Эх, как бы не соврать. Как хотя бы соврать, но не сильно? Ладно. Существует в одном большом городе Выставка Достижений Человечества. Ну, допустим. Ходят туда разные люди. Ну и правда ходят. Ходить-то куда-то надо. Прогуляться, пива выпить, поговорить о жизни, экспонаты посмотреть. Ну и правда, надо. Ничего тут нет такого не правдивого. Ну, так вот.
Мятежный ветер будоражил непокрытую шевелюру Григория и разносил по окрестностям вечно молодую классику рока. Укрыв шею воротником, Григорий вглядывался в вертлявые двери метро, в яркие озаренные электрическим светом лица.
Фуст не появлялся. И где его опять носит? Всю жизнь этот парень только и отличался подростковыми манерами. Всегда эта неказистая внешность возникала не по расписанию, причем сразу во всех местах и с вопросом "кусаются ли носороги?", и сразу же задаваемым следующим вопросом: зачем им кусаться, если у них рог? Может из-за этого, его в школе дразнили «Фаустом патроном»? А может еще из-за того, что создавал много шуму не по делу? Ведь, чтобы добрать солидности, он старался разговаривать только басом. А чтобы его сбивчивая речь была разборчивей, он «подправлял» ее мимикой и жестами.
Наконец ярко-оранжевое горнило подземки извергло нечто. Пуховик на вырост с поднятым воротником, будто кокон, оборонял это до ушей, а голову укрывала толстая вязаная шапка, словно шлем, оставляя лишь прорезь для глаз. Передвижение осуществляли маневренные ноги в джинсах и кроссовках.
- Эй, рыцарь, куда несешься?
Фуст бурно затормозил.
- Уй, я думал ты вон тот в белом пальто.
- Сам ты вон тот. Ты бы шапку еще сильнее натянул.
- Да я весь простужен, – огрызнулся Фуст. – Здорово. Давно ждешь?
- Нет, минут двадцать, – неторопливо, пытаясь сохранить важность, произнес Григорий. – Как твоя научная работа?
Надо сказать, что Фуст писал какую-то диссертацию. Не зря же он просто так существовал, бегая по белому свету.
- Насилу закончил. Ну, пошли, по дороге расскажу.
- Да подожди… – только и успел сказать Григорий, сдернутый за рукав.
И Фуст потащил его в море людей как по фарватеру.
- Какая молодая пара! Какая молодая жена!!! – вещал откуда-то бодрый старушечий голосок.
Окончательно прибывший на место Григорий, увидел, что за рукав Фуста уцепилась миниатюрная бабуля лет семидесяти пяти, и из кармашка своей молодежной куртки достает какой-то билетик и пытается его вручить.
- Возьмите, это очень хорошая туристическая выставка. А Вы так молоды, Вам обязательно нужно ее посетить и куда-нибудь поехать. Вот и муж будет очень рад.
Сомнений не оставалось, мужем назвали Григория, и старуха улыбалась ему во все морщины.
- Что происходит? – спросил Григорий.
- Вы должны посетить нашу выставку и получить там приз, – не переставая, тараторила бабуля. – Вот смотрите. Я Вам даю два билета. На обратной стороне у них по три пятерки - это мой агентский номер. Когда придете, обязательно скажите, что направила вас я, кстати, меня зовут Жанна. А сейчас я покажу Вам фокус. Переворачиваем лицом вверх и легким движением ноготка стираем заветные кружочки. О! Поздравляю!! У Вас появилось три самолетика.
- А с той стороны три шестерки? – пробасил Фуст сквозь толщу воротника.
Старушка на мгновение замерла. И любая другая бы на ее месте проворчала «Акстись» и заспешила провалиться сквозь землю, какой уж там фокус. Но Жанна только пригнулась, став еще миниатюрней, и перешла на шепот:
- Да нет, нет, Вам там приз дадут.
- А Вам – премию? – снова пробасил Фуст.
