Безработный

               


               

                1.

     Честно говоря, я догадывался, зачем меня, а как потом выяснилось, и еще пять человек, послали в "командировку" на один день, во вторник, как бы на помощь, на другую территорию, в область. Объяснили, что там завал, придут очень много документов которые надо в срочном порядке принять и определить на хранение. И срок давали на разбор маленький. Что успеешь за один день?    Предупредили меня заранее, аж за неделю. И перед самым отъездом, в понедельник, подошла начальник отдела и еще раз напомнила, что завтра надо ехать, осведомилась, как я туда поеду, и чтобы не опаздывал. Как будто я там до этого не был и не знал, как доехать и где оставить машину. Если бы это была текущая поездка, вряд ли бы она так заботливо уточняла детали. Не правда ли?
   А настоящий повод для столь экстренной поездки мог быть только один: на той территории находился начальник управления и меня вызывали туда чтобы он сам мог присутствовать при объявлении о моем увольнении. Ни больше, ни меньше. Слухи об увольнении витали в воздухе,
назывались разные цифры, а поскольку я не входил в число передовиков и план на сто процентов практически не выполнял, моя кандидатура вряд ли вызывала сомнения в смысле оставить меня или убрать. Нужны были более расторопные работники, давай-давай, быстрей-быстрей, и чтобы ошибок меньше, и сидеть подольше, и план превыше всего. И не сто процентов, а больше. Для надежности.
    Но все-таки я надеялся, что ошибаюсь насчет истинной причины выезда. Мало ли что. Вдруг и правда много работы, своим на месте справиться бы с текучкой, а нам, сборной ударной команде,  приехать, поднажать и разгрести гору документов. Ну а уж если за день не справимся, то еще задержимся на денек. И этот вариант тоже был логичным в конце концов.
    Мои страхи и опасения могли не оправдаться и были всего лишь страхами. Потому что перед самым Новым Годом у нас уволились по собственному желанию несколько человек, и под это дело, заодно, могли бы под один приказ уволить и тех кого наметили заранее. А то ведь в конце года собирали списки и на отпуска, и на работу в выходные, и ничего не предвещало увольнения других работников. Тишь и благодать. Работайте с миром! И поздравляя с наступающим, начальники рапортовали всему коллективу что мы достигли хороших показателей, выполнили и перевыполнили, и впереди еще больше работы, объем документов увеличится и т.п. Это ведь тоже было.   
   И вот я приехал на работу. На той территории бывал уже не раз, большинство коллег я знал, и был рад увидеть их снова, как, впрочем, и они меня. Комната была длинной, идешь и со всеми здороваешься. Приятно. Я работал здесь примерно полтора месяца летом позапрошлого года, когда только устроился. И хотя здесь был хороший коллектив, дружный, отзывчивый, все равно я привык уже там, в Москве, там как дома, со многими общался, дружил, справляли вместе праздники. Здесь я был немного чужой, посторонний.
    Мне показали свободное место, загрузили работой и дело пошло. До обеда время прошло незаметно. Я взял с собой термос с чаем, будерброды, вареные сосиски и в час дня пошел перекусить на кухню оборудованную столами, печками СВЧ, электрическими чайниками, холодильниками, большим телевизором у окна. За одним столом сидели три женщины, я пожелал приятного аппетита и расположился за столиком у стены. По телевизору говорили про короновирус. Надо же, еще одна, непонятно откуда взявшаяся, болезнь. Не было печали. И сколько еще времени пройдет пока найдут от неё лекарства, сколько людей умрет, не дождавшись этого.
   А после обеда ко мне подошла моя начальница отдела, из Москвы, как будто случайно оказавшаяся здесь. Она посмотрела на меня внимательно, словно проверяла мое самочувствие. Сказала что со мной хочет поговорить начальник управления. Я пошел за ней через всю комнату и подумал: ну вот, как думал, так и случилось. Оказалось, что я прав. Осталось пережить эту неприятную сцену и интересно, как оно все произойдет. Начальница раза два обернулась и смотрела на меня.
  Мы вошли в большой кабинет с овальным столом, расчитаном на большие заседания. Мне показали на стул недалеко от дверей. Передо мной стоял стакан воды и начальница предложила выпить. Пить не хотелось. За столом сидело несколько человек. Начальник управления, мужчина, дальше всех от меня. Он чего-то читал на бумаге. Потом его заместитель, женщина, принимавшая меня в свое время на работу, молодая женщина, видимо, секретарь, и начальник моя уселась напротив меня, ближе всех. И она стала говорить официальным тоном что на основании приказа такого-то от такого-то числа о сокращении численности... мне предлагается уйти из банка по соглашению сторон с такого-то числа, при этом получив на руки компенсацию в размере нескольких окладов. Наступила пауза. Меня спросили: вам все понятно?
И я ответил спокойно: понятно. Начальник управления оторвался от чтения и, наверное, с любопытством посмотрел на меня, удивившись моему спокойствию. Или мне так хотелось думать? Но это, скорее всего, первая реакция на что-то непредвиденное и пока не поддающиеся осмыслению. Потом до тебя дойдет. Но мне хотелось выглядеть спокойным, не уронить себя перед ними. И я же об этом думал, почти не сомневался что так оно и будет.
   Мне что-то объясняли, мои права, дали подписать бумаги об ознакомлении, отдельный листок с предлагаемыми вакансиями и еще что-то, отпустили меня, и я в тумане дошел до своего места. Еще заметил как женщина, тоже приехавшая сюда на помощь, шла навстречу за нашей начальницей. Опять взялся за работу. Начальница раза два подходила ко мне и спрашивала, как я себя чувствую. Еще бы, мне же потом садиться за руль. Она, наверное, волновалась за меня. Вдруг со мной что-то случится, не дай Бог. И все участники сегодняшнего спектакля будут считать себя виноватыми. Ну хоть чуть-чуть. В общем-то, виноват конечно, во всем я сам. Это факт! За это меня и сократили. Но ничего, как-то я все это пережил и доехал нормально. Дома поужинал, не стал пить ни вина, ни водки, лег спать и спалось плохо, сон прерывался и в голове все прокручивался сегодняшний день. И что теперь дальше? Да, мне еще сказали чтобы хранил коммерческую тайну и не обсуждал с коллегами решения, принятые начальством. А вообще, это как? Ни слова никому не говорить? Или коллеги сами не найдут добрых слов в мою пользу и не совсем благозвучные выражения хотя бы и не вслух, но в сторону власть придержащих. Но когда пришел на работу в свой коллектив,  все уже знали о том, кого сокращают. Коллеги были расстроены. Никто такого не ожидал. И каждый задумался что и с ним может такое случится. В следующий раз и любого другого может коснуться. Как начальство решит, так и будет. И ни на что не посмотрят.
   Две недели прошли быстро. Еще не верилось что все это правда. Я послал свое резюме на банковский сайт. Ждал что может быть подберут за это время мне какую-то должность. Интересно, что знакомых в банке очень много. За столько-то лет работы. Некотороые были раньше подчиненными, потом продвинулись вверх. Кто-то был чуть выше, чуть ниже по должности. Со всеми у меня в свое время были прекрасные отношения. Ко мне всегда относились с уважением и дружественно. Знали, что на меня можно положиться и я в любой ситуации не подведу. Я сам гордился этим. А теперь обращаться ко всем знакомым было как-то совестно что ли. Просить за себя неудобно. Это для других что-то сделать я не боялся и не задумывался, делать или не делать. Если было возможно помочь, то я всегда был готов. Но вот просить, казаться в собственных глазах слабым и бессильным, как-то совсем нестерпимо и грустно. Я еще думал до этого, что если придется совсем плохо и вот так стоять у храма с протянутой рукой - последнее дело. Да и гордость тоже не пересилишь. Не все еще потеряно, ничего, ничего, мы еще покувыркаемся - как говорил Высоцкий. И я не стал никому не писать, не звонить, ставя в известность о своем теперешнем положении, разберусь сам, не хочу принимать соболезнования. Хотя конечно это сильно сказано. Не я первый, не я последний, подумаешь какая цаца. Давай держись, борись, не раскисай, не строй из себя мученика, все будет хорошо, даже лучше чем есть сейчас. Это Бог посылает тебе испытание. И что Он не делает, все к лучшему.
  Вот на наших "проводах" примерно так и сказали. Что дается новый шанс, что все будет хорошо, не надо расстраиваться и к лучшему все обернется. Утешили. Расставаться с коллегами было тяжело. Многие выражали сочувствие и искренне расстроились что я ухожу. Вот это было самое дорогое. Я вроде бы и работал здесь недолго, два с небольшим года, а вот оказалось что стал для кого-то другом, товарищем. И общались в основном по работе; постепенно, не сразу, узнавались какие-то внерабочие моменты: кто чем живет, увлекается, какие-то качества проявлялись и появлялось желание делиться проблемами, радостями. Хотя коллектив и большой, разноплановый и по возрасту и по образованию, но точно дружный и сплоченный. 

