СТРАННАЯ НАХОДКА
Осень в Сибирь приходит по-разному, как и всюду, наверное. Но особенность ее в том, что она, как и все прекрасное, неожиданна и быстротечна. То затяжным бабьим летом удивит, то снегом в сентябре. И все - то у нее сюрпризы да загадки…
Наступившая осенняя пора нравилась тем, что была похожа на лето; дарила тепло и уют, белокрылой бабочкой порхая над округой, радуя сельчан прекрасной и мягкой погодой. Давала редкую возможность без помех убрать урожай, развести по токам зерновые, откоситься, просушить и заготовить к долгой зиме корма. Нравилась осень людям своей разумной, неприхотливой покладистостью.
Вот и Вовку с Пончиком она радовала. Хоть и начались уже занятия в школе, но все же никак не хотелось прощаться с теплом цветущего, уходящего лета, игрищами да забавами до темна. А за учебники сесть, всегда успеется. Сентябрь — для раскачки. В дождь, слякоть или когда первый мороз ударит, тогда и азарт поубавится; не тот душевный подъем, не тот разгул, да и заботы иные.
Одним из таких ясных погожих дней, когда ничто особо не тревожило спешностью своего исполнения, друзья решили встретиться после школы. Прихватили с собой собаку по кличке Пират; преданного и неутомимого спутника мальчишек. Это был Вовкин дворовый пес, который с радостью, всюду, следовал за ними. Устремились за село в сторону третьего отделения, к старым, брошенным озерам. Разумеется, захватили и удочки для вечерней рыбалки; поговаривали, что крупный карась там берет, не нарадуешься.
Пошли пешком, что там какие-то три километра, да и велосипед был сломан, а с собакой так даже веселее и проще — в миг у цели окажешься. По дороге уцепился Лебедь, один из школьных приятелей; так за компанию. Ему кто-то из родных подарил настоящую, армейскую совковую лопатку. Невидаль, конечно. Позавидуешь, да и только. Он таскал ее уже вторую неделю c собой и никак не мог распрощаться. Изрыл и ископал весь домашний участок, взрыхлил все что было возможно. Укажешь пальцем; Лебедь тут же копает, словно собака послушная.
— Да хватит тебе уж, — ворчал Пончик, — Надоел ты со своим рытьем. Мы рыбачить идем, а ты вон опять с лопатой. Кстати, червей бы лучше накопал, куда без них.
Лебедь пообещал взять мордушку и поставить ее на ночь на озерах. Он тут же унесся куда-то вдоль улицы. Друзья ненароком даже подумали: «Отстал и не вернется».
Спустя короткое время, когда ребята уж было вышли за село, он догнал их, проворно таща на плече плетеную легкую мордушку и полбуханки ржаного хлеба. Лопатка была, при этом, умело заткнута за пояс. Без нее, по-видимому — никуда.
С излюбленным выражением: «Дай хлеба пожевать», — тут же обратился Пончик. Лебедь вытянул шею.
— Это для рыб — прикорм, потерпишь!
Пончик изумился.
— Во, Вовка, ты видел. Еще с нами набивается, а куска хлеба жалко. Лучше бы ты дома остался, а то только аппетит раздразнил, — он просто негодовал.
Лебедь беззаботно срикошетил.
— Вон собака, и та не просит, — кивком, указав на бежавшего рядом Пирата, сказал Лебедь, — а тебе все дай, да дай…
— Ладно вам, — вступил Вовка, ускоряя шаг, — пошли быстрее, времени мало. Я тоже кое-что поесть прихватил, а для прикорма, вон скорлупы от яиц хватит. Давай ломай на четверых; хлеб сами съедим. Лебедь кивнул, соглашаясь. Вовку он должно больше уважал за рассудительность. В раннем детстве Лебедь был самым лучшим Вовкиным другом. Природный талант игры на гармошке, который Лебедю абсолютно никто не прививал, привлек к нему многих страстных поклонников. Слушать, как играет гармонь- было Вовкиной слабостью. Не раз, прогуливаясь вдвоем, они шагали по сельской улице, наигрывая развеселые, любимые всеми мелодии. Даже на свадьбе приходилось играть. Вот и старался Лебедь на радость, дивившихся его раннему таланту сельчан. Случалось, гуляет вроде народ, а вот без гармониста — скука… А тут Лебедь в ворота входит, меха двухрядки растягивает, да поет:
«Ой, красно Солнышко вставало,
Красных девок созывало…»
И тут же, девка какая-нибудь, задорная вступает:
«Ой, зорька моя,
Зорька ясная…»
И перелив гармони, идущий следом, просто поднимал всех на ноги, звал в хоровод, веселя парней и девчат.
К концу дня, когда захмелевших и уставших гостей уже трудно было отвлечь от застольных бесед да споров, довольные друзья, наевшись вкусных пирогов и сладостей, обнявшись, покидали праздник.
Позже, немного повзрослев, ребята отошли друг от друга. У каждого появились свои интересы, свой круг знакомых и друзей. Их теперешние отношения можно было бы назвать просто, товарищескими.