- Да нет, нет, мне только галочку поставят. Только вы сразу не говорите, что вы не молодая пара.
- Куда идти-то? – вздохнул Григорий.
- Двадцатый павильон, там раньше животноводство сидело. Это, знаете…
- Знаю.
- У нас специальный автобус ходит.
- Нет уж, – твердо пробасил напоследок Фуст.
- Эх, ну ладно… - вздохнула Жанна, благословенно махнула им вслед и принялась выискивать новую молодую пару.
- Осень все-таки чудесное время, – философствовал Григорий, когда они шли по аллее. – Идешь, тишина, голые ветви на фоне тусклого неба, ранние сумерки, опять же пиво холодное…
- И все-таки, что нам подарят?
- Как!? Бедный брат Фауст, червоточина жадности все-таки достигла Вашего сердца.
- Господь с тобой, мне просто интересно будет ли это только фантик от жвачки «Бруклин» или в него что-нибудь завернут?
- А если это будет сам Бруклинский мост в натуральную величину?
- Ну, то, что нам его с тобой пообещают, я нисколько не сомневаюсь.
- А может, не пойдем туда? Это же самый дальний край территории?
- Да бабулю жалко, пусть ей галочку поставят.
- Ладно, расскажи пока про свою ученую работу.
За разговором стемнело, они прошли павильон Рекламы и агитации, и вышли к бывшему павильону Судостроения. Там, на главной аллее, их будто бы поджидал человек. Он незамедлительно, правда, постоянно оглядываясь, двинулся к ним навстречу.
- Очевидно, попросит рубль или шиллинг, - предположил Фуст.
- Да что Вы, жена? Неужто вы и впрямь думаете, что в Лондоне тоже осмеливаются просить на пузырь? Да и почему именно Англия?
- Не знаю, мой дорогой, не знаю. Просто холод, сырость, сумерки, так и навевают размышления о стаканчике ихнего виски.
- Извиняюсь, – прокряхтел подошедший и втянул лохматую голову в плечи.
Рука Григория так и полезла в карман за мелочью.
- Не откажите в любезности, сходите на нашу выставку, – внезапно предложил незнакомец, и протянул им два все тех же билета. - Значит, если там будет три самолета, то значит, вам дадут билет на самолет. Ой, нет, не так, – замахал он руками, – если у Вас окажется три билета, то Вам выпадет…
Тут он совсем запнулся.
- Не трудитесь, мы туда и идем, – добродушно пояснил Григорий.
- Правда?! – обрадовался незнакомец. – Так чего ж мы комедь ломаем. Давай я Вас всех провожу. Какая у тебя молодая жена, – кивнул он в сторону Фуста, и увлек их в переулок.
- А то вот, понимаешь, ходят люди, ходят, без сопровождения, – ворчал незнакомец, - а потом случаи случаются. Так вот, я к чему, случаи-то бывают разные. Чего здесь раньше вообще только не было. Взять хоть в павильоне «Судостроение» - было все, а теперь лежат только старые якоря, да якорная цепь с ними. Уж, какие силачи хотели ее поднять, но, - незнакомец вздохнул, - никак. Уж, какие силачи были, - он достал носовой платок и высморкался. - Так вот, на чем это я?… А, выставка у нас хорошая, замечательная у нас значит выставка, есть удивительные путешествия.
- По Темзе? – с иронией спросил Григорий.
- И по Пензе, и по Туле, и куда захочите.
- Слушайте, сэр, - не выдержал Фуст, - а как хоть Ваша контора называется?
Незнакомец выпучил на Фуста правый глаз. Кто это здесь басит-то в самом деле?
- Жена, не разбрасывайте бациллы, – строго вмешался Григорий. – Но, в самом деле, уважаемый, откройте уж нам название Вашей фирмы.
Незнакомец сильно закашлялся, потом заулыбался, отвернулся, чтобы высморкаться, и, наконец, произнес:
- Так это, же, жердина, гражданин начальник.