                2.

   И вот я остался без работы. Странно это чувствовать. Только вчера у меня все было, нужно вставать рано и собираться, привычный круг, надежность и уверенность. Как бы и мыслей таких не было что все внезапно закончится, и никак не верилось в это. С чего бы такие перемены? Когда я только пришел, мне сказали что испытательный срок два месяца. Вот тогда я побаивался, очень сильно старался работать ни на что не отвлекаясь, усердно и без ошибок. Впрочем, я всегда относился к работе серьезно, но однажды уже потеряв её, теперь понимал еще большую ответственность.
  Да, я до этого работал в другом территориальном банке, тридцать с лишним лет, и там попал под сокращение. Потом как нибудь расскажу об этом. Тогда перебивался какое-то время курьером на авто, развозил детские игрушки по Москве, а потом, через десять месяцев после увольнения, благодаря знакомым, устроился сюда. И это действительно было счастьем, глотком воздуха. А вот теперь "выперли" и отсюда. И мысли приходят в голову совершенно простые. Что же я такой за работник если не гожусь на работу? Может работадатели и правы что сокращают меня? Им нужны другие, более расторопные, продвинутые, умелые. А я выходит так долго работал и ничего не заслужил? Хотя бы элементарного уважения к стажу и уже возрасту? Ну да, но кому это надо твой стаж, твои былые заслуги, беспрерывный стаж на одном и том же месте, в системе которая была тридцать лет назад совсем другой, не такой развитой и стабильной как сейчас, по сравнению с прошлым, просто земля и небо, и я тоже развивался в этой системе, она моя стихия, больше чем просто работа, часть жизни без всяких оговорок. Сколько людей сменилось за это время! Сколько всего произошло и было частью меня. А теперь пожалуйста, уходи, ты больше не нужен. Не умеешь, не выполняешь, не годишься.
   Испытательный срок прошел как-то незаметно и быстро. Начальник отдела, Людмила Федоровна, сидела недалеко от меня в общей комнате, то бишь я недалеко от неё,  и говорила, проверяя показатели выработки, что я выполняю план на 140 процентов. А я как бы не особо и напрягался. Но загордился собой. Людмила Федоровна была умной, спокойной, понимающей женщиной. Её волновали не столько показатели, сколько отношения внутри коллектива, отношение к работе а не создание видимости работы. К сожалению, потом её перевели на другой участок. И может быть она не стала бы так безапелляционно увольнять людей, и я бы остался на месте. У неё было свое мнение на все, и главное были люди. На её место пришел совсем другой человек, по знакомству, и важны стали показатели, количество ошибок, новая начальница сильно расстраивалась на планерках отдела если выявлялись какие-то ошибки и промахи сотрудников, смягчала свою речь что показатели у нас хорошие и в этом заслуга коллектива, но все это произносилось в жесткой форме и вырисовывалось "я не потерплю чтобы в моей епархии были какие-то ошибки и невыполнение моих указаний", а нормы все увеличивались и мои прошлые 140 процентов превратились то в 90, а то и меньше. Как я понимаю, за это я и попал в списки на сокращение.
   Оно, конечно, новое начальство, тоже себе не хозяин. Новые времена, другие законы, увеличение производительности, сокращение расходов. Наш отдел и так по численности большой, и прибыль в банк мы особенно не приносим, так что снижение затрат, интенсивность работы, и лозунги начальства о том, что "крутитесь как хотите, хоть до девяти вечера работайте, но чтобы план был" оказались совсем не по коммунистически размытыми и как бы желательны к принятию в действие, а вполне четкими указаниями сверху. Но как-то не вязались с тем, что кого-то брали в отдел со стороны, сразу на старшие должности, несмотря на сокращения, по какому-то указанию или просьбе уважаемых и начальственно указующих людей, а не имеющие заступников, не считались удовлетворяющими потребностям производственного процесса. Да, вот закрутил.
   По совокупности всех перечисленных условий, да еще и незнакомых для меня обстоятельств, пять человек и сократили в нашем отделе. И пошли слухи, что сокращение это не последнее, куда деваться, расходы надо уменьшать, а производительность увеличивать. Такие времена, такие нравы.   
  Больше всего мне хотелось отмахнуться от всего этого, забыть, начать новую жизнь с нуля, доказать всем что ты можешь и умеешь, добиться результата, получать денег больше чем было. Но почему-то словно молоточками стучала в голове мысль: вспомни, тебя уже увольняли, ты долго и упорно искал работу, тебя никуда не брали и только по стечению обстоятельств, по просьбе знакомых тебя взяли обратно в систему. А теперь ты этот шанс профукал, использовал уже, и другого шанса у тебя не будет. И возраст твой увеличился, и знакомых таких больше нет, и на рынке труда обстановка стала еще хуже, на одну должность претендуют еще большее количество народу, так что положение твое крайне не завидное; конечно, давай старайся как-то выкрутиться, но очень маленькая вероятность что ты сможешь вернуться хотя бы в те условия, в которых существовал совсем недавно. Вот такое на самом деле положение дел. 


