(Из сборника "Аркадий Петрович и другие")
***
Анатолий Иванович был простым, обычным человеком. Он очень этим гордился и не хотел быть необычным и сложным.
- Я простой человек! – говорил Анатолий Иванович и выпивал пятьдесят граммов.
После этого он прикладывался к чьим-нибудь волосам, потом нюхал горбушку хлеба и кидал на язык тонкий ломтик деревенского сала.
Анатолий Иванович был очень простым. Он не любил сложности и точно знал, что если к двум прибавить три, то будет не шесть и не семь. И если перейти через дорогу, то обязательно будет продмаг. И никак по-другому.
Анатолий Иванович любил простоту. Даже приходя в гости, он тут же начинал мыть ноги. А потому что считал, что с чистыми ногами лучше, чем с грязными. Затем он вытирал их каким-нибудь пушистым полотенцем и только после этого надевал носки. Носки Анатолий Иванович носил с собой.
В самом лучшем расположении духа он проходил на кухню и сразу же открывал холодильник. А ему очень хотелось посмотреть, что там есть. И если он видел, что на тарелочке лежит кусочек лимона или маленький, недоеденный кусочек сыра, то Анатолий Иванович тут же его съедал. Почему-то ему казалось, что все это оставлено именно для него.
Затем Анатолий Иванович заходил в залу, укладывался на диван и лежал перед всеми гостями. Он лежал на диване и смотрел на полки с книгами.
Как они могут писать? думал он. О чем?
Как-то раз он сам хотел что-нибудь написать и даже приготовил ручку и листочек бумаги, но ничего не приходило ему в голову.
Он подходил к окну, потом выходил за дверь, принюхивался к воздуху, щупал дерматин и зачем-то заглядывал в глазки и замочные скважины.
В одной такой скважине он увидел голую женщину. Она ходила по коридору и говорила с кем-то по телефону. В другой он увидел Маргариту Афанасьевну, она сидела за кухонным столом и пила чай.
Вернувшись в квартиру, Анатолий Иванович хотел описать эту женщину, но не знал как. Чтобы как-то развеяться, он заглянул под кровать и увидел чьи-то трусы.
Анатолий Иванович очень обрадовался и тут же их надел. Но они оказались ему большими.
Тогда он подумал, что трусы принадлежат брату жены, который приезжал к ним в прошлом году. А может даже не брату, а соседу Кольке Ряпушкину, который мылся у них в ванной. Анатолий Иванович пришел как-то с работы, а в ванной Колька. Оказалось, что в его доме отключили горячую воду.
А может и не Колькины вовсе, подумал Анатолий Иванович, а Геннадия Николаевича. Он у них тоже мылся.
Да мне не жалко, подумал Анатолий Иванович. Мойтесь. Именно эти слова он и написал. И был очень доволен.
Вечером он спросил у жены.
- Алечка, - спросил он. – А чьи это трусы?
Алечка посмотрела на трусы и задумалась.
- Толечка, - сказала она, - наверное, это трусы надежды. Их носят с собой, чтобы все надежды исполнились.
Это объяснение понравилось Анатолию Ивановичу. Он аккуратно сложил трусы в целлофановый мешочек и положил себе в сумку. И действительно, на следующий день его вызвали в кабинет начальника и объявили благодарность. А в обеденный перерыв прямо перед ним закончились котлеты, и он хотел, было расстроиться, и подумать, что трусы Кольки Ряпушкина, но к его радости тут же занесли целый поднос запеченных куриных ножек.
Придя домой, Анатолий Иванович расцеловал жену и сказал.
- Алечка, - сказал он. – У меня сегодня был такой хороший день. Все мои надежды исполнились.
Но на следующий день Анатолия Ивановича обрызгала машина, он опоздал на автобус и, приехав, наконец, на работу, разругался с начальником цеха Тимофеем Михалычем. Значит, это трусы Геннадия Николаевича, подумал он и очень расстроился.
Но потом, ни с того ни сего, ему вручили конверт с премией и перед всем коллективом сообщили, что он, Анатолий Иванович признан самым сексуальным мужчиной завода.
Анатолий Иванович смутился, потому что не знал ничего про секс.
- Я человек простой, - сказал он, краснея. – Поэтому пусть самым сексуальным мужчиной завода будет Олег Валентинович. У него уже было три жены.
Домой он пришел слегка пьяным и, протянув жене деньги, сказал.
- Алечка, - сказал он. – Возьми эти деньги и купи себе что-нибудь.
На следующий день Анатолий Иванович проснулся рано. Он почему-то подумал, что сегодня суббота, а оказалось, что воскресенье. За окнами лаяла собака, и Анатолий Иванович вдруг захотел жареной колбасы. Он пришел на кухню и обнаружил в холодильнике докторскую колбасу.
Какое же это счастье, подумал он, вот так проснуться и обнаружить в холодильнике колбасу. Он так обрадовался, что даже запел. А Анатолий Иванович любил петь и пел всегда, когда только хотел. Он мог запеть в лифте, на улице, в кабинете у доктора и даже в гостях. В гостях ему нравилось петь больше всего, особенно тогда, когда он мыл ноги.
Зайдя в ванную, он встал под душ и продолжил петь. Ему казалось, что он хорошо поет. Напевшись вдоволь, он вышел из ванной и вдруг увидел, что Колька Ряпушкин сидит у них на кухне и ест омлет.
- Доброе утро! - сказал Анатолий Иванович.
- Приветствую, - сказал Колька и подцепил на вилку кусочек огурца.