- Как, просто жердина и все?
- Ну да, а вот мы и пришли.
Перед ними возвышалось здание советской эпохи, сперва попавшее в не милость, а потом под амнистию. Длинные щербатые ступеньки уверяли, что еще надежно послужат новым хозяевам, а величавый фасад из стекла и алюминия не сомневался, что еще вполне привлекателен и способен кое-кого заманить.
Навстречу им вышел молодой человек в просторном не по размеру пиджаке, щедро закрывающем рыбацкий свитер.
- Добро пожаловать, туристическая компания «Джердино Бруно» давно ждет Вас, – выпалил он. – Прошу!
- Идем, - чуть слышно пробормотал Фуст, - от агента «Жанны» к агенту «Лорду», от «Лорда» к этому парню в пиджаке.
- Ладно, не кипятись, - чуть слышно ответил Григорий.
Они вошли, и дверь немедленно загородил огромный мужчина при галстуке, в белой рубашке, с табличкой «IRAKLY».
- Якоря, такие тяжеленные якоря, - убивался одетый в пиджак парень, провожая их по крутой лестнице и подбирая полы под мышки.
Они не заметили, как очутились у стойки, за которой сидела девица.
- Вы горожане? – сходу начала она.
- Да, – ответил Григорий.
- Давно женаты?
- Я?
- Ну не я же.
- Десять лет.
- Фамилия.
- Моя?
- А чья?
- Иванов.
- Получайте консультанта, проходите.
Как по волшебству рядом воплотилась симпатичная девушка с ясными глазами, в которых угадывалось свободное знание английского и увиденные красоты мира.
- Здравствуйте, я Нина, – просто улыбнулась она и повела их в зал.
Столиков сорок, по три человека за каждым, создавали обстановку клуба любителей игры в Бридж. Зато у стены напротив спокойно поблескивал боксерский гонг.
- Присаживайтесь, – она снова улыбнулась.
- Мы, собственно, только пришли сказать, что нас направила Жанна, - сказал Григорий, не двинувшись с места, - Вы уж отметьте ее, пожалуйста.
- Отметим-отметим, но я Вас долго не задержу. Всего два слова. Да и потом, как Вы можете уйти без подарка, и, не заполнив анкету?
Григорий задумчиво посмотрел на Фуста. Его простуженный взгляд выражал недоброе.
- Ладно, давайте мне Вашу анкету, - сказал Григорий, - подарка нам не надо, а слова пока вон ему скажите, - он кивнул на Фуста.
-Как ему? Разве это не Ваша жена? – искренне удивилась девушка.
-Нет. – Серьезно сказал Григорий и принялся за писанину.
Девушка чуть поникла.
-Да говорите, - расстегнул воротник Фуст, - какая уж теперь разница.
— Значит так. – Произнесла она упавшим голосом. – У нас есть хорошие путешествия в южные страны и вам, - тут она запнулась, но, собрав весь свой оптимизм, продолжила: - хоть вы и не женаты, стоит туда съездить.
-Сейчас некогда, – мгновенно возразил Фуст.
-Что же Вас держит? – тут же среагировала она.
-Звезды, - парировал он.
-То есть поняла Вас, вы имеете ввиду судьбу? Но, молодой человек, не надо забывать, Бог ведь только предполагает, а человек располагает. Он, так сказать, кузнец своей судьбы.
-В поговорке, по-моему, на оборот. Но я не в этом смысле, я астроном.
-А… - тут она сделала существенную паузу. - И что же, не можете оторваться от телескопа?
-Увы, вот уже десять лет.
-Но это же вредно, - расширив глаза, атаковала девушка.
-Не знаю, возможно это привычка, - спокойно ответил Фуст. - И все же, я считаю, что кому-то нужно смотреть на звезды.
Нина невидящим взглядом окинула зал, где за каждым столиком шло напряженное шушуканье, чуть задержалась на безмолвно поблескивающем гонге, и предприняла очередной шаг.