                3.


   Я помню, как отмечался мой первый Новый Год на работе. Собрались по три рубля, купили спиртное, закуски, кто-то принес картошку, кто-то свои соленья, в магазине взяли сосиски чтобы меньше возиться. Вообще праздники и сервировка стола уже была отработаны задолго до меня и  требовалась только сдача денег. Я еще был молодым специалистом и постепенно должен был набраться опыта.
  У нас в бухгалтерии была самая большая комната. Есть где разгуляться. И предполагалось, что в процессе празднования мы пойдем поздравлять другие отделы, и к нам естественно заглянут гости.
  На тот момент в нашем банке работало сто два человека, из них лиц мужского пола семеро. Вот были времена! Мы сидели в центре Москвы, занимали третий этаж старого, наверное, дореволюционного здания, вместе с небольшими издательствами типа "Гудок" или что-то в этом роде, печатную продукцию которых я никогда не видел. Охраны никакой не было, она появилась позже, и я упомяну об этом. Отделов у нас насчитывалось семь или восемь. Все естественно друг друга знали, работали сообща, а в нашей комнате устраивали то профсоюзные, то партийные собрания, или еще какие-то неотложные совещания. Нам, бухгалтерам, уйти на время собраний было некуда, да и место не нужно было искать - только повернуться лицом к выступающим.   
   Так вот насчет Нового Года. Справляли тридцатого числа,  работу никто не отменял, стали готовиться часов в пять. Развернули столы и сделали один общий, буквой "П", переставили к нему стулья. Из закромов появилась посуда, стаканы, вилки, ножи, разделочные доски. Столы накрыли скатертями.  Еду выложили и женщины стали привычно все это расставлять и выкладывать.
Когда все было готово, дружно сели за стол, налили по первой рюмашке и главный бухгалтер произнесла тост. Все чокнулись и выпили, энергично задвигали вилками, подцепляя что нибудь вкусненькое. Сотрудницы были все празднично одеты, в красивых платьях, витал запах французских духов, и настроение у всех было приподнятое, все очень старались.
   Мне было двадцать лет. Закончил техникум и по рапределению пришел сюда. Еще до окончания, в феврале, был здесь на практике, и уже знаком с коллективом и работой. А второго августа пришел  как молодой специалист, помню это день как сейчас. Иду по коридору, а там стоят главный бухгалтер и зам начальника банка. Увидели меня и немного удивились, спрашивают:
- Миш, ты какими судьбами?
- На работу, по распределению.
   Главный бухгалтер, Зоя Федоровна, сказала:
- Но у нас ставок нет. Хотя подожди, Галя Семенова в декрете. Можно тебя оформить. Иди в кадры.
   И я пошел в отдел кадров, комната в конце коридора налево. И Алла Васильевна Соколова оформила меня. Так я и начал работать. 
   Коллектив был молодой и дружный. Работа не сложной. И тогда еще говорили: скоро все автоматизируют, только кнопку надо будет нажать, а нас всех сократят. Хотя слово "компьютер" тогда еще никто и не знал. Нас из техникума, студентов, водили на экскурсию в Госбанк на Неглинной.  И там показывали машинный зал в котором стоял грохот от работающих на перфокартах, установок. И это был верх автоматизации.
   В нашем отделе работали на Аскотах 170/55. Это была машинка похожая на печатную но с большой кареткой и шиной котороая програмировалась. Работала она громко так как каретка была тяжелой но передвигалась бойко, и шум от неё в процессе работы не замечался. Мне показали за пять минут как на ней надо работать, в какой момент включать счетчики подсчета, и я без проблем освоился. Со временем сам програмировал шину чтобы переделать подсчет под другие операции. А потом пришли первые компьютеры Роботрон 1715, АВМ 386 и так далее,  а теперешняя автоматизация по сравнению с теми машинами прошлого века это фантастика, но людей еще никто не отменял, и документы тоже.
  Но вернемся в предновогодний вечер декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.  После третьей или четвертой рюмки все дружно пошли по банку. Народ был веселый, поздравляли друг друга. В коридоре сидел гармонист и играл задорные мелодии. Вальсы вроде бы ни к чему были, и пошли частушки. Алла Васильевна вышла в круг и давай плясать, притоптывая каблучками и выдавая, может и не совсем приличные, частушки. Она подхватила меня в круг, и я стал плясать, первый раз в жизни при всех, да еще и вприсядку. Народ собрался, все хлопали и улыбались. Я сам не ожидал от себя такой прыти. Когда наконец танец закончился, нам заопладировали, а Алла Васильевна поцеловала меня в щеку. Хорошая была женщина...  Я увидел её лет через двадцать. В другом здании, просторном, из стекла и бетона,  о котором тогда мы и мечтать не могли, это уже был солидный и развитый банк.  Я её не узнал. В холе стояла худая и старая женщина. Она окликнула меня:
- Миш, привет! Как жизнь?
  И только голос был очень знакомым. Я подошел к ней. Бледное изможденное лицо. Мы поговорили минут пять, он спрашивала обо мне,  и я отошел совершенно потрясенный от перемен в её внешности. Потом узнал, что у неё рак, и вскоре прошел слух что она умерла.
  Да, всякое было в жизни.
  А тот вечер продолжался долго. Опять садились за стол, опять выходили. Мне кто-то сказал:
- Миш, смотри, вот та женщина - это  Галя, на месте которой ты работаешь.
   Я посмотрел на молодую и улыбчивую женщину в черном строгом платье. И почему-то она расплывалась в глазах и их было двое. Тогда я Галю не запомнил. А потом, когда она вышла на работу, мы подружились на долгие годы.
   В общем, вечер в конце концов закончился. Я точно не помню, как доехал до дома. А потом уже, на работе, главный бухгалтер беспокоилась о моем здоровье, как я доехал до дома. Я стеснялся, все переживал, а не слишком ли много выпил и не натворил чего нибудь лишнего. Но все улыбались и не вспоминали, опять ушли в работу. Все нормально было.   


