Тractatus de Тempore Continuums.
Pars Tres
МАЭСТРО ГРАНИТНЫХ КОМПОЗИЦИЙ
Философско-приключенческий остросюжетный мистический детектив
(мистический реализм)
USBN 978-5-7205-1809-7
© Уткин Денис Викторович
Москва
ЮСТИЦИНФОРМ
2022
Глава 3. Константин Константинович
§ 13. Салон «Прометей»
В Москве есть много всего. В том числе в столице имеются в изобилии объекты, связанные с творческой деятельностью — культурой и искусством. Прогуливаясь по городу, вы обнаружите тут и там театры, музеи, выставки, антикварные салоны и прочее. В Москве можно даже наткнуться на консерваторию, если двигаться по Большой Никитской улице (по направлению к центру) и не очень спешить. Храм музыки будет справа. Здание консерватории выходит фасадами на Большую Никитскую, но весьма многие прохожие умудряются проскочить мимо. Жители Москвы мало смотрят по сторонам. Совершенно неудивительно, что объекты культурной жизни (а особенно те, что расположены вдали от центральных магистралей) так и остаются незамеченными для большинства граждан.
Заведение, о котором пойдёт речь, тоже относилось к объектам культуры. Предметом нашего повествования стал салон современного и альтернативного искусства «Прометей». Почему «Прометей»?.. Да потому, что его основатель совершенно безразлично отнёсся к названию и выбрал самое банальное из того, что пришло в голову. С другой стороны, Прометей (по легенде) принёс людям огонь, и выбранное наименование оказалось вполне оправданным — современное искусство временами так «жжёт», что диву даёшься.
Итак, салон «Прометей» располагался вдали от бурлящих потоков и оставался незаметным для широкой общественности на протяжении уже многих лет. Даже несмотря на ярко и оригинально оформленный фасад (включая вывеску), заведение не пользовалось популярностью у случайных прохожих. Посетителей тут было немного, хотя экспонаты, представленные в выставочном зале, вполне могли вызвать интерес у ценителей и почитателей самых смелых художественных форм. Полагаю, что можно остановиться на некоторых экземплярах и описать их поподробнее.
Прежде всего, хотелось бы рассказать о картинной экспозиции. Современная живопись здесь имелась в изобилии.
Любого посетителя наверняка взволновала бы картина под банальным названием «А4», которая представляла собой белый лист формата А4 в обычной рамке. Рамку, впрочем, разрешалось заказать любую, естественно, за отдельную плату. Стоимость картины в стандартном багете составляла восемьдесят четыре тысячи рублей. Картина «А4» имела аннотацию следующего содержания: «Что может быть изящнее чистого листа? Что может быть чище? Чистый лист — это всегда начало, это всегда идея, возникшая в вашем сознании перед самым стартом её воплощения. Чистый лист — не просто идея, а идея, лишённая недостатков, это изумительное подтверждение факта, говорящего о том, что вся жизнь ещё впереди. Чистый лист — это тысячи ещё не написанных вами замечательных книг и картин. Энергетика полотна суть генератор вашего творчества, энтузиазма и трудолюбия. Чистый лист — это ваше грандиозное будущее. Вставая утром, вы бросаете взгляд на картину “А4”, которая несёт вам…»
И так далее. Весь текст аннотации приводить не будем, ввиду того, что идея названного шедевра уже и так понятна, а текст аннотации занимает по меньшей мере две страницы. Гениальная картина… Я как-то случайно оказался в салоне «Прометей» и поймал себя на мысли, что и сам бы с удовольствием приобрёл её. Подумал, но потом понял, что такая картина у меня уже есть… И не одна. Я вспомнил, что совсем недавно купил в магазине канцтоваров за триста пятьдесят рублей целую пачку бумаги формата А4. Вспомнил и осознал, что являюсь обладателем как минимум пятисот экземпляров вышеописанного шедевра. Соизмеряя стоимость купленной в канцтоварах пачки бумаги с ценником, который разместили под картиной «А4», я пришёл к выводу, что неплохо вложил деньги.
На этом шедевры салона «Прометей» не заканчивались. Экспозиция продолжалась яркими модификациями картины «А4», которые назывались, соответственно, «А3», «А2» и «А1». Читатель и сам догадывается, что названные картины отличались от «А4» только размерами… Точнее, не только размерами, но и ценой тоже. Полотна большего формата имели, соответственно, более высокую стоимость. Надо сказать, что (к чести держателей салона) возрастание цены соответствовало критериям объективности и справедливости. Стоимость увеличивалась в пропорции, строго соответствовавшей геометрическим площадям полотен.
Следующее произведение, на котором останавливался взгляд, — это картина под названием «Пустота». Она, в отличие от предыдущих шедевров, представляла собой рамку (багет) без ничего… «Пустота» она и есть пустота. Такие картины часто встречаются в жизни. Их можно увидеть в некоторых ресторанах и кафе. Шедевр также снабжён аннотацией примерно следующего содержания: «Картина, которая представлена вашему вниманию — суть истинный венец художественного творчества. Она имеет уникальные свойства и, в зависимости от типа и вида стены, может быть чем угодно… и кирпичной кладкой, и изумительными обоями, и строгой штукатуркой. Картина “Пустота”, закреплённая на оконном стекле, тут же трансформируется в яркое тематическое произведение из серии “Вид из моего окна”. Картина может изобразить для вас что угодно: и океан, и горы, и звёздное небо, и любую часть нашего огромного сложного Мира, достаточно лишь сориентировать шедевр тыльной стороной по направлению к интересующему вас объекту. В какой-то степени картина “Пустота” является доказательством полной эквивалентности понятий “пустота” и “Мир”. Пустота равна всей Вселенной, а вся Вселенная это и есть пустота. Полотно необычайно динамично и может отображать не только застывшие мгновения, но и любое движение. “Пустота” — это живая картина. Можно со всей ответственностью заявить, что “Пустота” — это сама жизнь…»
Далее следовали ещё более весомые выводы и размышления. Всего аннотация занимала три машинописных листа. Полный текст приводить также не будем, а процитируем лишь завершающую фразу аннотации, которая гласит, что «…в отличие от всех остальных картин мира, имеющих пошлую функцию скрывать изъяны стен, картина “Пустота” данным качеством не обладает. Это единственный недостаток, который одновременно является великим достоинством».
Стоимость шедевра в стандартной рамке — сто двадцать восемь тысяч рублей. Само собой, рамку можно было заказать другую, но при этом цена покупки соразмерно возрастала.
Далее представлялись сведения о существовании творческих модификаций картины «Пустота», в зависимости от типа выбранной рамки. А именно, рядом с полотном висело объявление: «При заказе картины “Пустота” в круглой рамке, представляющей собой стилизацию под бублик, сушку или баранку, картина “Пустота” в силу объективной трансформации может быть продана только под названиями, соответственно, “Дырка от бублика”, “Дырка от сушки” и “Дырка от баранки”, что и будет отражено в товарном чеке и художественном паспорте картины».
Следующий шедевр, который любой желающий мог приобрести в салоне, это полотно, являющее собой дальнейшую модификацию картины «Пустота». Оно выставлялось под названием «Отражённая пустота». Данный шедевр представлял собой зеркало в рамке. Внизу под картиной также имелась аннотация следующего содержания: «Картина “Отражённая пустота” имеет те же достоинства, что и картина под названием “Пустота” (см. аннотацию к картине “Пустота”). Некоторое отличие заключается лишь в том, что картина “Пустота” являет мир, расположенный за картиной, а картина “Отражённая пустота” являет мир, расположенный перед картиной. Можно открыто и смело сказать, что картины “Пустота” и “Отражённая пустота” дополняют друг друга до состояния полного Абсолюта. При этом следует подчеркнуть, что картина “Отражённая пустота” лишена недостатка, который присутствует в картине “Пустота”, а именно полотно легко справляется с задачами сокрытия изъянов стен».
Далее указывалось, что «манипуляции с багетом» можно производить те же самые, что и те, которые применимы к картине «Пустота».
Глядя на картину «Отражённая пустота», удивляешься сам себе, понимая, что зеркало — это отражённая пустота. До визита в салон «Прометей» я никогда бы так не подумал, а тут волей-неволей приходишь к данному выводу… Как, оказывается, парадоксален наш мир. Есть о чём подумать…
Надо сказать, что картин в экспозиции салона насчитывалось около сотни. Тут имелось всё, что душе угодно: от откровенно выполненной мазни до логически выстроенных геометрических сюжетов. Хочешь квадратные цветы? Вот цветы! Хочешь чёрное солнце? Вот оно, заходит за оранжевый горизонт, заставляя все предметы вокруг отбрасывать белые тени. Хочешь увидеть странных людей и фантастических животных? Не горюй, этого добра тут тоже много!
Отрываясь от предметов современной живописи, хочется сказать пару слов о скульптурной части экспозиции, которая занимала немалую площадь выставочного зала. Тут существовало много современных форм, свежих и смелых, центральное место среди которых занимал экспонат под названием «Трёхмерные шахматы». Каким образом «Трёхмерные шахматы» относились к категории скульптуры, никто не пояснял. Более того, никакой трёхмерности в них не усматривалось. Игра происходила на плоской доске, как и в классических шахматах. Автор шедевра назвал шахматы «трёхмерными» только потому, что они по замыслу предназначались для трёх «гроссмейстеров». Подробное описание правил игры также прилагалось.
На этом шахматная тема скульптурной композиции салона не исчерпывалась. Вниманию публики представлялась весьма неновая идея, а именно «работа» того же автора, которая именовалась «Стоклеточные шахматы». Эдакая шахматная доска размерности десять на десять клеток, где на поле добавлено по две пешки с каждой стороны и по две тяжёлых фигуры. Тяжёлые фигуры именовались «Ефрейтор-самоход». Главная изюминка заключалась в том, что шахматный «Ефрейтор-самоход», согласно правилам, имел право ходить по доске как угодно: и как слон, и как конь, и как ладья, только – вот беда: съесть никого не мог. По задумке автора, фигура ефрейтора служила только для прикрытия, но это обстоятельство никак не умаляло её важности.
Описание невидимых скульптур приводить не будем… Скажем только, что все они выставлялись в композиции под названием «Голый король» и защищались от потенциальных вандалов стеклянными витринами с надписями «Невидимые скульптуры руками не трогать»… А как их трогать-то, если все они, без исключения, располагались за стеклом? Продажа невидимых фигур во избежание скандалов исключалась. Единственная невидимая скульптура, которую любой желающий мог приобрести, называлась «Невидимый высокоэнергетический диск». Его также не рекомендовалось трогать руками во избежание травм. Диск действительно являлся невидимым, и трогать его было опасно. Любое прикосновение к скульптуре в любой её точке могло закончиться ушибом или даже ссадиной. Секрет невидимого диска не скрывался, скульптура представляла собой быстро вращающийся пропеллер, только вместо лопастей он имел сработанные из тонкой металлической проволоки профили. Крутились они с высокой скоростью и являли собой, действительно, невидимый и чрезвычайно опасный высокоэнергетический диск.
Кроме вышеописанных экспонатов, в экспозиции салона имелась изумительная картина. Точнее не картина, а гибрид картины и скульптуры. Шедевр имел очень длинное название, примерно такое: «Чёрное небо, чёрный океан, чёрный дом на чёрном острове среди чёрных деревьев, и чёрный кот на фоне чёрной трубы». Картина представляла собой рельефную чёрную поверхность, хаотично утыканную палочками, перегородочками, мелкими фигурками неправильной формы, блестящими барьерчиками, бугорками также неправильной формы и т. п. Всё, кроме блестящих элементов, имело абсолютно чёрный цвет.
Аннотация к картине отсутствовала.
Понять связь между полотном и названием не представлялось возможным. Картина никак не ассоциировалась ни с чёрным котом, ни с трубой, ни с домом. Хотя некоторые посетители после долгого просмотра шедевра начинали утверждать, что им понятен истинный смысл. Они смотрели на полотно и подробно указывали, какая часть картины символизирует кота, а какая, безусловно, является океаном или домом.
Некоторые посетители, «раскрывшие суть картины», даже пускались в спор со скептиками, которые, несмотря на долгий просмотр, упорно не желали идентифицировать полотно с заявленным в названии пейзажем.
Спор обычно разрешался сам собой при помощи сотрудника салона, который подходил к картине, устанавливал (на специальную полочку) в левом нижнем углу свечу, зажигал фитилёк и отходил прочь, а все несуразности рельефа картинного полотна начинали отбрасывать тени. Эти тени рисовали заявленный в названии пейзаж, причём так точно и виртуозно, что оторваться от картины теперь было совершенно невозможно. Тени-линии подрагивали плавно в такт колебаниям пламени свечи. Картина жила. Тут явно присутствовал и океан, и остров, и деревья, и дом, и труба, и кот на фоне трубы. Понятно, что один из спорящих знатоков современного искусства оставался в дураках. Затем сотрудник салона снова подходил к заворожённым зрителям, гасил свечку, и картина тут же принимала первоначальный бесформенный и бессмысленный вид.
Следует заметить, что среди посетителей салона «Прометей» нередко оказывались люди, разбирающиеся (как им кажется) в современном искусстве. Они именовали себя искусствоведами, экспертами и безапелляционно требовали считать своё мнение абсолютно авторитетным, профессиональным, окончательным и единственно верным. Оказавшись в салоне, такой человек деловито осматривал экспонаты, корчил гримасы, выражающие непонимание, и возмущённо пофыркивал. Окончив беглый осмотр, «эксперт-искусствовед», как правило, вступал в дискуссию с работниками салона. Разговор почти всегда начинался с риторического вопроса: «А кто же вам сказал, что это искусство?!» Далее следовал эффектный жест рукой в сторону экспонатов. За жестом следовала фраза примерно следующего содержания: «Это какая-то бездарщина и пародия на искусство… Неужели у вас это покупают?»
Промолвив заключительную фразу-вопрос, посетитель-искусствовед обычно застывал в гамлетовской позе, но всегда слышал холодный ответ менеджера: «Конечно, покупают… В Москве достаточно образованных и понимающих людей, способных осознать истинные ценности…»
Далее почти во всех таких случаях начиналась творческая атака, направленная на попытку идеологического и морального разгрома «Прометея»… Атаку недовольных посетителей-искусствоведов всегда отражал специально обученный для этих целей сотрудник. Он входил в демонстрационный зал откуда-то из кулуаров и флегматично вступал в диалог. Спор никогда не длился более трёх-четырёх минут и очень быстро сводился к тезису: «А чем, например, картина Казимира Малевича “Чёрный квадрат” лучше, чем картина “А4”?»
Услышав данный вопрос-тезис, посетители-искусствоведы почти во всех случаях изображали на лице снисхождение и давали исчерпывающий ответ. Текст ответа всегда имел нелогичное и неопределённое содержание, в частности, демагоги-искусствоведы утверждали, что квадрат является более совершенной фигурой, чем круг, так как круг — это фигура, которая получается в результате вращения квадрата. Потом следовали общие фразы про высочайший смысл сюжета, свежесть замысла, чистоту идеи, гениальность и новизну… При этом речь горе-искусствоведов по объёму никогда не превышала одной четверти машинописного листа. На данном этапе дискуссии работник салона подводил посетителя-искусствоведа к картине «А4» и демонстрировал прилагаемую к этой картине аннотацию, объём которой (как указано выше) составлял два машинописных листа. Таким образом, сотрудник давал понять, что идея, заключённая в картине «А4», по объёму и содержанию многократно превышает идею картины «Чёрный квадрат». Кроме прочего, работник салона отмечал, что круг можно получить не только в результате вращения квадрата, но и при вращении любой другой конечной фигуры, кроме точки.
В довершение дискуссии работник салона знакомил критиков-искусствоведов с целым рядом полотен, также не уступающих по красоте, глубине и размаху «Чёрному квадрату». А именно, в салоне имелись, естественно, следующие шедевры: «Чёрный треугольник», «Чёрный прямоугольник», «Чёрный ромб», «Чёрный неправильный четырёхугольник», «Чёрный круг», «Чёрный эллипс». Далее висел каталог всех имеющихся в запасниках салона картин на заданную тему. Список состоял более чем из тридцати наименований различных чёрных геометрических фигур на белом фоне и заканчивался фразой «Перечень не является исчерпывающим…». Любая картина из этого списка продавалась по цене 55 000 рублей.