Дорога шла вдоль заградительных лесопосадок, где поодаль виднелась полуразрушенная деревянная вышка, когда-то в старину искусно сработанная умельцами под пирамиду. Говорили, что она одно время даже геодезистам служила, искавшим в этих краях полезные ископаемые; уголь, наверное, в Кузбассе его полно. А может, попросту измерения проводили, по роду своей деятельности. Словом, давно она была забыта и заброшена людьми. Одиноко догнивала, твердо упершись толстыми стволами опор в нетронутый островок, заросший бурьяном земли. Вокруг пахота, идти трудно. Усталые ребята с шумом ввалились в сухостойную стену колючей травы, да кустарника, накрепко переплетавших пространство возле пирамиды.
Лебедь проворно торил дорогу, размахивая лопаткой во все стороны. Пух от колючего бурьяна взвился в воздух. Внутри островка, под вышкой, травы было поменьше, словно кто притоптал ее. Решили сделать привал. С наслаждением вытянулись в тени пирамиды. Жара немного спала и повеяло уютной, манящей, осенней прохладой, располагавшей для непродолжительного отдыха.
Под пирамидой, однако, земля была не такой уж сухой, как казалось; должно быть средняя площадка вышки, сколоченная из добротных досок, рассохшихся от времени, оставляла под собой тень, сохраняя земную влагу, особенно когда солнце было в зените. В прежние времена даже такие вещи предусматривались. Потому и увлажненная дождями почва в этом месте хранила прохладу дольше. Тем и привлекла друзей.
— Лебедь, хватит бока отлеживать, иди под пирамидой покопай, нам черви нужны, а то прикорм для мордушки не получишь, — вразумил незадачливого приятеля Пончик. Тот, словно Джин из сказки, тут же вскочил и полез под вышку. Пират, как добросовестный напарник, присоединился к нему. Усердные поиски попрятавшихся червей никак не хотели венчаться успехом, но тут…
Лопатка звонко стукнула по металлу и глаза Лебедя заблестели.
— Пацаны, смотри что я нашел! — закричал он, откладывая в сторону любимый инструмент. Раздвинув руками разрыхленную землю, он оголил круглый металлический диск, походивший на обычный вентиль, с неразборчивой, проржавевшей надписью по краям. Ребята подошли поближе, осмотрели вентиль.
— Копай дальше, — сказал Вовка, — нам черви все равно нужны, а ты раскопками занялся.
Однако он все же сделал неудачную попытку его повернуть. Но вентиль не поддавался и твердо стоял на своем месте. Любопытство начинало разбирать. И, немногим позже, удалось обнаружить бетонную, квадратную глыбу, в которую и был забетонирован вентиль. Она всеми своими четырьмя сторонами уходила в глубь земли.
— Ну не могу же я один копать. Устал уже. Собака, вон, и та сбежала, — Лебедь устало смотрел из канавы, доходившей ему уже до колен, готовый в любую минуту отдать свою лопатку.
— И что, лопатку не жалко? — съехидничал Пончик.
— Слушайте, — обратился Вовка, — давайте копать поочередно, но только одну сторону, так чтобы быстрее до основания этой глыбы дойти.
— Хоть и интересно копать, но я все же предлагаю пойти на озеро, да и вечерний клев уже скоро, а мы здесь роем, ищем неизвестно что, — бубнил Пончик. Он демонстративно отошел и уселся в стороне.
— Интересно же, — возразил Лебедь, — глядишь и найдем чего…
— Чего ты здесь найдешь? — не унимался приятель, — рой себе, если интересно, а червей здесь все равно нет. Они вон поумнее нас будут; в такую глубь не лезут.
Вовка забрал лопатку и принялся молча копать вдоль одной стороны вглубь. Лебедь отошел в сторону, устало глядя на друзей.
— Думаю сейчас самое время съесть колбасу, — после некоторого затянувшегося молчания предложил Пончик, — позже будет не до нее. Да и идти еще далековато. Бросай Вовка эти раскопки, дались они тебе. Поедим, да пойдем дальше, — донимал друг. Вовка отставил лопатку, присел на взрытый холм земли, устало вздохнул.
— Ну да ладно, лучше в себе носить чем с собой, — улыбнулся он.
Друзья быстро достали хлеб и колбасу, Пират тут же заводил носом, продолжая лежать в тени. Вдоволь нарывши нор, да канав, он явно довольствовался сделанным.
Солнце стояло далеко не в зените, но продолжало, однако, с усердием делиться своим теплом. В эти полные истомы мгновения, даже Пирата привлечь к работе, простой, ничем не подкрепленной агитацией, было трудно.
