Глава 5.
– Понимаешь, Миша, попадая, как бы сказать в нечеловеческие условия, или в трудные условия, люди показывают лучшие качества души, вернее сказать, душа проявляет, или наоборот. У кого, как получается, кто в лучшую сторону меняется, а кто в противоположную. У многих представителей нашей белой расы дух просыпается в период невзгод, при серьёзных испытаниях. Не знаю отчего, по всей вероятности мы так устроены. Вот и мне свойственно, а возможно всему роду так, может быть за редким исключением. Выродки, как издержки в последнем тысячелетии бывают в каждом роду. Порой душа проникает в воплощение совсем с другого уровня. Здесь тоже свои закавычки, всё по вибрациям родителей. А Род продолжает и продолжает посылать души к своим потомкам в надежде, хоть кто-нибудь, очнётся от вечного сна, глотающего всё, что существует в сердце, да приступит к своему исполнению предназначения.
– А ты выполняешь?
– Вероятнее всего выполняю, процесс идёт, раз с нами, со мной и девочками род рядом, и ни где-то там, в заоблачном пространстве, а здесь рядом. Помощь идёт, а значит, и мы помогаем Роду. А как соединятся близнецовые пламёна, всё пойдёт в ускоренном процессе.
– У тебя есть пара? Ты знаешь?
– Знаю, пока это в моих догадках, но скоро, очень скоро всё проявится.
– А Анюта? Она знает? У неё есть?
– Тоже догадывается, о ней особый разговор. Она же за столом призналась, что любит, лишь пока таится.
– Выходит, у вас вся семья такая? Так бывает?
– Откуда я знаю, бывает или нет. Я же не спец какой-то. Может это что-то другое. Об этом знает сам Род и Всевышний, Лег или Арлег.
– Я об этом не читал. Кто такой Лег?
– Хранитель. В основном по миру ходит греческое слово Ангел, Лег же, испокон веков и тысячелетий был всегда, позже переименовали, как крестили Русь. Как ты такого не знаешь? Миша?
– Я хоть и учёный, физик-биолог, но вот, как-то славянской мифологией никогда не интересовался.
– Причём здесь мифология? Это не мифология, а реальность. Ангел даже переводится иначе, – вестник, или скорее по последней моде посланник. Лег же переводится, так что сразу понимаешь. Лёгкий и прозрачный его даже можно увидеть. Хотя и ангела тоже можно видеть, кто сможет.
– А ты видишь?
– Естественно вижу.
– Да-а-а, Паша, ты тот ещё малый Паша, весь засекреченный. – Тихо рассмеялся Миша. – Раньше по нашему знакомству и не понятно было, порой я удивлялся, откуда у тебя такие знания, но расположение твоего сердца, почувствовал. Ты несёшь тепло и радость. С тобой рядом быть хочется.
– Что во мне секретного? Обычный я, только всем интересовался. Толчков много у меня было, чтобы знания получать. Толчки обычно всем раздают, порой такие затрещины и пинки идут людям, но они не догадываются для чего.
Павел тихо рассмеялся, продолжил.
А теперь представь себе, когда сотворены души, это же в зарождении мироздания. А душе полагается хранитель сразу, и он с нею всегда, идёт за ней во все воплощения. Когда создавались души, в то время не было ангелов, они появились с новыми богами. Иерархия огромная.
– Один? Хранитель один? Я слышал о каких-то двойных ангелах.
– По наработке опыта души и переход её на ступень более выше, у неё могут быть несколько. Но самый первый с ней всегда рядом. Вот у тебя я вижу двух. Один постоянный, а другой лишь временами к тебе приближается, но это даже не совсем хранитель, он несёт тебе знания, но стена ещё между вами. Здесь тоже от предыдущих жизней зависит, что наработал, что захватил с собой в следующую жизнь. Ладно, Миша мне надоел этот детсадовский разговор.
– Но мне интересен разговор, с тобой всегда интересно разговаривать, по твоим подсказкам, которые у меня возникают, я продолжаю и свою работу, и новые знания поступают.
– Значит ещё не достаточно твоих знаний для тебя, раз они не отягощают тебя. Когда поступают осознанные тобою знания, они начинают давить, потому что им нужен выход. И не только выход, должны проявить в тебе полное осознание и не только. Проявить в тебе масштабное видение, заставляют увидеть вселенскую битву, а на земле битву библейского масштаба, в которой сейчас участвует весь народ. И тебе даётся шанс выйти из матрицы, стать свободным. Конечно, выход из матрицы принесёт какой-то дискомфорт, а может…., даже можно сказать, свой армагеддон.
