- Малые Криницы. Следующая станция конечная, - монотонный женский голос из динамика заставил Даниила на секунду оторваться от телефона и выглянуть в окно. Вокзал провинциального городишки. Разросшиеся за платформой кусты клещевины. Ничего, двадцать минут, и он будет на месте. Какая страшная жара! Начало июля в Темнодольской области - сущие тропики. Курортная зона, одним словом - юг. Пассажиры теснятся, прижав субтильного парня к самому окну; в двух шагах – прокуренный тамбур, и если бы не распахнутые форточки, без обмороков бы не обошлось.
- Только вижу, вдруг идёт мне навстречу то ли девочка, а то ли виденье, - Даниил усмехнулся, поправляя провод наушника. Ему нравилось Ретро ФМ, хотя эту песню Максима Леонидова он считал немного наивной. Двадцатилетнему студенту было кое-что известно о настоящих видениях и прочих нематериальных субстанциях, без психотропов и наркотиков. К электричкам он привык давно. Стук по рельсам, как хорошая медитация, переключал сознание на другую волну – девятый вал, опасный и будоражащий.
Что-то задержало его взгляд, не дало скользнуть в родимый гаджет. Лёгкое бело-голубое облако. Но не над крышей поезда, а прямо перед дверью в вагон, пропахший табаком и потом. И правда, похоже на девушку-виденье – ажурная блузка, закрытые джинсы. Хотя шорты вписались бы лучше. Подмышкой мелькнула хорошо знакомая Даниилу «труба» - здоровенный тубус для художественных работ. «Наш человек, - подумал студент, вспоминая, как ровно год назад ехал на вступительные экзамены, - бедная, её же сейчас раздавят!» Двери разъехались, и сплошной человеческий поток хлынул внутрь. Людская «река» вынесла хрупкое, почти прозрачное существо, с рюкзаком на одном плече и тубусом – на другом.
***
Она почти не чувствовала опоры под ногами. Ещё секунда, и Зою бы вынесло на середину вагона. Хорошо, девушка успела вовремя схватиться за поручень ближайшей к тамбуру скамьи. Металлическая ручка неприятно обожгла холодом. Контраст уличной жары и прохлады сквозняков, полумрак вагона после яркого солнца немного тормозили внимание. Наконец, она осмотрелась. На скамьях друг напротив друга умещались целые семьи – круглотелые мамаши с хозяйственными колясками, их деловитые мужья с обязательной газетой в руках, дети-школьники, сидящие «в телефонах». Один отличался от остальных: явно старше шестнадцати, хоть и очень худой, тот, что у окна. Он как будто заметил, что Зоя на него смотрит – часто смаргивал, хоть и делал вид, будто утыкается в телефон.
- Девушка, садитесь, - парень смущённо отвернулся, избегая Зоиного взгляда.
- Спасибо, - еле слышно пролепетала девушка и направилась, было, к окну. Тем временем девочка на краю скамьи, что лизала фруктовое мороженное, быстро перескочила на место, где сидел студент. Однако тут же вернулась обратно.
- Там дует! – Пожаловалась она маме.
- А я что тебе говорила, - подтвердила мать и поправила дочке панаму.
- Да я бы не сказал, - улыбнулся парень, уступивший место. Зоя взглянула на него, и они встретились глазами. Какие впалые и бледные у него щёки! А глаза большие и серые. Тёмная чёлка на косой пробор открывает высокий лоб. Улыбался он немного устало, но искренне. Зоя тоже улыбнулась и села, чувствуя его взгляд.
Через минуту она съёжилась от резкой боли в правой ноге. Вчерашний вечер – авария в маршрутном такси, падение, осколок стекла... Зоя зажмурилась и потрясла головой, чтобы прогнать воспоминания. Хорошо, что тогда никто не пострадал, а сама она убежала, как только вышибли дверь. От испуга Зоя не сразу поняла, что ранена. Особенно сильно болела нога, хотя не было видно ни крови, ни синяка.
- Только бы дойти до Академии, – вырвалось у Зои; пока она массировала ногу, боль отозвалась в мышцах рук и спины. Словно вчера она весь день носила заправленные газовые баллоны. Парень вдруг оживился.
- До Академии художеств? Я там учусь и мне по пути. Могу проводить.