Что характерно, ни один из искусствоведов, критиковавших экспозицию салона «Прометей», так и не смог пояснить, чем же любая из вышеописанных картин уступает «Чёрному квадрату». Напоследок разочарованные эксперты-искусствоведы объявляли всех связанных с салоном людей бездарностями, пошляками, авантюристами и спешно удалялись, бросая фразу типа: «Ну как это можно по масштабу идей равнять гениальный “Чёрный квадрат” с примитивным “Чёрным пятиугольником” или каким-то там “Чёрным треугольником” в придачу?!» Во всех случаях уход искусствоведов-критиков сопровождался смехом. Никто из них не рисковал приходить сюда вторично.
Хотя нет, была одна попытка вторичной критики экспозиции. На этот раз салон посетили четыре искусствоведа, один из которых приходил сюда днём ранее. Объединившись в группу, они вальяжно вошли в демонстрационный зал и, не вступая в дискуссии, принялись громко хаять шедевры и демонстративно ржать. Термин «ржать» здесь выбран умышленно, ибо смехом это не назовёшь. Ничего не скажешь, воспитанные люди, творческая интеллигенция, цвет нации.
Однако, салон оказался готов и к такому сценарию. Дело в том, что в запасниках «Прометея» имелись шедевры, относящиеся к «современной альтернативной музыке». Вниманию посетителей-критиков была предложена так называемая «Паратранскрическая кантата стиля Ж8-урбано, сочинение № 15 композитора А.М. Спектровича-Йорка». Работники салона включили названную композицию на средних децибелах и укрылись от налетевшего грома в подсобке. Композитор А.М. Спектрович-Йорк для создания своих мелодий применял специфические промышленные звуки и шумы, выстраивая их в длинные рваные симфонические ряды-произведения. Слушать стиль Ж8-урбано очень трудно и для многих людей совершенно невыносимо (музыка на любителя), так что группа критиков очень спешно сбежала. Больше их в салоне никогда не видели.
Иногда в прессе появлялись разгромные статьи, но это мало кого интересовало.
Однажды в «Прометей» пришёл интеллигентного вида старичок (сжимающий в руке старинную трость) и очень долго рассматривал экспозицию. Добравшись до группы картин: «Чёрный треугольник», «Черный четырёхугольник», «Чёрный пятиугольник» и т. д., посетитель улыбнулся…
— А вы знаете, молодые люди, — обратился старичок к менеджерам, — если бы Малевич угадал с пропорциями и с названием, то его «Чёрный квадрат» стал бы истинным шедевром.
Менеджеры заинтересовались, а посетитель продолжил.
— Если бы Малевич вместо «Чёрного квадрата» нарисовал бы картину «Чёрный прямоугольник», то его картина вошла бы в историю по причине безусловного пророческого смысла. Сейчас (в наши дни) картины под названием «Чёрный прямоугольник» есть везде: в квартирах, в гостиницах, в ресторанах, в офисах, на складах и прочих местах. Они стоят на письменных столах, тумбочках, полках, шкафчиках, подставках и висят на стенах. Сейчас весь мир смотрит на эти картины и с удовольствием их покупает. И покупает по очень высокой цене. Это телевизоры и мониторы. В выключенном состоянии они все являются картинами — «Чёрный прямоугольник». Да, если бы Малевич угадал с пропорциями и с названием, он бы стал несомненным гением для всех людей. Даже для тех, кто живописью не интересуется. Да… Если бы угадал… Но он не угадал…
Старичок, улыбаясь, ушёл прочь.
Символом и своеобразным талисманом салона «Прометей» являлась картина под названием «Бухта океана»… Неизвестный художник, конец XIX — начало XX века; холст, масло.
Надо сказать, что данная картина не продавалась. Но любой желающий мог приобрести её копию, по цене полтора миллиона рублей.
На первый взгляд полотно не представляло ничего особенного. На холсте действительно присутствовала какая-то океанская бухта. Сюжет не слишком замысловатый. Технику письма также оценить очень сложно. В общем, произведение не обладало никакой ценностью, но это только на первый взгляд. На самом деле значимость картины заключалась в её истории. Похожее полотно стало главным объектом и, можно сказать, героем очень интересного арбитражного спора. Дело в том, что некий бизнесмен обменял эту картину на дорогостоящие акции очень успешной компании и приобрёл тем самым изрядную долю в уставном капитале. При этом он нарушил права других акционеров, упустивших контрольный пакет, ведь по закону акции должны быть предложены в первую очередь им. Преимущественное право покупки предусматривалось уставом компании, и это право никто не отменял. Но такое право существует, если акции продаются за деньги. А если их менять, например, на картину, то никакого преимущественного права у остальных акционеров не возникает. В результате акции перешли к новому собственнику, а остальные акционеры остались обманутыми. Обман очевиден, ведь стоимость никому не нужной картины гораздо меньше стоимости акций, а договор мены ценных бумаг на такую картину является ничтожной сделкой (в силу её притворности). Последнее обстоятельство полностью соответствовало действительности. Продавец акций получил деньги чёрным налом. Картину задействовали лишь в целях оптимизации налогооблагаемой базы и обхода преимущественного права покупки. Таким образом, акционеры возмутились совершенно справедливо.
Соответствующий иск был направлен в Арбитражный суд города Москвы. В процессе рассмотрения дела возникла проблема. При исследовании доказательств совершенно не удалось выяснить — соответствовала цена картины стоимости акций или не соответствовала.
Адвокаты долго возмущались: картина, мол, дрянь, договор мены — фикция… Верните акции назад и всё такое.
Суд в иске отказал, сославшись на то обстоятельство, что доводы истцов неубедительны и не доказаны. Художественную ценность картины определить не получилось. Единственное, что удалось установить, так это то, что полотно в Третьяковке не выставлялось и в запасниках музея никогда не числилось. У суда (в процессе рассмотрения дела) возник вопрос: как оценить стоимость полотна? Казалось бы, что проще? Надо провести судебную искусствоведческую экспертизу, и дело с концом. Экспертиза и установила бы факт: имеет картина художественную ценность или не имеет. Но вот незадача. Суд экспертизу назначить не смог, так как продавец акций (новый хозяин картины) заявил, что представить шедевр для экспертизы не может. Продал он картину буквально на днях. При этом новым собственником (как назло) оказался коллекционер, который пожелал остаться неизвестным. В искусстве такое бывает сплошь и рядом.
— Предъявите договор… — затребовали адвокаты.
— Какой договор? — изумился ответчик. — Я картину продал, деньги получил и расписку покупателю отдал… Расписка у него…
— И где его теперь искать? — возмутились адвокаты.
— Понятия не имею! Можете заявить в Интерпол, — предложил оппонент.
— Сколько денег вы получили? — завопили адвокаты.
— А это не ваше дело! — отрезал ответчик и оборвал тем самым высоко-юридический порыв.
Таким образом, оценить стоимость картины никто не смог. Судьба акций пошла своим чередом, а про картину забыли. Где она сейчас, сказать сложно.
Но судебный акт остался. Вот и получилось теперь, что сомнительную картину обменяли на дорогостоящие акции. Суд изъяна в произведённом обмене не обнаружил, и вышло в итоге, что не представляющее собой художественной ценности полотно вроде как денег стоит… А может, и не стоит… Никто точно уже не скажет.
Организатор салона решил, что такой шедевр должен непременно присутствовать в экспозиции. История полотна очень соответствовала назначению и сути салона «Прометей».
Надо сознаться, что на самом деле судьба картины «Бухта океана», действительно, неизвестна. В выставочном зале висела не она, а совершенно другая с похожим сюжетом и таким же названием. Написал её малоизвестный художник, потом полотно искусственно состарили и разместили на самом видном месте перед входом. Рядом с картиной, вместо аннотации, прикрепили копию вступившего в законную силу решения суда. Судебный акт, кстати, совершенно настоящий.
Идея выдавать малоценные произведения за дорогостоящие вещи и вовлекать эти предметы в гражданско-правовой оборот существует давно. Тема не нова, и в разные времена она являлась весьма популярной. У читателя может возникнуть вопрос: а зачем, собственно, это нужно? Ну какой идиот будет покупать трёхмерные шахматы или сомнительные картины за баснословные суммы? Неужели такие люди действительно есть?
Вам покажется странным, но такие персонажи на самом деле существуют. В салон временами заходили люди с улицы и покупали. Но они, к сожалению, не являлись многочисленной публикой. Прибыль за их счёт не получишь. Максимум – отобьёшь арендную плату, затраты на персонал, налоги, коммунальные платежи и некоторые другие издержки. Бизнес, основанный на идиотах, не такой уж рентабельный, как поначалу кажется, но некоторая часть расходов «Прометея» за счёт таких покупателей всё-таки покрывалась. Итак, первой категорией клиентов салона являлись люди, слепо верящие в любые проявления форм современного псевдоискусства.
Вторая категория клиентов состояла из совершенно разумных персонажей, ведь для того, чтобы приобретать дорогостоящие произведения, совершенно не нужно быть идиотом. Надо просто иметь желание оказать финансовую помощь какому-нибудь автору, особенно если этот автор — ты сам.
Например, представьте себе ситуацию, когда какой-нибудь чиновник средней руки наворовал крупную сумму и хочет сделать себе дорогую покупку (квартиру, дом или престижный автомобиль). Как объяснить правоохранительным и налоговым органам источник дохода? Вариантов тут несколько.
Во-первых, можно сказать, что нашёл… Вариант неудачный, так как в это никто не поверит.
Во-вторых, можно заявить, что выиграл деньги в карты или где-нибудь ещё, например, на тараканьих бегах. Вариант опять неудачный — придётся платить большой налог, и опять же никто не поверит.
Варианты типа подарили, взял в долг у старого друга и т. п. также неудобны. Документально это подтвердить трудно. Фиктивность договоров дарения, займа и пр. легко проверяется. Существует вероятность погореть.
Можно также заявить, что заработал в лихие девяностые и не тратил. Теоретически такая версия вполне правдоподобна, ибо в тот период некоторые люди, действительно, неплохо зарабатывали. Времени с тех пор прошло много, и данные в фискальных органах (на предмет уплаты налога), естественно, не сохранились. Даже если налоги не уплачены, не беда! Сроки давности уже истекли. На первый взгляд чистый вариант. Но он тоже имеет много недостатков. Во-первых, при поступлении на госслужбу каждый кандидат обязан указать в декларации сведения о своём имуществе, в том числе обо всех своих накопленных суммах, и во-вторых, чиновник должен иметь такой возраст, чтобы ненароком не оказаться в период лихих девяностых несовершеннолетним или малолетним. В общем, вышеописанный вариант подходит не каждому.
Остаётся только единственный выход. Надо всех убедить, что чиновник эти деньги заработал.
Тут беда! И заключается она в том, что госслужащий по закону не вправе заниматься никакой оплачиваемой деятельностью, кроме как научной, преподавательской или творческой.
Научная и преподавательская деятельность большинству чиновников средней руки не по силам ввиду скромного и порой даже фиктивного образования. А вот творчество — это другое дело! Творить может каждый. Особенно если речь идёт о современном или альтернативном искусстве. Так вот, берёт чиновник в руки кисть и малюет картины. Затем приносит их в «Прометей» и выставляет всю коллекцию на комиссию. Оформляет, как положено, соответствующий договор, подписывает акты приёма-передачи картин и прочее. Потом этот шельмец приходит на следующий день в салон и сам же все эти шедевры покупает. Расплачивается, естественно, наворованными деньгами. Он делает это, как вы понимаете, анонимно, ведь покупки в розничных магазинах и салонах всегда анонимные. На руки выдаются товарный и кассовый чеки, а сведения о покупателе нигде не фиксируются. Таким образом, накопленный взяточный капитал переходит на счёт салона. «Прометей» забирает свою комиссию, оплачивает налоги, а оставшиеся средства перечисляет на счёт госслужащему. И чиновник теперь не просто начальник Отдела потребительского рынка Управы района Новочеркасский, он ещё и успешный художник. Всё!.. Деньги легализованы, налоги уплачены. Теперь наворованные непосильным трудом суммы (за вычетом некоторых издержек) можно смело указывать в декларациях и открыто тратить.
На вопрос: «Откуда это у начальника отдела (с такой небольшой зарплатой) внедорожник “Ниссан” за два миллиона рублей?» чиновник может смело дать ответ: «Я модный и высокооплачиваемый художник… Мои картины очень дорогие, и их раскупают целыми коллекциями!»
Впрочем, по договорённости с хозяином салона, картины можно вообще не рисовать. Сомнительной живописи кругом и так хватает. По договорённости с дирекцией, можно подписать необходимые бумаги, принести деньги и получить на свой счёт легализованную сумму, за вычетом издержек, налогов и доли владельца салона. И салону хорошо, и госслужащий не в накладе. Обычно все обращающиеся в «Прометей» чиновники так и поступали. Данной услугой очень любили пользоваться инспекторы ГИБДД, начальники ДЭЗов, заведующие детскими садами, управленцы органов исполнительной власти среднего звена и т. п. Творческие люди.
Теперь настало время познакомить читателя с хозяином и организатором салона «Прометей». Им являлся Константин Константинович Истомин-Касторский, в кругу друзей известный как Костя-Истома, а в криминальных и околокриминальных кругах известный как Костя-Кастора — человек, несомненно, незаурядный, талантливый, не лишённый воображения и чувства юмора. Образование он получил по специальности химик, но в науку не пошёл. Химичил только по жизни, но с размахом. Выглядел он обыкновенно: чуть выше среднего роста, круглый, румяный и совершенно лысый. Одевался скромно, не выпячивался. Ездил на чёрной «Тойоте» модели «Камри» и ещё имел почти обыкновенный внедорожник «Мерседес». Единственное, что мог себе позволить Истомин-Касторский из пижонства — это «блатные» номерные знаки. Точнее, номерные знаки являлись не совсем «блатными» в прямом понимании этого слова. Номера истоминских машин не имели ярких повторяющихся (или симметричных) цифровых комбинаций. Они выражали собой клички «Кастора» и «Истома». Изюминка заключалась в том, что названные слова изображались совершенно обычным для номерных знаков способом:
к 100 ра 99 rus
и 100 ма 99 rus
Тут кроется несостыковка… Во втором номере…
Дело в том, что в государственных номерных знаках используются только символы, по написанию сходные с литерами латинского алфавита. Такие буквы, как «И», не применяются. Но Истомин эту проблему как-то решил.
«Как это удалось?» — спросит читатель.
Ответа на страницах этой книги нет, но читатель может подумать и сам отыскать решение. А мы продолжим повествование дальше.
Кроме помощи в легализации взяточного и иного наворованного капитала Костя-Истома оказывал ещё ряд услуг. В частности, он мог организовывать увод активов различных фирм, компаний и предприятий путём продажи этим организациям сомнительного имущества или оказания им мнимых услуг.
Можно проиллюстрировать вышесказанное на некоторых примерах.
Представьте себе ситуацию, когда нечистый на руку человек является генеральным директором предприятия, и у этого предприятия есть деньги на счету. Представим, что этот человек хочет по-лёгкому, что называется, «срубить бабла»… Деньги-то рядом, но как их освоить в свою пользу? Тут на помощь приходит Костя-Истома и предлагает (за откат) вложить средства предприятия в коллекцию редких картин. Директор подписывает договор купли-продажи шедевров. Картины перекочёвывают в вестибюль предприятия, а деньги перетекают на счёт истоминского салона «Прометей». Цена сделки может составлять десятки тысяч долларов. Директор получает откат в размере половины стоимости товара, а Истомин получает остальную сумму за вычетом налогов. Коллекция картин учитывается на балансе обманутого предприятия, бухучёт в полном порядке, налоги уплачены, все довольны, за исключением акционеров и кредиторов.
Можно, например, вступить в сговор с директором какой-нибудь фирмы, которая владеет недвижимостью, и обменять (опять же за откат) картины на эту недвижимость. В данном случае право собственности перейдёт к новому владельцу, откат осядет в кармане руководства компании, а сама обманутая компания и её акционеры останутся с картинами сомнительной стоимости.
