были отданы иностранцам за гроши, которые тем более, уйдут в карман короля и его присных. Оппозиция может спровоцировать народные волнения.
АЛИСТЕР. И на это следует обратить самое пристальное внимание, не так ли, господин посол? Король, министры, оппозиция, связи в прессе — необходимо использовать все имеющееся у вас влияние. Работы будет непочатый край, господа. Повторю свой вопрос: вы довольны, Джон?
ДЖОН. Я…
АЛИСТЕР (не слушая). Вот и отлично. А пока одна личная просьба. Я намерен провести несколько важных встреч, только тихо, совершенно неофициально, инкогнито, так сказать. И срочно назад в Империю с докладом. Дела зовут, рога трубят. В свете происходящего, я, к сожалению, не смогу уделять должного внимания жене, так вот, просьба: пусть Энн побудет у вас неделю-другую, немного развеется. Тем более, вы говорите, что недовольство здесь никогда не выливается в бунты. Пока есть пара спокойных дней, помогите ей освоиться. Господа. (Уходит.)
ГАРРИ (глядя вслед Алистеру). Весьма энергичный господин. Неудивительно, что он сделал такую карьеру.
ДЖОН. Вы знаете его, Гарри?
ГАРРИ. Откуда? Я ведь не учился в университете.
ДЖОН (задумчиво). Очаровательная женщина…
ГАРРИ. Да-да-да… Вы о ком?
ДЖОН. О жене Алистера, господина советника…
ГАРРИ. А-а. Нет, не в моем вкусе. Слишком эфемерное создание… Извините, Джон. Все таки мне нужно идти. Дела.
ДЖОН. Конечно-конечно… Как там Алистер сказал: час гнева близится, гремит далекий гром…
Гарри несколько мгновений внимательно смотрит на Джона, затем вздыхает, качает головой и выходит.
Затемнение.
На переднем плане остается Джон.
Эфемерное создание… Нет, она настоящая… (Улыбается.)
ИШМАЭЛЬ (неслышно входя). Гхм…
ДЖОН. Ишмаэль, я знаю тебя много лет, и научился отличать твои простые «Гм» от «Гм» со смыслом. Что ты хочешь сказать?
ИШМАЭЛЬ. Хозяин, Ишмаэль давно не видел вас в таком настроении. Вы радуетесь, и Ишмаэль рад, что вы рады. Но…
ДЖОН. Конечно, обязательно должно быть «но»…
ИШМАЭЛЬ. В городе нехорошо, хозяин. Ишмаэль кое-что достал для вас. (Протягивает Джону пистолет.)
ДЖОН. И ты туда же. Сначала Гарри, теперь ты. Неужели вы думаете, если начнется бунт, и на посольство нападет толпа, этот пистолет сумеет меня спасти? Тем более, я даже не знаю, как из него стрелять.
ИШМАЭЛЬ. А что тут знать? Это хороший револьвер. Самовзводный. Старый, но надежный.
ДЖОН. Совсем как ты, мой друг. Спасибо.
Ишмаэль выходит.
Самовзводный. Вот ведь… Уберу-ка я его от греха. (Убирает револьвер в сейф.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
В кафе «Тринадцать пальм». За столиком сидят Джон и Миранда. Она в удобном деловом костюме, он одет небрежно, в поношенном свободном костюме, без галстука.
МИРАНДА (всматриваясь в лицо Джона). Вы что-то на себя не похожи, господин посол. Хотя, пожалуй, не похожи в лучшую сторону… Как вы себя чувствуете?
ДЖОН. Да-да, я чувствую. Вдруг, представляете, — чувствую… Но дело не в этом, доктор. Я ведь пригласил вас поговорить по делу. Да… так вот… Скажите, там, на улицах — насколько это серьезно?
МИРАНДА. Это очень серьезно, Джон. Люди устали, и это усталость того рода, когда руки не опускаются, а сжимаются в кулаки. Поверьте, я по характеру вовсе не революционер. Революция — это всегда разрушение. А мне разрушение претит. Будь то разрушение королевства или организма, я ведь врач. Но наступает момент, когда становится совершенно нечем дышать. И выйти некуда, а ставни закрыты наглухо… И тогда остается одно — выбить ставни, чтобы дать доступ воздуху…
ДЖОН. Или трахеотомия… с неизбежной кровью…
МИРАНДА. Вы о гражданской войне? Нет, не думаю, что у нас это возможно. Для гражданской войны нужны граждане. Со своими гражданскими убеждениями, гражданскими обидами, гражданским гневом… Пусть даже не совсем граждане, но те, кто способен почувствовать ответственность не только за свой погреб... Впрочем, вы это знаете лучше меня, Империя прошла через это не так давно… Мы же… мы по большей части простые обыватели.
ДЖОН. И вы тоже обыватель? Вы — политик, лидер оппозиции?
МИРАНДА (с улыбкой). Пожалуй, и я. Быть политиком — еще не значит стать гражданином. И потом, у нас, по сути, нет истории — разве это история: полвека хлипкой монархии после двух веков рабства, а до этого бесконечные свары между племенами из-за украденной свиньи или перейденного без спроса ручья… Нет истории — оттого нет у нас и чувства страны…
ДЖОН. А что армия? Они не начнут стрелять?
МИРАНДА. Солдаты тоже набраны из обывателей. А чтобы обыватель начал стрелять, он должен очень-очень испугаться. Вряд ли солдаты настолько испугаются собратьев-обывателей…
ДЖОН. Но эти обыватели вышли на улицы, и вы выступаете перед ними, и они кричат и поднимают вверх кулаки…
МИРАНДА. Да, вы правы. Наши обыватели очень обиделись. Их подразнили миражом лучшей жизни, и этот мираж вдруг начал развеиваться… Видение наполняющегося погреба растаяло, как дым.
ДЖОН. Что вы имеете в виду?
МИРАНДА. А вы не понимаете? Виргонит. Впрочем, он только стимул, только повод. Добрая половина вышедших на улицы даже не знает слова «минерал»… Но они знают слово «надежда», а виргонит стал для них почти реальной надеждой на лучшее…
ДЖОН. Я так понимаю, что вы же и поманили их этой надеждой… И вы же отняли ее… Это было жестоко…
МИРАНДА (совершенно спокойно). Конечно. Мы объяснили, что виргонит — это надежда для всех нас, а потом разъяснили, что лучшей жизни им не видать, что надеяться не стоит… Если бы этой надежды не было, они так и продолжали бы жить в привычной усталой дреме еще долгие годы…
ДЖОН. И все же… это жестоко. Вы воспользовались их усталостью, их обидой в своих целях. Вам не кажется, что в этом есть доля цинизма… (Смутившись.) Извините…
МИРАНДА (совершенно спокойно). Разумеется. И немалая. Вы же сами назвали меня политиком.
ДЖОН. Но ведь ничего еще, кажется, не решено… Может, на самом деле, еще есть надежда?..
МИРАНДА. Вы же не настолько наивны, Джон? Кому бы король и его банда ни отдали право на разработку виргонита, до народа не дойдет ни гроша. Да, у нас нет своих возможностей добывать и обрабатывать его, но мы хотим в этом участвовать. Мы готовы тяжело работать и готовы щедро делиться, но хотим получать нашу долю за то, что хранится в нашей земле! Нам нужна честная сделка. Я хочу, чтобы вы поняли это, Джон.