Зоя успела кивнуть, прежде чем в динамиках зашипело, и объявили конечную станцию.
- Я Даниил. Держитесь! – парень протянул ей руку, но в следующий миг Зоя потеряла его из виду. Люди повскакивали с мест; многие доставали и надевали рюкзаки, выкатывали коляски. Пришлось постоять, а затем довериться попутному движению.
У выхода из вагона он её ждал. Щурил глаза от света и внимательно вглядывался в пассажиров. Ему показалось, что так уже было раньше. Девушка, его девушка, приехала в город, и он встречает её на платформе вокзала. Зоя тоже чувствовала дежавю. Сейчас большой темнодольский вокзал примет их под крутыми арочными сводами. Они пройдут во внутренний привокзальный дворик и усядутся на скамейке под пальмами у фонтана.
- Вы здесь раньше бывали? – Спросил Даниил в лад её мыслям.
- Была, но давно. Хотя тут мало что изменилось, - ответила девушка, разглядывая бронзового юношу в центре фонтана, который опустился на колено и протягивал руки к русалке. – Кстати, я Зоя. И можно на «ты».
Здесь было не так многолюдно, и молодые люди быстро нашли свободную скамейку.
- Как нога? – Заботливо поинтересовался Даниил. – Это ушиб? Кость не задета?
Зоя пощупала голень. Подумала пару секунд и закатала штанину до колена. Синяк. Но не большой и не очень тёмный, с пятирублёвую монету.
- Странно. Всё тело ломит после аварии, а следов почти нет, - пробормотала Зоя.
- Ты попала в аварию? – Даниил по-настоящему встревожился. – Когда?
- Вчера. В маршрутке.
Зоя вкратце рассказала, как возвращалась вечером от матери. Хотелось пораньше домой, чтобы успеть собраться в поездку. За остановку перед Зоиным выходом её маршрутка не успела сманеврировать и налетела на соседнюю газель. Звон стёкол, вопли, падающие со всех сторон люди и резкий рывок на пол. Наверно, она потеряла сознание, но ненадолго. В углу под сидениями разыскала сумку-рюкзак и тубус – возила показывать матери последние работы. Потом резко вскочила, боязливо стряхивая с колен мелкие осколки, и бросилась через открытую дверь. Как добежала и что потом было, Зоя помнила смутно, её ещё долго колотило от стресса. Утром она чуть не опоздала на электричку, даже не успела выпить кофе и захватить бутерброды. К счастью, всё для поездки было под рукой.
- Ничего себе! – Воскликнул Даниил, – тебе надо было не на экзамен ехать, а в больницу! На рентген. Вдруг у тебя переломы или внутренние кровотечения? Идём, тут остановка недалеко…
- Только не на автобус! – Жалобно вскрикнула Зоя. – Даниил, спасибо тебе, что… так заботишься обо мне, - девушка смущённо сжала губы, - Но я правда хорошо себя чувствую. Даже голова не болит.
- Так ведь ты не ела ничего! – Спохватился парень, - пойдём, тут у вокзала есть отличная кафешка…
- Спасибо, но, может, попозже? – попросила Зоя. - Академия отсюда недалеко, а до экзамена ещё два часа. Давай посидим, здесь так хорошо. А в кафе жарко.
Даниил согласился.
- Только потом я всё равно отвезу тебя на рентген, - тоном старшего брата предупредил студент. Оба не выдержали и улыбнулись.
Зоя росла одна, и ей всегда было трудно общаться со сверстниками. У неё почти не было друзей, а единственной отдушиной стало рисование. Кучи рисунков – альбомов с графикой и акварелями в самых разных техниках, одновременно и заменяли ей мир, и обучали её выживать в этом мире. Молодые люди тоже долго не задерживались около молчаливой девушки.
- Значит, ты живописец, - констатировал Даниил, - а в каком жанре и направлении
Зоя усмехнулась.
- Пока во всех и сразу. Пробую, ищу себя в творчестве, - девушка наигранно закатила глаза.
- Покажи мне свои рисунки, - попросил Даниил. – Ты же захватила что-то из лучших работ?
- Как раз хотела с тобой насчёт них посоветоваться, - Зоя поспешно открыла тубус и вынула лист ватмана. – Моя последняя. Что это, как думаешь?