– А у тебя был армагеддон?
– Свой армагеддон я прошёл ещё в прошлых жизнях, а в этой жизни была заключительная часть, и теперь же я живу….
– Подожди, но ты живёшь среди народа, который возможно и даже не догадывается ничего, о какой-то там матрице, вознесении и прочее.
– Да, живу, и стараюсь не навязчиво вести его за собой. Каждый в моём коллективе пройдёт свой собственный армагеддон, и каждый в своё время, и это не значит, что он должен потерять всё. У него должно смениться мировоззрение и осознать, что это всё-таки, такое жизнь. Посмотреть куда он попал и как выйти в чистое пространство, и уже есть такие, что сами по себе раскрываться стали.
– Паш, ну, а кто не сможет?
– Тот просто выйдет из этого пространства, уедет куда-либо, или что-то ещё, но если он не изменится, то не выдержит нарастающих энергий. И это не от меня зависит. Все претензии туда. Там это всё замыслено.
И Павел поднял руку вверх, указывая на небо, продолжил.
Туда, к богу ли единому создателю, к своему непосредственному ли богу, к роду, к хранителю. А ответ ты получишь здесь. – И Павел постучал Мишу по его груди, продолжил. – В сердце, в мыслях. Душа раскроется, она всё подскажет. И даже если они или он, или ты, я образно говорю, если этого не сделают, всё равно не смогут вернуться к обычной жизни.
Потому, что миг хоть на секунду откроется, мелькнёт перед глазами, даже если этого никто не ждал, то всё равно промелькнёт в сознании, или видением, и всегда будут знать, что есть лучший мир, за который стоит бороться, мир, в котором мы, люди, больше не являемся рабами системы. И в том, чтобы верить в эту реальность и стремиться к ней, нет ничего зазорного.
Гармоничную реальность, где весь народ живёт в мире, без зла, и без болезней, и главное без войны в сердце и вообще без войны, это ещё надо построить. Пора начинать строить общество высшей справедливости и равенства на основе Божественных Канонов, а не на законах придуманными несовершенными людьми. Миша если тебе ещё интересен этот детсадовский разговор, давай отложим, ведь у тебя ещё есть время отпуска, как я вижу, и ты сможешь остаться, и пожить в нашем пространстве, рядом с предками, что-то у тебя и отложиться. Ведь не зря они тебя призвали.
Это тебе лишь только кажется, что ты сам решил приехать к нам. Тебе уже выстелен был путь, и ты был готов ещё за долго этого воплощения, прийти в самую плотную материю, да ещё вдобавок, повезло прийти в мир, который был исключён из информационного поля космоса. Ты пришёл, Миша, пришёл, и ты забыл всю прежнюю свою эволюцию божественного мира. Ты вновь прошёл новую эволюцию от клетки до человека-животного, теперь же тебе предстоит пройти путь до человека-бога, и вернуть величие духа. Проект Земля наращивает силы. Игра перешла в открытую игру. Так не ужели не видно? Или ты ждёшь, когда тебя спросят, «Ну, что выйдешь на открытую площадку? Или ты останешься в мелочёвке? За кулисами? Выглянешь и вновь спрячешься?» Тебе решать.
– Всё-таки поэтому ты был так холоден за столом. Ты считаешь, я не пара Наде.
– Я уже всё сказал, а теперь делай выводы и осознавай.
– Ты думаешь, я ещё не готов? Ты считаешь, что я не смогу? Не смогу всё осмыслить? Но ведь у меня возникали мысли о многом. Возможно, я ещё мало задумывался над ним, чтобы полностью осознать, но действительно я много был занят всевозможной мишурой, которая и не так важна, пока не добрался до опытов и исследований в метафизики и в биологии. Так, что не только мишура, есть и очень важное, например, никропортал.
– Возможно, Миша это и достижение, знаю, учёные над этим работали много лет, но портал живой, его можно открыть без всяких приборов и химии, лишь знания нужны. Да и зачем пересекать черту раньше времени? Всему своё время, лучше здесь создать творение на благо державы, на благо родины и народа.
– Да, Паша, это так, но проследить и выявить изменение ДНК, это тоже труд во благо народа, создавая иную реальность….
– А я разве спорю? Миша? Об этом я и говорю, у тебя мелькнул какой-то светлый миг видения, озарение, не просто так тебя сюда привело.