ДЖОН. Да-да… я понимаю… но что же я могу сделать?
Пауза.
МИРАНДА (с грустной усмешкой). Действительно. Что вы можете сделать.
Входят Алистер и Энн.
АЛИСТЕР. А, Джон. Гарри так и сказал, что мы непременно найдем вас здесь. Вы позволите? (Не дожидаясь приглашения, присаживается за столик. Указывает Энн на стул.) Садись, дорогая. По-моему, прекрасное место для углубления знакомства с новой страной. Вы не представите нас вашей спутнице, Джон?
ДЖОН. Прошу прощения. Господин имперский советник. Его супруга, госпожа Энн. Доктор Миранда…
АЛИСТЕР. Неужели та самая?! О, простите, доктор… Чрезвычайно рад знакомству. Наслышан, вернее, начитан о вас. Первая профессиональная женщина-врач в королевстве. Единственная дама среди вождей оппозиции… Скажите, вы ведь, кажется, учились у нас, оканчивали Имперский университет…
МИРАНДА. Да, окончила. Вы хорошо осведомлены.
АЛИСТЕР. Работа такая. Родной Имперский университет! Парой лет позже нас, не так ли? Представляете, Джон?.. О-о! Имперский университет славится самыми красивыми студентками со всего света. Жаль, право, жаль, что не довелось познакомиться тогда. Уверен, у нас могло бы что-то закрутиться… (Подмигивает Миранде.)
ДЖОН (укоризненно). Алистер, в самом деле!..
ЭНН (тихо). Если вы беспокоитесь обо мне, не стоит. Я давно привыкла к шуткам Алистера и не обращаю на них внимания. (Миранде.) Извините его, доктор.
МИРАНДА. Ну что вы. Господин советник демонстрирует вполне традиционное для Империи отношение к противоположному полу.
АЛИСТЕР. Мое отношение к женщинам? Да я убежден, что в политике одна безоружная женщина способна сделать куда больше, чем сотни вооруженных до зубов мужчин! И я ни в коем случае не хотел вас обидеть, доктор. Просто у нас с вами много общего… (Джону, быстро.) А вы не будьте ханжой, Джон.
МИРАНДА. И что же это за «общее» у нас с вами?
АЛИСТЕР. Ну, скажем, амбиции. Вы читаете неумытым коровницам курсы по гигиене — и они смотрят на вас, как на пришельца с небес. Пишете зубодробительные статьи, которые назавтра цитируют полуграмотные студенты ремесленных школ. Выступаете чуть не на каждом митинге, вызывая восторженный рев толпы… Послушайте, неужели вам не жаль на это сил? Неужели вам мало клиники, которая по праву считается лучшей в королевстве? Вы ведь барышня из хорошей семьи… Старая колониальная аристократия… Но! Также как нам, плебеям, амбиции не дают вам спокойно жить…
МИРАНДА. Это не амбиции. Просто я использую любые возможности сделать что-то полезное для моей страны. И сил на это мне нисколько не жаль.
АЛИСТЕР. Так вот же! Точно так же, как и я. Не жалея сил! Используя любые возможности! Для своей страны! Я прав. Мы с вами похожи, доктор.
МИРАНДА (с усмешкой). Нет, господин имперский советник, вы ошибаетесь. Мы с вами совсем не похожи. (Встает.) И у нас бы точно ничего не получилось. (Джону и Энн.) Прошу прощения, мне пора читать лекцию неумытым коровницам. Всего доброго. (Выходит.)
АЛИСТЕР. Какой темперамент… И поделом мне. (Джону.) Вот этим-то мы, кабинетные дипломаты и отличаемся от вас, работающих в поле… Не чувствуем собеседника. Так… Джон, боюсь, задача оказалась чересчур сложной для вас.
ДЖОН (обиженно). Я делаю все, что могу!
АЛИСТЕР. Не обижайтесь, старина, дело не в вас. Мои встречи показали, что все гораздо хуже, чем можно было ожидать. Король, не говоря уж о его присных, чудовищно лжив и нечеловечески жаден, оппозиционеры чудовищно честны и нечеловечески бескорыстны… Впрочем, не опускайте рук, вдруг да выйдет, а? Я тоже буду стараться. Используя любые возможности…
ДЖОН. На все просто рук не хватает… По штатному расписанию нашего посольства…
АЛИСТЕР. Кстати, я тут позволил себе влезть в штатное расписание вашего посольства и нанял для Энн горничную. И уже представил ее вашему мажордому, кажется, его зовут Ишмаэль? Вы чем-то взволнованы? Не беспокойтесь, на бюджете посольства это не отразится. Я оставил ему денег на первое время, а если понадобится, пришлю еще.
ДЖОН. Что вы, дело не в деньгах… Просто… Мне ведь даже в голову не пришло, что госпоже Энн необходима служанка…
АЛИСТЕР. И это понятно, Джон. Видите, насколько у холостого мужчины меньше забот!
ЭНН. Алистер, эта твоя забота совершенно излишня. Мне не нужна горничная. Я вполне могу о себе позаботиться.
АЛИСТЕР. Разумеется, не можешь, дорогая! И вообще, перестань строить из себя демократку… уж эта мне старая аристократия… (Шутливо.) Ты, в конце концов супруга имперского советника и гостья имперского посла. Нужно соответствовать! Я ведь прав, Джон?
ДЖОН. Я…
АЛИСТЕР. Вот и отлично. Ну, мне пора. Иначе из-за моего самолета на аэродроме образуется пробка. (Встает.) Энн, дорогая, если Джон увлечется тобой, я ревновать не стану. В твоей добродетели я полностью уверен, а ему это, безусловно, пойдет на пользу. Взбодрит в преддверии великих дел…
ДЖОН (возмущенно). Алистер!
АЛИСТЕР (со смехом). Пока-пока! (Исчезает).
Пауза.
ЭНН. На самом деле, он не такой.
ДЖОН. Да-да, конечно, я понимаю…
ЭНН. Нет, я… не то имела в виду… Вот эти его шутки, эта развязность — это внешнее… Даже, нет, не так, это над внешним, это как маска. На самом деле, он может быть совсем другим…
ДЖОН. Я понимаю!
ЭНН. Настолько другим, что я даже пугаюсь… Алистер это со мной или кто-то совсем другой, почти незнакомый…
ДЖОН. А-а… вы давно вместе? (Смутившись.) Простите…
ЭНН (спокойно). За что? Кажется, очень давно. Три года.
ДЖОН. Это… это большой срок.
ЭНН. Огромный. Учитывая, как все изменилось. И Алистер, и я, и наши с ним отношения, и наше отношение друг к другу… Я тогда была совсем молода, а он… блестящий, остроумный, энергичный… Его карьера шла вверх, и он заслуживал этого… Трудно было не влюбиться… А теперь еще труднее понять почему… Мне даже иногда кажется, что тот Алистер, которого я знала тогда, умер… Господи! Какие страшные вещи я говорю... (Весело.) А это все вы виноваты!
ДЖОН. Я?..
ЭНН. Знаете, мне отчего-то кажется, что мы с вами знакомы уже очень-очень давно. Я отчего-то могу говорить с вами так, как могла бы говорить только с очень хорошо знакомым человеком… Хотя, в сущности, я ведь почти ничего не знаю о вас… Ну, университет, дипломатическая карьера… (Вдруг быстро, глядя в сторону.) Алистер говорил, вы никогда не были женаты.