Даниил наморщил лоб, разглядывая картину. «Ему бы очки, и вылитый критик искусства, - весело подумала девушка. – Хотя нет, они ему не идут».
- Это явно… Что-то ночное, - осторожно начал парень, боясь не угадать. – Пурпур, фиолетовые мазки, синий, немного охры. – Даниил водил пальцем в воздухе, будто повторяя движения художницы. - Тревога, ожидание неизбежного? Страх. Точно, страх! Героиня боится своих ночных кошмаров. По напряжению - прямо «Крик» Мунка.
Зоя восхищённо подняла брови.
- Точно! Она так и называется «Ожидание Страха». Думаешь, оценят? – спросила она с надеждой.
- Конечно. Экспрессии не занимать, – Даниил поднял руку, явно, чтобы хлопнуть девушку по плечу. Но в последний момент сделал вид, что обмахивается. – Ну и жара! Даже в тени!
Зоя открыто улыбнулась и спросила, повеселев.
- А ты давно здесь учишься?
- С прошлого года. Первый курс окончил.
- Ну и как? Нравится?
Даниил кивнул.
- Нормально.
- Что рисуешь?
Парень пожал плечами.
- Да так. Мистику всякую. Типа, художник-фентезист. Всегда мечтал срисовывать с натуры.
- Вау! – Зоя не заметила, как придвинулась ближе, – как это?
- Привидения, например. Увидеть – и нарисовать. Я обычно быстро рисую и надолго запоминаю образы, до мельчайших оттенков.
- Круто! Хотела бы и я так. А получалось?
Даниил снова неопределённо дёрнул плечами.
- Знаешь, иногда – да. Ну, или мне так казалось.
- Где же ты черпаешь вдохновение? – любопытство переполняло Зою до макушки.
Студент усмехнулся.
- На работе.
- Ты же, вроде, на очном. Ещё и работаешь? – удивилась девушка.
- Ну да, - парень старался говорить небрежно, но по его тону и блеску глаз было понятно: не просто работа – страсть. – Я сталкер. Вожу всякую публику по заброшенным стройкам, подземным переходам, старым кладбищам… Нет, не подумай чего, это просто квест. Люди любят опасные, таинственные места, хотят пощекотать себе нервы. А я сначала должен сам всё исследовать, выбрать маршрут, чтобы было и зрелищно, и безопасно.
- Тебе интересно? – спросила Зоя, раскрывая собеседника с необычной стороны.
- Да. Я всегда жду встречи с неизведанным, - сказал Даниил серьёзно, - специально езжу по области, выискиваю такие места. Недавно мне свезло побывать в бывшем доме колдуна. Стоит каким-то чудом на отшибе деревни и не разваливается. Местные до сих пор за тридевять земель его обходят. Говорят, в страшных муках умирал колдун, так и не оставив наследника.
- Ты его там видел? – Зоя непритворно распахнула глаза, - его призрак?
Даниил покачал головой.
- Нет, не показался. Но атмосфера впрямь гнетущая. А ещё почудились тени и голоса. Как будто там несчастные души. Много замученных душ.
Он замолчал и задумался, глядя куда-то вглубь себя. Пригладил пальцами волосы. Заворожённая, Зоя представила, как эти тонкие, изящные пальцы держат кисть и рисуют с натуры – в пыточном подвале или на кладбище. Бледное сосредоточенное лицо, сжатые губы. Да он ничуть бы не изменился. Он вообще хоть чего-нибудь боится?
- Мне даже в Академии кликуху дали - Призрак, - хмыкнул Даниил, словно прочёл её мысли.
- Ты живёшь с родителями? – Зоя решила перевести разговор.
- Они заграницей. Отец получил хорошее предложение по строительному бизнесу. Приезжают примерно раз в полгода. Так что я один, - он лукаво взглянул на Зою. – Но мне двадцать. Справляюсь.
- А на что ты живёшь? – спросила Зоя, - тебе хоть платят твои… клиенты?
- Конечно, - удивился Даниил, - хорошие заказы иногда бывают. Хватает на месяц безбедной жизни. Вот вчера…
Он вдруг осёкся на полуслове и помрачнел.
- Ты чего? – робко спросила Зоя, – у тебя что-то случилось? Неприятности?