– И всё-таки я физик-биолог, много работал о наследственности, и о предвидении и о ретроспективном видении, о пограничном состоянии. А сейчас видимо, пришла пора пойти мне ещё дальше развиваться в моменте истины.
– Возможно, Миша, возможно, сам поразмысли, над этим, и какая у тебя крепость Духа. А мне действительно пора, и мне надо ещё поработать. Ты не обижайся, меня действительно ждёт работа вон и Георгич уже вышел, поедем мы, нас народ ждёт, мы не можем его подвести. – Павел посмотрел на часы в телефоне, что держал в руках, продолжил. – У нас через тридцать минут встреча. И завтра у нас событие на ипподроме. Работы много.
– А мне можно с вами?
– Да, как хочешь. Интересно, так поехали. Только у нас ещё и вечером совещание небольшое будет, но это не надолго, заскучать не успеешь. Хоть осмотришься, увидишь, куда ты попал, и надо ли тебе всё это.
Они встали, и в это время прошла Надя к гаражу, что был почти возле ворот, и Миша и глазом не успел моргнуть, а она уже выезжала на своей Эндурочке-Зиночки из калитки и её провожали две собаки, но они добежали лишь до калитки и остановились.
Миша засмотрелся, и затерявшая мысль возникла у него в голове и громко, как бы постучала о его черепную коробку.
«Нда, надо было напроситься и с Надей поехать».
Но вспомнил, что Павел сказал, что надо дождаться созвучия, так и остался, стоял и смотрел, ей вслед, пока его окликнул Павел.
– Так ты едешь с нами? Или будешь глазеть на след оставленный Надей?
Миша очнулся от своих дум и живо пошёл к машине Павла, где уже сидел Георгич, ответил.
– Еду, еду.
И вот они уже ехали по просёлочной дороге по направлению к ипподрому, где рядом находился и сам конезавод.
– А мы разве не в село? – Спросил Миша.
– Нет. Что там делась? В данный момент нас ждут работники ипподрома затем уже конезавод и далее общее совещание в конторе.
Ответил Павел. Ответил и замолчал. Молчал и Георгич, а Миша и вовсе не знал, о чём говорить, хотя мыслей у него было много.
А мысли не рождались поочерёдно, казалось, они вздувались и пузырились одновременно и некоторые из них не выдерживали давление соседей, громко лопались, их место тут же заполнялось другими. Отчего, не осознавая сам, но ему так тоскливо стало, ему хотелось догнать Надю, но как? Выйти из машины и бегом бежать? А куда она уехала? Не известно. Мысли вновь, зазвенели, шептались, как будто переговаривались сами с собой, и он отпустил свои мысли в свободное плавание. Надя улетела, и все мысли улетели, Они влетали, вылетали, вновь влетали и лопались, он даже не мог остановить и продумать какую либо из них. И наконец, мелькнула яркая мысль и за неё Миша ухватился.
Сколько мне быть, как призраком в тумане? Надо продвигаться и выходить из тумана. Когда я полюблю навеки, тогда я буду знать?
Но я уже люблю! Возразил Миша сам себе. Осознаю, что знание широкое объятие душой или сознанием, ещё не пришло. Но обязательно затребует Душа, и раскроются во мне, и буду слышать тихий голос космического разума, а в сердце уже разгорается пламя в появлении моём волной пришедшей из сердца Бога. Ведь рождён я был человеком. Человек! А, что сейчас? Что сейчас мешает мне, увидеть бога в сердце моём, и приблизится к нему, раскрыть его в сердце моём?
Ничего. Вновь ответил он себе и пульс сердца застучал победно, то душа желала радости. И в какие-то секунды себя увидел перед собой. Стоял он на краю ночи, на той грани, где слева была темная мгла, а справа свет. И он в вечном молчании. «А пора уже сказать своё слово».
Прозвучало у него где-то даже не в голове, а в груди. И небеса нависли тяжестью, что показалось над ним лицо угрозы, а в свете справа, другое лицо и улыбнулось приободряющее, и тихий голос прозвучал. «Здесь выбор твой»
– Выбор? Так отвечаю, «да!» Довольно я помыкался в ночи, пора мне в свет.
Прошептал он тихо и резко повернул на право, шагнул, и пошёл и шёл, и шёл, дошёл до середины. Совсем, как говорил ему привидевшейся Унибор. И встал на первую ступень. Свет ослепил его, но он шагнул ещё, ещё. Поднимаясь по ступеням, он почувствовал счастье. И счастье брызнуло из его глаз, из ушей, из макушки. От него брызгали флюиды счастья. Он чувствовал себя на взлёте, что вот сейчас ещё шагнет, и он взлетит. Он шагнул вверх ещё и его откинуло назад, но он упорно пробирался вверх, в голове раздался взрыв, он застонал. И услышал.