Обычно такие сделки осуществлялись накануне банкротства или накануне вынесения судом решения о взыскании с предприятия крупной суммы, словом, в ситуации, когда кредиторов много, банкротство неизбежно, но кое-что у компании ещё осталось. Тут самое время остатки активов «слить и попилить», пока не введена процедура конкурсного производства и пока обязанности директора не возложены на конкурсного управляющего.
Или вот ещё пример: разводится какой-нибудь мужик с женой, а деньгами (формально совместно нажитыми) делиться не хочет. Что делать? Надо идти за помощью к Косте-Истоме и в салоне приобрести что-нибудь из последних поступлений, например, миллиона на три. В результате живые деньги уходят на счёт салона. Костя-Истома оставляет себе двадцать процентов с выручки, а остальное забирает клиент (чёрным налом). И это гораздо выгоднее, чем отдать бывшей супруге 50 %. В актив подлежащего разделу имущества попадает какая-нибудь сомнительная коллекция скульптур. Теперь можно разводиться и делить с бывшей супругой всё совместно нажитое. Максимум, на что сможет претендовать она после развода — это половина от никому не нужной коллекции. Для мужа неплохая партия. Для супруги не очень.
Таким образом, предметы современного и альтернативного искусства являлись очень удобным инструментом при уводе активов и в иных похожих схемах.
Однако участие предметов искусства в сомнительных сделках имело один очень неудобный недостаток — картина или скульптура продолжает своё существование и после заключения сделки. Это означает, что любой такой объект может быть в дальнейшем подвергнут экспертному исследованию. При таких обстоятельствах стоимость шедевра нетрудно оспорить в суде. Суд признает сделку ничтожной и обяжет вернуть деньги.
Костя-Истома долго думал, как такие риски минимизировать. Но кроме утери (кражи, порчи) предмета искусства ничего придумать не смог. В особо важных случаях приходилось устраивать пожары. В огне гибли целые «уникальные» коллекции, навсегда лишая оппонентов возможности их оценить и оспорить сомнительную сделку. Но пожары не будешь организовывать регулярно, рано или поздно это станет подозрительным и привлечёт внимание правоохранителей. Костя-Истома мечтал придумать объект купли-продажи, который можно объявить очень ценным, но без возможности оспорить потом его стоимость. Истомин нуждался в объекте, который имел бы ограниченное во времени существование. Константин Константинович перебрал много вариантов: от скоропортящихся «экзотических» продуктов до «крайне редких» быстро вянущих цветов, но всё придуманное выглядело крайне неубедительно и подозрительно. Ну, действительно, «дорогущую» картину представить себе можно, а вот цветок стоимостью в сотню тысяч долларов, который живёт всего неделю, вообразить весьма трудно (время дорогих луковиц тюльпана давно прошло)…
Работая над поставленной задачей, Истомин ввёл в свой обиход понятие «околореальный продукт». Таким термином обозначался результат работ или услуг, который не мог быть подвергнут объективной материальной оценке. Для поставленной цели Константин Константинович учредил пару консалтинговых фирмочек, одно маркетинговое бюро и две компании, оказывающие услуги в сфере стратегической трансформации и долгосрочного планирования бизнеса.
«Околореальным продуктом» деятельности этих структур являлись, соответственно, тематические заключения по разным предметам, отчёты о маркетинговых исследованиях, логотипы, слоганы, концепции, программы стратегических трансформаций и планирования бизнеса на долгосрочный период. Так же, как и предметы современного искусства «околореальный продукт» мог быть дорогостоящим и одновременно труднооцениваемым с объективной точки зрения. А потому такой продукт оказался крайне полезен и удобен в схемах увода активов.
Например, можно для какой-нибудь организации разработать новый логотип и взять за эту работу полмиллиона долларов. Почему нет? Деньги потом делятся между Истоминым и руководством компании. Фирма получает новый логотип спорного качества. Все довольны, кроме акционеров и кредиторов. Логотип-то уже не продашь. Однако названный «околореальный продукт» не обладал (как говорил Костя-Истома) чистотой замысла, поскольку имел то или иное материальное воплощение. И это воплощение продолжало своё существование в дальнейшем. Не очень удобно.
Однажды Истомину пришла идея — концертная деятельность! Билеты на шоу различных музыкальных и иных коллективов могут стоить немалых денег, но «живут» эти билеты крайне ограниченный во времени интервал. После выступления они уже никому не нужны, а по виду билета совершенно невозможно оценить его действительную стоимость.
Схема обрисовалась сама собой. Например, руководству какой-нибудь фирмы (назовём её условно ООО «Карусель») нужно вывести со счетов (и в дальнейшем «распилить») крупную сумму. По замыслу Истомина, ООО «Карусель» пытается освоить новый вид бизнеса, а именно, попробовать свои силы в распространении концертных билетов. Таким образом, ООО «Карусель» вступает в сговор с Константином Константиновичем и приобретает оптом у одной из истоминских фирм билеты на шоу какой-нибудь рок-группы. Группа должна обладать тремя признаками. Во-первых, полная подконтрольность Истомину. Во-вторых, реальная концертная деятельность. В-третьих, (во избежание скандалов) малая известность.
С творческим коллективом заключался договор, в соответствии с которым Истомин организовывал для музыкантов концерты, выплачивал некий гонорар, а в обмен приобретал исключительное право на распространение 100 % билетов (за исключением, может быть, 40–50 штук, которые группа могла продать сама или распространить бесплатно среди знакомых). Таким образом, Константин Константинович получал для реализации некий продукт, который теоретически стоил больших денег, но существовал недолго. При этом сама рок-группа совершенно ничего не знала об истинном количестве напечатанных билетов и их дальнейшей судьбе.
«Допустим, что оптовая цена билетов составляет три тысячи рублей за штуку, — думал Истомин. — По легенде предполагается, что группа очень модная (в своих кругах) и потому дорогая. Всего билетов печатается две тысячи. Итого цена сделки составляет шесть миллионов. Неплохой куш».
Самое важное, решил Истомин, концерт должен реально состояться, тогда точно никто не подкопается. Для реализации придуманной схемы Константин Константинович учредил специальную фирму ООО «Прометей-Мьюзик».
На деле всё просто. Компания ООО «Карусель» покупает билеты у ООО «Прометей-Мьюзик», в результате чего билеты попадают на баланс ООО «Карусель», а на счету ООО «Прометей-Мьюзик» оказывается крупная сумма. Данная сумма потом «распиливается» между руководством ООО «Карусель» и истоминской фирмой. ООО «Карусель», в свою очередь, размещает объявление о продаже билетов и пытается их реализовать в розницу. Само собой, купленную партию перепродать не удаётся. Кому нужны билеты на шоу неизвестной группы? После даты концерта билеты обесцениваются и списываются в убыток. По бухгалтерии всё чисто. При этом совершенно невозможно понять, стоил ли товар тех денег, за которые его купили, или не стоил. Как оценить качество концерта, который уже состоялся? Как оценить творчество? Никак! Число людей, посетивших концерт, также установить трудно. Рок-группа, отыграв концерт, на который пришло пятьдесят человек, даже представить себе не могла, что количество напечатанных и проданных билетов измерялось сотнями. Можно лишь установить факт: состоялось выступление или нет. Но тут всё чисто. Концерты играются в положенные дни, а сами музыканты уверены в том, что они пользуются неким успехом. Истомин ввёл понятие «кворум концерта» и определил, что число зрителей не должно быть меньше 50 человек. Иначе иллюзия массовости посещения шоу может сорваться. Если группа не набирала нужного кворума, Константин Константинович подкидывал «для массовки» фанатов-статистов из числа молодых бездельников. По названной причине концерты истоминских групп никогда не игрались в пустых залах.
Таких коллективов в арсенале Константина Константиновича насчитывалось около двадцати, и все музыканты думали, что их творчество востребовано. Выступления организовывались, в основном, в провинциальных городах или в малоизвестных местах. Причём клубы подбирались так, чтобы теоретически (в режиме танцпола) площадка могла бы вместить очень много людей. Например, клуб с залом в тысячу квадратных метров мог вместить при плотной расстановке зрителей до 1200 человек (1,2 человека на квадратный метр). Это означает, что организатор концерта вправе напечатать и продать 1200 билетов, и это не будет подозрительно. Реально на концерт придут человек шестьдесят. Остальные проданные билеты пойдут в убыток тех компаний, которые их выкупили и не смогли перепродать. Руководство таких фирм, получив от Истомина откат, окажется в выигрыше, а сами компании и их акционеры, соответственно, в проигрыше. Доказать умысел, направленный на фиктивную продажу билетов, весьма проблематично. Всё можно списать на коммерческий риск. Риск есть риск.
А если играть концерт на открытой эстраде или где-нибудь на пленэре, то число зрителей могло теоретически перевалить за двадцать тысяч.
Таким образом, Константин Константинович (организовав «музыкальную» империю) создал удобный для финансовых махинаций продукт, который мог быть дорого продан, но, вместе с тем, существовал ограниченное время.
Надо сказать, что не все истоминские группы нуждались в искусственном наборе публики путём массовки. Существовало пять-шесть коллективов, которые стадионы, конечно, не соберут, но концертик в каком-нибудь клубе человек на сто весьма сдюжат.
Как не трудно понять, группа МГК являлась частью «музыкальной империи» Истомина. Сами музыканты об этом не догадывались. Они были уверены, что Константин Константинович удачливый продюсер, который за устраивающую музыкантов сумму решает все дела, организовывает регулярную концертную деятельность и обеспечивает коллектив работой. По договору с ООО «Прометей-Мьюзик» группа (наряду с гонораром) получала право реализовать некоторое количество билетов (от тридцати до пятидесяти в зависимости от ситуации). Сколько билетов на самом деле печатал и фиктивно продавал Истомин, музыканты не знали, и не хотели знать. Их очень устраивал сложившийся порядок вещей. Единственное, что огорчало коллектив, это отсутствие возможности самостоятельно назначать или отменять концерты. Дело в том, что между МГК и Константином Константиновичем имелся контракт на весьма жёстких условиях. Музыкантам грозила очень высокая неустойка за нарушение графика концертной деятельности.
Но творчество МГК всё-таки представляло интерес для некоторой категории граждан. При хорошей раскрутке (как полагал Истомин) музыкальный коллектив смог бы позволить себе самостоятельное существование с неплохими доходами и некоторой известностью в соответствующей музыкальной субкультуре. Но этого не произошло. Константин Константинович работал только с малоизвестными группами, и «раскрутка» коллектива не входила в его планы.
Вот таким образом, понадеявшись на «чудо-продюсера», группа МГК фактически похоронила свою музыкальную карьеру.
§ 14. База
Кибитка катилась с просторов Поволжья в сторону Москвы в сопровождении двух массивных внедорожников, которые нагло занимали изрядную часть шоссе, включая половину встречной полосы. Константин Константинович расположился в «Икарусе» вместе с коллективом МГК и уже по восьмому разу выслушивал рассказ участников группы о постигших их несчастьях. Истомину с трудом удалось уговорить группу покинуть Сызрань и перебраться на базу в Подмосковье. Коллектив долго артачился, но потом всё-таки согласился. В конце концов, все рассудили разумно. Какая разница, где страшиться Охоты: в Сызрани или на базе под Вереёй! Кроме того, Истомин пообещал разобраться с ситуацией. Он предположил, что музыку группы можно попытаться изучить и исследовать с точки зрения акустических, психологических, психотропных и иных свойств. Вполне возможно, что обнаружатся объективные факторы, оказывающие негативное влияние на здоровье людей.
— Найдём разумное объяснение и поймём причину вредоносного воздействия, — убеждённо заявил Константин Константинович. — Потом вы сможете подкорректировать ваши бессмертные ритмфонии и сделать их безопасными для публики. А я все расходы и организационные мероприятия беру на себя.
Группа пребывала в восторге от таких слов. Авторитет Истомина взлетел до заоблачных высот.
— Мы своих в беде не бросаем… — заверял продюсер, хотя на самом деле судьба группы его мало волновала.
Причина истоминского внимания и щедрости состояла в другом. Константина Константиновича очень заинтересовал механизм влияния звука на здоровье людей (вплоть до летальных исходов). Существование призрачного Охотника (с такой же призрачной Свитой) Истомин отмёл сразу. Он не верил во всякого рода чертовщину и решил, что напал на след реального психотропного оружия. Истомин знал, что грандиозные научные открытия, как правило, делаются случайно. При таких обстоятельствах он (как крайне предприимчивый человек) был готов потратить некоторую сумму на исследование обнаруженного феномена. Если предположение о реальности психотропного оружия подтвердится, то технологию воздействия звука на людей можно будет воспроизвести, что называется, «в железе» и затем очень дорого продать. Или не продать, а использовать самому. Истомин ещё не решил, как поступит с результатами исследования. Для Константина Константиновича теперь стало крайне важно, чтобы вся эта история не оказалась выдумкой, поэтому он не переставал мучить коллектив, заставляя раз за разом пересказывать события последних месяцев от начала и до конца. По сути дела, продюсер вел банальный допрос и, по мере его осуществления, всё больше и больше убеждался — музыканты не врут. Это обстоятельство несказанно радовало Истомина. Слушая рассказчиков, он смаковал подробности, приходя в состояние лёгкой эйфории.
— Забудьте вы про вашу незримую Охоту, — оптимистично заявил Истомин. — Сначала надо, чтобы спецы разобрались. Время у нас пока есть, переедете на базу, а там будут созданы все условия для прогона и изучения ваших ритмфоний.
Так называемая база изначально представляла собой старый заброшенный (ещё с раннепостсоветских времён) пионерский лагерь «Варяг». Истомин несколько лет назад его выкупил. Точнее, не выкупил, а забрал за долги у обанкротившегося предприятия, которое сам же и обанкротил (но это совсем другая история). На территории Базы располагался целый комплекс из полутора десятков объектов. Тут имелись жилые и административные корпуса, столовая, клуб, вспомогательные строения, котельная, бассейн и спортивные площадки. Лагерь отремонтировали и обустроили под многоцелевую базу. В среде Истомина лагерь именовался просто и ясно — «База».
Константин Константинович ещё в Сызрани пообещал группе, что концертная деятельность коллектива будет приостановлена до того момента, пока приглашённые специалисты не дадут своё заключение. Данное обещание «вбило последний гвоздь в гроб сомнений», и группа МГК, собрав вещи, рванула вслед за истоминскими внедорожниками в сторону первопрестольной.
— Только одно условие, — вкрадчиво, но безапелляционно потребовал продюсер. — Об этой истории никто и ничего не должен знать.
Возражать не стали.
По дороге все мобильные телефоны отключили и лишили аккумуляторных батарей. Это сделали по рекомендации Истомина. Константин Константинович предположил, что майор ФСБ Крутов может заинтересоваться феноменом и начнёт поиски группы. Мобильные телефоны в данной ситуации — это след. Более того, приехав в Москву, Кибитку запрятали в одном из ангаров на истоминских складах, а все вещи и реквизит группы, включая инструменты и ритм-машины, выгрузили и перевезли на Базу. Истомин снабдил коллектив новыми телефонами, оформленными на совершенно посторонних людей.
К слову сказать, Константин Константинович не ошибся. Майор ФСБ Крутов по результатам посещения Сызрани действительно собирался написать подробный рапорт о странных свойствах музыки МГК. При таких обстоятельствах творчество группы, безусловно, попало бы в сферу потенциальных интересов органов госбезопасности. Однако, как мы знаем, майор стал участником автоаварии, получил серьёзную травму и впал в кому. Рапорт так и остался ненаписанным, и у Константина Константиновича появилась некоторая фора по времени для организации собственных исследований.
***
На Базу приехали поздно вечером.
Темень оказалась непроглядной ввиду низкой облачности и полного отсутствия Луны. Новенький микроавтобус «Мерседес» привёз группу на хоздвор.
— Сейчас придёт завхоз и будет вас размещать, — сказал Истомин, выходя на воздух.
Все последовали его примеру и тоже вышли из микроавтобуса.