Тот медленно перевёл на неё взгляд и глухо сказал.
- Это не может быть случайностью. Наша встреча. Твоя авария. Моё падение с этажа.
Опережая её вопрос, он закатал правую штанину джинсов до колена. На икрах темнел синяк, вокруг было много мелких ссадин.
- Вчера я водил четырёх пацанов-мажоров из Темнодольска на одну заброшку в поселковом городке. Эту стройку, наверно, ещё при Союзе заморозили, годах в семидесятых. Дело было к ночи, но ещё до полуночи. Обошли, посмотрели. Мусору там просто горы, особенно от прогнивших строительных лесов. Ну и навернулся один из пацанов, повис между бетонными плитами этажей. Я с трудом его вытянул, но тут же и сам поскользнулся на какой-то гадости. А парень этот, нет бы остальных позвать; насчёт того, чтобы руку подать, вообще молчу, хотя на вид бугай. Подождал, пока я, красиво болтаясь, не обложил его всеми известными ругательствами, потом развернулся и бегом вниз. А я с высоты шесть метров грохнулся на кучу мусора, - Даниил расправил штанину и мотнул головой, - до сих пор чувствую, как железки впиваются в тело.
Зоя вздохнула и хотела сочувственно положить ему руку на плечо, но в последний момент поправила выбившийся из-под пучка светлый локон.
- Хочешь найти их и поговорить?
Даниил тяжело вздохнул.
- Понимаю, это бесполезно. А реально крутые деньги обещали.
- Ладно, теперь нам обоим к травматологу, - нарочито весело сказала девушка, - я теперь согласна. В конце концов, можно будет сдать экзамены осенью – не у всех же получится в этот день.
Даниил одобрительно посмотрел на неё.
- Прям-таки соломоново решение!
Тем временем утро плавно перетекало в день. Молодые люди отправились в ближайший травмпункт, но спешить совсем не хотелось. Ноги сами вынесли их на пешеходную Аллею акаций, Мекку туристов. Белые гроздья доцветали, но всё ещё источали нежный аромат, а широкие листья давали тень. Справа и слева стояли лотки с морскими сувенирами, тележки с мороженым и минеральной водой. Никто не обращал внимания на парочку болтающих студентов.
Даниил направился к мороженице.
- Тебе какое? – спросил он, обернувшись к Зое.
- Спасибо, но мне не покупай.
Даниил нахмурился.
- У меня достаточно денег, и я угощаю, - сказал он твёрдо, - думаешь, мне не хватит на обратный билет?
- Нет, не в этом дело, - замотала головой девушка, - просто я не хочу. Не хочу, и всё.
- А попить?
- А попить у меня есть с собой. Будешь? – Зоя протянула ему бутылку минералки.
- Что-то я тоже ничего не хочу, - удивлённо пробормотал Даниил.
- Это у нас, наверно, после травм, - предположила Зоя и убрала нераспечатанную бутылку в рюкзак. Хотя вроде не тошнит, и голова не кружится.
Молодые люди дошли до конца аллеи, потом не заметили, как свернули в переулок, безлюдный и узкий. Вдруг оба, как по команде, взглянули вниз, на свои руки. Пока они шли, каждый из них незаметно пытался осторожно взять другого хотя бы за край ладони. Но чем ближе они подходили, ожидая прикосновений, тем чаще чувствовали друг от друга только прохладный поток воздуха. В какой-то момент они столкнулись плечами. И не почувствовали столкновения.
- Что это? – в ужасе прошептала Зоя. – мы… проходим друг сквозь друга, не касаясь! Так не бывает. Не может быть!
Даниил был ошарашен чуть ли не сильнее девушки. Его серые глаза широко распахнулись, он судорожно пытался коснуться Зои, но руки становились прозрачными и не чувствовали преграды. То же самое происходило и у его спутницы, когда она хотела дотронуться до парня. Ни до кожи, ни до одежды друг друга, даже до чужой сумки и того, что внутри сумки, никто из них не мог прикоснуться.
- У меня есть соображения, - сказал Даниил упавшим голосом, - я кое-что читал об этом. Раз мы не можем прикоснуться друг к другу, значит, скорее всего, одно из трёх. Либо мы из параллельных миров и очень скоро разъединимся. Либо мы оба умерли, стали призраками. Либо, - он печально посмотрел на Зою, - призрак – один из нас.