От собаки запах не уйдет. Пират, по всей видимости, тоже не возражал вкусно поесть. Он вскочил и, повиливая хвостом, подбежал поближе к хозяину. Пончик перехватил оставленную для него колбасу, покрутил возле носа собаки и со свистом швырнул ее в вырытую ими накануне глубокую и довольно широкую траншею. Ухвативший запах пес, тут же рванул следом, ища пропавшее лакомство. Если бы Пират умел обижаться, то наверняка, он бы укусил Пончика за подобные издевательства. Однако, стойко стерпев унижения, принялся за поиски столь вкусно пахнувшего куска колбасы.
Парило по-летнему. На Сибирский сентябрь это не походило. Редкие, разрозненные облака разнесло по краям горизонта; над головой синь и щебет птиц…
Вовка, прихватив с собой сумку, подошел к усердно рывшемуся в глубине канавы, псу. Всмотрелся и застыл на месте. Собака скребла когтями передних лап по голо-выбеленному человеческому черепу. Роясь, Пират продолжал, то и дело, тыкать вглубь норы носом, коротко и отрывисто вдыхая воздух, должно хранивший еще запах времени и смерти.
— Пират, — позвал Вовка, — ко мне, иди сюда, фу… фу… фу…
Пират, услышав голос хозяина, послушно отошел в сторону, давая возможность осмотреть странное место. Вовка тут же сунул недоеденный кусок собаке и та, с наслаждением, принялась доедать остатки хлеба, забыв о раскопках.
— Посмотрите, что он здесь отрыл, — обратился Вовка к товарищам. Те дружно обступили его, с любопытством осматривая находку. Ребята тупо уставились на человеческий череп.
— Здесь что, могила что ли? — Пончику стало не по себе.
— Брось его назад, закопай… и пошли отсюда. Я не хочу в таких раскопках участвовать, — насторожился Лебедь.
И когда Вовка аккуратно очистил череп от остатков перегнившей почвы и проколупал все имевшиеся в нем дыры, хотя это далось ему не легко, а друзья и вовсе отпрянули в стороны, то из черепной коробки на траву, вывалился, вовсе не проржавевший от времени, большой металлический ключ. Он был выполнен искусно, мастером, да к тому же отлит, должно быть, из специальной стали. Его по праву можно было считать произведением искусства.
— Как в сказке, — произнес Вовка рассматривая ключ, — как он в череп то попал, не понятно. Ну лежал бы себе в земле, рядом, тогда ясно. А так?.. — недоумевал он.
Тем временем, Пончик, преодолевая неприязнь, принялся осматривать череп.
— Ты знаешь, первый раз настоящий человеческий череп в руках держу. Интересно, кто бы это мог быть? А ведь когда-то человек был, думал, творил…
— Оставь череп в покое, — прервал его размышления друг, — а то, не ровен час, рассыплется еще в пыль, вон сколько времени в земле пролежал. Может сгодится еще…
— Ты что же, домой его понесешь?
— А куда же его?
— Да ты что, а найдет кто? Милиция нас враз зацапает. Давай лучше спрячем, где понадежнее, может и узнаем о нем что-нибудь.
Вовка согласился с другом. Череп решили захоронить здесь же. Иных соображений не было. Как ни странно, других останков не обнаружили. Да и особо копать никому не хотелось.
— Вот представь себе, — рассуждал Вовка, — ты в срубленную кем-то, когда-то голову, вставляешь, или всовываешь ключ — это что тебе, кочан капусты или как?
— Жуть, да и только, — сощурился Пончик.
— Получается подзахоронили, либо спрятали, чтобы боялись другие, если станут здесь копать и наткнуться на него. Задумка верная, — заключил Вовка, — только вот для чего?
— Ну ты же нашел и в череп залез — боялся?
— Конечно жутковато, но лез из любопытства. От головы то вон, один череп и остался, а что череп — кость, да и только.
— Ну скажешь тоже, — поеживаясь, топтался на месте Лебедь. Ему меньше всех нравилось это приключение. А Вовка, аккуратно положив на землю странную находку, принялся рассматривать удивительный и необычный ключ. Таких он еще никогда не видел. Необычность ключа заключалась в его конфигурации. Мастер, в свое время, постарался…
— Да, ключик довольно редкий. Что бы это все могло значить?
— Я думаю, — вступил Пончик, — нам сейчас решить надо, что с ним делать.
— Если есть ключ, значит есть нечто, что им отпирают, — добавил Вовка.
— Логично, — ухмыльнулся Лебедь, — только где искать это нечто?
— Тут копать надо исторически или через старожил здешних, — рассуждал Пончик, — может они об этой пирамиде кое-что знают? А там и к черепу след потянется.
— Да, наверное, ты прав, — заключил Вовка, — без истории и ключ, и череп — просто пустой звук.
Ключ решено было взять с собой, поэтому доверили его Вовке, чтобы тот, по возможности, хоть что-нибудь о нем разузнал.
Спустя некоторое время друзья устремились к озеру, шутя и резвясь по дороге, словно бы и не случилось в их жизни такой странной находки. Рыбалка удалась. И, уже к позднему вечеру, живые Амурские караси, шустро хлопая друг друга хвостами, делали поднятый из воды, огромный и тяжелый кукан, живым подобием одной целой, крупной рыбины.