Константин Константинович огляделся вокруг и заявил:
— Родной пионерский лагерь!.. Я тут школьником пять сезонов оттрубил «от горна до горна». И ещё пять сезонов в соседнем спортивном лагере «Салют». В общей сложности десять лет. Так что детство моё, отрочество и ранняя юность прошли в этих местах. Я Базу и все окрестности наизусть знаю. Вам тут будет очень удобно. Тишина, много зелени, полный пансион, речка недалеко, Протва называется.
Истомин выдержал паузу.
— Там столовая. Там клуб. Там корпус, где будете жить, — продолжал Константин Константинович, показывая каждый раз рукой куда-то в темноту.
Для коллектива данная информация не имела никакого смысла. Все оказались тут впервые и не ориентировались. База создавала впечатление необитаемости — кругом абсолютная тишина и темнота. Лишь несколько слабеньких огоньков проглядывались откуда-то издалека.
— База охраняется, так что снаружи вам никто не помешает, — продолжал объяснять Истомин. — Персонал тут небольшой, проверенный и очень нелюбопытный… В общем, изнутри вам тоже никто не помешает.
В этот момент где-то рядом скрипнула калитка или дверь, и к группе подошла крупная женщина лет пятидесяти (или чуть больше).
— Вот, знакомьтесь, — представил Истомин. — Это и есть завхоз Базы — Вероника Аркадьевна. Очень уважаемый и умный человек. В прошлом — ведущий инженер КБ «Спутник».
— Я — Шура, — поправила Истомина Вероника Аркадьевна. — Обращайтесь ко мне только так. Меня пионеры всегда Шурой называли… Я привыкла.
— Почему Шура? — удивилась Франка. — Вас же зовут Вероника Аркадьевна?
— Фамилия у меня Балаганова! — заулыбалась Шура. — Вот пионеры меня и окрестили Шурой в честь персонажа из книги «Золотой телёнок» — Шуры Балаганова. И попрошу обращаться ко мне только на «ты»… Традиция такая.
— Шура работает тут завхозом давно… с советских времён. Она меня ещё мальчишкой из всех закоулков поганой метлой гоняла, когда мы курить пробовали, — вставил Истомин. — И что важно, ничего о наших хулиганских выходках никому не рассказывала… ни вожатым, ни воспитателям, ни начальнику лагеря. За это мы Шуру очень уважали.
— Вы же говорили, что Шура — ведущий инженер? — спросила Франка у Истомина. — Как же это?.. Ну… Ведущий инженер и одновременно завхоз?..
— Всё правильно, — промолвил Истомин. — В советские времена весь персонал лагеря набирался из ответственных работников КБ «Спутник»… Чтобы дети с умными людьми общались. Вот и получалось, что осенью, зимой и весной Шура — инженер, а летом — завхоз подшефного пионерского лагеря. Но это было давно… Потом пришли лихие девяностые, КБ почти распустили, лагерь продали… Грустная история.
— Ладно, берите манатки, — промолвила Шура, включив мощный фонарь. — Пошли. Буду вас размещать.
Вся компания тронулась в путь. Луч фонаря разорвал темноту, образовав в чёрном пространстве чёткий видимый световой коридор. Этот коридор под руководством Шуры часто менял направление и через несколько минут вывел гостей Базы к невзрачному одноэтажному корпусу, выкрашенному предположительно в зелёный цвет.
— Вот тут я вас и размещу, — заключила Шура.
Жизненного пространства в корпусе оказалось предостаточно. Несколько больших палат, разделённых перегородками на отдельные помещения, плюс комнаты бывших вожатых и персонала. В общем, каждому досталась отдельная спальня. Удобства, правда, были общие.
— А много на Базе людей кроме нас? — поинтересовался Сазонов.
— Сейчас почти никого, — ответила Шура. — Кроме меня и вас тут только три человека охраны, даже в столовой персонала нет. Так что готовить сами себе будете. С продуктами у нас всё по высшему разряду. С голоду не умрёте.
— Но скучать вам тут без общества недолго, — вставил Истомин. — Через три дня я пришлю толкового повара. А ещё через неделю сюда будут откомандированы специалисты, так что людей тут скоро прибавится.
— А дети сюда приезжают? — спросила Марина.
— Конечно! — ответила Шура. — У нас регулярно тематические сборы проводятся. Только в этом году вся программа закончилась, и детей до следующего года не будет… Ну, может, зимой. В каникулы.
Истомин распрощался, кивнув напоследок Шуре.
— Введи ребят в курс дела… Ну… Ты поняла, о чём это я, — загадочно произнёс он, указав пальцем куда-то за окно.
Балаганова кивнула в ответ.
Пока все размещались по комнатам, Шура организовала в общем зале стол с нехитрой закуской.
Когда все собрались, завхоз направила тусклую настольную лампу в сторону стены и указала всем на прикреплённый там разрисованный ватманский лист. Приглядевшись, гости увидели карту-схему п/л «Варяг». Она оказалась очень наглядной и подробной. Все строения предстали в объёме, как будто с высоты птичьего полёта. Корпуса, дорожки, тропинки, проезды, заборы, деревья и прочие объекты располагались как на ладони.
— Эту схему ещё лет тридцать назад нарисовал мой друг. Он в летний период здесь каждый год художником работал, — гордо сказала Шура. — Схема актуальна до сих пор, и в каждом корпусе размещена её цветная ксерокопия… Эта — одна из многих.
Все подошли к схеме и отметили, что каждое изображённое на ней строение имело свои индивидуальные особенности. Стало очевидно — на первое время карта-схема очень поможет ориентироваться на территории.
Шура начала подробно описывать Базу, рассказывая про каждую мелочь и демонстрируя всё на схеме. Слушая завхоза, коллектив МГК получал необходимую информацию, хотя запоминалась она не вся. Напоследок Балаганова обозначила на территории лесного массива зону, которая на карте-схеме представляла собой четырёхугольник, очерченный жёлтым пунктиром. Судя по масштабу, его реальные размеры составляли примерно 400 на 300 метров.
— Это лесной массив…Так называемая «жёлтая» зона, — пояснила Балаганова. — Туда заходить строго-настрого запрещено… Собаки там злые и очень опасные. Кавказские овчарки. Слушаются эти звери только меня и Костю… Ну… Константина Константиновича то есть.
Надо сказать, что запрещённый район оказался довольно обширным, хотя коллективу МГК это обстоятельство показалось второстепенным. Нельзя и нельзя.
— А эти собаки заперты в вольерах, или они на привязи? — спросил Сазонов.
— Нет, — ответила Шура, — псы передвигаются по своей территории свободно. Главное — туда не заходить. За её пределами вы в безопасности.
— А как же мы эту территорию определим? — поинтересовался Данилов.
— По периметру опасной зоны проволока с жёлтыми пластиковыми флажками натянута, — пояснила Балаганова. — Не ошибётесь…
— А забор там какой-нибудь есть? — спросила Франка.
— Нет, собачья территория не огорожена, — ответила Шура.
— А если эти овчарки сюда прибегут? — забеспокоилась Франка (она панически боялась всех собак, даже мелких).
— Не прибегут, — успокоила Шура. — Псы из «жёлтой» зоны уходить не могут… Ладно, не буду больше отнимать у вас время, располагайтесь… обустраивайтесь, в общем, чувствуйте себя как дома.
Шура распрощалась и скрылась за дверью.
— Интересно, а почему же собаки из зоны выходить не могут? — засомневалась Франка. — Там же забора никакого нет.
— Я знаю, почему, — отреагировал Цыганов. — Там проволока с флажками.
— Ну и что?
— Как что… Так же поступают при охоте на волков. Им зону манёвра ограничивают верёвкой с красными флажками, волки за них пройти не могут. По-видимому, для тех овчарок жёлтые флажки тоже преградой служат.
— Бред какой-то, — не согласился Типунов. — Собакам никакие верёвки с флажками не преграда. Собака — животное домашнее, её флажками не отпугнёшь.
— Мне тоже кажется, что с собаками тут что-то не так, — согласился Братцев.
— А я думаю, что версию про псов Шура для отмазки выдумала, — предположил Данилов. — Никаких злых кавказцев там нет. В лесу что-то другое находится.
— Какой смысл тогда собаками нас пугать? — возмутилась Франка. — Неужели нельзя просто сказать, что на ту территорию заходить нельзя?
— А, по-моему, версия со злыми собаками очень удобна, — вставила Марина. — Нелюбопытные подумают, что ничего интересного там нет, и в лес не пойдут. А любопытные захотят пойти, но испугаются. Даже если в злых псов не поверить, сомнение всё равно останется: «А вдруг там, действительно, собаки?» И, заметьте, истинную причину запрета объяснять никому не надо. Так что, Франка, не дрейфь, никаких кавказских овчарок там нет. В лесу явно что-то другое.
— И что же там на самом деле? — полюбопытствовала Франка.
— Не знаю, можешь пойти и посмотреть! — предложила Марина.
— Ага, щас! — категорически отвергла девушка предложение Марины. — А если там на самом деле собаки?
— Вот видишь, как эффективно «собачья» версия работает! На все сто процентов! — победоносно завершила спор Марина.
— Точно! Версия просто супер! — согласился Типунов. — Но всё-таки интересно, что же там на самом деле, и почему Истомин это скрывает?
— Давайте завтра туда поближе подойдём, может, чего и прояснится! — предложил Сазонов.
— Не прояснится! — отрезал Цыганов. — Но пойти посмотреть можно…
— Только близко подходить не будем, — взмолилась Франка.
— Почему?
— А если там на самом деле стая злых кавказцев бродит…
Все засмеялись… «Собачья» версия работала отлично.
§ 15. «Салют»
Весь следующий день провели в привычных хлопотах, обустраиваясь на новом месте. База пришлась всем по душе. Особенно оценили просторный клуб, оставшийся ещё с советских времён. В прежние годы тут ставились самодеятельные спектакли, проводились культмассовые мероприятия и гремели пионерские дискотеки. Потом помещение долго использовалось под склад, пока Истомин не выкупил лагерь и не вернул клубу его первоначальное назначение.
К полудню прибыл фургон с инструментами, ритм-машинами, декорациями и прочим реквизитом. Коллектив приступил к разгрузке и размещению всего привезённого в клубе. Истомин сказал, что для чистоты экспериментов пробные прогоны ритмфоний надо делать в обычной концертной обстановке со всеми декорациями и прочими атрибутами. Так что все занимались привычной работой.
Спешить было некуда, реквизит выгружали, размещали и монтировали медленно, скрупулёзно и с удовольствием. Так потихоньку время подошло к вечеру. Все очень проголодались, ибо за работой пропустили обед.
— Всё, на сегодня хватит, — объявил Типунов. — Жрать пора, а то в животе пусто, как в барабане…
Никто возражать не стал. Коллектив направился в столовую, которая представляла собой внушительный общепитовский комплекс с огромным залом и кухней, предназначенной для приготовления больших объёмов пищи. Там, на кухне, дружно приготовили ужин, накрыли один из многочисленных столов в зале и молча начали есть. Огромный, холодный и пустой зал столовой нагонял тоску. Поели быстро, также быстро вымыли посуду, навели порядок, взяли в холодильнике ящик пива и ушли в корпус.
После ужина образовывалась целая прорва свободного времени, которое надо было чем-то занять. Решили потратить время если не с пользой, то хотя бы с острыми ощущениями, иначе оно уйдёт даром. Развлечения на Базе отсутствовали, и это огорчало. Недолго думая, пришли к выводу, что острые ощущения могут возникнуть только под влиянием какой-нибудь страшной тайны или реальной опасности. Так вернулись к теме злых собак, обсудили её ещё раз и пришли к единодушному выводу, который озвучил Данилов.
— Если злые псы действительно существуют, то запретная территория представляет собой опасность, — заявил он. — А если всё это выдумка, то в лесу скрыта какая-то тайна. Надо пойти туда и всё выяснить.
Таким образом, источник острых ощущений определили. Решили, что необходимо пойти в сторону лесного массива и посмотреть на проволоку с жёлтыми флажками (естественно, не заходя за неё). Кто-то предложил обойти запретную территорию по всему периметру непосредственно вдоль этих жёлтых флажков. Предложение приняли. Таким образом, рассчитывали получить некоторую информацию об истинном назначении «жёлтой» зоны. Франка долго артачилась, но Марина убедила её, что злых собак в лесу нет. Отсюда следовало, что там скрыта какая-то тайна. Тайн Франка не боялась и согласилась присоединиться к «экспедиции».
Оделись с расчётом на вечернюю прохладу. На всякий случай прихватили с собой два мощных фонаря. Выступили.
Судя по карте-схеме, до «жёлтой» зоны было недалеко. Она начиналась метрах в двадцати за бетонной дорогой, которая пересекала территорию лагеря и вела от главных ворот до клуба. Проволока с ярко-жёлтыми пластиковыми флажками бросилась в глаза, как только пересекли бетонку. Флажки плавно раскачивались вверх-вниз и трепетались на ветру подобно крыльям мотылька, издавая характерный звук. Казалось, что периметр «жёлтой» зоны всякий раз оживает, почуяв людей, и подаёт подгулявшим путникам сигнал об опасности. За проволокой в набегающих сумерках чернел однородный лес, состоящий в основном из раскидистых пушистых ёлок. Нижние ветви огромных елей начинались на уровне двух-трёх метров, но пространство между деревьями заросло подлеском. Запретная территория просматривалась не более чем на десять-двадцать метров, и то не везде. Сумеречная темнота наступала очень быстро, и обход периметра опасной зоны мог превратиться в бесполезное занятие. Хочешь не хочешь, а в тёмное время суток в лесу совсем ничего не видно. Однако два мощных фонаря вселили уверенность, и семеро авантюристов всё-таки решили осуществить задуманное. Франка забеспокоилась, когда компания вплотную подошла к жёлтым флажкам. Тут, в непосредственной близости от запретной зоны, всем показалось, что там (в глубине леса), действительно, могут быть злые собаки. Во всяком случае, такая возможность не исключалась. Стало очевидно, что проволока с флажками никаких собак не остановит. Франка запаниковала, но путь вдоль проволоки продолжили. Шли медленно, таращась во тьму сумеречного леса. И зачем их сюда принесло? Включили фонари… Точнее, не включили, а попытались это сделать. Ни один из них не функционировал. Может, аккумуляторы разрядились, может, лампы вышли из строя, понять не удалось. Перед выходом фонари не проверили, а зря…
— Смотрите, там ребёнок! — воскликнула Марина, указывая в глубину запретной зоны.
И действительно, подлесок в данном месте оказался местами лысоват и образовывал своеобразный коридор вглубь чащи. Здесь территория просматривалась метров на сорок. Все отчётливо увидели небольшую фигуру в белой рубашке и тёмных брюках. На вид фигура представляла собой пацана возрастом девяти-десяти лет. Он стоял спиной, не оборачиваясь, и лица не показывал. На голове паренька имелась пилотка, но цвет головного убора определить не удалось. Сумерки… Куриная слепота… Хотя по смыслу выходило, что пилотка красная. Из-под ворота рубахи торчал предмет, напоминающий пионерский галстук, тоже, по-видимому, красного цвета. В общем, в глубине опасной зоны стоял ребёнок, одетый как пионер восьмидесятых годов. Мальчишка плавно и неестественно покачивался из стороны в сторону.
— Эй, парень! — крикнула в сторону фигуры Марина. — Что ты там делаешь? Иди сюда…
Пионер не ответил и не обернулся, его фигура стала медленно и плавно удаляться вглубь леса, пока постепенно не исчезла из вида.
— Может, его догнать? — предложил Сазонов.
Отрицательный ответ Ярс не услышал, хотя все присутствующие готовились ему возразить. Но сделать это никто не успел. Из глубины леса раздался протяжный зловещий вой… Страшный и долгий. Потом ещё один. Но уже чуть ближе и правее. Потом вой сменился жутким рыком. То ли лев, то ли собака.
Вся компания бросилась вон от этого места.
Неслись сломя голову. Франку фактически тащили за обе руки. Она почти лишилась подвижности, услышав звуки из глубины чёрного леса. Добежав до бетонки, остановились и перевели дух.
— Фермеры говорят, что так воет собака Баскервилей на болотах, когда разыскивает свою жерт… — начал шутку Типунов, но не закончил, так как осознал, что вой, услышанный в лесу, оказался не телеэкранным, а самым настоящим…
При таких обстоятельствах цитата из известного произведения застряла в горле.