                4.

   В тясяча девятьсот восемьдесят пятом году я решил пойти учиться. В музыкальную школу. Меня всегда тянуло к музыке, а те, кто играл на музыкальных инструментах, все равно, на гитаре, скрипке или пианино, да еще и рядом, вызывали жгучий интерес, они были для меня как полубоги. Вот они сидят и играют. Как это? Чтобы все это запомнить, не ошибиться и верно нажать клавиши или перебирать струны чтобы получилась мелодия и вот так, прямо у тебя на глазах. И это у обычных людей, твоих знакомых. Я невольно думал, что наверное где-то рядом спрятан магнитофон, вот он и играет. И мне самому очень хотелось играть. Лучше всего на клавишах, на пианино или гармони в конце концов.   
   И я нашел школу с твердым намерением поступить туда и научиться играть. На Лесной улице, недалеко от метро Новослободская. Она располагалась в небольшом старом здании. Я робко зашел внутрь, осмотрел все стенды с информацией, какая-то бабулька распросила меня, зачем я здесь, попросила подождать у кабинета, а сама вызвала преподаватеьницу. Та оглядела меня, села рядом, тоже пораспрашивала меня кто я и что хочу, стала отбивать такты ладонями чтобы я в точности повторял. Кажется у меня что-то получилось, и она пригласила меня на прослушивание на ближайшую субботу к девяти утра. Я приехал, занял место в классе на последней парте. Один такой великовозрастный. Кругом были дети от семи до десяти лет, полный класс. Все такие серьезные, подготовленные, осознающие ответственность, нарядные, тихие. Вошла преподаватель и стала экзаменовать всех по очереди. Кто-то пел песню, кто-то отбивал такт, кто-то как на распевке вытягивал "аааааоооооуууу". По разному. У кого-то получалось, у кого-то нет. Меня оставили напоследок чтобы я не смущался. Я вышел к доске и запел: "В горнице моей светло"... Эту песню я заранее приготовил, надеясь что она подойдет. Спел один куплет, другой. Преподаватель молчала. Потом спросила, кто это поет. Я смутился и что-то ответил невпопад.
Она сказала что позвонит по результату прослушивания и отпустила меня. Я открыл дверь из класса, а там стояла молодая женщина, наверное, чья-то беспокойная мама. Она слышала как я пел и смотрела на меня расширенными глазами. Я понял, что произвел впечатление. Петь я любил с детства. 
  Вскоре позвонили из музыкальной школы. Меня дома не было, разговаривала крестная. Она сказала, что я принят, но для занятий дома нужен музыкальный инструмент. А этого себе я никак не мог позволить. Я жил тогда у родственников, на птичьих правах, у двоюродной сестры был ребенок, и они ожидали второго, и тут я с пианино. Зять подвыпивши мог устроить скандал, и возможно пианино полетело бы в окно, и я вместе с ним. Да, об этом я заранее не подумал. Ха-ха.
 Настрой на учебу у меня не пропал, и я пошел на курсы для поступления в Финансово-экономический институт. Заплатил двадцать пять рублей за курсы.  Тогда высшее образование еще не требовалось в обязательном порядке, хватало и техникума, но это было престижно и интересно. Мало ли, вдруг понадобится, какие-то перспективы откроются. Правильно ведь?
  Курсы находились в школе, на Филях, недалеко от института. Я ходил зимой три месяца три раза в неделю с семи до десяти вечера. Преподавали алгебру и русский. Материал давали очень доступно и с разборкой всех примеров и вариантов, практически восстановив в памяти всю школьную программу. Поэтому вступительный экзамен по математике я сдал легко, без усилий, помог еще решить задачи двум девушкам которые потихоньку подсунули мне свои варианты. А русский, сочинение, мне сам Бог велел написать хорошо. Курсы дали много.  В общем, не зря это было. И потом учеба в институте, диплом стал рекомендательным письмом для дальнейшей карьеры. И ничего, что пришлось изучать историю КПСС, конспектировать работы Ленина, не вникая в них, один "Материализм и эмпириокритицизм" чего стоил.  Зато понравился  матанализ и решение уравнений с тремя неизвестными,  теория относительности и расчет себестоимости продукции. Это было здорово! Рассуждать общими понятиями и доказывать научными методами суть экономики.   
   Потом, когда высшее образование стало обязательным и начальников стали буквально заставлять идти в институт, а то никак нельзя на высокой должности без образования, одна женщина в плановом отделе долго соротивлялась.
- Мне уже и так скоро пятьдесят, теперь идти учиться? С моим опытом, с моим знаниями? Да это смешно! Не пойду я никуда. Пусть молодежь учится, и работает как я. А я посмотрю.
   Но потом её все-таки заставили пойти в институт и сдавать экзамены. И она провалила математику. Не поступила. Возмущалась еще больше, но потом притихла и успокоилась. Видно решила что её пока держат, без неё обойтись не могут, и то хорошо. И ушла на пенсию со своей должности. Ну и слава Богу!

                5.
 