-А вдруг Вы выиграете «Опель»? – загадочно спросила она и пустила глазами искровой разряд. Какие уж там звезды. – Видели его у входа? Он может стать Вашим, если Вы согласитесь на один из туров. Как он блестит в лучах заходящего Солнца! Он может разорвать любые просторы.
Григорий даже отвлекся от анкеты, и некоторое время смотрел в потолок; но кроме ржавых якорей так ничего и не вспомнил.
-Вот, что Вы молчите? – продолжала Нина гипнотизировать Фуста. – Как Вас зовут?
-Илья, – глухо произнес Фуст.
-Илья, разве Вы не мечтаете вернуться домой с бронзовым загаром, и чтобы все Вам завидовали? – она вновь пустила разряд.
Фуст задвинул шапку на затылок и расстегнул воротник куртки.
-Что, горишь, брат Фауст? – торжественно воскликнул Григорий.
-Ты не забывай запятые расставлять, писатель, - огрызнулся приятель.
-Хорошо, – с чем-то согласилась Нина. – Но не ужели Вы, образованный человек, не хотите осмотреть памятники и интересные места других стран? Ведь сейчас, в наше время, когда рухнул железный занавес, столько людей получило возможность съездить, прикоснуться сердцем к белому камню Египта или …
-Я знаю одного образованного человека, - недослушал Фуст, - архитектора. Вернулся он на днях из Италии. Говорит, зря съездил, пиво так себе, а постройками меня еще в ВУЗе замучили. Так что ж я, ненормальный, куда-то ехать, чтоб пива попить?
-Ну, зачем же так?
-Нет, я это к тому, что незрелому бедному человеку памятники ехать смотреть не стоит. Они его лучше не сделают.
-Ну, как же, Вы ведь в городе живете, на звезды смотрите, как же? – застучала девушка ладошкой о столешницу. - Если у Вас нет денег, что же о других говорить?
Воцарилась пауза. Слышно было только, как скрипит авторучка Григория, да как он кротко шмыгает носом. Но Фуст повержен не был, он не громко, но твердо спросил:
-А разве я что-то говорил про деньги? – и добавил: - Это, по-моему, Вы про «Опель».
Казалось, этот негромкий голос услыхали во всех концах зала. А может и во всех концах страны. И уже было слышно, как выворачиваются шеи, чтобы поудобнее подставить ухо под голос правды. Чтобы узнать, наконец, так кто здесь все-таки про «Опель»?
Зал напряженно старался пересилить мертвую точку затишья. Девушке было не уютно. Глаза ее теперь предательски выдавали сбивчивое знание английского и красоты мира в них потускнели до опостылевших достопримечательностей окрестности.
«Да, ну, Фуст как всегда» - Подумал Григорий и сразу же устремился девушке на помощь.
-Вот тут вопрос: «какой отдых предпочитаете?» – указал он ручкой.
-Да-да, – оживилась она, но повернула голову отвлеченно, больше на голос, чем на вопрос.
-Я вот, например, отдых пешком в парке, тогда как…
-А я, - пробасил совсем распоясавшийся Фуст, - сегодня хотел пива выпить, а мне здесь полчаса задают разные вопросы. Сейчас уже и ларьки закроются.
-Не полчаса, а всего пятнадцать минут, - обиженно проговорила она и добавила, - люди по четыре часа сидят и ничего.
-Что-о-о??!!! – изверг из себя с хрипом Фуст и привстал. Он на глазах становился самим собой, не литературным Фаустом, а военным «Фаустом патроном».
Но тут раздался гонг. Все оглянулись на представительного мужчину с пропитанными гелем волосами.
-Господа! – торжественно объявил он. – Разрешите Вас поздравить с еще одной молодой парой, только что принятой в наш клуб.
Раздались редкие хлопки.
-Я еще не кончил. Спешу сообщить, что Егор и Пилагея могут уже в этом месяце ввязаться в борьбу за «Кубок клетчатого пиджака».