— Пойдём быстрее в корпус, — взмолилась Франка.
— Надо найти Шуру, чтобы она отогнала этих собак от паренька, — предложила Марина. — Может, ещё успеем ему помочь…
Со стороны леса опять раздался вой.
До корпуса добежали на одном дыхании. Франка закрыла входную дверь на щеколду. Девушку трясло. Остальной коллектив тоже был в ужасе. Вой в лесу произвёл очень сильное впечатление. По данной причине вход в корпус задвинули шкафом.
— Звоните завхозу, пусть идёт в лес и ребёнка спасает, — промолвила Марина. — Франка, у тебя же есть её номер…
— Это не ребёнок, — послышался глухой голос из темноты коридора. — Я же говорила, что не надо туда ходить.
Голос принадлежал Балагановой.
Все вздрогнули. Никто не ожидал, что Шура окажется тут.
— Я пришла к вам, а вас нет никого, — объяснилась она. — Вы что, в «жёлтую» зону ходили?.. Там же опасно!
— Но там ребёнок! — не унималась Марина.
— Я же вам сказала — это не ребёнок, — отрезала Шура.
— А кто же там тогда, если не ребёнок? — удивилась Марина.
Завхоз поняла, что связалась с очень упёртыми людьми.
— Если вы такие упорные и всё равно туда (за флажки) полезете, вам необходимо кое-что знать.
Балаганова включила свет в коридоре и пригласила всех в помещение, где на стене висела схема Базы. Подойдя к схеме, Шура начала объяснять.
— Вот опасная зона, — завхоз обвела рукой район, обозначенный жёлтым пунктиром. — За опасной зоной располагается территория бывшего спортлагеря детско-юношеской спортивной школы «Салют»… Вот она, — продолжала Шура. — Там (ещё в советские времена) каждое лето проходили сборы волейболистов и борцов. Спортсмены жили на особом режиме: наряды, как в армии, утренний кросс, тренировки и всё такое… Костя там пять сезонов оттрубил. Волейболом занимался. Теперь та территория заброшена и потихоньку зарастает подлеском. Постройки, которые остались, постепенно разрушаются.
Шура сделала паузу и продолжила:
— Так вот, если кто-нибудь из вас в «жёлтую» зону попадёт, то обязательно должен её немедленно покинуть. Но назад идти нельзя, пропадёшь… Двигаться можно только вперёд и уходить через территорию бывшего спортлагеря. Так безопасно.
— А собаки что… при этом не нападают? — спросил Сазонов. — И почему назад идти нельзя?
Шура несколько призадумалась. Потом проговорила:
— Собаки те не совсем обычные и не совсем собаки. И хозяин у них странноватый. Но опасность «жёлтой» зоны с собаками напрямую не связана, там другое…
— Что?! — отозвался хор удивлённых голосов.
— Как тут пояснить? — замямлила Шура. — Вы всё равно не поверите…
— Ладно, рассказывай, как есть! Может, и поверим, — проговорил Типунов.
Остальные поддержали Макса и потребовали объяснений.
— Хорошо, расскажу, — согласилась Шура. — Тот лес, что жёлтыми флажками очерчен, совершенно непонятное место. Там пропало уже пять человек. Бесследно… Но были и те, кто спокойно в зону заходил и выходил. Однажды туда пошёл Сова… Ну… Олег Совченко. Это один из наших сторожей. Белым днём пошёл и тоже пропал… Мы думали — с концами, больше Сову не увидим. Он потом объявился… На следующий год. Вышел как ни в чём не бывало с территории хоздвора. Мы его расспрашивать стали: «Куда пропал? Где был?» А Олег на нас так, знаете ли, непонимающе посмотрел и говорит, что отсутствовал максимум два-три часа. Мы не поверили. Сова нам тоже не поверил, когда узнал, что целый год где-то шлялся. Часы у него электронные. Так вот, эти часы прошлогоднюю дату показывали. Долго мы пререкались. В общем, пусть Сова сам всё расскажет, если вам интересно. Он тут недалеко живёт… в домике охраны. Можете его позвать.
Посовещавшись, решили, что Олега Совченко надо пригласить.
— Вы пойдёте наружу? — недоумённо спросила Франка. — Там же собаки.
— Собаки за флажками, — возразил Типунов. — До домика охраны можно дойти, не приближаясь к опасному месту. Кто со мной?
— Я пойду, — сказала Марина.
Сазонов также изъявил желание, а вслед за ним и все остальные, кроме Франки.
— Пойдём вдвоём, — заключил Типунов. — Нахрен нам всей оравой по Базе шастать?!
Типунов с Сазоновым стали отодвигать шкаф от входа, а Франка, опасаясь открытой двери, заперлась в своей комнате. Очистив проход, парни выбрались на воздух и пошли в сторону домика охраны. В итоге Совченко был приглашён, что называется, «на стаканчик коньяку».
— Расскажи им про свой поход в «Салют», — попросила Шура.
По виду Олега стало понятно, что он очень напуган теми событиями. Однако коньячные пары развеяли жуть воспоминаний и развязали язык.
В общем, рассказал он следующее, передаю повествование слово в слово:
— Случилось это два года назад. Решил я, значит, в «Салют» сходить, юность вспомнить… Дело в том, что я сам салютовский, как и Истома. Мы из одной волейбольной команды и приезжали туда на сборы пять сезонов подряд: с шестого по десятый класс. Все ощущения моей ранней юности связаны именно с «Салютом». Друзья, команда, тренер, девчонки, первая любовь и всё такое. Словом, спортлагерь для меня очень дорог. Там, правда, всё заброшено… Ну вот… Свернул я, значит, в лесочек с бетонки, вот с этой (Совченко ткнул пальцем в схему лагеря) и иду себе в сторону «Салюта» через «жёлтую» зону, никого не трогаю… Вдруг ощущаю, что шум леса как-то прекратился… И лес вокруг стал какой-то ненастоящий. Я в непонятках… Солнце светит, как обычно, небо сквозь верхушки елей проглядывает, облака плывут — только лес всё равно ненастоящий… И тишина. Вижу, пионер идёт… Ребёнок… Невысокого росточка… Метр двадцать, не больше. Одет в джинсы и белую рубашку. Пилотка на голове. Дешёвые кеды на ногах. Галстук пионерский. Красный. Парень подошёл поближе, я его разглядел, и меня аж передёрнуло. Этот ребёнок оказался с лицом пятидесятилетнего мужика. Карлик какой-то… Злобный неестественный взгляд. Морщины на лбу, глаза опухшие, брыли свисают… Нос огромный, мясистый. И шрамы… На лице и на горле… Собаки две с ним, огромные и странного вида… Шерсть длинная с серебристым отливом, но морды у них не собачьи, а такие, как у летучих мышей, только очень большие. Вся троица медленно движется в мою сторону. Я очень перепугался — бредовая картина. И тут слышу со стороны «Салюта» гитара играет. Я туда и рванул. А карлик с собаками за мной. Я бегом… Преследователи мои не отстают. На меня такая жуть напала, что я ног не чуял… — Совченко поёжился от страха. — Бегу, значит, без оглядки на гитарный звук. Вбегаю в «Салют» через главный вход… И тут вижу… а «Салют»-то никакой не заброшенный. Лагерь стоит, как тогда… двадцать (с лишним) лет назад. И столовая, и палатки наши, и тренерский домик, и клуб, и площадки, и шатёр с борцовским татамом, ну, словом, всё как тогда. Всё целёхонькое. Только людей нет. Пустой лагерь, как будто в пересменок. А гитара всё звучит. И очень-очень знакомый голос напевает песню рок-группы «Воскресенье» — «Ветерок». Я туда… на звук гитары. Смотрю, у волейбольной площадки, на скамеечке перед теннисным столом, сидят трое… Один из них на гитаре играет и поёт… Остальные двое слушают. Я к этой троице пригляделся и обомлел. Тот, что с гитарой — Андрей Хоменков — мой товарищ. Второй Аркадий Едас — капитан нашей команды, тоже мой друг. А третий… Третий — это я сам. Только они все трое не взрослые, а подростки лет четырнадцати. Я изумиться не успел, а парни мне и говорят: «Привет, Сова! Как жизнь?..» Я смотрю вокруг, озираюсь весь в непонятках, а они (Хома, Аркан и я) совершенно настоящие… Люди… Тут Хома посмотрел куда-то за мою спину и проговорил: «Опять этот придурок со своими собаками… А ну пошёл вон отсюда!» Я оборачиваюсь, вижу: пионер-карлик и две собаки у ворот «Салюта» стоят, но на территорию лагеря не заходят. Андрюха положил гитару на теннисный стол, привстал с места и туда направился. Собаки хвосты поджали и дёру дали. Карлик замешкался, засуетился и тоже давай бежать. Куда там! Андрей в два прыжка его нагнал и такого пенделя зарядил, что карлик аж метра два пролетел. «Ещё раз тебя тут увижу — башку сверну!» — сказал Хома и повторно пнул странного пионера по заднице. Тот, в свою очередь, бросился, без оглядки, в лес… Андрюха вернулся назад, а я совсем расслабился… Смятение куда-то делось. Мне вдруг показалось, что встреча эта совершенно естественная. Товарищи мои рассказали, что территория «Салюта» на самом деле очень непростая. Свойства тут чудесные образовались. И всё почему? А потому, что сюда из года в год хорошие люди приезжали. И каждый из них навсегда оставил «Салют» в своей памяти…
И ещё… Аркан Едас загадочно так пояснил: «Тут под “Салютом” какой-то разлом в земной коре существует. И этот самый разлом энергию людской памяти в сто крат приумножает. По данной причине человек, который лагерь вспоминает, обязательно тут (в “Салюте”) наяву оказывается, только не взрослым, а подростком. Территория лагеря под воздействием воспоминаний преображается и принимает прежний вид. Но увидеть это могут только свои… Салютовские. Для всех остальных людей лагерь будет пустым, покинутым и заброшенным».
Вот и получается, что я в «Салют» пошёл юность вспомнить и там дважды оказался: и как взрослый (так как ногами пришёл), и как подросток (из-за того, что процесс воспоминаний запустил). Так и встретился с самим собой. А Хома и Аркан в это же самое время в Москве в баре сидели, пили водочку, «Салют» вспоминали и тоже тут подростками оказались. Вот такая странная встреча…
«А вон смотрите! — сказал Аркан. — Анька идёт!»
И действительно, смотрю… Анька… Только она как-то недолго была, секунд десять, и растворилась…
«Это она “Салют” мимолётно вспомнила, — пояснил Аркан. — Вот и исчезла так быстро…»
Стали мы события нашей ранней юности вспоминать. И чем больше говорили, тем ярче реальность «Салюта» проступала. Я спросил у парней про карлика и собак.
«Дело в том, — пояснил Аркан, — энергия разлома не только положительные воспоминания материализует, но всякую мерзость тоже. В “Салюте” мерзостей никто не делал, а вот на территории соседнего лагеря (в лесочке) очень неприятная история произошла… Случилось это очень давно, в конце пятидесятых, когда “Салюта” ещё не было, но соседний пионерский лагерь “Варяг” уже действовал. Дети приезжали отдыхать туда на всё лето. И был среди пионеров мальчик с садистскими наклонностями. Звали его Степан Агафонов. Сначала Степан мучил насекомых (лапы мухам отрывал), потом перешёл на лягушек. Остальным детям садистские игры не нравились, и пионер тот вскоре стал изгоем. Это Агафонова не расстроило. Он решил, что ему и одному не скучно. Так вот, повадился Степан ходить в тот лесочек, подальше от чужих глаз и обустроил там, в густых зарослях, целый “концентрационный лагерь” в миниатюре. “Бараки” выстроил, “виселицы” поставил, “газовые камеры” из бутылок придумал. Даже “крематорий”, гад, из некоторого количества кирпичей сложил. И каждый день ходил туда как на работу. Мучил и убивал всех, кого смог поймать. Ящериц, лягушек, иногда мышей, а кульминацией его садистской деятельности стал местный котёнок, а потом и кролик, которого он взял ночью из клетки в “Живом уголке”. В общем, живодёр. В конце концов, ему в голову пришла идея сторожевых собак до смерти замучить. Они на хоздворе жили и были ко всем детям очень дружелюбны. Любой ребёнок мог к ним спокойно подойти, погладить, подкормить каким-нибудь лакомством. Так вот, Степан этих собак пять дней прикармливал, а на шестой, рано утром, часа в четыре, отвязал и увёл в лес. Собаки пошли за ним, ничего не подозревая. В лесу (около своего концлагеря) он крепко их привязал и начал истязать. Только Степан не всё предусмотрел, промашка вышла. Одна из собак, обезумев от боли, сорвалась с привязи, вцепилась пионеру в лицо, а затем перегрызла садисту горло. Его так и нашли с обезображенным лицом и растерзанной, напоминающей кровавое месиво шеей. Собаки, обезумев от боли, метались и выли что есть мочи. После истязаний психика животных навсегда осталась подорванной. Могли на любого человека наброситься. Их пришлось усыпить. И с тех пор эта призрачная троица: пионер-карлик с обезображенным лицом и две обезумевшие собаки, периодически в лесочке объявляются… Если их испугаться, то всё… конец… Собаки загонят путника в чащу, где “концлагерь” был. Там три дерева странно изогнутые стоят. Их макушки достают до самой земли, и растут эти ёлки в виде трёх арок, стоящих подряд одна за другой. Врата… В общем, на том месте под влиянием садистского зла “дверь” в чёрные миры образовалась, через которую карлик с собаками в нашу вселенную и приходят. Если испугаться, то протащат злобные твари путника сквозь Врата и увлекут за собой. Человек пропадёт навсегда… А если привидений не испугаться и идти только вперёд, то можно и карлика проучить, и собак повоспитывать… Ну, ты же сам видел, как Андрюха их гонял».
Закончив рассказ, Аркан сказал, что мне пора уходить.
«Время упустишь, — говорит. — Итак уже много упустил. Только возвращайся назад другим путём, иначе застрянешь между мирами. Карлик здесь, значит, Врата открыты, а если Врата открыты, то обратной дорогой ходить нельзя…»
Попрощались мы, я и пошёл обратно, только не через ту территорию, где карлик бродит, а в обход: вдоль поля, потом до душевой, потом на хоздвор… Прихожу, а мне и говорят, что я год отсутствовал. Вот такая история. Так что при заходе в «жёлтую» зону смотрите в оба. Если лес затихнет и станет каким-то ненастоящим, то это значит, что тёмная энергия из разлома прёт и Врата открывает. Потом призрак карлика с собаками появится и станет вас к этим Вратам гнать. Туда идти нельзя, там «дверь» в чёрный мир. Пропадёте. На привидений не обращайте внимания. Они безвредные, хотя и очень страшные. Надо просто уходить и всё. Но идти можно только вперёд… К «Салюту», а далее в обход: вдоль поля, до душевой, потом через хоздвор. Иначе застрянете между мирами. Так уже пять человек пропало. Я чудом назад вернулся, и всё потому, что товарищи мои мне верный путь указали.
Сова закончил свой рассказ.
— Ты хочешь сказать, что сегодня вечером Врата открылись? — спросил Данилов. — И карлик через них в наш мир пришёл?..
— Похоже на то… — отреагировал Совченко.
— Бред какой-то, — вставил Типунов. — Ты хочешь сказать, что если бы мы за проволоку зашли, то по пути назад…
— Да, — не дал закончить фразу Совченко, — вы же не знали, что при открытых Вратах выходить из «жёлтой» зоны можно только через «Салют»… Хоть один шаг назад — и крышка… Застряли бы между мирами и исчезли бы навсегда.
— А между мирами — это где? — спросил Цыганов.
— Понятия не имею…
— А часто эти Врата открываются? — задал вопрос Сазонов.
— Никто не знает…
— И как же они открываются?
— Что-то в пространстве происходит, три ели под воздействием непонятных причин искривляются дугой, и получается тройная арка… Врата… А когда Врата закрываются, то деревья выпрямляются и растут как ни в чём не бывало.
— Как-то это всё заморочено.
— Я же говорила, что не поверите, — произнесла Шура, хотя по реакции слушателей поняла, что история оставила глубокий отпечаток в сознании новых обитателей Базы.