ДЖОН. Не был… Ну, то есть, почти был… Но… не был. Мы были помолвлены, как раз перед моим отъездом сюда. Мой первый пост после кабинетной работы… Мы думали, это начало карьеры, а, оказалось, что это конец. Она не могла поехать со мной — местный климат совсем не для нее, и мы решили, что через три года — ведь каденция посла длится три года — я вернусь, мы поженимся, и начнется яркая интересная жизнь… Но прошло три года, и еще год, и еще… В общем, она разорвала помолвку и вышла замуж за владельца похоронного бюро…
ЭНН. Как это печально!
ДЖОН. Нет-нет, все правильно, все нормально, все так, как должно было быть…
ЭНН. Вы любили ее?.. (Смутившись.) Простите…
ДЖОН. За что?.. Наверное, любил. Теперь я уже не могу вспомнить.
ЭНН. Вам больно?
ДЖОН. Больно? Нет, что вы… Сейчас мне почему-то очень хорошо. С вами так легко разговаривать. Знаете, мне ведь, в сущности, не с кем поговорить. Просто так, не по делу…
ЭНН. У вас совсем нет друзей?
ДЖОН. Нет, кажется… У меня, в сущности, никогда не было друзей… Конечно, есть Гарри, он душевный человек, но поговорить с ним по душам у меня как-то не выходит… Есть Ишмаэль, но он относится ко мне, как нянька к младенцу. С нянькой трудно дружить. У меня и в детстве не получалось…
ЭНН. А у меня раньше было много друзей. Но за эти три года никого рядом не осталось… Совсем никого. Как Алистер это делает? И для чего он это делает? Никогда этого не пойму…
ДЖОН. Энн, я уверен, это несправедливо по отношению к Алистеру… он так внимателен… все замечает… вашу хандру, вашу усталость… Да-да, конечно! Вы просто очень устали. Перелет, новые впечатления. Ну, и дождь, конечно. Но это ничего. Маркус говорит, что к завтрашнему утру дождь закончится. И все покажется вам совсем не таким мрачным. И Алистер… Он… он, безусловно, заслуживает уважения… Его постоянная забота о вас…
ЭНН (с улыбкой). О-о, вы — рыцарь. (Встает из-за стола. Джон тоже немедленно поднимается). Да, Алистер, безусловно, заслуживает уважения. Что ж, проводите даму до ее замка, рыцарь. Я действительно очень устала сегодня.
Уходят.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько дней спустя. Джон за столиком в баре. Одет тщательно, даже щегольски. Входит Гарри и подсаживается к нему.
ГАРРИ (шутливо). Ожидаете прекрасную даму, Джон?
ДЖОН (с улыбкой). Да, Энн собиралась прийти. Мы хотели пройтись по набережной, посмотреть старую колониальную архитектуру. Впрочем, я же говорил вам, Гарри, еще утром в посольстве. У вас что-то срочное?..
ГАРРИ (рассеянно). Да-да-да… Колониальная архитектура. И все таки напрасно вы это затеяли, старина.
ДЖОН (вспыхивая). Что я затеял?!
ГАРРИ. Я понимаю, вы застоялись, вам тоскливо… Но роман с замужней дамой… Ладно с местной, это бы еще куда ни шло. Даже наоборот, укрепило бы ваши позиции в местном обществе. Но с женой имперского советника…
ДЖОН (нарочито спокойно). Гарри, я считаю вас своим другом и готов прислушиваться к вашим советам. Но не в этом случае. Поэтому очень прошу вас больше не поднимать в разговорах со мной эту тему.
ГАРРИ. О, черт! Зачем же так официально? Я вовсе не хотел задеть вас, дружище. Ну, простите старика. Профессиональная привычка — лезть в чужие дела…
ДЖОН (моментально смягчаясь). Простите и вы меня, Гарри. Я реагировал чересчур резко… (с улыбкой) Совершенно недопустимо для дипломата.
ГАРРИ (смеясь). Черт, Джон, видимо, мы оба теряем в этой дыре квалификацию. Без обид? (Джон утвердительно кивает.) Вот и славно. Но она точно придет? Мне совершенно не хочется оставлять вас грустить в одиночестве.
ДЖОН. Мы договорились в пять. И я вовсе не грущу.
ГАРРИ (смотрит на часы). Уже без четверти. Ну что ж, оставляю вас. Приятного вечера. (Быстро уходит.)
ДЖОН (рассеянно). Спасибо, спасибо, спасибо… А ведь Гарри прав, хотя и понял все на свой лад. Никакого романа, конечно же, быть не может… Замужняя дама… Жена имперского советника… Это-то полбеды. Но жена бывшего однокашника… Это, конечно, совершенно недопустимо. И потом… она молода, она красива, а я… (брезгливо) пф-ф… а он… он… тут и говорить нечего… Нет, Гарри прав. Напрасно я это затеял… Но я ведь и не затевал. Все само собой затеялось… Впрочем, как и всегда, в моей жизни… Даже представить не мог, что такое случается. Ну, в книжках — да, с юнцами, с поэтами какими-нибудь… Но чтобы со мной? Ну вот, пожалуйста, начал разговаривать сам с собой. Это уже ни в какие ворота… Что там за шум?
Быстро входит Миранда. Она помогает идти Энн, та поддерживает правой рукой левую, рукав на плече окровавлен.
(Вскакивая.) Боже мой, Энн, что случилось?
Миранда усаживает Энн на стул.
ЭНН. Со мной все в порядке, Джон, не беспокойтесь. Просто царапина, и только.
МИРАНДА. Джон, дайте, скорее, воды и чистые салфетки. Вон они на стойке.
Джон бросается к стойке.
(Энн.) Я осмотрю вашу рану. (Разрезает столовым ножом рукав, смывает кровь салфеткой.) Вам очень повезло. Удар был сильный, но лезвие пошло вскользь. Так что ничего серьезного. Но лучше пойти ко мне в больницу, это в двух шагах. Рану нужно продезинфицировать и как следует перевязать.
ЭНН. Не стоит беспокоиться, доктор.
МИРАНДА. Именно. Я доктор, а вы ранены, и поэтому извольте слушаться меня. Передохните минуту и пойдем. Джон, вы ведь с нами?
ДЖОН. Разумеется, разумеется. Но как это произошло?
МИРАНДА. Какой-то негодяй пырнул госпожу Энн ножом. Бросился на нее с криком «Да здравствует революция!» К счастью, рядом оказались наши парни, рабочие из типографии, и нанести второй удар у него не получилось. Правда, поймать мерзавца они не смогли, он буквально растворился в толпе. Ребята остались снаружи, они никого сюда не пустят.
ДЖОН. Что же это происходит?!
ЭНН. Это был просто какой-то сумасшедший.
МИРАНДА. И, видимо, этот сумасшедший увидел в госпоже Энн воплощение бывшей метрополии… Безумное время плодит безумцев…
ЭНН. Ну, от того, что мы тут двести лет творили, немудрено сойти с ума. Трудно его винить.
ДЖОН. Энн, вы просто святая!
ЭНН. Нет, я просто реально смотрю на вещи. И потом, это действительно, только царапина.