    Как-то раз посреди рабочего дня к нам в комнату буквально влетела разъяренная женщина. Своим появлением, натиском, она, конечно, ошеломила нас и от этого реакция руководства несколько замедлилась. Женщина, ревизор нашего банка, кричала чуть ли матом:
- Бухгалтерия чертова! Посчитать правильно не могут! Документы теряют, обманывают прямо на глазах. Это что же такое? Я пойду к Опанасенко. Пусть он разберется и накажет как следует.
  Она подошла к Людмиле Васильевне которая отвечала за внутрение расчеты, швырнула ей на стол документы и продолжала орать:
- Вы почему неправильно мне командировочные расчитали? Куда билет на автобус дели? Два рубля мне недоплатили!
  Людмила Васильевна пришла в себя, хотя и побледнела и покрылась потом.
  Зоя Федоровна ответила за неё:
- Вы что здесь орете? Что вам не так? Какой билет? Если не посчитали, значит его и не было. 
     И впрямь, Людмила Васильевна была бухгалтером до мозга костей. Голова работала быстрее любой электронной машинки. Не верить ей, усомниться в её нечестности, в том, что она не знает, как и что и зачем ложиться на баланс, а потом будет распределено с него, это утопия. Она могла биться с кем угодно за каждую копейку и не отступалась от своего никогда. И тут её уличают в неправильном расчете! Уму непостижимо! И все бы ничего, скандал бы прекратился в конце концов, но в  это время Людмила Васильевна была на большом сроке беременности. Её было за сорок, старшему сыну восемнадцать лет, но вот так получилось. И второго ребенка она ждала с нескрываемой радостью и гордостью. Она была женщиной среднего роста, полной сама по себе, строгой и не особо дружелюбной. Работа была важнее всего и общалась она только с Любовь Семеновной.
   А ревизорша никак не унималась. Пообещала привести сюда ревизию и разобраться наконец во всех расчетах. Напоследок она произнесла фразу, от которой всем нам стало не по себе. Схватила со стола свои документы и бросила проклятие:
- Что б ты не разродилась!
  Людмиле Васильевне стало плохо. Её окружили женщины, капали лекарства и поили водой.
  Потом это случай донесли до руководства. Сами разобрали все документы, и так, и сяк, может затерялся где это несчастный билет? Но ничего не нашли. Скорее всего, ревизорша его и не предоставляла. Скандал замяли, возмутительницу спокойствия не выгнали.    
   Через некоторое время Людмила Васильевна ушла в декрет. Но вернулась примерно через полгода. Похудевшая, осунувшаяся, нездоровая, как будто неживая. Мы-то не знали, руководство было в курсе, что там случилось. То ли выкидыш, то ли еще что-то. В общем, ребенка не стало. И вольно или не вольно, всем вспоминался тот скандал и пожелание ревизорши. Как вообще можно было такое сказать?  Женщина женщине. И из за чего? Из за двух несчастных рублей.
  Ревизоршу потом убрали. Людмила Васильевна еще долго работала в банке. Не скоро, но все же пришла в себя.  И осталась в памяти бескомпромисной, справедливой и сильной женщиной.

                6.

  Мне коллеги посоветовали встать в очередь на квартиру. Одна-две квартиры в год на банк выделялись, и очередников было немного.
   Прошло несколько лет. Я был не в курсе, кто там и чего получает. У нас в отделе женщина стояла на трешку. У неё было двое детей и муж работал на Зиле начальником. Она была немного с ленцой, не такая уж отличная работница, и вот ей пришло в голову, что пора с этой работой завязывать. Зарплата небольшая, перспектив повышения нет, и квартира ей вряд ли светит. Вон уже сколько времени стоит на очереди. Быстрее мужу на работе дадут. Она об этом вслух говорила. И в конце концов написала заявление об уходе. Буквально через неделю приходит ордер на её трешку. Это было что-то! Она умоляла всеми правдами и неправдами чтобы её оставили работать, ходила по всем начальникам, умоляла и плакала, но начальство было не на её стороне. Скорее всего, это был удобный случай разделить квартиру между другими, более ценными, претендентами. Она ушла из банка в истерике, сыпала проклятиями, и потом известий от неё не было никаких. А квартиру  на Коломенской, разменяли на три малогабаритных однушки в Ивантеевке. И туда заселили согласно очереди троих незамужних женщин. Потом они через несколько лет,  одна за другой выехали из этих квартир, перешли работать в Московский банк и там получили ссуду под небольшие проценты на хорошие, большие квартиры в районе Жулебино. А в Ивантеевку заселили следующих очередников, наших. И тут история делает еще один интересный поворот. Одна из квартир должна была достаться ревизору, Андрею Соболеву. Он поехал её посмотреть, и как бы она ему не понравилась. Как оказалось, не понравилась потому что просочилась информация, что вот-вот должен прийти ордер на новую квартиру в Видном. Вот Андрей и отказался, прикинулся ветошью. И квартиру в Ивантеевке показали мне, по очереди. Я-то был не в курсе всех этих перепитий с квартирами и с удовольствием согласился на эту. Еще бы! Прожить много лет у родственников, и получить свое жилье, это дорогого стоит. Мы созвонились с бывшей хозяйкой, встретились с ней в метро и она передала мне ключи. В ближайший выходной я поехал в Ивантеевку, нашел дом который оказался совсем рядом с железной дорогой. Дом кирпичный, девятиэтажный, с длинными коридорами от лифта. Квартир в коридоре оказалось семь, три и четыре по разным сторонам. Моя в самом конце коридора, слева от двери на общий балкон. Я открыл дверь в теперь уже мою, квартиру. Небольшая прихожая, маленькая комната в 13 метров, кухня два на два. Ванная  совмещенная с туалетом, тоже небольшая. Да и ничего, жить можно. Теперь я здесь один и полноправный хозяин. Честно, я был очень доволен этой квартирой. И Бог с ними кто может и обманул меня, и мне могла достаться квартира другая, мне и этой достаточно. Это уже шаг вперед. А там дальше посмотрим, может появится возможность перебраться в другую квартиру.
  Я начал оформлять в Жеке документы на прописку, и там же они предложили мне сделать ремонт, обновить для себя: потолок побелить, обои поклеить, что-то починить если окажется неисправным - пожалуйста, силами рабочих Жека, и расценки не высокие. Я согласился на это. И озадачился покупкой мебели. С другом мы заняли очередь в мебельном на Домодедовской, заказали стенку, по случаю я купил кухонный полки, комод, люстру, друг отдал мне свой старый холодильник Мир, диван попался раскладной, крестная дала мне при переезде посуду кое-какую, хрустальную ладью, вилки-ложки,  - все, живи не тужи. Все это собралось в её квартире и было перевезено на грузовой машине. Все в тот же день было поставлено на свои места, повешены полки и люстра зятем моей крестной, и я остался там ночевать.  Потом на новоселье приехали родственники, мы хорошо посидели. И на работе коллеги из отдела стали намекать когда они наконец увидят мою квартиру и порадуются за меня. Подумали, наметили день приезда. Хоть и было лето, но отложили все дела и дачи и собрались ко мне. Неподалеку, в Пушкино, жила ближайшая от меня коллега. Она приехала ко мне пораньше и помогла все приготовить. Я закупил продукты в местных магазинах, на горячее куриные бедра, картошку, овощи, хлеб, газировку. Спирт Роял пользовался хорошей репутацией , за два дня до праздника я в бутылку нарезал лимонных корок чтобы настоялось. Потом, уже за столом, разбавили сирт водой 1:2 и получилась невероятно ароматная смесь которая понравилась всем. У соседей позаимствовали табуретки, все расселись и погуляли на славу, от души, и расставаясь уже вечером, решили  соберемся еще, и не один раз. И в самом деле собирались потом, и не менее душевно и уже привычно. 


