В обколотом морфием, спирта испившем чашу, обезлюдевшем, обезумевшем, о поребрик разбившемся Петрограде она кормит уток, каблуками месит снег голубоватый в свете лун над столбами, и думает - смелости хватит ли ..?
Ему не хватило.
Как будто ему и не для кого было жить.
Между большим и средним, как ручку фарфора изящного сжимает живые слои хитина, вурдалак коммунальной кухни. Пса приласкать у рыбной, белье, пайки, поцелуи украдкой в скрипучей от холода и соседей гостиной... И думает - смелости хватит ли..?
Ему не хватило.
Как будто ему и не за кем было бежать.
Святая, светлая, звучная и звенящая, ворох желтушных цветов на фоне серых дымов коммуналок, фабрик, воплей толпящихся поездов. Она живет настоящим, теплый от влаги металл сжимает в скованных мартом пальцах и думает - смелости хватит ли..?
Ему не хватило.
Как будто ему и некого было любить.