– Миша, что с тобой? Ударился что ли? – Обратился к нему Павел, видя, как Миша обхватил голову руками. – Извини, пришлось резко затормозить, зайчишка выскочил на дорогу, едва увернулся, чтобы не задавить, а тут дерево, пришлось резко тормозить.
Миша открыл глаза, только что он был в белом свете, который хоть и ослеплял его, но не так ярко, а здесь на фоне яркой зелени лесной, светило солнце, и все светило в глаза ему. И удивлённые лица Павла и Георгича, смотревшие на него, тоже светили. Всё ярко било по глазам, и по мозгам. Но вот стало стихать, боль в голове прошла, а свет остался.
– Что со мной было? Не понимаю.
– Взрыв? – Спросил Георгич, переглянулся с Павлом, продолжил. – Ты пожелал и выразил. Ты выразил вслух, мы слышали. Поздравляю Миша. Попутешествовал в вечной ночи, и возвращаешься домой. Верно, хватит плавать в частотах, не пойми каких. И хорошо, что всплыл.
– Всплыл. – Тихо ответил Миша, всё ещё ощущая шум в голове, и его резко потянуло в сон. – Почему-то так спать хочется. Я посплю здесь?
– Потерпи, сейчас приедем, Павлик поехали. Сейчас его поместим к Наденьке в комнату отдыха на диване. Пусть приходит в себя, пока мы занимаемся делами.
Услышав имя Наденьки, Миша встрепенулся, но голова упорно тянула прилечь.
Машина плавно поехала и через несколько минут остановилась перед зданием. Но у Миши не было сил, смотреть, что это. Он чувствовал, как его вывели из машины, и под руки куда-то повели. В голове к шуму прибавились другие звуки, гул разговоров, что-то ещё и испуганный голос заданным вопросом Наденьки.
– Что с ним?
И больше ничего не слышал, он остановился там, где последние глубины его желаний погружались в свет, а он кружил, кружил, спешил к далёкой своей цели, летел. А с ним Земля летела, планета яркая такая, летела вслед за безконечным маршрутом солнца, стараясь не сбиться с грёз, несла на себе всё человечество. Она старалась сбросить животные пороки человечества, чтобы войти с ним во врата света под стражей звёзд. Гроза гремит, и дивизионы армий революцией пересекали время.
Миша видел себя в том первом отряде, что опускался в плотный мир, где осаждали тучи мрака пришельцев из далёких соседних галактик, и как они со страшным ржанием пронеслись по земным часам, переводили стрелки вспять, заставляя их мчатся друг к другу навстречу, разрывая горизонты.
Неясность серой пеленой закрыло планету, разорванные края горизонта не соединялись, и полилась вода. Затапливая полностью планету, океаны соединились. Крик Мидгард отозвался в сердце, Земля стонала, а вместе с ней и Миша, его сердце разрывалось, спешил помочь. В его сердце пламенным цветком зажглось солнце, лучом сверкал сквозь плачущие облака, стараясь высушить их, чтобы не плакала Земля, не утопала в водах.
Огромные молнии осветили горизонты, то пришли боги на охрану планеты воспрял и Миша духом.
Теперь я не один, нас много и я присоединился к свету. Да, продолжается ещё и шум и суматоха, но сменилось настроение планеты Мидгард. Часы шагали медленнее, то убыстряли ход, согласованной поступью со всей вселенной. Земля отдыхала, наслаждаясь в ярком свете, словно в колыбели, принимая в себя божественные энергии.
И снизу от людей и сверху от единого создателя. Её мечта сидела в медитации, и свет любви истока залил и небеса и почву. И здесь уже не медлила мечта, открыла врата и хлынули надежда, восторг и счастье, окутывая землю всю и купол растворялся.
Внутренняя суть Миши, сама душа, возможно, он полностью сам, почувствовал в себе дыхание Духа космического Разума, наполненного чувственными радостями и ощущениями. И почувствовал в своём сердце пламя, оно полыхало словно костёр, распространяясь на всё тело. Пред ним предстала дева, красавица Природа, возможно это дева, Душа Земли. Он любовался ею, ладони его горели, и свои горячие ладони он положил на грудь природы, чтобы растворить остатки сна. И в ней увидел Наденьку, и в сердце его радость новым пламенем загорелась, расширилось, и он обнял свою невесту, Наденьку. Его руки обвили кольцом радости стан Наденьки.