Франка особо прониклась рассказом. Сидела в уголочке белая, как гипс, и тряслась, как стиральная машинка в режиме отжима. Сазонов дал девушке полстакана коньяку. Франка выпила. Не помогло.
— Дело в том, что история про собак и пионера-садиста нам была известна давно… Ещё с советских времён, — продолжала Шура. — А я тут аж с 1969 года. Сначала подростком приезжала, потом помощником вожатых. Костя Истомин меня младше на пятнадцать лет, так что я и его погонять успела. Потом завхозом лагеря стала работать. А когда лагерь в девяностых закрыли, думала, что руки на себя наложу. Не могу я без «Варяга». Вся жизнь тут. И вот, лет пять назад, Костя мне звонит и говорит: «Лагерь я выкупил, так что возвращайся, Шура, на Базу, принимай хозяйство». Я тут на правах завхоза так и работаю теперь.
Шура посмотрела в окно. Что-то отвлекло её там, за стеклом, в ночи, но ненадолго.
— Так вот, в конце пятидесятых тут, в «Варяге», действительно случилась история с собаками и мальчиком-садистом. — продолжила она. — Потом в лесу призраки стали появляться. Карлик в одежде пионера с обезображенным лицом и две страшные собаки. Карлика вы сами сегодня видели, а собак слышали. Даже лагерь хотели закрыть. Но не закрыли.
— А почему вы так уверены, что привидения за границы «жёлтой» зоны не могут выходить? — поинтересовался Цыганов.
— Точно не знаю, — ответила Шура. — Этих призраков много раз видели в лесу. Пионер-карлик смотрит своим зловещим взглядом и жестом к себе подзывает. Но за пределами огороженной территории их никогда не встречали.
— А откуда эта проволока с флажками там вообще взялась? — спросил Данилов.
— Понятия не имею, — промолвила Шура. — Она всегда лес огораживала. Флажки повесили ещё задолго до моего первого приезда сюда. Истомин предположил, что эту проволоку следователи натянули, когда смерть пионера-садиста расследовали. Так всегда поступают, чтобы посторонних к месту преступления не пропускать. Возможно, проволока с флажками с тех времён и висит.
— А зачем следователи такой большой участок леса огородили? — недоумённо произнесла Марина.
— Не знаю, — ответила Шура. — Может, они не знали, где конкретно улики по лесу разбросаны, вот и огородили побольше. Поначалу ведь думали, что маньяк поработал.
— А почему лагерь не закрыли? — возмутилась Франка. — Вдруг кто-то из детей за флажки забредёт и исчезнет навсегда.
— Тут не всё так просто, — продолжала объяснять Шура. — Дело в том, что в историю про пионера-призрака и «Врата в другой мир» никто из чиновников тогдашних не поверил, или сделал вид, что не поверил. Все ж материалистами были. Попробуй объясни в обкоме, что лагерь надо закрыть из-за призраков и потусторонних миров. Партбилет на стол, и весь разговор! Вот никто из начальников лагеря (а сменилось их за весь период четверо) не решался наверх о призраках докладывать. Все делали вид, что никаких привидений в лесу нет. Хотя проволоку никто снимать не стал. Более того, обветшалые и выцветающие флажки несколько раз обновлялись, пока их на пластиковый аналог не заменили. Теперь они почти вечные.
— Понятное дело, — возмутилась Франка. — Перестраховка не помешает. Вот флажки и не снимали, чтобы детей от леса отвадить. Дураков нет ходить туда. Я как вспомню эту жуть в лесу… И вой… Надо было этих обкомовских работников сюда за хибот притащить и показать им, что чудовище-пионер реально по лесу ходит. Никакие это не выдумки. Мне страшно… Я вообще из корпуса никуда выходить не буду.
Дрожащая Франка вжалась в спинку диванчика и подтянула ноги под себя. Колотило её по-серьёзному. Сазонов (почти насильно) влил ей в рот ещё полстакана коньяка.
В этот момент все обратили внимание, что Типунов безотрывно смотрит в окно. Сидевшие поблизости Шура и Цыганов тоже устремили свои взгляды туда. За окном виднелся лишь небольшой участок территории, освещаемый маломощным фонарём. За пределами светового пятна чернела ночь. Посреди освещённого пятачка стоял призрак пионера-карлика и две огромные страшные призрачные собаки.
Оцепеневшие Шура, Цыганов и Типунов молча глядели на привидений, лишённые возможности пошевелиться. Остальные, включая Франку, осознали, что за окном возникла какая-то жуть. Не глядя туда, они засуетились и очень быстро забаррикадировали мебелью дверь и окна.
— Что там? — вкрадчиво спросил Сазонов, когда работу по «задраиванию люков» закончили.
— Этот… Карлик… с собаками… — дрожащим голосом произнесла Шура.
Цыганов и Типунов признаков оптимизма не подавали. Парни лишь кивнули, подтверждая сказанное.
— Как они сюда попали? — возмутилась Франка, явно осмелев и не на шутку разозлившись (видать, коньяк, наконец, дошёл до мозга). — Шура, ты же говорила, что привидения за флажки не ходят.
Балаганова молчала…
— Ладно, до рассвета как-нибудь продержимся, — объявил Цыганов. — А там видно будет.
Сазонову идея продержаться до рассвета явно понравилась. Однако Ярс подумал, что для успешного отпора врагам (если вообще такой отпор возможен) понадобится оружие. Сазонов бегло оглядел комнату в поисках увесистых предметов. Его взгляд выхватил из хаотично разбросанных вещей то, что парень искал. Стальная напольная вешалка с увесистым чугунным основанием. Такая штука (в качестве предмета, способного заменить оружие) Сазонову явно приглянулась. Ярс схватил вешалку. Тяжеловата… Чугунное основание сильно сковывало движения. Сазонов отвинтил основание от вешалки, потом поступил также с верхней частью. Теперь Ярослав стал обладателем металлической трубы, вполне увесистой, чтобы проучить агрессивную собаку, и удобной, чтобы манипулировать ей в бою. С трубой в руках Сазонов имел очень грозный вид. Алкоголь придал храбрости. Ярс вспомнил рассказ Совченко и отметил про себя, что привидения эти безвредные, хоть и очень страшные. Появилось желание отвесить карлику «волшебного пенделя». Главное не испугаться.
— Я щас этим бакланам накостыляю «по самые не балуйся»! — заявил Сазонов, махнул стопку коньяку и направился в сторону выхода…
— Помогите расчистить вход, — обратился он к товарищам.
— Может, не надо… — крикнула Балаганова.
— Надо, Шура… Надо… — ответил Сазонов.
Балаганова забеспокоилась.
— Всё! Всё! Всё! Хорош баловать! — сказала она, изобразив руками косой крест. — Это розыгрыш был такой…
— Шура, открой дверь, — послышался снаружи голос Константина Константиновича.
— Не могу, — крикнула Балаганова куда-то в сторону окна. — Они дверь завалили мебелью.
Из тьмы ночи раздался гомерический хохот Истомина.
Смех мало-помалу вывел обитателей убежища из ступора. Двери разблокировали.
В комнату вошёл Константин Константинович в сопровождении подростка лет двенадцати, который вёл за ошейники двух огромных лохматых собак рыже-коричневой масти.
Франка, увидев животных, ещё больше вжалась в спинку дивана.
— Не пугайтесь, — сказал подросток, — они очень дружелюбные. Можете их спокойно погладить.
Одна из собак по сигналу паренька подошла к Франке и, тяжело вздохнув, положила девушке на колени свою огромную лохматую голову… Из густой шерсти (исподлобья) на Франку уставился взгляд добрых, очень грустных (даже слегка виноватых) собачьих глаз.
— Я прошу прощения, что напугал вас этой страшной инсценировкой, но ничего поделать не могу. Это традиция. Давняя традиция. Все новички, приезжающие на Базу, должны через это пройти, — сказал Истомин и опять засмеялся, вспомнив про забаррикадированную дверь.
Реакция гостей его очень развеселила.
— Что за традиция такая — людей пугать? — возмутилась Марина, поглаживая и слегка потрёпывая огромную морду второй собаки. Марина, в отличие от Франки, собак не боялась и даже по-своему их любила.
— Согласен, — произнёс Истомин, — Про традицию я должен вам всё рассказать.
Константин Константинович плеснул себе коньяк на два пальца, устроился в одном из кресел и начал своё объяснение.
— База — это бывший пионерский лагерь, а любой уважающий себя пионерский лагерь должен иметь свою собственную пугалку-страшилку. Для чего? Во-первых, для того, чтобы создать иллюзию таинственности и напустить небольшой жути… Пощекотать нервы. Дети и подростки это очень любят. На кладбище ночью ходят, например, или страшные истории рассказывают после отбоя. Во-вторых, страшилка отпугивала детей от лесной части территории лагеря. В тёмное время суток, особенно после отбоя, прогулки детей там крайне нежелательны. Причин тут много. Все знали, что ребята и девчонки из старших отрядов бегали в чащу покурить, а иногда и выпивали там. Это нехорошо. Кроме того, они устраивали в лесу любовные свидания. Сами по себе свидания не возбранялись, если они не заканчивались интимом. Но такие случаи бывали, и меры приходилось принимать. Днём пионеров проконтролировать очень просто (все на виду), а вот вечерами и по ночам крайне сложно. Кроме того, все прекрасно понимали, что детские лагеря отдыха — очень лакомая приманка для убийц-маньяков и иных озабоченных типов. Таким придуркам ничего не стоит перемахнуть через забор, проникнуть на территорию, затаиться в лесу и подкараулить кого-нибудь из подгулявших детей. Такие случаи почти каждый год где-нибудь обязательно происходили. Вот администрация лагеря и решила внедрить в сознание пионеров какую-нибудь страшную историю, чтобы по лесу меньше шлялись. Но выдумка должна быть непростой. Во-первых, предполагалось, что такая страшилка будет пугать ночью, но совершенно не станет напрягать днём. Во-вторых, легенда должна иметь неясный статус: то ли это розыгрыш, то ли правда. В итоге воспитатели с вожатыми придумали историю про садиста-пионера и замученных им собак. Действовала страшилка следующим образом. Каждому новичку рассказывали ужасную легенду, которую вам только что поведал Сова. Для острастки территорию леса огородили проволокой с жёлтыми флажками. По легенде её натянули сотрудники милиции, когда смерть пионера-садиста расследовали. Проволоку можно было осмотреть, потрогать… и убедиться в реальности ограждения. А если ограждение реально, то и остальное тоже весьма правдиво. Так устроена человеческая и в особенности детская психика. Потом новичку разъясняли, что он стал объектом розыгрыша. Пионер, в свою очередь, успокаивался, но ненадолго. Дело в том, что детям периодически подкидывали «доказательства» истинности легенды. В частности, среди вожатых обязательно имелся такой, который относился к этой истории «серьёзно». Его назначал начальник лагеря из числа вожатых-старожилов. Так называемый «пугальщик». В приватных беседах с «избранными» пионерами он говорил, что история про растерзанного овчарками пионера-садиста никакая не выдумка, и призрак карлика с собаками действительно бродит по лесу. Рассказчик вкрадчиво и ненавязчиво подвергал сомнению скепсис вожатых и персонала лагеря. Приводил логические доводы в защиту легенды. Обязательно «вспоминал» рассказы пионеров, среди которых якобы были те, кто «видел привидения своими глазами и чудом спасся». В довершение упоминалось про случаи бесследного исчезновения детей. То есть сказ про «Врата в чёрные миры» также выдавался за абсолютную реальность. Причём место, где эти врата образуются, никто не знал. Считалось, что они способны возникнуть где угодно в лесу. График активации ужасного явления также оставался тайной. В «жёлтой» зоне могло годами ничего не происходить, а потом возьмёт и откроется портал в чужие миры. Любые три дерева в чаще могли в каждую секунду искривиться, встать тройной аркой, разверзнуть врата в преисподнюю и выпустить оттуда демона-карлика с призрачными собаками. Получалось, что в лесу даже днём небезопасно. Естественно, серьёзно настроенный вожатый-пугальщик рассказывал всё это как бы случайно и «по большому секрету». «Ну вы же не будете трепаться!» — риторически констатировал он. Далее разговор передавался так же «по секрету» от пионеров к пионерам, пока слух не распространялся по всем отрядам. В лагере на длительный период повисало сомнение: «А вдруг всё это действительно правда?» Дети с интересом обсуждали легенду, пугали друг друга и сами пугались. Дискутировали, смакуя подробности, выдумывали случаи, подтверждающие реальность лесных привидений и так далее. Кто-то всерьёз утверждал, что и сам видел в лесу что-то очень похожее на пионера-карлика и двух огромных собак. Временами вожатые устраивали специально подготовленный спектакль. Дело в том, что в лагере всегда были дети, желающие предпринять ночную вылазку к запретной территории. Вылазки делались для того, чтобы «пощекотать нервы» или поглумиться над персонажами легенды. И выглядело это почти всегда одинаково: кто-то из пионеров-смельчаков зашвыривал во тьму чащи (за флажки) шишку и произносил стандартную фразу: «Ну… И где же ваши собаки? Что же они сюда не идут? Сдристанули? Точно сдристанули!» Так вот, в самый разгар ночного приключения устраивался спектакль. Несколько спрятавшихся в лесу вожатых демонстрировали смельчакам чучело пионера-карлика. Обычно оно привязывалось на тонкий линь. Иногда в качестве карлика выступал реальный ребёнок из числа детей обслуживающего персонала. Сегодня в лесу вы видели муляж. А здесь, перед корпусом, пионера-садиста разыгрывал вот он — внучатый племянник Шуры… — Истомин указал на пацана. — Иногда чучело карлика усаживали на толстую ветку и шевелили, как в кукольном театре. Несколько раз привидение пионера парило в воздухе… Эффект всегда превосходил ожидания. Ночные гуляки устремлялись восвояси. Бегом… Для усиления впечатлений сцена демонстрации муляжа сопровождалась воем. Этот вой давным-давно (ещё в семидесятые годы) очень виртуозно озвучил тогдашний сторож — Василий Егорович Данильченко. Катушечный магнитофон притаскивали в лес, насколько хватало длины кабеля, и включали на полную громкость (провод тянули от медицинского корпуса, который примыкает к лесу). Потом, по мере совершенствования техники, вой переписали на кассету, затем на компакт-диск и, наконец, на флешку. Вам сегодня прокрутили тот самый вой, который записали в семидесятых годах. Таким образом, страшилка всегда приносила пользу. Во-первых, значительно сократилось количество ночных вылазок за территорию лагеря на кладбище (ибо зачем идти в такую даль, когда изумительно-жуткое место есть под боком). Во-вторых, уменьшились случаи потребления табака и алкоголя (ибо курение и распитие спиртного обычно происходило в лесу, а туда не все решались идти даже днём). И в-третьих… Пионеры (из-за страха) перестали устраивать в чаще ночные свидания. В результате полностью прекратились случаи, когда девочки из старших отрядов приезжали домой из лагеря, что называется, «на сносях».
Константин Константинович закончил своё объяснение и с довольным выражением лица заявил:
— А вы купились на эту страшилку в первый же день!
Все молчали.
— У нас есть причина верить в потусторонний мир, — попытался объяснить Сазонов. — Наша повышенная восприимчивость к тайнам и ужасам вполне оправдана. С нами ведь тоже какая-то чертовщина происходит.
— Да бросьте вы! — скептически возразил Истомин. — Все ваши страшные приключения имеют разумное объяснение. Ничего сверхъестественного в них нет! Найдём мы ответ на эти загадки! Завтра приедут спецы-акустики, через неделю я жду очень толкового физиолога, а к середине месяца к нам на Базу пожалует один очень талантливый физик с двумя опытнейшими лаборантами. Психотерапевта я тоже пригласил… Будем применять, так сказать, комплексный подход к делу. Проработаем, поисследуем вашу музыку вдоль и поперёк, и всё прояснится. Кстати, вы декорации и прочую свою хрень в клубе уже закончили размещать?
— Завтра к вечеру завершим, — сказал Типунов.
— Хорошо, — отреагировал Истомин. — Тогда послезавтра акустики свою аппаратуру в клубе разместят, наладят, и через два дня первый экспериментальный концерт можно будет отыграть. А сейчас, для закрепления уверенности в себе, не хотите ли прогуляться в «жёлтую» зону?