Как же нам это выяснить? – воскликнула девушка. У неё начиналась паника.
- Для начала давай успокоимся. Дыши носом, выдыхай ртом. Чувствуешь своё дыхание?
Зоя закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Это немного её успокоило.
- Теперь, - продолжал Даниил, - я расскажу о способах проверки. Их несколько. Самая простая – это поднять любой посторонний предмет. Камень, ракушку, да хоть песчинку. Призрак этого сделать не сможет.
- Подожди, - Зою вдруг осенило, - а почему же тогда я ношу свои вещи? – она потрясла тубусом и рюкзаком за плечами, - и у тебя тоже борсетка через плечо.
Даниил кивнул.
- Эти вещи были с тобой вчера, в момент аварии? – спросил он, и Зоя подивилась, как спокойно, даже хладнокровно он держится.
- Да, кажется, - пробормотала Зоя, - точно, были! И одежда, и обувь! Так и ты…?
Даниил кивнул.
- Когда я падал, борсетка была на мне. Одежда – та же, что и вчера.
- Стоп. Но ведь ты покупал с утра билет на поезд!
- Я купил его заранее, - возразил Даниил, - всё равно мне надо было в Темнодольск для закупки красок, здесь лучше и дешевле, чем на Вайлдберриз. А тебя сегодня кто-нибудь видел? Кроме меня?
Девушка задумалась.
С восемнадцати лет, то есть уже год, как я живу одна в бывшей бабушкиной квартире. Из родителей у меня только мама, и мы навещаем друг друга, но не чаще, чем раз в неделю. Вчера я как раз ехала от неё… А билет у меня тоже был куплен заранее, чтобы не опоздать на электричку в шесть часов утра.
Ну а люди? Ты касалась кого-нибудь? Тебя касались?
Зоя тут же вспомнила давку в поезде и то, как её пару раз подхватила и вынесла толпа. Но помнит ли она прикосновения?
- Странный вопрос, - удивилась девушка, - ты ведь тоже там ехал.
- Вот и я не помню, - резюмировал парень, - значит, с кинестетикой у нас обоих не очень-то.
- Точно! - Зоя обрадовалась так, что хлопнула в ладоши, - я держалась за поручень, и он был холодный! Я его чувствовала, чувствовала!
От истерического напряжения ей захотелось пуститься в пляс. Но Даниил не разделял её радости.
- В течение суток после смерти призрак может ощущать прикосновения от неодушевлённых предметов. Может испытывать боль, которую испытывал при жизни. Это как ампутированная конечность: её уже нет, а ты её чувствуешь.
Зоя поморщилась.
- То есть, ты хочешь сказать, что мне «ампутировали» тело, а я и не заметила?
Студент невесело фыркнул.
- Такое бывает при несчастном случае. Особенно у молодых здоровых людей. Жизнь обрывается внезапно, и душа не чувствует, как она резко отрывается от тела и оказывается далеко от него.
Зоя вспомнила, как в шоке бежала домой после аварии. Но как перебежала две улицы и очутилась в квартире, девушка не заметила.
- Я тоже не помню, как свалил с той заброшки, - признался Даниил, - но давай всё-таки проведём эксперимент – поднимем что-нибудь постороннее.
Зоя огляделась. Но на чистой курортной улочке не было видно даже мелкой щебёнки. Вдруг её внимание привлёк одуванчик, что вырос прямо из-под фундамента жилого дома. Подойдя ближе, она увидела на листике божью коровку. И рука протянулась сама к пёстрому жучку. Мгновение, и коровка поставила передние лапки девушке на палец. А в следующую секунду – оторвалась от листа и взмыла в воздух.
- Непонятно, она почувствовала мой палец или нет? – покачала головой Зоя, - и непонятно, почувствовала ли я её.
- Теперь я, - Даниил подошёл к цветку, чтобы ухватить несколько белых пушинок с семенами. Новый порыв ветра – и парашютики взлетели вверх, описав дугу вокруг его пальцев.
- Тоже не судьба, - он слабо улыбнулся, - тогда другой способ, самый действенный: выйти к людям и посмотреть их реакцию. Если тебя больше никто не видит и не слышит, значит ты призрак.