Анатолий Иванович чувствовал необычайный подъем, он тут же достал трусы надежды и показал Кольке.
- Вот, - сказал он. – Это трусы, исполняющие надежды.
- Это мои трусы, - сказал Колька и стал размешивать сахар в чашке.
- Не может этого быть, - не поверил Анатолий Иванович.
- Да мои это трусы, - рассмеялся Колька. – Мы с Алечкой разделись и легли голые в кровать. А тут вдруг ты.
- А зачем вы раздевались-то? – не понял Анатолий Иванович.
- Мы очень устали, - сказал Колька. – К тому же была такая жара.
- Понимаю, - сочувственно закачал головой Анатолий Иванович. – Отдай мне трусы.… Или хочешь, я у тебя их куплю?
- Да бери, мне не жалко, - снова рассмеялся Колька и откусил бутерброд с докторской колбасой.
- Спасибо, - чуть не заплакал Анатолий Иванович.
Тут появилась Алечка. Она стала варить кофе, и была немножко заплаканной.
- Толечка, - сказала она, - можно Колечка у нас немножечко поживет?
- Конечно, - тут же согласился Анатолий Иванович.
- Ирочка его выгнала, - со вздохом сказала Алечка. – А может, ты к ней пойдешь жить?
- К Ирочке? – не понял Анатолий Иванович.
- Да, к Ирочке, - снова сказала Алечка
- Да что с тобой, Алечка? – удивился Анатолий Иванович. – Зачем мне идти к Ирочке, когда Ирочка может прийти к нам?
- Да конечно! – Колька кинул кусок колбасы прямо на язык. – Она невоспитанная и очень неуравновешенная женщина. Может взять нож и положить его под подушку!
- Мне надо покормить рыбок, - вспомнил Анатолий Иванович и направился к аквариуму. – Алечка, не забывай, пожалуйста, включать рыбкам свет, а то они будут грустить.
Он и сам немного загрустил, но тут же представил Ирочкины ноги. Они были ровными и длинными. Покормив рыбок, Анатолий Иванович собрал свои вещи и пошел к Ирочке. По дороге он купил бутылку кефира, надеясь, что Ирочка испечет оладьи. Анатолий Иванович очень хотел оладьев.
Придя к Ирочке, ему тут же захотелось мыть ноги и петь, но оказалось, что на кухне у Ирочки сидит Олег Валентинович.
- Я давно люблю Иру, - сказал Олег Валентинович, и чуть не заплакал. – И сегодня, друзья мои, - он торжественно поднял бокал с шампанским, - я хочу перед всеми заявить, что моя любовь очень долго была в тайне…
- Наша любовь, - тихо молвила Ирочка.
- Но, - Олег Валентинович поднял палец вверх, - с сегодняшнего дня и навсегда, мы будем вместе! Вместе радоваться так сказать, жизни…
Анатолий Иванович выпил шампанского и понял, что ему некуда идти. Но тут же он вспомнил про трусы надежды и очень обрадовался. Он достал их из сумки и показал Олегу Валентиновичу.
- Вот, - сказал он радостно. – Это трусы надежды.
- Надо же… - Олег Валентинович начал разглядывать трусы.
- Я сначала подумал, что это мои, - Анатолий Иванович вдруг почувствовал сильный голод и стал намазывать масло на хлеб. – А потом выяснилось, что это Колька у нас дома забыл, ну! Так он сказал мне, бери! Бери, мне не жалко!
- Отличные трусы! - Олег Валентинович поднес их ближе к лицу. – Так это мои трусы, а я их везде ищу!
- Да не может этого быть! – рассмеялся Анатолий Иванович.
- Да мои это трусы, я что же, не вижу? Вот тут еще дырка, - Олег Валентинович стал крутить их перед всеми, а на них действительно оказалась дыра.
- И ведь я сел писать книгу, - Анатолий Иванович выпрямил спину. - Сидел-сидел, и вдруг как будто бы чья-то рука подвела меня к кровати. Я заглянул под нее, а там они! С тех пор мне и благодарность объявили и премию дали.…
Олег Валентинович перевел взгляд на Ирочку.
- Так ты… - пролепетала она… - Ты…
- Ира! Да ей Богу! – заволновался Олег Валентинович. – Да ты что?
- Нет-нет! – запричитала Ирочка. – Не надо ничего объяснять…
- Ирра! Ирра ! – взмолился Олег Валентинович и схватил её за руки. – Я же тебя люблю…
- Давайте выпьем за ваше счастье! – Анатолий Иванович стал разливать шампанское по бокалам. – Мне так хочется петь, но трусы я отдать не могу, я к ним привык!
- Тебе лучше уйти, - тихо сказала Ирочка и заплакала.
- А я же кефир купил, - вспомнил Анатолий Иванович. – Так хочется оладьев, а почему ты плачешь? - он посмотрел на Ирочку и ему захотелось ее обнять.
- Я пойду, - Олег Валентинович засобирался. – Но это совершенно невозможно! И из-за чего? Что я такого сделал?
Он хлопнул дверью, и Анатолий Иванович с Ирочкой остались одни. Ирочка проплакала весь день, а потом напекла оладьев. Она даже немножко припудрилась, а потом и вовсе нарумянилась и лежа ночью возле Анатолия Ивановича подумала о том, что он очень добрый человек.
Что с ним она забудет Олега Валентиновича и мужа, о котором она, в общем-то, уже забыла.
Анатолий Иванович же лежал возле Ирочки и думал о трусах. О том, что они действительно надёжны и Ирочка удивительная женщина.
Очень какая-то удивительная, и к тому же, умеет печь.