За окнами вспышки фотокамер. Раздаются крики.
— Она мертва?
— Это убийство?
— Покушение на гражданку империи?
ДЖОН. Господи, кто это еще?
— Убирайтесь отсюда!
— Вы не имеете права!
— Мы представители прессы!
— Катитесь к чертовой матери!
— О! Да она жива!
— Жива?
— Сами взгляните!
— Сидит, как ни в чем не бывало…
— Вот черт…
— Странное дело…
Все моментально стихает.
МИРАНДА. Быстро же они прознали, гиены… (Энн.) Вы можете идти?
ЭНН. Да… (Встает и падает без чувств на стул.)
ДЖОН (бросаясь к ней). Энн! Доктор, что с ней!
МИРАНДА. Нервы… Она, конечно, держится молодцом, но испуг есть испуг. Помогите мне. Боюсь, ей придется на какое-то время остаться в больнице под присмотром… Пока силы не восстановятся.
ДЖОН. Конечно, конечно… Но с ней все будет в порядке?
МИРАНДА. Можете не сомневаться. Успокоительные капли, покой, и все будет хорошо.
ДЖОН. А если этот сумасшедший снова захочет…
МИРАНДА. Маловероятно, но, впрочем, я попрошу наших молодцов посторожить, они все там, на площади. Захватим их с собой. Да успокойтесь вы, Джон, она будет в безопасности. Пойду, предупрежу ребят. (Выходит.)
ЭНН (приходя в себя). Боже, какая ерунда… Свалилась в обморок, как девица на помолвке… стыд…
ДЖОН. Энн, я так испугался за вас…
ЭНН. Я, честно сказать, тоже испугалась… Правда, не сразу… Когда он ударил меня, я как раз думала, как мы с вами пойдем по набережной и будем смотреть на старые дома, и придумывать истории про тех, кто когда-то жил в них… Это были такие хорошие, приятные мысли… (Обиженно.) И вдруг — р-раз! Ножом, представляете?! Свинство какое…
ДЖОН. Вы удивительная!..
ЭНН. Я…
Джон делает порывистое движение к Энн, Энн поднимается со стула и тоже делает движение к Джону. Входит Миранда, и они замирают с безразличным видом.
МИРАНДА (улыбаясь). Ну, теперь я совершенно уверена, что все будет в порядке.
Джон и Миранда выходят, поддерживая Энн.
Затемнение.
На переднем плане появляется Гарри. Он в тяжелой задумчивости.
ГАРРИ. Суета сует и всяческая суета. Черт! И что мы имеем? Попытка убийства жены имперского советника. М-да, звучит не очень... (задумчиво) не о-чень зву-чит… совсем даже… те-те-те… Попытка, попытка, а для меня форменная пытка… Ну что ж, как сказал классик, одной заботой боле… Ох-хо-хо… (Вздыхает, качает головой, уходит.)
СЦЕНА ПЯТАЯ
На следующий день.
Кабинет посла. Ишмаэль смахивает пипидастром пыль с мебели. Вбегает Джон.
ДЖОН. Ишмаэль, госпожа Энн пропала. В городе черте что… Улицы забиты народом, солдаты отказываются стрелять, полиция сбилась у дворца… Корабли из порта несколько раз вслепую шарахнули из пушек по городу. Я побежал в больницу, но Энн там нет, там вообще никого нет…
ИШМАЭЛЬ (невозмутимо). Хозяин, поверьте Ишмаэлю, с ней все будет хорошо. Она ведь была с доктором Мирандой. Доктор хороший человек, надежный.
ДЖОН (не слушая). Она одна, где-то в обезумевшем городе… Я пойду искать ее.
ИШМАЭЛЬ. Вас искал господин Гарри.
ДЖОН. Не сейчас, Ишмаэль.
Входит Гарри. В руке у него саквояж.
ГАРРИ. Нет, именно сейчас, господин посол. Ишмаэль, исчезни!
Ишмаэль гневно дергает головой и выходит. Гарри несколько мгновений смотрит на нервно шагающего по кабинету Джона.
Джон, зачем вы все испортили? Черт. Все было так прекрасно придумано…
ДЖОН. Что?.. Что было придумано, Гарри?
Гарри достает из кармана брюк пистолет.
Что вы делаете?
ГАРРИ. Не дергайтесь, Джон. Я выстрелю. Впрочем, я в любом случае выстрелю. Мы только должны дождаться, когда мятежники войдут на территорию посольства, чтобы все выглядело естественно. Черт, Джон, все должно было быть по-другому.
ДЖОН. Я не понимаю… Что должно было быть? Что происходит, Гарри?
ГАРРИ. Во время мятежа в бывшей колонии жестоко убивают гражданку Империи. Мирную туристку, красивую молодую женщину. Какой повод! Портреты убитой на всех обложках. Кроваво-красные заголовки! Домохозяйки в слезах. Обыватели в гневе. Возмущенная Империя вводит в страну войска для восстановления порядка. Виргонит в наших руках… Я, наконец, иду на повышение… Знаете, Джон, я вдруг понял, что готов остепениться… Я ведь и правда уже не молод, и должность посла в какой-нибудь тихой цивилизованной стране третьего разбора вполне бы меня устроила … И делов-то было — прикончить одну бабенку… Так нет! Черт! Никому ничего нельзя поручить! Дикари!
ДЖОН (ошеломленно). Так это было ваших рук дело?
ГАРРИ (не слушая его). Смерть посла — тоже прекрасный повод для интервенции. Во всяком случае, вполне достаточный. Но смерть немолодого дипломата заденет только гражданские чувства соотечественников, а смерть красивой дамы — это по-другому, это жалит глубже, задевает за живое. Дипломатов не любит никто, даже собственное министерство, а молодых натуральных блондинок любят все, за исключением, может быть, крашенных блондинок… Но наша дама исчезла. И это устроили вы, Джон. А дело есть дело. И, значит, умереть придется вам…
ДЖОН. Гарри, как вы можете…
ГАРРИ. Все очень просто. Мятежники ворвались в посольство. Посол Империи был убит… Джон, мне, правда, чертовски жаль. Кто-то назовет это непрофессиональным, но я за эти годы привязался к вам… Вы стали мне почти родным человеком…
Джон делает шаг в его сторону.
Не двигайтесь, Джон! (Бросает Джону саквояж.) И окажите последнюю услугу вашей стране. (Грустно усмехается.) Точнее, предпоследнюю. Заберите из сейфа все документы. Там нет ничего сверхважного, но все равно, не нужно, чтобы эти чертовы бумаги попали в лапы варварам. Свои я сжег… (Смотрит в окно.) Они уже совсем близко. Ключ ведь всегда при вас. Быстрее, Джон!
Джон, стоя спиной к Гарри, открывает сейф, начинает выгребать из него бумаги в саквояж. Натыкается на пистолет, в недоумении вертит его в руках. Гарри, глядя в окно, достает сигару, откусывает кончик, прикуривает.
(Продолжая смотреть в окно, с досадой.) Черт, Джон, если бы эта бледная сучка не исчезла!
Джон поворачивается и, глядя куда-то мимо Гарри, держа пистолет неуклюже и неуверенно, нажимает на курок. Раздается выстрел.
Ч-черт! (Сгибается пополам, падает.)
Джон с ужасом смотрит на пистолет, затем отбрасывает его.