                7.

   Я работал в бухгалтерии, в отделе сводной отчетности. Мы занимались сбором и анализом бухгалтерских данных, проверяли балансы подотчетных отделений банка, объединяли в баланс по всей нашей территории, делали всевозможные дополнения и расшифровки к нему и свои сводные формы, передавали это соответственно в вышестоящее подразделение. Работа кропотливая, много анализа и доведения до ума. Постоянные контакты с главбухами отделений, какие-то пояснения от них, изменения данных в формах, в балансе. Надо было не забыть и то, и это, позвонить в Балашиху, поправить цифры в Люберцах, дождаться звонка от Сергиево Посада, и все это вместе и одновременно. Но так было интереснее. Когда вокруг тебя все вертится и крутится и надо ничего не забыть и не упустить.
  В наш отдел один из первых поставили компьютер,Роботрон 1715. Причем мне как единственному мужчине который по определению должен был быстро его освоить. Работать на нем оказалось не так уж и тяжело и интересно. Инженеры из отдела автоматизации просидели со мной часа два и все. Научили как с ним обращаться. Потом конечно возникали какие-то проблемы и я к инженерам время от времени ходил. И для них это было дело новое, работали сообща. Потом появилась целая бригада программистов, они разрабатывали специальные программы, автоматизировали не только наш процесс, а попутно и другие, все это взаимосвязывали и давали результат. Да и компьютеры стали меняться, усложняться, уже со встроенными дисками, цветным экраном. Я это как-то всегда осваивал на ура. Как и первый компьютер. Пришли, показали, научили, все, садись работай. Никогда курсов специальных не заканчивал.
   Первый компьютер это было что-то. Все приходили на него смотреть, поставили принтер и на нем распечатывались данные. Принтер был шумный, и иногда к нам в отдел заглядывали начальники других отделов посмотреть, что мы и как печатаем. А то, ни дай Бог, листовки какие-нибудь. Время-то было неспокойное. Вдруг призывы или какую-то агитацию собрались проводить. Потом, позже, появились копировальные аппараты. И то же бдительность взяла свое. Тогда это еще не называлось "Безопасностью". Но к аппарату был прикреплен специальный сотрудник который брал у тебя документ для размножения, причем ты приносил еще сопроводиловку с указанием этого документа, для чего нужно, сколько экземпляров и подпись твоего начальника. У нас долгое время копированием занималась Тая, из общего отдела. Там этот аппарат и стоял. Она копировала документы, и еще заносила данные о проделанной работе в свой журнал. Таким вот образом. А вдруг?
  Раз уж заговорил о безопасности. Когда пришел работать в банк, не было и в помине никаких охранников. И пропусками не пользовались. Только когда в командировку едешь, берешь с собой удостоверение. И вдруг однажды к нам на третий этаж в женский туалет попал какой-то извращенец. Проскользнул так, что его никто не видел. И там, к зеркалу, прилепил записку непотребного характера вроде как с рекламой своего достоинства и контактом для встречи. Женщины подняли шум. Что это такое? Здесь же молодые девчонки работают! А вдруг завтра еще кто-то с оружием придет? Разве это дело - проходной двор. Вон бандитов сколько развелось! Суматоха была страшная. И через какое-то время на входе посадили завхоза. Сделали всем пропуска и попробуй без пропуска пройти. Завхоз был мужчина крепкий, в годах, с усами и сильной фамилией Бас. Одна фамилия чего стоила. Не буду, конечно, преувеличивать, но может быть охрана в банке появилась именно от нас. Потом уже это была специальная служба, а вначале было так. А то я, как сейчас помню, ездил иногда в вышестоящий банк на Селезневку, и если надо было подписать документ у Павла Ивановича Жихарева, спокойно проходил к нему в кабинет. Правда напротив кабинета сидела за стойкой секретарша,  и это она направляла к нему посетителей. Но без всякой охраны. Я ей и документ никакой не показывал. Говорил, откуда приехал и зачем, и все. Потом и вовсе в лицо запомнила.   
   Над отчетом мы трудились примерно недели две. Конечно же, знали всех главных бухгалтеров, их деловые качества. Кто-то был очень сильным и знающим, кто-то не все вовремя успевал, кто-то делал отчеты слабо, но таких были единицы, и вскоре на их место ставили новых. Разные были люди. Но таких, чтобы бездельничали и вообще не ориентировались в своих отчетах, не было. Совершенно точно, была ответственность, старательность, взаимопомощь и трудолюбивость, мы помогали как могли, и наш отчет в вышестоящем органе считался одним из лучших, без проблемным и качественным. Ну и притом от нас время от времени на повышение туда уходили "лучшие кадры" и они там быстро осваивались и высоко ценились.
   В перерывах между отчетами ездили на ревизии по своим участкам. Или помогали в районах которые "зашивались". И такое было. Или смена кадров, или большой объем работы, с которым на месте не справлялись. Приезжаешь туда, тебя сажают на какой-то участок, наименее трудоемкий чтобы не наворочали ошибок, а сами проверяют нас и как-то постепенно дела налаживаются, в сроки укладываются. И ездили помогать то вдвоем, то втроем, то всем отделом. Смотря какие на месте были проблемы. Иногда это даже как-то было выгодно. В смысле что в Москве в начале девяностых особо нечего было купить, а в районах было то, что не считалось первоочередным.
И я однажды по просьбе начальника отдела купил в Серебряных Прудах золотые обручальные кольца для её сына и невестки. Оказались впору и вполне приличные. Наверное, до сих пор их носят.   А в Талдоме, в магазине электроники, приобрел усилитель для стерео системы, в обеденный перерыв. Наш, отечественный, ламповый. Тяжелый такой, металлический корпус. Долго потом использовал его пока не перешел на электронный.
  Ревизии это вообще своя история. Тебя включают в состав группы от банка. Ты готовишься,  просматриваешь последние отчеты этого района,тебе дается задание в письменном виде проверить то и это, и вперед. Обычно с понедельника по пятницу. Объясняют как туда добираться. Со мной было несколько забавных случаев по поводу "добираться". Однажды послали в Солнечногорск. До этого я там не был. Электричка шла с Ленинградского вокзала, минут сорок от Москвы, там от станции пешком по прямой, недалеко. Ходить обедать посоветовали на "Выстрел", в воинскую часть, в банке пропуск туда выпишут. Ну я и поехал. Еду в электричке, прислушиваюсь к названиям объявляемых станций. Потом думаю, может уже пора и выходить? А народу в вагоне мало, это в Москву утром полно а обратно почти никого. Подошел к дверям вагона где висит маршрут поезда. Станции "Солнечногорск" нет. Может я не в ту электичку сел? И ведь когда покупал билет попросил до Солнечногорска, и электричка должна была быть или Клинская или Тверская. Так я и сел в Клинскую. Была там указана станция "Подсолнечная". Но ведь не Солнечногорск! Казалось бы, спроси все-таки у пассажиров, они подскажут. Но я был молодым и упрямым. Сам разберусь.  Когда двери на станции Подсолнечная открылись, я все-таки рванул из вагона, но не успел. А следующая остановка  Клин. Там прождал обратную электричку, хорошо не попал в перерыв. В общем, добрался на час позже, опоздал. Но я же ревизор, поэтому меня никто не спрашивал почему я задержался. 
  А в Красногорск меня посылали на стажировку когда я только перешел в сводную отчетность. Посмотреть на месте какие документы ведутся в отделении и как отчетность составляется. Банк я нашел быстро. Спросил в оперкассе как мне пройти в бухгалтерию, объяснил откуда я и зачем (впрочем, мое начальство договорилось обо мне заранее). Главный бухгалтер, Галина Леонидовна,  усадила меня за свободный стол,напротив себя, и стала звонить в Москву. Уточнить детали моего пребывания здесь. Она набрала номер, при этом смотрела на меня.
- Здравствуйте, Зоя Федоровна! К нам приехал Михаил Сергеевич. Что ему можно показать и рассказать?
  В Москве случился шок. Тогда наш генсек, мой тезка, любил лично посещать предприятия и учреждения, вот они и подумали, что наведался "сам". Только потом вспомнили, что это меня отправили в район. Всегда называли просто Мишей, а тут тебе "Михаил Сергеевич", да еще и сказано было с уважением как к большому начальнику. Устроили им переполох. Потом долго вспоминали и смеялись.
 