Все переглянулись и согласились.
— Я не пойду, — сказала Франка.
— Почему? — удивился Истомин.
— Я же говорю, собак боюсь…
— Нет там никаких собак!
— А я всё равно их боюсь.
— И каких собак ты боишься?
— Всех!
Присутствующие хором засмеялись.
— Что тут смешного? — возмутилась Франка.
— Ты же говоришь, что собак боишься, — заключил Сазонов.
— Ну да…
— Всех-всех собак боишься? И больших, и маленьких, и средних?
— Я же сказала — да-а-а!
— И даже этих?..
Франка внезапно осознала, что сидит между двумя огромными волкодавами и одного из них мимодумно гладит по холке.
Девушка слегка стушевалась, но от собак не отпрянула. Более того, Франка поймала себя на мысли, что сидеть между двумя мохнатыми монстрилами очень даже приятно и безопасно. Никакие собаки не страшны, когда такая охрана. Потом Франка совсем запуталась в думах: ведь совершенно нелогично бояться собак и использовать собак для защиты от собак. Девушку заклинило. Однако через минуту Франка вспомнила древнюю мудрость, согласно которой «подобное лечится подобным», и убедилась в истинности данного суждения. В конце концов, она согласилась пойти в «жёлтую» зону, но при одном условии.
— Собаки не должны отходить от меня ни на шаг! — безапелляционно заявила девушка.
Поход в лес обошёлся без приключений, никаких привидений там не повстречали. Но никто не избавился от ощущения, что призрачный пионер-карлик и две страшные собаки поджидают смельчаков за каждым кустом. Страшилка она и есть страшилка. Даже опровергнутая легенда всё равно оставляет в глубине сознания некоторые сомнения и вселяет во впечатлительных людей мысль-надежду: «А вдруг всё это правда!»
§ 16. Научный подходец
Истомин долго думал над феноменом музыки МГК. У Константина Константиновича родилось несколько версий для объяснения этого странного явления, а именно: физическая, нейрофизиологическая, психологическая, психическая, статистическая и мистическая.
Мистическая версия проверке объективными методами не подлежала, а суть статистической версии сводилась к тому, что всё летальные исходы — это случайность. В банальные совпадения Истомин не верил, а мистику отвергал. По данной причине статистическую и мистическую версии он решил не рассматривать.
Итак, подготовка к комплексному научному исследованию шла в соответствии с намеченным планом. Интерьер клуба постепенно принял нужный вид. За сценой, вдоль стен и на потолочных балках-фермах закрепили декорации, а также прочую атрибутику концертных выступлений. На самой сцене разместили инструменты и ритм-машины. Истомин (для чистоты экспериментов) поставил задачу — смонтировать всю атрибутику максимально приближённо к условиям обычных выступлений.
Участники группы проявили неподдельный интерес к перечню специалистов, которых пригласил босс для участия в экспериментах.
— Зачем такая разносторонняя публика? — поинтересовался Цыганов, который технического и медицинского образования не имел, а потому искренне не понимал, зачем приглашены акустики, физики, химик, психолог, физиолог, нейрофизиолог и психиатр.
Константин Константинович лукавить не стал и всё объяснил.
— Давайте рассуждать логически! — предложил он.
Никто не возражал.
— Так вот, — продолжил Истомин, — мы имеем некую условную силу или источник, и мы также имеем объект, на который эта сила оказывает воздействие. Силой является ваша (с позволения сказать) музыка, а объектом выступает человеческий организм. Если точнее, то источником воздействия являются ваши адские машины, которые издают специфические звуковые комбинации.
Истомин выдержал задумчивую паузу и продолжил:
— Таким образом, нам надо изучить этот источник. Он может воздействовать на человека только тремя способами: физическим (в широком смысле), психическим и мистическим. Мистический механизм я отметаю, так как мистика научной основы не имеет. Физический способ заключается в том, что звук ваших ритм-машин непосредственно воздействует на ткани и жидкости, содержащиеся в человеческом организме. В частности, могут изменяться показатели плотности или вязкости крови, лимфы и т. п. Кроме того, звук способен создавать опасные резонансные явления в жизненно важных органах. В итоге происходит разрушение таких органов или их частей. В общем, возможных механизмов физического воздействия не счесть. Мы будем изучать все. Психический способ воздействия более сложен. Он заключается в том, что звук непосредственного влияния на здоровье не оказывает, но он вносит коррективы в программу мозговой деятельности. А изменённый на микроуровне мозг уже сам начинает подавать организму неправильные сигналы… В результате — вред здоровью или даже смерть. Совершенно очевидно, что психический механизм воздействия гораздо сложнее и меньше поддаётся изучению. Голова-то предмет загадочный. Тут без психологов и психиатров не обойтись. Но мы начнём с более простых, как мне кажется, задач. А именно, будем сначала изучать физические аспекты. Я насчитал несколько возможных вариантов физического (в широком смысле) воздействия: акустический, электромагнитный, резонансный и химический. Этих вариантов, безусловно, больше, но начнём с малого. Таким образом, нам перво-наперво понадобятся акустики, физики и химики… И прежде всего акустики. Тут всё понятно, акустический механизм воздействия самый первый, который приходит в голову. Поэтому начнём с него. Нам предстоит изучить звук, который генерируют ваши инструменты. В частности, ритмы, частоты, интенсивности звуковых колебаний, условия для возникновения резонансов и прочие вещи. Я также допускаю, что ритм-машины (среди которых есть большое число мощных электронных устройств) могут влиять на человеческий организм посредством электромагнитных излучений. Их частоты, амплитуды, модуляции и мощности нам тоже придётся установить. Вдруг окажется, что одно из ваших приспособлений генерирует слишком низкую или слишком высокую частоту. Теоретически мы можем вообще обнаружить какой-нибудь новый вид излучений, неизвестный науке. Вероятность, конечно, ничтожна, но кто знает, как сложится эксперимент. Так что без толковых физиков и химиков нам не обойтись.
— Ничего не понимаю, — вставил Цыганов.
— Я тебе потом объясню, — отрезала Марина. — Не мешай слушать…
— А химики-то нам зачем? — спросил Данилов. — Мы никакие газы не распыляем…
— Это правда, — согласился Истомин. — Однако можно предположить, что звук ритм-машин каким-то образом влияет на состав и свойства химических веществ, из которых состоит человек и окружающее пространство. Не удивлюсь, если ваши ритмфонии инициируют какие-нибудь негативные химические реакции внутри организма. Или, наоборот, блокируют химические реакции, или просто изменяют скорость их протекания. Всё это может привести к вредному воздействию на человека, так что толковый химик нам тоже необходим…
Данилов понимающе кивнул.
— Идём дальше, — продолжал Истомин. — Химическая среда человеческого организма носит особый (я бы даже сказал — специфический) характер. По данной причине физиолог и в особенности нейрофизиолог нам тоже понадобится. По ходу исследований определимся в конкретных деталях. Если спецы по естественным наукам ничего не обнаружат, то приступим к изучению психологических факторов. Здесь без психолога не обойтись. И талантливый психиатр нам тоже нужен. Возможно, ваша долбаная музыка приводит к психическим отклонениям и побочным эффектам, влекущим расстройство здоровья и смерть.
Истомин опять застыл в задумчивой паузе…
— Психиатр особенно будет необходим, если мы вообще никакого научного объяснения не найдём, — медленно произнёс Константин Константинович.
— Это почему? — не понял Цыганов.
— Как почему? — удивился Истомин. — Если феномен Охоты с научной точки зрения невозможен, то все ваши истории — это клинический бред шизофреников. Тут без психиатра никак.
Все задумались…
— Массовый психоз? — вкрадчиво предположила Марина.
— Ну… В общем… Да! — заключил Константин Константинович. — Если ничего объективного не выявим, то иные объяснения невозможны. Отправлю вас в дурдом и надолго… Ладно, не отчаивайтесь. Идите лучше разбирайтесь с реквизитом.
На этой неоптимистичной ноте Истомин оглядел внимательно каждого участника группы и оставил задумчивый коллектив наедине с озвученной проблемой. Все участники событий погрузились в бездну крайне неприятных эмоций и предположений.
— Массовый психоз! Супер! — задорно заметил Сазонов. — Это ведь тоже объективное объяснение феномена Охоты! Мы такую версию как-то раньше не рассматривали.
— А чё ты такой радостный? — недоумённо спросил Цыганов.
— Как чё? — ответил Сазонов. — Версия-то объективная, а значит, никакой Охоты не существует, и вообще никакой мистики в этом мире нет. Всё встанет на свои привычные места.
— Да, но при этом мы проведём остаток жизни в смирительных рубашках, — заметил Типунов.
— Да, щаззз… — отрезал Сазонов. — Вы как хотите, а я сбегу в леса.
— Я тоже…
— Я тоже…
— Я тоже…
— Я тоже…
— Я тоже…
— Я тоже…
Ну как, скажите, тут не пить?.. Никак…
***
На следующий день на Базе объявился высокий худой человек с навязчивыми жестами и бегающими глазами. Навязчивые жесты заключались в том, что человек постоянно перебирал подушечкой большого пальца правой руки подушечки остальных пальцев той же руки. Поначалу это напрягало, потом все привыкли. Человека звали Едас Аркадий Петрович. По словам Истомина Едас принадлежал к элите психиатрической науки. При этом психиатр не скрывал, что сам давно и безнадёжно болен шизофренией, но великолепно контролирует свой недуг. Более того, фактор болезни являлся генератором множества идей, которые помогали Едасу успешно практиковать на ниве психиатрии.
Аркадий Петрович подробно побеседовал с каждым из участников группы, предложил и провёл ряд тестов. По результатам предварительного исследования Едас объявил всех условно вменяемыми.
— Почему условно? — поинтересовался Истомин во время приватной беседы с Аркадием Петровичем.
— Во-первых, — начал отвечать Едас, — абсолютно здоровых людей в природе не существует. Мы все условно вменяемые. Даже ты, Истома.
— Ты по себе-то не суди! — запротестовал Константин Константинович.
— Я не по себе сужу, я по людям сужу… — отрезал психиатр. — В частности, по тебе… Вспомни наше детство. Уж не ты ли тут в лагере клуб решил поджечь… И почему? Да потому, что любовь твоя «на всю жизнь»… Ну… Эта… Вожатая первого отряда. На дискотеке осталась, в то время, когда нас, младшеньких, спать отправили. Она же не виновата, что младшие отряды на полчаса раньше танцы заканчивали. А что ей было делать?.. К тебе в кроватку?.. Хорошо ещё, что не поджёг… — Аркадий Петрович засмеялся во весь голос. — А как серьёзно поджигать пошёл… И чем поджигать-то стал! Увеличительным стеклом… Вечером… От фонарного света! — Аркадий Петрович опять загоготал.
— Я думал, что лучи от фонаря сфокусируются… — начал объяснять Истомин и тоже разразился приступом смеха. — И потом… Я тогда совсем мелкий был… Какой с ребёнка спрос?
— Но сейчас ты не ребёнок…
— Не ребёнок… — согласился Константин Константинович. — И никаких бредовых идей у меня не возникает.
— Не возникает?! — удивлённо потянул Едас. — А про чучело пионера-карлика что скажешь?! Ты же до сих пор этой мерзостью людей пугаешь! Здоровые люди так себя не ведут.
Истомин не нашёл что ответить…
— Выходит, батенька, что ты тоже условно вменяемый, — заключил психиатр и шутливо продолжил: — Я тебя на свободе только по старой дружбе держу. Будь кто другой, я б стреножил и мигом в стационар… Месяца на четыре…
Оба опять загоготали в голос… Дело в том, что Едас и Истомин знали друг друга с раннего детства и дружили почти всю жизнь.
— Во-вторых, — продолжил Аркадий Петрович, — все эти ребята, действительно, очень перевозбуждены, так что признать их абсолютно вменяемыми нельзя. Единственное, чем могу порадовать — они точно не из буйных…
— Так они здоровы или не здоровы? — нетерпеливо спросил Константин Константинович. — Для меня это очень важно.
— Они безопасны… — ответит Аркадий Петрович. — Вот что важно!
— Я смотрю, ты на поправку пошёл, — проговорил Истомин, оглядывая комнату, где поселился Едас. — Уже не блокируешь доступ к своим мыслям.
Дело в том, что Аркадий Петрович относился к тем шизофреникам, которые предпочитают во сне надевать на голову шапочки из отражающего материала. Для этих целей очень подходит фольга, а также металлические сетки в мелкую ячейку. Некоторые нездоровые люди полагают, что такие шапочки необходимо надевать на ночь перед сном. В данном случае человек может быть уверен, что никакие инопланетяне (или враги) не смогут тайно просканировать мозг спящего и прочитать его мысли. Манипуляция сознанием также невозможна, если голова надёжно защищена фольгой. Говорят ещё, что для этих целей подходят некоторые полимеры, но этот вопрос мало изучен… Фольга надёжнее.
Как отмечено выше, Аркадий Петрович относился к тем шизофреникам, которые всегда держат в доме одну-две таких отражательных шапочки. Естественно, если требуется уехать из дома с ночёвкой, то головной убор из фольги непременно берётся с собой. Так вот, Истомин оглядел комнату Аркадия Петровича и не обнаружил ни одной такой шапочки. Это натолкнуло на мысль — товарищ, действительно, пошёл на поправку и избавился от навязчивой идеи спать, обернув голову «отражающим» материалом.
— Почему ты решил, что я не блокирую доступ к своим мыслям? — обиженно удивился Аркадий Петрович.
— Как почему? У тебя ни одной защитно-фольгированной шапочки тут нет!
Едас удивлённо и даже несколько снисходительно посмотрел на Истомина.
— А зачем они мне тут? — удивился он.
— Как зачем? — недоумевал Константин Константинович. — Ты же говорил, что эти шапочки не позволяют «им», — Истомин ткнул указательным пальцем в потолок, — читать твои мысли.
— Ну… В общем… Да, — замямлил Аркадий Петрович. — Только в этой комнате шапочки из фольги совершенно не нужны. «Они», — Аркадий Петрович тоже ткнул указательным пальцем в потолок, — мои мысли тут и так не прочитают.
— Это почему же? — попросил объяснить Истомин.
— Как почему? — удивился Едас. — Ты же на Базе все корпуса утеплял пенополиэтиленом… Мы с тобой вместе, я помню, утеплитель выбирали и заказывали.
— Ну да, утеплял, — согласился Истомин. — И что с того?..
— Как что? Утеплитель-то фольгой оклеен! Здесь на Базе во всех корпусах стены и потолки фольгированы. Это самая лучшая преграда для внеземных сканеров. Зачем же ещё шапочки-то надевать? — серьёзно объяснил Аркадий Петрович.
— Извини, не подумал, — промолвил Константин Константинович.
Потом он указал пальцем вниз и после некоторой паузы продолжил:
— Полы, кстати, я тоже утеплял. Под досками тут два слоя фольгированного пенополиэтилена проложено. Так что подземных существ можешь тоже не опасаться. Твои мысли сквозь фольгу они не прочитают… Ладно, побегу… У меня ещё дел по горло.
Когда Истомин ушёл, Аркадий Петрович удовлетворённо оглядел полы, подошёл к своей кровати, извлёк из-под матраца (в районе подушки) фольгированный коврик, свернул его трубочкой и убрал в сумку… За ненадобностью.
***
Вслед за психиатром на Базу приехала группа, состоящая из трёх человек. Их багаж оказался весьма объёмен и прибыл на грузовичке, который припарковался у дверей клуба. Из кузова в клуб перекочевало десятка три коробок. Истомин наблюдал за выгрузкой в компании Франки и Сазонова.
— Это группа акустиков, — пояснил Константин Константинович.
После того, как разгрузку окончили, он подошёл к акустикам и обменялся с ними несколькими фразами. Смысл разговора Франка и Сазонов не уловили. Акустики зашли внутрь клуба и заперлись изнутри.
— Для установки и отладки оборудования понадобится целый день, — пояснил Истомин. — Я распорядился, чтобы их никто не беспокоил. Вы тоже не мешайте.