-Что? – Фуст молниеносно развернулся от мужчины к девушке-консультанту. – Какого еще пиджака?
-Ты хоть рот прикрывай, микробогенератор, – воскликнул Григорий и полез за носовым платком.
-Пошли отсюда! – ревел Фуст.
-Если вы сейчас уйдете, - промолвила бедная девушка, - то меня уволят с работы.
-Вот еще новости! – Фуст вытаращил на нее слезящиеся глаза. – Сначала пожалели Жанну – дали такого крюка, теперь Вас пожалей – потеряй целый день, а потом придет Ваш шеф на ходулях, и будет трясти маузером, и грозиться, что если мы не согласимся на Малайзию, то он прострелит себе конечности, и мы теряй полжизни – колеси по разным странам, ходи по разным клубам. Так что ли?
Фуст расходился не на шутку. Его больное воображение рисовало картины достойные великих фантазеров человечества, и девушка сдалась.
-Хорошо, – сказала она утомленно. – Я пойду поговорю с менеджером.
За столиком, заваленным цветными журналами, восседала маленькая женщина, лет сорока. Она опиралась локтями о столешницу и, выказывала больше лоб, чем подбородок.
Справа от женщины мерцал экран, распространяя волны телеэфира.
-Что, в городе живете и не можете денег заработать? – сразу начала она допрос. - Это же надо быть лодырем.
Григорий решил не ввязываться, полагая, что Фуст «на взводе» и сейчас сам все скажет. Но Фуста словно переклинило. Он честно боролся с приступом насморка и никак не мог «перезарядиться».
-У нас есть Юра, - продолжала она, - он ходит боком, и то зарабатывает. Сегодня нельзя быть пассивным, сегодня надо быть в курсе всего. Ладно, - вздохнула она, - Бог с Вами плывите по течению.
Григорий понимал, что нужно что-то сказать, но молчал, чтобы не наговорить лишнего, типа «заплатите Ван Гогу за его картины» и т. п. Еще, его стало донимать чувство стыда за то, что он уперся, как бирюк, и греет брюхом свой кровный «кошель». А был бы хорошим парнем, давно бы уж согласился на Индонезию, всего и делов-то. А что? Съездил бы за всех сразу, за Фуста, у которого в принципе не могут водиться деньги, за Жанну с Лордом, за Нину с Ираклием, за того парня в пиджаке на вырост. Он даже представил, что вот его сажают в самолет и тот взлетает, но берет курс не в Индонезию, как обещалось, а кто его знает куда, причем вместо горючего в этом самолете мыльная вода, а вместо летчика, чтобы того не уволили с работы, сидит манекен и серьезно держит штурвал.
Григорий хохотнул. Да так, что это послужило залпом «Авроры» для Фуста. И тот начал чихать. Самозабвенно и на все, без разбору. На красивые журналы, что уже сотрясались со столешницей вместе, на пульт телевизора, который пришлось взять, чтобы уберечь. Досталось и женщине-менеджеру, которая не знала что ей дороже пульт с журналами или телевизионные новости, чтобы быть «в курсе», или мобильный телефон, чтобы узнавать курс.
Их вывели на пожарную лестницу и захлопнули дверь.
На улице горели фонари. И над зданием Советской эпохи тоже светилась какая-то надпись.
-Джордано Бруно, – успел прочесть Григорий.
Тут же надпись погасла. Пыжась, с третьей попытки, она загорелась вновь, но не вся. От имени великого бунтаря и мыслителя уцелело только три буквы, заглавная «Д», «о» и «н», больше похожая на «м». Зато фамилия горела целиком.
-Дом Врунов, – прочел Фуст.
-Нинку жалко, – сказал Григорий. - Она такая грустная сидела. Попала, вот, к акулам империализма.
Фуст ничего не сказал. Он строго дернул товарища за рукав и указал на ларек.