- Откуда ты всё это знаешь? – Зоя одновременно пугалась и восхищалась необычными знаниями парня.
- Я всегда увлекался мистикой, - ответил Даниил, - особенно темами про иные миры и духов. Мечтал, чтобы со мной приключилась загадочная история. Домечтался…
Зоя огляделась вокруг. Посмотрела время на мобильнике – так и есть, время обеденной сиесты. Кто на работе, кто на пляже, кто прячется в домах от жары.
- Боюсь, что этот способ мы проверим не так скоро.
Молодые люди побрели по улице, которая уводила от курортной зоны вглубь спальных районов.
- Может, вспомнишь ещё один способ? – Зоя умоляюще посмотрела на Даниила. Он остановился и заглянул в её прозрачно-голубые омуты. Сейчас бы он попросил у неё чистый лист ватмана и за десять минут бы набросал портрет. Сначала графичный, потом – в красках. Он бы нарисовал её, кто бы она ни была – живая или призрак. И рисовал бы её всегда.
- Способ есть, но его проверю только я, - ответил Даниил, нехотя отрываясь от созерцания девушки.
- Почему?
Парень молча порылся в борсетке и достал лезвие. Приложил его к фаланге пальца и нажал.
- Не надо! – крикнула Зоя, захотела вырвать бритву, но та прошла сквозь её пальцы.
- Почему? – улыбнулся Даниил, - я же не вены собираюсь резать.
- Я не хочу, чтобы тебе было больно, - проговорила девушка чуть слышно, - Я…
- А если мне не будет больно? – так же тихо сказал Данил, - если я вообще ничего не почувствую? У призраков нет крови, Зоя. И нет слёз. Они теряют связь с реальностью, даже если им кажется, что они всё ещё живы.
Девушка мотала головой, расставив руки, чтобы создать хотя бы видимость касания.
- Даниил, я поняла: не надо больше экспериментов. Я тебя чувствую. Чувствую и так, без прикосновений. Я знаю, что и ты – тоже. За пару часов мы как будто пережили несколько жизней. И научились новому, неведомому познанию мира. Я не замечала раньше, как растут одуванчики сквозь фундаменты домов, как шумит пёстрая толпа, которой, оказывается, нет до меня никакого дела. Я не знала, каким прекрасным может быть человек. И если для меня ты - самый реальный на свете, а я – для тебя, разве важно, кто из нас призрак?
Даниил подошёл к ней вплотную. Потом шагнул на её место сквозь неё. Оба закрыли глаза. Где-то вдалеке рокотало море и пищали чайки, эхом разносился шум набегающих на берег волн. Им давно уже не было так спокойно. Они действительно чувствовали, что теперь не одни, теперь – вместе. Остальные чувства – времени, пространства, даже звуков, уходили на второй план. Они не заметили, как тени удлинились и солнце перешло на другую сторону.
- Эй, красотка, хоре медитировать, давай к нам!
Зоя вздрогнула. Отступила на шаг назад, удивлённо взглянула на Даниила, потом развернулась. К стене уличного тупика, где стояла пара, приближались парни уголовного вида. Похоже, местная шпана вышла на дежурство.
У Даниила при взгляде на четвёрку всё похолодело и оборвалось внутри.
- Зоя, это они! – прошептал он, - мои вчерашние гады-заказчики! Теперь понятно, зачем им заброшка. Смотри, у одного из них кусок арматуры!
Студент вышел вперёд, загородив Зою.
- А вы, ребят, никак решили должок отдать? С вас ещё тридцатка, за физический ущерб. Я жду. Имейте в виду, у меня дядя – опер, – Даниил многозначительно показал вверх на одно из окон и сделал вид, что машет кому-то в окно рукой, - Сейчас, мы уже идём!
Приём не сработал. Мутные глаза парней по-прежнему буравили девушку.
- Такая красивая. Кто ж тебя одну-то вечером гулять отпустил? – Усмехнулся парень чуть старше Даниила, с голым торсом и небритой щетиной, видимо, главный. Он подходил всё ближе, облизывая губы.
- Пошёл ты…! – Студент-художник двинулся навстречу и замахнулся, но никто из бандитов даже не покосился на него.