ДЖОН. Гарри? (Подбегает к Гарри, встает рядом на колени.) Гарри…
ГАРРИ. Джон, вы… что? Черт… Вы… убили меня… Это же всё… Конец… (Затихает.)
Вбегает Ишмаэль.
ИШМАЭЛЬ. Хозяин! Вы живы… А-а, (поднимает пистолет) он все же пригодился… Ишмаэль знал, что он пригодится!
ДЖОН. Ишмаэль, я убил Гарри.
ИШМАЭЛЬ. Поделом ему. Господин Гарри был нехороший человек, ненадежный.
ДЖОН. Я убил Гарри, Ишмаэль. Что же теперь делать?
ИШМАЭЛЬ. Ишмаэль все сделает, хозяин. Ишмаэль спрячет господина Гарри, где никто его найдет. Мы скажем, что господин Гарри не возвращался сегодня в посольство из Нижнего города… Хозяин, это он, это господин Гарри, хотел убить женщину. Он смотрел на слуг, как на пыль, а Ишмаэль многое, многое слышал и замечал. Но, если бы Ишмаэль сказал вам, что это он, разве вы поверили бы Ишмаэлю?
ДЖОН (не слушая). Что делать, Ишмаэль?..
ИШМАЭЛЬ. Надо ехать на аэродром. Господин Гарри оставил на улице за посольством автомобиль. Самолет будет ждать господина Гарри, Ишмаэль слышал, как он говорил по телефону. Светло-зеленый пыльный автомобиль позади посольства, ключи в замке. Скорее, хозяин. Они уже очень близко.
ДЖОН. Куда мне ехать, Ишмаэль?
ИШМАЭЛЬ. На аэродром. И оттуда домой, хозяин, куда же еще?!
ДЖОН. Домой… Я убийца, Ишмаэль… Как я вернусь домой?.. Убийца спускается по трапу на землю Империи… Убийца гуляет по улицам столицы… Убийца на приеме целует ручки дамам… Энн пропала, Ишмаэль… Зачем мне ехать куда-то без нее? Без нее пусто здесь, будет пусто и там… Там… Я не был в своей квартире больше десяти лет. Я почти забыл ее… Сначала ушел запах, потом звуки, потом цвета… Там был шкаф. Какой шкаф? Какой он был на ощупь? Как солнце отражалось в его стеклах? Пахло ли цедрой и табаком, когда открывалась его дверца? Скрипела ли она, открываясь… Не помню. Просто: был шкаф. Дом ли это, Ишмаэль? Или я должен смотреть шире, и мой дом — Империя? Ведь я всю жизнь служил Империи, вернее, служба и была моей жизнью… Я служил своему дому, не понимая, что именно делаю, не задумываясь... Я служил дому, который давно забыл обо мне, и теперь я вернусь? Кто ждет меня там? В доме, где решают, что можно убить жильца, потому что так нужно для блага дома — мертвого строения из железа и камней… Это мой дом, Ишмаэль? Мертвый дом мертвого посла. Нет, мертвый посол там не нужен. Живым он там точно не нужен. Я остаюсь, Ишмаэль.
ИШМАЭЛЬ. Но они совсем близко! Ради Бога, хозяин, хватит этих разговоров, бегите!
ДЖОН. Убери труп, Ишмаэль, и беги. Я остаюсь. И что будет, то будет. Правда, так убийство Гарри теряет какой бы то ни было смысл… (После паузы зло и громко.) А вот не надо было обзывать Энн сучкой!
ИШМАЭЛЬ. Ишмаэль уберет господина Гарри, выбросит этот пистолет и вернется. Ишмаэль останется с вами. (Засовывает пистолет в карман и выходит, таща труп Гарри.)
Посол мгновение стоит на месте. Потом подходит к сейфу, достает из него оставшиеся бумаги, складывает в саквояж. Туда же отправляются бумаги со стола.
Быстро входит Миранда. На ней футболка и свободные брюки, заправленные в высокие башмаки, сверху куртка со множеством карманов, на шее повязана косынка.
ДЖОН. Доктор, вы? Где Энн?
МИРАНДА (с улыбкой). В данный исторический момент вас беспокоит только это? Мы с ней вместе ушли из больницы. События разворачивались слишком близко. Я была занята, а ее охраняли наши ребята. Теперь мы здесь. Я передала ее с рук на руки вашему слуге.
ДЖОН. С рук на руки? Боже мой…
МИРАНДА. Она жива и здорова. Я выразилась фигурально. Ваш слуга помогает ей собирать вещи. (Короткая пауза.) Там, кстати был еще труп вашего помощника… Это ее… весьма впечатлило.
ДЖОН. Я к ней!
МИРАНДА. Постойте! Не стоит ей мешать... Госпожа Энн куда крепче, чем кажется. Она сама сейчас придет. Так это вы прикончили Гарри?
ДЖОН (разводя руками). Мне пришлось… понимаете…
МИРАНДА (перебивает). Гарри был разведчиком, и получить пулю — его профессиональный риск. А от кого и почему — ваши внутренние дела, и меня они не касаются. (С уважением) Хотя, признаться, я не ожидала от вас такого… Но я пришла по делу...
ДЖОН. Дело… конечно… Но что все таки происходит?
МИРАНДА (изумленно посмотрев на него). Революция происходит, господин имперский посол. Солдаты частью разошлись по домам, частью перешли на нашу сторону. Король бежал. Мы взяли власть, теперь осталось ею распорядиться. В связи с этим я и пришла сюда…
ДЖОН. Понимаю… Меня должны, как это… интернировать? Или…
Миранда (устало). Джон, никто не собирается вас интернировать. Тем более, никакого «или». Мы не собираемся рвать связи с Империей, причиняя вред ее послу. Но скоро в город нахлынет толпа с плантаций, и они, эти селяне… они несколько отличаются от наших ребят. В том числе и в отношении к представителям Империи. Им есть, что вам припомнить… Поэтому во избежание неприятных случайностей я прошу вас уехать. Чинить вам препятствий никто не будет… Во всяком случае, мы уж точно не будем. Забирайте госпожу Энн и летите на родину. Передайте там, что мы готовы к сотрудничеству. Но только честному. И надеюсь, когда все успокоится, вновь увидеть вас здесь в роли посла. (С улыбкой.) Или туриста. До свидания, Джон. Берегите себя.
Пожимает Джону руку и выходит. Входит Энн, рука у нее перевязи. Ишмаэль несет за ней чемодан. Джон бросается было к Энн, но останавливается. Энн тоже делает движение ему навстречу, и тоже останавливается.
ДЖОН (церемонно). Я… Я очень рад, что с вами все благополучно. Как ваша рука?
ЭНН. Все хорошо. Доктор Миранда настоящая волшебница.
ДЖОН. Прошу прощения, за то, что вам пришлось увидеть…
ЭНН. Вы про Гарри? Ничего, я даже не успела испугаться… скорее, удивилась. Но Ишмаэль сразу в двух словах рассказал обо всем. И теперь мне совершенно не жалко Гарри, я тут поняла, что мне совсем не нравится, когда меня пытаются убить. Конечно, трудно было ждать от Гарри джентльменского поведения, но это все таки перебор, как вы считаете?