Она смеялась, её весёлый смех стал призывом к сфере трансцендентности. Звучанием коснулось его, та вибрация, что сотворила этот мир и сохраняет и вечно новое, и вечно то же самое в его сердце, то, что он имел когда-то в духовном мире. Биение его сердца, что просыпается для прежнего стремления, для красоты, для радости и для восторга жить живой жизнью. В объятиях он держал свою любовь, и как со стороны увидел себя, но Наденьки он не увидел.
Он юный бог обнимал всю Землю, а она сияла, но всё же он верил, каким-то образом здесь Наденька была. Природа возрождалась и с удовольствием принимала его свет, пламя искренней любви, что не давно родилось, и он дарил его природе, и наполнялось земное тело красотой. Его приход к ней и слияние, нёс магию и чары, и слух его усилился.
– Что вы с ним сделали? – Услышал он знакомый голос, но кто? Пока не узнал, он весь горел охватываемый пламенем любви.
– Ничего не делали, он сам попросился с нами, а что было в его мыслях, нам не ведомо. Послышался голос. «Вроде как Георгич», подумал Миша, как бы приходящий в себя, ещё успел подумать, «где я», но разлепить веки, открыть глаза ещё не мог. Его держало то сияние, что от солнца шло, и он горел в нём, расширяя своё пламя, хотел соединиться с тем сиянием навечно.
– Он весь горит. Так нельзя, Павлик.
– А я-то причём? – Улыбнулся, чуть пожав плечами ответил Павел.
– Я видела, вы сидели на завалинке, о чём вы разговаривали?
– Да, не о чём, так… да и разговор был, можно сказать, лепет детсадовский.
– Ага, лепет, так возле дома дедушки вообще нельзя находиться долго, всем посторонним людям. Мы это мы, мы выросли здесь и постепенно всё принимали. И дядя Олег не посторонний. А Миша, так он неделю всего лишь здесь живёт, и такой напор энергий принял там.
– Я его туда не звал, сам пришёл, а мне надо было подумать, просмотреть свои деяния. Сама знаешь, на завалинке у деда самый лучший портал, думается легко, все моменты видно. И потом он уже входил во внутрь дома, ещё несколько дней назад. А это значит его позвали. Надя, что ты волнуешься? Это редко, кому удаётся войти в дом. Собственно почти никому. Дядя Валериан вон ещё в молодости даже не заходил в сам дом, побудет на участке, поговорит с дедом на лавочке за домом и уходил к отцу.
– Ну и, что делать?
– Ничего, не волнуйся, Наденька. Неделя это уже очень хорошо. Он немного там адаптировался. – Ответил ей Георгич. – Придёт в себя, зато, как быстро и мощно. Даже неожиданно. Вот она проверка. Выдержал и шагнул. Вот и рождение его пламени, вернее, возрождение с воспоминанием, такое с ним произошло только рядом с тобой, Наденька.
– А я-то причём? – Смущённо спросила Надя. – Вот ещё!
– Ты не причём, только время подошло вам встретиться. – Ответил Георгич. – Так решили предки. Его подтянули до твоего уровня, а может и выше.
– Нет в одном диапазоне. – Ответил Павел. – Поздравляю, сестрёнка.
– Да, вот ещё! С чем поздравлять-то? Может, я не хочу и не надо мне этого. – Вспылила Надя, она поставила бокал с водой на стол, бросила мокрое полотенце, которым протирала Мише лицо, отошла и села на стул. – Мне и так жилось прекрасно. И большего мне не надо.
– Бунтуешь? – Улыбнулся Георгич.
– Да, бунтую, ты почему не один приехал? Для чего все они?
– Наденька, я и собирался один приехать, надо всё-таки убрать неведение, и открыть всю правду вам. Время уже совсем не ждёт. Я и хотел быть здесь без всяких посторонних свидетелей. Спросить, узнать, что вы уже знаете, да и остальное досказать. А Валериан, так я узнал, что Валериан едет, уже в дороге, он говорил, Павлик его пригласил.
– Да, приглашал, но-о-о, как приглашал-то, вышло так, что не получилось не пригласить, но это было декадой раньше. В это лето мне как-то вообще гости без надобности. Раз так вышло, значит предкам надо.
– А я вообще встретился с ними на выезде из города. У меня почему-то машина сломалась. Случайно это или не случайно, только лишь предкам известно. Вот там и встретились, они увидели меня и остановились.