   А годовой отчет это вообще что-то. На нашем отделе все держалось. Бухгалтерия становилась центром, неприкасаемой еденицей, сосредоточие всей годовой деятельности банка. Но для сдачи отчета нужно было выверить выписки по вкладам. А это своя история. То есть надо было чтобы остатки по вкладам в филиалах и в отделении сходились. В некоторых районах проблем в этом никак не возникало, все шло тютелька в тютельку, причем годами. Но были и такие районы в которые сводить остатки выезжала целая бригада, созданная из представителей всех отделов, уже опытных в этом деле. Не скажу конкретно, в какие районы, но в один, недалеко от Москвы, выезжали регулярно, несколько лет подряд, и до меня еще. Район большой, развитый, вкладов много, и честно говоря, главные бухгалтера там часто сменялись, не выдерживая нагрузки, и на смену приходили специалисты не очень сильные.
  Так вот, выезжает такая бригада, работает не покладая рук, выверяя остатки, потому что своя работа в Москве тоже стоит. И свести надо быстро. А расхождения были по нынешним меркам совсем не большие, 18-20 рублей разбросанные по всем счетам. И какая же радость была когда сидишь, сводишь, и вдруг в комнату кто-то забегает и говорит:
- Валентина Васильевна нашла два рубля!
  Это вообще! Охватывает радость что сдвинулось с места, сумма сократилась, еще немного, и люди с большим энтузиазмом брались за дело. И никогда и никто ни кого не обвинял в этой суматохе что вот ошибка была у этого человека, что вот он там неправильно посчитал и из за него мы здесь все собрались. Главное всегда было найти ошибку и сделать одно общее дело.
  Потом выписки с остатками привозили нам вместе с отчетом. Огромные распечатанные и собранные вместе пачки документов. Их печатать надо было несколько дней. А где филиалов много, сколько на юто времени уходило. Мы сверяли описи и отправляли потом в архив. Кстати, меня в какой-то момент назначили ответственным за архив банка. Между делом чтобы занимался. И я собирал описи временного и постоянного хранения, всем отделом выезжали разбирать документы на уничтожение, в архивное управление на Коломенскую ездил на совещение несколько раз, и там меня в пример ставили что вот человек без отрыва от основной работы еще и архивом занимается. А потом через несколько лет ввели должность архивариуса, парень работал, а там и целый отдел, четыре человека под это дело организовали. Да, интересно... Ничего не стоит на месте.
   У меня было несколько любимых районов. Мытищи, например. Там была управляющим Лидия Степановна. Одна на всю систему награжденная орденом. Таких сейчас нет. Я попал туда еще на практику, меня провели к ней и она распросила что я и как, сначала отправила в филиал контролером на месяц, потом на все участки бухгалтерии в отделении. И она включила меня в штат по договору, находясь на практике, я получил еще и деньги как их сотрудник. Замечательная женщина! Знала всех своих работников по имени-отчеству, кто чем живет, старалась помочь в житейских вопросах, решала все на ходу, без заминок. За глаза её называли "мамкой", уважительно и с чувством большого доверия и любви. Позже, когда я проработал в системе уже несколько лет и оказывался в Мытищах то на ревизии, то на помощи, она предлагала мне перейти к ним, и зарплату хорошую дать, и жильем со временем обеспечить, и невесту мне приглядеть, вон их сколько девчонок красивых. А когда я приходил по итогу ревизии и клал ей на стол свою справку о состоянии учета, уже подписанную главбухом, она главбуха приглашала в кабинет, ладонью накрывала справку и говорила:
- Здесь все правильно отражено?
  Главбух подтверждала, что все по делу и реально. Лидия Степановна, не читая, подписывала мою справку и благодарила за проделанную работу. Да еще бы я написал о них плохую справку!
  А например, в Солнечногорске коллектив был очень молодой, женщины жены лейтенантов, шустрые, понятливые с полуслова, работящие. Приезжаешь как в малинник. Окружают тебя заботой и вниманием, готов всех расцеловать. И главные бухгалтера молодые девчонки были, щелкали проводки только так, и отчеты у них были без единого исправления, любо-дорого.
  В Сергиевом Посаде была главным Мария Петровна. Солидная женщина, с огненными волосами, совершенно простая в обращении. Обращалась ко мне с материнской заботой и в то же время подчеркивая, что я начальник перед ней, командовала своим замам чтобы Михал Сергееичу побыстрее давали информацию, ничего не утаивали, чтоб хорошую справку написал. А если выявит серьезные недочеты, ух, тогда она им устроит кардебалет. Все, конечно, понимали и улыбались, что это только для вида она такая строгая, и за своих работников голову всем оторвет.
  А еще когда отчет к нам привозила главный бухгалтер из Климовска, подсаживалась ко мне за стол чтобы прямо сразу при ней посмотреть отчет хотя бы на глаз, мало ли какие-то явные ошибки вскроятся, вот так вот рядом, с огромными глазищами, немного беспокойная за отчет, в деловом костюме, молодая и красивая, время вообще останавливалось. Мы о чем-то говорили, выясняли.  И после неё рабочий процесс терял какой-то смысл. Надо было постараться чтобы прийти в себя.
  Много можно чего вспомнить, не только эти районы были хорошими, везде нормальные люди. Когда у нас проводились совещания с главными бухгалтерами, сразу было видно, кто с кем дружил, общался, советовался и учился друг у друга. Они старались и садиться друг к другу поближе.
   Однажды почти всем банком ездили на турбазу под Звенигород. Это было ранней весной. В пятницу к банку подогнали два автобуса, народ загрузился и вперед. Пробок тогда практически не было, доехали до Звенигорода часа за полтора, к ужину. Расселились, я позвал с собой друга, привели себя в порядок, пошли на ужин. Столовая большая, кормили вкусно. Оказалось, с нами были на базе еще и студенты МАИ, точне, мы с ними, это их турбаза. И вечером они устраивали
КВН в актовом зале. Но до этого после ужина у нас образовалась компания из бухгалтерии, мы собрались почему-то в нашем номере, у нас с собой было, и весело отметили начало отдыха. Потом дружно пошли на КВН. Было весело! Смеялись над шутками надо и не надо. Но на этом вечер не закончился. Оказалось, что в двенадцать ночи начиналась дискотека. Пошли естественно
и туда. Там было отдельно стоящее здание, клуб, небольшой, со сценой и танцплощадкой. Были и студенты, и мы. Зажигательная музыка, танцы, беззаботная атмосфера. И где-то к часу ночи приехал Сергей Минаев. Он тоже был выпускником МАИ и ради друзей выступал здесь. Веселье началось как бы заново. Цветомузыка, Модерн Талкинг на русском языке, "Маргарита", "Какой тяжелый день", "Палитрой красок плещет карнавал" все смешалось в танце. Закончилось все, наверно, в четвертом часу. Все пошли спать. Встали поздно, пропустили завтрак, пообедали и пошли с другом в лес. Снег там еще не сошел, хрустел под ногами, день был ясный, и чувствовалась уже весна.   