ДЖОН. Конечно… Поднявший меч…
ЭНН. Да-да, именно так, мечом и погибнет! И этот меч держала ваша рука… Пожалуйста, не думайте, что я вас осуждаю. Он ведь тоже был вооружен. Ишмаэль с такой гордостью рассказал, как вы бросили ему в лицо: «Подлец и негодяй! Вы за все заплатите!»
Джон изумленно смотрит на Ишмаэля, тот утвердительно кивает.
Боже мой, я только сейчас поняла… это же была настоящая дуэль. Я даже представить себе не могла, что может произойти дуэль… из-за меня… Вы настоящий рыцарь, Джон!
ДЖОН. Энн, все было, конечно… я хочу сказать, что… Нет, если бы не вы… Если бы он… не вас…
ИШМАЭЛЬ. Гм.
ДЖОН. Что такое, Ишмаэль?
ИШМАЭЛЬ. Нужно ехать, хозяин.
ДЖОН. Да-да, конечно. Идем.
ЭНН (взволнованно). Послушайте, Джон…
ДЖОН. Не беспокойтесь, Энн. Я сделаю все, чтобы доставить вас к мужу целой и невредимой…
ЭНН. Доставить… Мужу… Да, конечно… Как и подобает настоящему рыцарю.
Снаружи раздается взрыв, звенят стекла.
ИШМАЭЛЬ. Ишмаэль посмотрит, что там. (Выходит.)
Джон и Энн остаются в неловком молчании.
ДЖОН. Энн, я…
ЭНН. Джон, я… простите, говорите… говорите, пожалуйста…
ДЖОН. Нет-нет, это я перебил, говорите вы…
Возвращается Ишмаэль.
ИШМАЭЛЬ. Несчастье, хозяин. Шальной снаряд попал в автомобиль господина Гарри. В городе еще немножко стреляют… И… Маркус… Видимо, он хотел рассмотреть автомобиль поближе… от них обоих почти ничего не осталось…
ДЖОН. Боже мой, бедный старик…
ЭНН. Это ужасно… У него была семья?
ИШМАЭЛЬ. Нет, но у него были хорошие руки, и он успел починить вашу старую машину, хозяин. Ключи висят у черного хода.
ДЖОН. Да-да, идемте же. Ты сядешь за руль, Ишмаэль.
ИШМАЭЛЬ. Нет, хозяин. Ишмаэль только проводит вас до автомобиля.
ДЖОН. Как? Разве ты не полетишь с нами?
ИШМАЭЛЬ. Нет, хозяин, простите. Ишмаэль останется. Я… Я хочу попробовать, как это — жить в свободной стране.
Пауза.
Посол смотрит в глаза Ишмаэлю, потом протягивает ему руку. Ишмаэль робко и неуверенно протягивает руку в ответ. Крепкое рукопожатие.
И вот еще что, господин посол. Возьмите это. (Достает из кармана пистолет и засовывает в карман пиджака Джона.) Это пистолет господина Гарри. На всякий случай.
Все трое выходят.
Затемнение.
Раздаются крики. В темноте вспышки фотоаппаратов.
— Так, посол убит?
— Не толкайтесь! Дайте сфотографировать труп!
— Какое зверство! Обезумевшие дикари!
— А-а-а… где тело?
— А где все?..
Все стихает.
Из-за кулис появляются Джон с чемоданом в одной руке и саквояжем в другой и Энн, останавливаются на краю сцены. Энн устало садится на чемодан.
ДЖОН. Ну вот, кажется, добрались…
ЭНН. Уф… Мне показалось, что мы идем целую вечность… (Весело.) Впрочем, почему бы и не прогуляться в хорошей компании?..
ДЖОН (смущенно, посмотрев на часы). Дорога заняла четыре с половиной часа… Проклятая колымага… И надо ведь было этому снаряду попасть в автомобиль Гарри… Почему не в нее? И бедняга Маркус был бы жив.
ЭНН. Вы несправедливы к старушке, Джон. Все таки четверть пути она нас провезла. Главное, что мы в конце концов здесь, на аэродроме, и скоро улетим из этого бедлама… И все благодаря вам, Джон…
ДЖОН. Ну, что вы… Я, как и всегда, просто плыву вместе с течением…
ЭНН. Вы и к себе несправедливы, Джон. (Встает с чемодана. Очень серьезно.) Я должна сказать вам одну вещь…
ДЖОН (делая шаг к Энн). Да?..
Мимо них стремительно проходит Алистер. Он резко останавливается и резко поворачивается к ним.
АЛИСТЕР (растерянно). Дорогая, ты?... Ты… жива… Слава Богу! И вы, Джон. Какой сюрприз!
ЭНН. Алистер! Ты?!
ДЖОН. Алистер… как вы здесь?.. Откуда?
АЛИСТЕР. Только что прилетел. Буквально только что. Узнал, что здесь творится, и немедленно собрался. И прилетел. Вытаскивать вас… И вот — такой сюрприз… Кто мог ожидать…
ДЖОН. Спасибо вам…
АЛИСТЕР. Ну, идемте же, самолет ждет.
ЭНН. Алистер, я осталась жива только благодаря Джону…
АЛИСТЕР. Да-да-да, Джон, я вам чрезвычайно признателен, позже мы обязательно поговорим об этом, но сейчас нужно срочно улетать.
ДЖОН (Алистеру, негромко). Алистер, мне нужно вам кое-что сказать…
АЛИСТЕР (Энн). Ступай вперед, дорогая. Самолет на поле один, ты не ошибешься. Мне нужно перемолвиться парой слов с Джоном.
Энн уходит в противоположные кулисы. Джон, ссутулившись, смотрит ей вслед. Алистер перехватывает взгляд Джона, по его лицу пробегает и мгновенно исчезает тонкая улыбка.
ДЖОН (опустив голову). Дело в том… Гарри… он… его…
АЛИСТЕР. Понятно… сочувствую, вы, кажется, сдружились с ним… Ну, что же, тогда идем.
ДЖОН (чуть оживляясь). Вот тут еще саквояж. Я забрал все бумаги из сейфа…
АЛИСТЕР (безразлично). Конечно-конечно. Бумаги. Да. Это важно.
Забирает у Джона саквояж, делает несколько энергичных шагов. Джон плетется за ним. Алистер останавливается, оборачивается к Джону, внимательно смотрит на него.
А вы молодчина, Джонни… Молодчина… Добро пожаловать на борт…
Уходят.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Квартира Джона. Низкий столик, по бокам два кресла. У стены комод, на нем радиоприемник, графин с виски, стакан, фигурка фарфоровой собачки и ваза с пыльным засохшим букетом.
Джон в домашней куртке сидит в кресле у журнального столика, ссутулившись и опустив руки между колен. Перед ним на столике лежит пистолет Гарри. Джон берет пистолет, несколько секунд рассматривает его, затем неловко поворачивает дулом к себе, положив на курок большой палец. Вздыхает, откладывает пистолет, закрывает лицо руками. Раздается звонок в дверь. Джон поспешно прячет пистолет в карман куртки, делает шаг к двери, качает головой, возвращается к комоду и убирает пистолет в ящик. Затем идет к двери и открывает ее. На пороге Алистер.
ДЖОН. Алистер?
АЛИСТЕР. А вы ждали кого-то другого?
ДЖОН. Нет… Я вообще никого не ждал.
Алистер усаживается в кресло, внимательно рассматривает Джона.