– Наденька ты ведь его во сне видела постоянно…. Начал Павел, но Надя его остановила.
– Ну и, что? Мало ли что сниться во снах.
Павел подошёл к Наде, нагнулся, поцеловал её в макушку, тихо сказал.
– Наденька, но ведь в сердечке-то твоём не так, как ты сейчас выражаешь.
И чуть громче добавил. – Смотри, какая коноплянка сидит на ветке за окном, для тебя сейчас споёт. И сам засвистел на манер коноплянки.
– Это малиновку ты изображаешь. – Улыбнулась Надя.
– Да? Значит, ошибся, малиновка. – Он рассмеялся, за ним Георгич, тут и Надя не удержалась, рассмеялась.
– Вот, что значит, в лесу жить, все песни птиц выучил. – Произнёс Георгич.
– Он ещё тот соловей. – Смеялась Надя.
А Павел уже заливался, выдавая трель соловья.
– Павлик, Павлик, ну перестань и тише, Миша ещё спит.
– Что не сделаешь ради сестрёнки, чтобы она засмеялась и радостной стала, грусть и страх из её сердечка убежали, а Михаилу пора возвращаться в реальность, хватит ему летать. Домой пора. – Говорил Павел. – Миша, просыпайся, мы всё закончили, домой пора. Мишка не претворяйся, ты всё слышал, почти весь наш разговор, а уж конец точно. Меня не проведёшь. Это Надежду ещё можно, но не нас с Георгичем.
Миша пошевелился, приподнял голову, еле разлепляя веки, произнёс.
– Паш, я не обманываю и не притворяюсь. Правда. Даже не знаю, что со мной, слышать, слышу, а вот проснуться не могу, глаза не открываются.
– Пройдёт, пойди, вон в ту дверь, там умоешься, да домой поедем.
– А, что я так долго спал? И что случилось со мной?
– Хорошее с тобой случилось, позже разберёшься. Поднимайся.
Произнёс Георгич, помогая Мише подняться.
– А рубашка у него мокрая, как быть? Спросила Надя.
– Ничего с ним не сделается, доедет. – Ответил Павел. –
И вскоре они въезжали в ворота усадьбы Богдановых. Миша посмотрел на дом, с улицы он был стареньким, казалось, вся краска смыта и обветшалой, выглядел как запустевшим. Таким увидели этот дом, когда только подъехали в первый день, и возмущение Виктора и удивление Тарасыча и Миши было понятно. Один Георгич ничему не удивлялся. И сейчас Миша видел, какой он на вид развалина, зарощий кустами и деревьями с наружной стороны, кусты и продолжались, в продолжение забора вплоть до густого ельника, и Миша в удивлении спросил.
– А почему вы вид дома с этой стороны не обновите, ведь дом портиться, старится, разрушается. Во дворе красиво, а здесь, так выглядит не ухоженным.
– Нет, он ухоженный, недавно красили, покраску такую Надя сделала, специально выбрала, чтобы так выглядел и никого не привлекал. Мне нравится, и предкам понравился. Интерьером у меня девчата ведают. А так он добротный и крепкий, простоит ещё лет так с тысячу.
– Так уж и тысячу? – Скептически произнёс Миша.
– Сколько ему положено, точно простоит. – Ответил Павел, и у него зазвонил телефон, он включил, стал слушать, затем произнёс. – Но ты устанешь, Наденька. А завтра…. – Затем молча слушал и далее произнёс. – Хорошо, делай, как знаешь, только к ужину приезжай, да и вредно до ночи тренироваться, тебе ещё отдохнуть надо. – Выключил телефон и на вопрошающий взгляд Георгича ответил. – Уехала к Святогору.
– К Святогору? – Переспросил Георгич. – Тоже, что ли съездить?
– Зачем? – Спросил Павел. – Там ей уж точно ничего не грозит. Там её вся банда.
– Ты так говоришь, засмеялся Георгич, как будто они и в самом деле банда.
– Ну, хорошо, – Павел тоже рассмеялся. – Казаки-разбойники, в которых они в детстве играли. Правда там уже прибавился коллектив и половина женатые, но за неё горой. Как же, атаман их.
– Я всё же поеду. Заодно и посмотрю, какой она стала, чего достигла. Тихонечко посижу в сторонке. – Георгич повернулся, пошёл, затем повернулся к Павлу. – Ключи от машины в доме, дай твои от внедорожника.
– Зачем тебе внедорожник? Езжай на этой.