Что такое ужас, он знал превосходно. Он мечтал о нём, искал и находил в местах скопления человеческих мук. Но теперь все прошлые страхи за жизнь оказались притворством, глупостью, пижонством, мальчишеским фарсом – перед страхом за жизнь чужую, дорогую тебе жизнь.
- Зоя, беги! – Заорал Даниил, - они пьяные и обдолбаные! Стучи, звони в подъезды, зови на помощь! - он заслонил собой девушку и не сводил глаз с гоп-компании, – я… Я не смогу тебе помочь!
Не веря своим же словам, он попытался швырять в гопоту камни, налетел на них, но его тело прошло насквозь, как вихрь. Главный бандит поёжился, дёрнув плечами. Он не понимал, почему девица ошарашенно смотрит куда-то в сторону, словно рядом с ней кто-то есть.
Зоя, казалось, оцепенела. … Даниил в отчаянии схватился за голову, продолжая бубнить, как мантру: «Беги, беги, беги!» Наконец, он взглянул на неё. Полные смертельной боли распахнутые глаза, они вдруг заговорили с девушкой красноречивее слов. Смерть – это не когда тебя не стало. Это когда не стало другого.
От внезапного открытия она слегка приоткрыла рот. Спазмы прекратились, мышцы обмякли. Вздох облегчения.
- Ну что, отморозки, - она странно улыбнулась, глядя с жалостью. – По тюремной баланде, я вижу, соскучились.
«Если успею – пырну его мастихином, - подумала девушка, пряча в руке узкую, как скальпель, лопатку, которую зачем-то прихватила на экзамен по живописи. – Жаль, что не сильно пораню, но хотя бы разозлю».
- Только учтите, я – художник, у меня память фотографическая. Составить ваши фотороботы – плёвое дело!
Зоя бросила через плечо взгляд на Даниила. Тот уже не кричал, не пытался биться о землю, а, казалось, сошёл с ума. Он лежал на асфальте и безучастно смотрел в небо. Разве могут сойти с ума призраки? Если они на земле и сходят с ума, то они – в аду? Вчера Зоя уже умирала, так, что никто на земле её не хватился. А Даниил ещё не умер. Он умирает сейчас.
Она стиснула зубы. Медленно развернулась к бандитам. Сняла с плеч рюкзак, потом тубус, бросила их у стены. И шагнула к полуголому главарю.
***
Они сидели на крыше и не видели ничего, кроме голубого моря и голубого неба в белых облаках. Линия горизонта терялась, растворялась, как размытая водой акварель. Они ждали. Но ничего не происходило. Как в жизни. Та же реальность, только будто бы всё вокруг остановилось. Навсегда.
- Ты вернёшься и будешь жить, - Даниил не предполагал, не утверждал. Он приказывал, жёстко, сквозь зубы. – Поклянись!
Зоя молчала. Почему людям кажется, что после смерти нет боли? (…) Может, потому что она ещё жива?
Она не видела, как отделилась от тела. Не видела врачей, что суетились в реанимационной, белых простыней и резиновых трубок. Словно сон. Открыла глаза - и оказалась на темнодольской улице, по которой шла с Даниилом несколько часов назад.
Он стоял в метре от неё. Как они мечтали об этой секунде, мгновении, которое даст хотя бы шанс ощутить друг друга! Пусть это будет не тепло, пусть что-то другое, только пусть будет. Но теперь они молча уткнулись друг в друга, обессиленные, почти обездвиженные. Что они чувствовали? Покой? Ни сожалений, ни боли, ни мучений. Но и не пустоту.
- Живи! – Даниил энергично и страстно выкрикивал это слово.
- Для чего? – непонимающе повторяла Зоя.
- Для вот этого, - он кивнул на её тубус, вновь оказавшийся на Зоином плече, – только не ищи острых впечатлений для вдохновения. Всё, что нужно для искусства и красоты – вокруг тебя.
Даниил достал из сумки ручку и блокнот, вырвал листок и что-то быстро на нём набросал.
- У меня последняя просьба, - он показал Зое лист, - это телефон и адрес тётки – вдовы дяди-ВДВ-шника. А здесь – план, как найти мою заброшку. Я, похоже, до сих пор там лежу. Родителям всё равно не дозвониться, так, может быть, тётя поможет, - он вздохнул, грустно глядя на девушку.