АЛИСТЕР. Как вы себя чувствуете после всего?
ДЖОН. Я…
АЛИСТЕР. Вот и отлично. Что скажет о сложившейся ситуации?
ДЖОН. Вы имеете в виду…
АЛИСТЕР. Ситуацию в королевстве, конечно, что же еще.
ДЖОН. Волнения. Ну, даже революция, можно сказать…
АЛИСТЕР. Вы что, ничего не знаете? Про то, что там происходит?
ДЖОН. Я не выходил из дома и не покупал газет. И радио не включал.
АЛИСТЕР. Н-да… (Смотрит на часы.) Два часа. Включите радио, Джон. Сейчас как раз должны быть новости.
Джон подходит к радиоприемнику, включает его.
— После ввода имперских сил быстрого реагирования, ситуация в стране стабилизировалась. Толпы мятежников рассеяны, их лидеры адвокат Луц, инженер Галли и доктор Миранда оказали сопротивление и были убиты. Его Величество король, потрясенный последними событиями, подписал отречение от престола и выехал из страны. Наследный принц, вернувшийся в свою столицу в арьергарде имперских войск, будет коронован, как только ситуация окончательно войдет в нормальное русло.
Напоминаем. В бывшей имперской колонии начались волнения, в результате которых были жестоко убиты исполняющий обязанности чрезвычайного и полномочного посла Империи и его слуга из местных жителей. После того, как были обнаружены их изувеченные тела, имперское правительство приняло решение об интервенции с целью водворения порядка.
А теперь легкая музыка.
ДЖОН. Исполняющий обязанности посла?
АЛИСТЕР. Гарри.
ДЖОН. Гарри исполнял обязанности посла?.. Но как это возможно?
АЛИСТЕР. Очень просто. После того, как вы покинули пост, кто-то должен был его занять. Он и занял, больше некому было.
ДЖОН. И слуга…
АЛИСТЕР. Из местных. Кажется, его звали Ишмаэль.
ДЖОН. Бедняга… И Миранда... И новый король… Значит, Маркус ошибся…
АЛИСТЕР. Маркус? Это кто еще?
ДЖОН. Садовник… И шофер.
АЛИСТЕР. Шофер?.. Ладно, предположим. И в чем же он ошибся?
ДЖОН. Мы шутили над стариком, но считали его кем-то, вроде провидца. Он сказал, что принцу никогда не быть королем… Он ошибся.
АЛИСТЕР. Ни в коем случае. Он же не сказал, что принц никогда не станет королем. Он сказал «не быть». Он ведь так сказал?
ДЖОН. Так. Не быть.
АЛИСТЕР. Ваш Маркус был прав. Когда все успокоится, этот склочный сифилитик тоже подпишет отречение, сохранив титул «высочества» — для ублюдка это почему-то важно — получит кучу денег и отплывет со своей шлюхой из варьете на солнечные острова. В стране будет объявлена республика. Согласитесь, покупать министров и депутатов, в крайнем случае, отправлять в отставку строптивые правительства, все же проще, чем каждый раз при возникающей необходимости менять монарха.
ДЖОН. Просто голова идет кругом… Гарри, Ишмаэль… И что теперь будет со мной?.. Впрочем, это уже все равно…
АЛИСТЕР. Вы можете жить спокойно, Джон. Я убедил министерство в том, что в вашем поведении было даже что-то героическое. Вы спасли мою жену, вы спасли бумаги… А что до Гарри, то старый прохвост сам виноват, нечего было в шляться по борделям. Во всяком случае, учитывая сложившуюся обстановку. Но… человек — раб привычки. А привычка шляться по девкам очень затягивает, по себе знаю. Впрочем, речь сейчас не о Гарри, и уж подавно не обо мне. Орденом вас, конечно, не наградят, но вы получите под отставку вполне приличную пенсию, которая обеспечит вам комфортную тихую жизнь… (после паузы) В смысле, она будет комфортной, если будет тихой.
ДЖОН. Что вы имеете в виду, Алистер?
АЛИСТЕР. Джон, Джон, Джон… Займитесь рыбалкой. Или гольфом… У нас это лучший способ участвовать в общественной жизни. Хотя, нет, гольф — это слишком соревновательно, это не ваше. Рыбалкой. А если боитесь простуды, начните что-нибудь коллекционировать. (Бросает взгляд на комод.) Да хоть фарфоровых собачек. Да, фарфоровые собачки — именно то, что вам нужно. Олицетворение спокойствия и скромного домашнего уюта. Начните собирать собачек!
ДЖОН (взволнованно). Алистер… Дело в том, что… Гарри… я…
АЛИСТЕР (спокойно). Вы застрелили его. Я знаю, Джон.
ДЖОН. Откуда вы... Нет… то есть, да… Я застрелил. Застрелил. Но я хотел сказать не об этом… То есть, об этом, но… Ведь почему… Гарри…
АЛИСТЕР. Гарри намеревался укококшить мою жену. Разумеется, я знаю и об этом. И знал с самого начала… Вернее, даже еще до начала.
Джон изумленно смотрит на Алистера.
(Раздраженно.) Боже, Джон! Я сам убедил Гарри использовать в игре Энн.
ДЖОН. Вы… Вы… что?
АЛИСТЕР. Видите ли, я попытался убить одним выстрелом двух зайцев. Во всяком случае, зайчиху уж точно — убить.
Джон с отвращением морщится.
Дурная шутка, да?.. Впрочем, неважно. В силу разнообразных обстоятельств у меня возникли некоторые финансовые затруднения, а Энн, возможно, вы этого не знаете, обладает весьма солидным самостоятельным капиталом. И других близких у нее нет. Так что при определенных гарантиях мои кредиторы готовы были подождать, пока я вступлю в права наследства. И потом, откровенно говоря, она мне просто надоела… Разводиться было бы недальновидно, поэтому оставался только один очевидный выход. А тут еще подвернулась возможность сослужить службу Империи. Но вас, похоже, смущает моя откровенность?
ДЖОН (ошарашенно). Алистер, зачем вы мне это рассказываете?
АЛИСТЕР. А! Вообще-то, не зачем, а почему. Во-первых, потому что я не хотел, чтобы вы вдруг начали самостоятельно выяснять подробности произошедшего. Ну, узнав в какой-то момент о Гарри и вашем слуге… Скорее всего, этого бы не произошло, но даже малейшая вероятность требовала упреждения. Мало ли, что может прийти со скуки в голову застоявшемуся дипломату на пенсии? Займись вы, не дай Бог, расследованием, могли возникнуть проблемы. Ведь умудрились же вы при всей вашей бездарности, расстроить прекрасно продуманный план… А теперь… теперь вы все знаете, и в расследовании нет ни малейшей надобности, не так ли?
ДЖОН. А вы не боитесь, что я…
АЛИСТЕР (перебивает). Это как раз, во-вторых. Доказательств моего зловещего коварства у вас нет, а если вы захотите, как это говорится… предать гласности реальные обстоятельства случившегося… вам придется рассказать, что вы пристрелили Гарри. Без этой пикантной подробности на ваши слова просто не обратят внимания. Но я думаю, вы не станете этого делать.