– Ты прав, этот внедорожник ещё не знают, не примелькался, сразу виден будет, лучше на этой. Повернулся и пошёл к машине.
– А мне можно? – Спросил Миша.
– Ты иди в душ под горячую воду, отдыхай, да осмысливай, то, что тебе дали.
Они пошли к дому, дойдя до крыльца, Миша растерянно посмотрел на Павла, помолчал и ответил.
– Паш, а я забыл всё, ничего не помню. Пока ещё не открывал глаза, всё помнил, а сейчас пустота. Что значит, всё пропало?
– Ничего не пропало, я же говорю в душ и полежи чуть, чуть расслабленным до ужина. Всё восстановится и дальше пойдёт.
– А Святослав это кто?
– Не Святослав, а Святогор, человек.
– Понятно, что человек, а зачем Надя уехала к нему?
– На тренировку. Она борьбой ещё занимается в свободное время от основных занятий.
– Борьбой? Для чего?
– Чудак человек. Для чего борьбой занимаются? Не знаешь что ли? Она с детства занималась. У Нади действительно плотный график, для праздного пребывания у неё нет времени, как и для вышивания крестиком, но и это она умеет.
– Какой борьбой занимается?
– Миша, ну, ты посмотри на Надю и сам разглядишь, какой борьбой она может занимается. Сердце твоё должно тебе подсказать.
– Наверное, ты прав. Извини.
– За что? Удивился Павел. – Ладно, скажу, Наденька хорошо всему обучена, чтобы противостоять даже сразу нескольким противникам. А сейчас она разрабатывает своё Ярло.
– Ярло? А-а-а, что это?
– Миша, тебе правда надо отдохнуть, всё придёт постепенно. – Произнёс Павел жёстко. Но увидев поникший взгляд продолжил. – Тебе сейчас надо думать совсем о другом, но так уж и быть, скажу. Ярло это яровое сердце в духе великом. Там много этапов, пока до Духа дойдёшь. Сейчас она на втором этапе. Так что с ней связываться себе дороже, так отметелит, и даже пальцем не прикоснётся к тебе. имей ввиду. Рассмеялся Павел. Ладно, иди, тебе сегодня и так досталось и психически и физически. А ей сказалось то, что с пелёнок её обижали, да не то слово обижали, а лет с пяти уже никому не давала себя обидеть. Но и сама никому за зря в нос не била. Дух у неё очень сильный.
А Миша сел на крылечке, ответил.
– Я немного посижу, ладно? Всё равно голова пустая.
– Сиди, твоё дело.
– Расскажи мне, что-нибудь о Наде. Почему она занялась борьбой? А почему бабушке отпор не дала?
– Почему? так в порыве могла снести всё, просто так применять нельзя, а с бабкой у нас другие методы. А почему борьбой занимается? Вероятно, детство наше распрекрасное подсказало ей. – Ответил Павел, садясь рядом на ступеньку. – В нашем безоблачном детстве в кавычках, не казалось будущее безоблачным. По крайней мере, мне, Наденька всё же на одиннадцать лет моложе меня, и я её, как мог, оберегал, а когда жить стали у дедушки Миши, вот тут мы воспарили. И будущее я своё, хоть и туманно, но уже видел. Надя малышкой, постоянно была здесь на хуторе, мне приходилось ездить в село. Зимой и в слякоть дед отвозил, привозил на лошади, а в хорошую, весеннюю в осеннюю на велосипеде, потом, как подрос, на мотоцикле. И верил, что наша жизнь будет в счастье, всегда рядом будут дедушка с бабушкой и любимая сестрёнка. Здесь мы не испытывали себя брошенными и не нужными. Анюта позже с нами стала жить, её после аварии забрали. Огорчало одно, когда Надя пошла в школу, у неё появилось много друзей.
– И, что же здесь огорчаться? – Спросил Миша.
– Друзья все состояли из мальчишек, понимаешь, одни мальчики и ни одной подружки. Понимаешь? И даже старше неё мальчики были. Ну, настоящая банда была. Нет, они не вредили никому, не лазали по садам и огородам, кроме заброшенного сада, в то время, здесь не далеко от села. Они даже, как можно сказать, были тимуровцами. Помогали старикам иногда, если те попросят, а так носились по лесу, залезут на деревья и сидят, как птицы на ветках, учатся петь по-птичьи. Лазали по горам, пещеры обследовали, на реке плавали на самодельных плотах, да, где их только не носило. Порой не знали, где их взять, ночь наступала, а их не сыщешь, а у Надьки ворох предложений, как провести досуг вдали от взрослых.