  Какие добрые были времена! По сравнению с теперешними конечно небо и земля. Сравнивать  объем операций, уровень автоматизации, условия работы, уровень знаний не приходится. Многое изменилось. И отношения между людьми. И мало отступлю от истины, но раньше не было какого-то стремления к власти, подхалимства, использования своего положения чтобы кого-то продвинуть
или наоборот убрать, какого-то откровенно некомпетентного работника прикрывать и оставлять при делах, а другого, незащищенного вышестоящим начальником, убирать.

  А про себя.. Я не говорю что был таким уж незаменимым и со мной поступили непорядочно. Нет, процесс которым я занимался, был тяжелым для меня, я не выполнял нормы, хотя и не ленился, я старался. И не буду дальше заморачиваться с выяснением,правы были начальники или нет. Просто этот время закончилось и надо привыкать к другим условиям существования, прспосабливаться к новому этапу в жизни. Так что вперед и с песней!

                8. 

   И вот прошло три месяца, закончилась зима, весна в самом разгаре, черемуха отцвела и сирень вовсю распустилась. Как то все быстро прошло. И работа стала забываться. Уже и привык не работать. Деньги пока есть, работу ищу, на мои отклики отвечают в основном отказами, приглашают в какие-то или сомнительные фирмы или совсем безденежные. Типа работай но сам ищи клиентов, весь доход от заключенных договоров. Или работа в такси. Но у меня очень смутное представление о московских улицах, пусть и с навигатором, и меня, наверное, клиенты так и не дождутся, буду долго искать адрес. Пробовал откликаться на что нибудь близкое мне, например, в издательство или бухгалтером в фирму. Но тоже на меня спроса у них нет. Наверное моя предыдущая специфика работы не совсем подходит им. Что-то конкретное бухгалтерское я делать не умею. Конечно, опыт есть и приладится в принципе не проблема, основы знаний вполне позволят быстро вникнуть в процесс. Но может еще и на возраст мой смотрят. Представляют меня этаким старым хрычем который уже и не соображает ничего и будет трудно ему освоить новое. А потом попробуй избавиться от него.
  Лучше всего было бы попасть в банк, в родную среду. Там то уж точно от меня будет прок и мне привычно и комфортно. Пусть не в мой обратно банк, в другой которых вон сколько много, и там все понятно и похоже. Но и банки не берут. Тоже какие-то критерии отбора, непонятные мне.
  Вот и крутись как хочешь. Может я слишком привередливый и надо опустить планку? Не такой уж и знающий специалист, не такой ответственный и качественный работник. А то бы и не убрали меня, ценили ли бы и не отпускали, а то глядишь и повысили. Ведь работал же тридцать с лишним лет до этого, был на хорошем счету, награждался грамотами и премиями за заслуги. Это потом сократили, долго не работал пока через знакомых не устроился обратно в банк и там вот проработал почти два с половиной года. И держаться надо было, стараться, выполнять план, задерживаться и стремиться. А я проявил слабинку, надоело немного, понадеялся на авось, а вот не получилось. Был шанс работать, а вот теперь и он закончился. И вряд ли снова появится.
  Деньги пока есть, стою на учете в фонде занятости, но это не выход. Нужна работа, более-менее денежная, хоть какая-нибудь. Жить-то надо. Не до жиру, пусть уже с небольшой оплатой.
  Но с работой в Москве плохо. Молодых не берут, а куда уж мне. Хочется верить в счастливый случай что вот возьмут меня и пригласят на хорошее место. Кто-то скажет прочитав резюме: а это парень мне нравится больше всех, надо брать, пусть работает, он нам подходит. Было бы здорово. И я, наверно, честно говоря, на это очень надеюсь. Может и не особо стараюсь что-то найти,   
не на все должности откликаюсь, не сегодня, так завтра или послезавтра обязательно проклюнется что-то стоящее и подходящее. Не может не проклюнуться.