ДЖОН (сварливо). Это почему же?! Вы думаете, я так ценю свое существование? Я вполне могу…
АЛИСТЕР (перебивая). А чего ради? Нет, Джонни, я верю в ваше благоразумие… даже несмотря на внезапно проявленное вами в последнее время сумасбродство. Впрочем, благодаря вам, все вышло даже лучше, чем могло бы.
ДЖОН (саркастически). Да неужели?
АЛИСТЕР (искренне). Конечно. Энн жива. Не то, чтобы в противном случае меня мучили бы угрызения совести, но так, безусловно, лучше…
ДЖОН (саркастически). А как же наследство?
АЛИСТЕР. Все решилось само собой. Энн заявила мне, что требует развода. Она, видите ли, встретила другого человека и полюбила его. И даже если она ему безразлична, со мной она быть уже не сможет. Она осознает свою вину передо мной и готова дать отступные… весьма приличные. Я, разумеется, прослезился… и согласился. Хотя и без ее отступных все складывается очень неплохо. У меня уже давно на примете одна распутная вдовушка с весьма недурным приданым… во всех смыслах (делает руками в воздухе выразительное округлое движение). Стремительный развод, стремительный брак — и в путь!.. Мне предложили новое место, Джон… Ваше место. Посол умер, да здравствует посол!
ДЖОН. И вы согласились поехать в эту дыру?
АЛИСТЕР. Если Империи нужна от меня эта жертва… Шучу. Разумеется, согласился. Эта, как вы выразились, дыра стала в свете происходящего центром региона. Но я-то понял, что так будет, гораздо раньше — когда там только нашли виргонит. Теперь посол в нашей бывшей колонии становится весьма значимой фигурой. И очень неплохо оплачиваемой.
ДЖОН. Как стремительно все изменилось в несколько дней… Посол в бывшей колонии стал значимой и хорошо оплачиваемой фигурой… И регулярно оплачиваемой, надо полагать… И крыша… наверное, крышу починят, и она больше не будет течь…
АЛИСТЕР. При чем здесь крыша! Там начинается серьезная игра, Джон, и нужны серьезные люди, искренне заботящиеся о благе Империи. И за заботу об этом благе — а ведь благо государства это, в первую очередь, благо ее граждан, не так ли? — так вот, отдельные граждане, представляющие отдельные корпорации, обещают мне весьма значительные премии за будущие концессии на добычу и использование виргонита.
ДЖОН. А Миранда надеялась, что все может получится по-другому… Наивная… Она хотела честной сделки…
АЛИСТЕР. Да, жаль ее. Дельная была барышня. Но, увы, есть люди, которые органически неспособны воспринимать чужие аргументы. Так что она была обречена. Впрочем, может быть, когда-нибудь ей даже поставят памятник. Черт возьми, да я сам со временем попробую это провернуть. В конце концов, и Империи, и мне есть, за что быть ей благодарными. Не всполоши она туземцев, ничего бы сейчас не было. Уф-a! Мои семейные проблемы решены, мои финансовые проблемы решены… и некоторые проблемы Империи тоже… и все это, приходится признать, благодаря вам, Джон. Так что, будь моя воля, я бы все таки наградил вас орденом…
ДЖОН (хватаясь за голову, почти кричит). Алистер, Бога ради, зачем вы все это говорите?!
АЛИСТЕР (разгоряченно). Слишком много всего происходит. И слишком быстро. И чрезвычайно удачно. (Вскакивает, ходит по комнате, жестикулируя.) Меня буквально переполняет… не знаю даже, как это назвать. Ощущение жизни! Ощущение того, что жизнь послушна мне! И даже если что-то происходит не так, как я задумал, все происходит так, как мне нужно! Это удивительное ощущение, Джон. Я всемогущ! (Смеется.) И если я не поделюсь этим ощущением, меня просто разорвет. А с кем мне поделиться? (Усаживается на место.) Можно, конечно, выговориться в бумажный пакет, а потом выкинуть его. Но… зайцы, помните, Джон, зайцы! Как я уже сказал, мне нужно было предупредить ваши возможные неразумные поступки, а заодно это дало мне возможность выговориться. Для этого вы ничем не хуже пакета. Как вы себя тогда назвали?.. Мертвый посол?
ДЖОН. Мертвый посол…
АЛИСТЕР. Ну-ну, не грустите, для мертвеца вы выглядите совсем неплохо. И уж всяко лучше бедняги Гарри.
ДЖОН. Гарри… Я убил Гарри. Мертвый посол стреляет и появляется еще один мертвый посол.
АЛИСТЕР. Мертвый исполняющий обязанности посла. Так будет точнее. Полноте, Джон! Если бы все произошло наоборот, и Гарри пристрелил вас, его жизнь продлилась бы ненадолго. Неужели вы думаете, что я бы оставили Гарри со всем, что он знал и делал, в живых?..
ДЖОН (понимающе качает головой). Зеленый автомобиль…
АЛИСТЕР. Ну, разумеется.
ДЖОН. Бедняга Маркус… А Ишмаэль?
АЛИСТЕР. Ишмаэль? Ваш наперсник… За верность приходится платить. За чужую — деньгами, за свою — жизнью. Да, если вас это почему-то волнует, он вас не выдал. Несмотря ни на что. Рассказал, куда упрятал труп Гарри, но про вас ни слова. Замечательный парень. Его даже немножко жаль. Во всяком случае, больше чем исполняющего обязанности посла…
ДЖОН. Но откуда вы всё…
АЛИСТЕР (насмешливо). У стен бывают уши, вы не слыхали?
Джон оглядывается.
Нет-нет, не здесь. (С усмешкой.) Я проверял. Совет на будущее, старина: не стоит смотреть на слуг, как на пыль. Тем более на горничных. (Встает.) Ну, за приятной беседой время летит незаметно. Мне пора, Джон. Я не прощаюсь. Возможно, мы еще увидимся. Не думаю, что вы попытаетесь настичь меня своей местью. Да и за что вам, в сущности, мстить? Если тот мужчина, о котором говорила Энн, это вы, а я полагаю, все обстоит именно так, мстить абсолютно не за что! Не за слугу же, в самом деле.
Джон тяжело смотрит на него, сжав кулаки. Медленно поднимается из кресла, опускает руку в карман куртки.
(Жестко, холодно.) Даже не думайте об этом, Джон. Не надо.
Плечи Джона опускаются, он достает руку из кармана и обессилено падает в кресло.
(Прежним светским тоном.) Вот и отлично. В конце концов, вы должны быть благодарны мне. Ведь это я познакомил вас с Энн. Она неплохая женщина и вполне может составить счастье унылого немолодого господина, вроде вас. Ну-ну, не обижайтесь, старина. Ведь даже этого мерзавца Гарри вы прикончили как-то уныло. Честное слово, я желаю вам счастья. С Энн или без нее. (В дверях.) Не исключено, что однажды я снова позвоню в вашу дверь. Я не забываю ничего и никого, и никого не вычеркиваю из своей записной книжки. Даже мертвых послов, пока они живы. До свидания, Джон. И не забудьте: фарфоровые собачки!
Звучит пятая симфония Бетховена. Алистер уходит. Джон остается один. Он встает, выключает радио, выбрасывает за кулисы сухой букет, переодевается в пиджак и галстук, наливает себе выпить. Достает из ящика пистолет, проверяет его и прячет во внутренний карман пиджака. Садится в кресло и ждет. Раздается звонок в дверь. Посол идет открывать.
Конец