К вечеру акустики работу закончили. Клуб оборудовали множеством датчиков, приборов и устройств. Приборы фиксировали, считывали, записывали и раскладывали на составляющие любой звук, который мог тут прозвучать. Вся информация выводилась на мониторы нескольких компьютеров, размещённых в ближайшем корпусе. Предполагалось, что во время прогонных концертов в помещениях клуба не должны находиться люди, кроме самих музыкантов. В целях безопасности.
Ещё через день на Базу подтянулись остальные специалисты из числа приглашённых: четыре физика, два химика, два психолога, физиолог и нейрофизиолог. Физики также напичкали клуб множеством приборов и датчиков. Истомин объявил, что для начала исследований всё готово.
— Завтра приступаем, — объявил он.
В положенный срок музыканты отыграли первый концерт, затем на следующий день ещё три. Пошла рутинная работа. Прогонных выступлений требовалось много, ибо каждый раз акустические и прочие исследования посвящались разным аспектам. Специалисты всякий раз перенастраивали аппаратуру и изучали, изучали… Наконец, после восьмого концерта, акустическое исследование объявили завершённым. Специалисты-акустики взяли ещё день для обработки информации и формирования заключения. Если не заострять внимание на научной терминологии, которая доминировала во вводной и описательной частях экспертного заключения, то результат оказался следующим: «Акустическое воздействие музыки группы МГК не содержит факторов, способных негативно влиять на состояние человеческого организма».
Истомин поначалу расстроился. Потом решил дождаться результатов исследований, которые будут проведены другими специалистами.
Если не вдаваться в подробности, то и остальные учёные мужи: физики, химики, физиологи, нейрофизиологи, психологи (и даже сам психиатр Аркадий Петрович Едас) также ничего особенного в ритмфониях не обнаружили. Музыка МГК совершенно не представляла опасности для здоровья человека. Более того, Едас подробно обследовал каждого участника группы и сделал неутешительный для себя вывод: «Все семеро абсолютно здоровы! Даже обидно, ни одного психа! Нет, нервишки, конечно, подлечить кое-кому не помешает, но, в целом ни у кого никаких отклонений нет».
Несмотря на безрезультатность исследований, работу проделали большую. Истомин решил, что все участники (помимо денежной премии) заслуживают награду. В качестве таковой был предложен небольшой банкет. Константин Константинович очень надеялся, что за праздничным столом обязательно состоится глобальный обмен мнениями. Может, что-нибудь новое и выплывет.
— Вдруг вы что-то упустили, — предположил Истомин, когда все собрались в огромном зале столовой на общий банкет-вечеринку.
Этой фразой был запущен процесс обсуждения. Научное сборище загудело подобно пчелиному рою. Присутствующие постепенно разделились на группы, внутри которых закипели жаркие дискуссии. Банкет, несмотря на активность его участников, шёл своим чередом.
— А обстановка (концертная) точно до мелочей смоделирована? — прозвучал откуда-то вопрос.
Зал стих, взоры учёных обратились к музыкантам.
— Точнее некуда! — заверил Типунов.
Научный «улей» опять загудел.
— Может, мы что-то не знаем? — предположил Сазонов. — Концерты мог посещать какой-нибудь маньяк с особым прибором и воздействовать им на зрителей? Музыка при таком раскладе совершенно ни при чём.
— А вообще такое возможно? — задал вопрос Истомин.
Со всех концов стали раздаваться отрицательные фразы. Приглашённые специалисты единодушно отвергли факт существования суперприбора, которым можно вызвать ненасильственную смерть, причём всякий раз от разных причин.
— Если б такой прибор существовал, мы бы знали, — брякнул кто-то из учёных.
Остальные одобрительно замычали.
— Постойте, — воскликнул кто-то, — а люди! Я имею в виду зрителей… На концертах всегда присутствуют зрители, а мы ставили опыты в пустом зале. Полагаю, что наши эксперименты чистыми назвать нельзя.
Научное сборище снова загудело. Судя по нарастающему гулу, идея заинтересовала многих.
— Звуковые параметры в заполненном людьми зале, безусловно, будут другими, — заключили акустики.
Шло время, обсуждение продолжалось. Участники банкета потихоньку пришли к выводу, что проведённые исследования никуда не годятся. В итоге постановили, что для чистоты эксперимента надо весь процесс повторить, но в зале должны быть зрители.
— Вы с ума сошли! — запротестовали музыканты. — Хотите после каждого пробного концерта по одному трупу с Базы вывозить?
Идея с трупами никому не понравилась. Научное сборище принялось обсуждать возможность эквивалентной замены зрителей на что-нибудь иное.
Надо сказать, что с начала банкета прошло больше двух часов, и основная масса присутствующих была уже изрядно навеселе. Предложения по замене зрителей «каким-нибудь эквивалентом» посыпались со всех концов. Вместо людей предлагалось разместить в зале следующие объекты:
; мешки с песком,
; герметичные мешки с водой,
; герметичные мешки с глицерином,
; герметичные мешки с глицерином с внутренним каркасом, имитирующим человеческий скелет.
Все предложения по мере обсуждения отвергались как несостоятельные.
— Может, собак больших наловить? — предложил Данилов.
— Тебе собак не жалко? — возразила Франка.
— А чё с ними будет-то? — не унимался Данилов.
— После вашего дьявольского концерта эти собаки сойдут с ума, — вставил Едас, — и их придётся усыпить.
— Не-е-е, собаки точно не подойдут, — возразил в свою очередь один из физиков. — У них шкура с мехом…
Наконец, пришли к выводу, что необходимо моделировать всё человеческое тело целиком и до мелочей, включая скелет, мышечную ткань, жировую прослойку, кожу и одежду. Истомин в уме прикинул, во сколько может обойтись «смоделированная толпа», и расстроился. Сумма получалась внушительная. При этом гарантий никаких. Грустные мысли начали посещать Константина Константиновича.
Истомин неуверенно стоял на ногах, оглядывая пространство бессмысленным остекленелым взглядом. С начала банкета прошло уже достаточно времени, и он теперь находился в стадии, когда «на грудь» было принято изрядное количество крепкого спиртного — граммов семьсот.
«Что ж я так нажрался?» — подумал Истомин, приговорил ещё «соточку» и углубился в раздумье.
Через две минуты Франка и Сазонов увидели, что босс ушёл.
— Спать отправился, — констатировала Франка. — Хорошо его срубило.
— Он полторы бутылки водки в одну харю скушал, — объяснил Ярс.
— Переживает, — предположила Франка. — Вот и надрался сверх меры.
Остальные участники банкета уход Истомина не заметили и успешно продолжали пьянствовать. Вечеринка явно удалась, всем было комфортно, весело и празднично. Пили долго… До позднего вечера. Сколько длилась попойка, неизвестно. Концовку банкета никто не запомнил, и момент его окончания определить так и не удалось.
На следующий день База казалась вымершей. Ещё бы, первые протрезвевшие головы начали просыпаться только к трём часам дня. Исключением стал сторож Олег Совченко. Его сон длился до полудня. Сторож был разбужен длинным и настойчивым автомобильным сигналом. Олег вышел за центральные ворота на гудок и обнаружил фуру-рефрижератор. Рядом с машиной стояли (очень недовольные) водитель и экспедитор.
— Вы что?.. Все повымерли? — негодовал экспедитор. — Мы уже битый час сигналим… Кто груз принимать будет?
— Какой груз? — возмутился сторож. — Вы, наверное, адрес попутали? Мы никакого груза не ожидаем… Пить меньше надо!
Экспедитор продемонстрировал сторожу накладную, из которой следовало, что товар доставлен по правильному адресу. Имя заказчика Истомин К.К.
— Ща! — лаконично заявил Совченко, взял копию накладной и пошёл будить Константина Константиновича.
— Ты сбрендил что ли после вчерашнего? — негодовал заспанный и помятый Истомин. — Какая нахрен фура? Я никаких грузов не заказывал… Целая фура… Бред какой-то!
Совченко предъявил Истомину копию накладной. Тот внимательно изучил документ. Место доставки, дата, время, фамилия и инициалы заказчика свидетельствовали о том, что фура приехала по нужному адресу. Всё сходилось. Постепенно память вернулась…
«И что ж я так нажрался?» — сник Константин Константинович, осознав, что он вчера (спьяну) позвонил в свой московский офис и приказал доставить на Базу пять тонн говядины и четыре тонны свинины… Свежеохлаждённые туши, при помощи которых Истомин решил смоделировать публику на пробных концертах.
«Куда же я это всё девать буду? — думал Константин Константинович, глядя в разверзшиеся ворота-двери рефрижератора. — У меня и грузчиков-то нет… И холодильника такого огромного тоже нет… Стухнет ведь всё это мясо дня через три… Или через два…»
— Сколько товар продержится без заморозки? — поинтересовался Истомин у экспедитора.
— До какого состояния? — уточнил экспедитор.
— До состояния вони…
— Ну… По такой погоде… Э-э-э. Дня три-четыре…
— Так! У нас максимум четыре дня, — произнёс Константин Константинович, вызывая по телефону Шуру. — Не будем же отменять эксперимент, коль туши прибыли.
На самом деле мясной груз не только прибыл, но и был оплачен. Истомин вчера спьяну распорядился полностью оплатить заказ.
Шура организовала разгрузку. Грузчиков пришлось выписывать местных. Они сгружали туши и размещали их в клубе, подвешивая за тросики к потолочным балкам. По окончании операции клуб фактически представлял собой хранилище мясокомбината. Цель всех этих манипуляций от грузчиков скрыли, хотя они (по ходу работы) очень заинтересовались смыслом затеи. Парни размышляли вслух и задавали неудобные вопросы, сопровождая их шутейно-глумливыми комментариями. Истомин, чтобы заткнуть работягам рты, презентовал им пол-ящика водки. Когда спиртное начало постепенно расходоваться, количество шуток сократилось. Грузчики работали самоотверженно. Под конец разгрузки все комментарии полностью прекратились. Причина проста — говорить никто не мог.
Когда наполненный мясными тушами зал продемонстрировали экспертам, смеха было много. Истомин и сам разделял скепсис, но не выбрасывать же товар просто так.
— Уплочено ведь, — отрезал Истомин, обращаясь к учёным. — Исследуйте… У вас на всё про всё три дня… Максимум четыре.
Типунову, Цыганову, Данилову и Братцеву идея с тушами понравилась меньше всех. Перспектива играть концерты под вонь тухлого мяса не радовала. Идея накачать товар формальдегидом также была категорически отвергнута. Запах морга не устраивал парней ещё больше.
— Барабанить будете в три смены, у нас мало времени, — приказал Константин Константинович.
Музыкантам ничего не оставалось, как согласиться. Эксперименты продолжились.
Первые признаки подтухания (несмотря на регулярные проветривания) появились на второй день, но музыканты держались… На третий день процесс гниения ускорился, а на четвёртые сутки необычайно сильный запах гнилого мяса полностью пропитал клуб. На пятый день концентрация вони достигла апогея, и группа отказалась концертировать…
— Глаза режет! — пояснил художественный руководитель коллектива. — Всё… Больше играть не можем…
Истомин решил убедиться в этом лично. Он проследовал к клубу, приоткрыл входную дверь на десять сантиметров, заглянул внутрь и тут же отпрянул.
— Да, дальше играть нельзя, — согласился Константин Константинович. — Пора вывозить…
Тем не менее музыканты успели за четыре дня отыграть двенадцать полноценных концертов. В распоряжение привлечённых специалистов поступил дополнительный исследовательский материал. Для вынесения окончательного вердикта они запросили сутки. Истомин согласился.
Шура заказала три мусорных контейнера и вызвала тех же грузчиков. Только теперь их напоили до начала операции, и акция прошла без вопросов. Туши погрузили в мусорные контейнеры и присыпали их землицей… Чтоб не воняли по дороге на свалку.
Когда клуб освободили, стало очевидно, что тухлый запах не уйдёт.
«В стены впитался, гад, — подумал Истомин. — Надо весь клуб перекрашивать».
Таким образом, к общим расходам (оплата мясных туш, доставка, разгрузка-погрузка, утилизация и вывоз на свалку) добавились ещё расходы на ремонт клуба. Истомин тяжко вздохнул, подсчитал убытки, отнёс их на жертву науке и пошёл пить…
Прошли сутки. Специалисты подготовили второе «Сводное экспертное заключение», а Истомин вышел из кратковременного запоя.
Не будем опять вдаваться в подробности, а лишь подытожим, что все приглашённые исследователи: физики, химики, физиологи, нейрофизиологи, психологи, психотерапевты и психиатр Аркадий Петрович при повторной серии исследований также ничего особенного не обнаружили.
Все единодушно сделали вывод:
«Композиции группы МГК не содержат факторов и воздействий, способных привести к причинению тяжкого вреда здоровью и (или) к смертельному исходу».
И этот вердикт — «не содержат», выделенный жирным шрифтом и нарочито подчёркнутый, особенно разозлил Истомина. Босс несколько раз перечитал «Сводное экспертное заключение» и пришёл к единственному верному выводу:
«Врут, суки, — подумал Истомин. — Надо их выводить на чистую воду».
Физики, химики, акустики, физиологи и нейрофизиологи были отпущены за ненадобностью.
Истомин оставил в своём распоряжении двух психологов и психиатра Аркадия Петровича. Из столицы выписали полиграф и специалиста, умеющего обращаться с детектором лжи. Константин Константинович пригласил также двух толковых оперативников, обладающих эффективными навыками при ведении допросов.
Собрав вышеуказанную публику, босс поставил задачу.
— Расколоть по полной программе! Надо вывести этих мошенников на чистую воду.
— Можно ли применять к подозреваемым особые методы? — поинтересовались оперативники, получив задание.
— Бить запрещаю! — отрезал Истомин.
Оперативники расстроились и уточнили:
— А как насчёт психологического давления?
— Сколько угодно! — разрешил Истомин. — Но задача будет считаться выполненной, если вы поймаете их на логических несостыковках.
Босс разъяснил коллективу МГК суть предстоящих мероприятий и обосновал их необходимость желанием довести исследование до полного логического завершения. Константин Константинович пояснил, что версия о «тотальном вранье» (теоретически) имеет право на существование, а, значит, она также подлежит исследованию «для целей объективности». В общем, попросил не обижаться и развёл всех по «одиночным камерам». В качестве «камер» выступали те же комнаты, которые служили участникам МГК жилищем. Отличие заключалось лишь в том, что на дверях появились засовы и теперь эти комнаты запирались снаружи. Свободу передвижения и общения заблокировали на период следственных действий, которые Истомин пообещал завершить в кротчайшие сроки.
Следующие два дня прошли в тотальных допросах, очных ставках и проверках на полиграфе. Подозреваемых также подвергли очередному углублённому психологическому и психиатрическому исследованию.
Для целей объективности и беспристрастности, Истомин решил не вмешиваться в процесс и перед началом допросов опять ушёл в плановый (технический) запой.
«Эдак и спиться недолго», — подумал Истомин спустя двое суток, глядя на себя в зеркало.
Результат следственных действий и углублённого психологического исследования слегка озадачил. Все специалисты единодушно заключили: «Участники группы МГК не врут».
Получалась следующая картина:
Сведения о летальности концертной деятельности группы МГК оказались верны (никаких фантазий и выдумок), но объективных причин для смертельных исходов не существовало. Оставались только две, ранее отвергнутые, версии феномена Охоты: статистическая и мистическая. В банальную цепочку совпадений Истомин и теперь не поверил. Статистическая версия категорически исключалась. Константин Константинович поймал себя на мысли, что осталось только одно объяснение — мистика. Он вспомнил суть дедуктивного метода мистера Шерлока Холмса и совершенно сник.
«Если все версии кроме одной опровергнуты, то эта оставшаяся версия и есть истина, какой бы неправдоподобной она ни казалась», — говорил великий сыщик.
«Единственная оставшаяся версия, — пришёл к выводу Истомин, — это версия мистическая».
Впереди замаячила страшная перспектива — дьявольскую Охоту и потустороннего Незримого Охотника необходимо признать как существующую реальность… Мистическую реальность. И… Дальше как-то с этим жить.
«Надо вызывать Лаврового, — заключил Константин Константинович. — Это последний шанс».
Продолжение следует.