К нам в село приехал один отставной офицер, комиссовали по здоровью, что ли или ещё что-то было, в общем, поселился здесь. У него сын, старше Нади на два года и тоже влился в эту группу. Святогор, он владел техникой боевых искусств и ещё некоторыми видами борьбы. В спецназе служил. Вот он и собрал всю эту братию к себе, организовал клуб. Тренировал их, и не давал времени на разные шалости. Как загорелась Надя, это надо было видеть. Забросила всё свои рогатки, пистолетики с пистонами, деревянные мечи и сабли, что дед ей вытачивал. Занялась учёбой и тренировкой. Святогор был хитёр, в клуб приходить велел с дневниками, и тройки и даже четвёрки он не признавал. Так, что эта группа стала учиться только наотлично. А сейчас двое из её братии любят её, Серёжка, тот точно любит её по-настоящему, и голову любому свернёт, если кто обидит её. Он и в детстве мстил бабке Марье за оскорбления Наденьки. То окна ей переколет, то забор сломает, да много чем он гадил, даже однажды ворота дёгтем измазал. Всё село над ней потешалось. Но она всегда думала, что это Наденька всё делает и ненавидела ещё больше её, хотя Серёжка и другие мальчишки уверяли всех, что все скверности и разные подлянки Марье делали они. Павел рассмеялся.
– Ты что? – Спросил Миша, и сам удивился своему спокойствию, услышал, что кто-то любит Надю.
– Да вспомнил её, ей лет десять, нет, наверное, двенадцать было, идёт такая худенькая в шортах, коленки все ободраны в одной руке пистолетик, рогатка за поясом, в другой руке меч деревянный, а за нею вся её ватага. У мальчишек какие-то верёвки, крюки, что-то типа факелов, за спинами рюкзачки, это они в поход пошли, в горы. Врагов из пещеры выкуривать. Вошли в пещеру и не вышли.
Павел вздохнул, и замолчал.
– И, что дальше? – Спросил Миша.
– И пещера небольшая была, а искали трое суток, и не нашли. Всё село, все наши горы исходило вдоль и поперёк. И нет их ни в пещере и не в маленьких гротах, как сквозь землю исчезли. Ревело чуть ли не всё село.
– И что? Как же их нашли?
– Унибор вывел. – Павел с минуту помолчал, вглядываясь в вечернее небо, затем продолжил. – Вышли ребятки оттуда другими, повзрослевшими. Мировоззрение изменилось. Мысли здравые у них стали ещё детьми были, а, как известно, если мысли здравые, то и организм здравый.
– А Унибор, он кто? Он дух или кто?
– А ты его каким видел?
– Да, в том то и дело я его видел живым человеком.
– Всё верно, он и есть живой материальный человек, как ты и я, ничем не отличается он нас, только лишь способностями. Можно сказать, он настоящий бог, но на настоящего он не тянет. – Павел рассмеялся.
– Почему ты смеёшься?
– Унибор сам сказал сейчас, поэтому я и засмеялся. Говорит, что он полубог. и живёт здесь, на Земле, очень давно, уже много тысячелетий, и он обладает величайшим совершенством сенсорным, а это значит у него много качеств настоящего единого Создателя. Может исчезать, появляться, перемещаться и преображаться. Если тебе интересно, как-нибудь сам с ним поговоришь.
– Правда? А это возможно?
– Но он же с тобой уже можно сказать, сам разговаривал.
– А-а-а, да, да, слышал его, он мне говорил, да. А-а-а, что же случилось с детьми там?
– Я не спрашивал, и так ясно, в другой мир попали или в другое время. Лишь спросил, страшно было? Да, кто же признается при Надьке. Она там самая младшая. Но она ответила честно. Сказала. «Павличек, вначале, очень, а потом, как обычно». Теперь эта группа основной костяк наших помощников.
Они посидели молча, смотрели вдаль, у Павла звякнуло смс в телефоне. Он посмотрел и сказал.
– Ладно, Миша, иди, отдохни до ужина, а у меня ещё дела, мне к Анюте надо, а потом ужин. Он поднялся и ушёл. Миша тоже поднялся в свою комнату.
И через какое-то время Павел заглянул в комнату Миши, хотел пригласить на ужин, а тот спал на кровати, раскинувшись в позе звезды. Павел улыбнулся и произнёс.
– Укатали Сивку крутые горки, но толи ещё будет. Пусть спит, организм есть захочет, скажет ему.
Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.