- Попробуй запомнить и не забыть, когда очнёшься. Чтобы уж по-человечески… Понимаешь?
- Зоя кивнула, не в силах говорить. Рыдания облегчили бы душу, но у призраков не бывает слёз. Тушить огонь бестелесной души просто нечем. Зоя цеплялась за последнюю надежду:
- Мы никогда не увидимся? – теперь он был так близко, что она ощутила его запах – акварели и сосновой хвои. Словно увидела впервые и теперь рассматривала бледные впалые щёки, серые глаза с коричневатыми тенями от недосыпа, едва наметившуюся щетину на подбородке. Они не могли познакомиться сегодня, это произошло, должно было произойти, гораздо раньше.
- Не знаю. Всё, как в жизни: никто ничего не знает наверняка. И не должен, я уверен в этом.
- Ты уйдёшь? – спросила она.
- Уйду. В любом случае.
- Даже если я не выживу?
- Я тебя люблю, - говорил он, чувствуя, как волна боли поднимается снова из глубины существа. - Но не приму твою жертву.
- Потому что было плохо тебе? Что я заставила тебя так мучиться?
- Нет. Просто путь через жертву, через страдания не всегда бывает героическим. Иногда это просто побег. Малодушие.
- Как это? – не поверила Зоя.
- У меня был дядя, - задумчиво начал Даниил. - Не опер, конечно, наоборот, отпетый пьяница. После службы в ВДВ он обожал слоняться с пацанами по дворам, горланить песни под гитару. Одна из его коронных была «Мотоциклист». О том, как байкер умер на руках своей девушки – его сбила машина. А скорая так и не приехала. Тогда она села на его байк, разогналась и рухнула с высоты в пропасть. Там были слова что-то вроде «В семнадцать лет от любви умереть может вовсе не каждый суметь». Под эту песню все женщины плакали, а пацаны глушили водку. Когда дядя мне её спел, а у него был неплохой, хоть и пропитой, голос, я был мелким, лет семи. Но мне уже хотелось жить на грани, не как «обычным людям», которые копошатся в бытовухе и думают только о себе. Я считал ту девушку героем. Теперь не могу. Потому что знаю, что чувствовал бы тот мотоциклист. Если, конечно, он её любил.
Когда умираешь ради кого-то или чего-то важного, ты – герой. А если «не можешь, не хочешь так больше жить», тогда ты просто не прошёл испытание. Ты, Зоя - другое дело. Ты не как та девушка. Не прыгала с моста и, я знаю, не прыгнула бы. Но у тебя был выбор. Была возможность спастись. И сейчас она тоже есть. Не упускай её! Это жестоко, да, может быть, но я не верю в эвтаназию. Пройди свой путь до конца. Пройди испытание!
- Я думала, что уже прошла, - тихо ответила Зоя. Её голос дрожал.
- Да, но оно не самое главное. Главное – не героическая смерть, а нормальная человеческая жизнь. Знаешь, умереть дряхлым стариком во сне – тоже героизм. Сколько всего надо выдержать, пережить, пока не придёшь к старческой постели. Я это понял только теперь, после смерти. И она не была… не бывает романтической.
- А ты? Ты больше не хочешь быть со мной? – Зое хотелось плакать, и она плакала, только слёзы не лились из глаз.
- Я хочу быть с тобой. Но за такую цену любовь не приму.
Зоя глубоко вздохнула и выдохнула.
- А если я поклянусь, что буду бороться и выживу, где гарантия, что мы будем вместе?
Даниил покачал головой.
- Гарантий никаких. Но они тебе и не нужны. Мы оба знаем, что находится выше смерти и выше страданий. Поклянись, но не для того, чтобы мы обязательно встретились. Поклянись, что будешь жить, любить и творить – за нас обоих.
Зоя чувствовала себя казнённой дважды. Но параллельно в её существе крепла обращённость к чему-то новому - яркому, светлому и прекрасному. У неё задрожали губы, но она выговорила.
- Я клянусь.
Море и небо исчезли. Мгновение – вспышка черноты. Секунда – и новый контраст: залитый солнцем белый потолок реанимационной палаты.