ДОБРАЯ И ВЕЧНАЯ.
"Нет профессии более доброй и вечной,
Чем беречь человеческой жизни тепло.
Пусть же белый халат вам ложится на плечи,
Королевскою мантией, белым крылом"
Такие стихи, произнесённые с наигранной театральной интонацией, под трогательную музыку, с надрывом, мы слышали то ли на посвящении, то ли на каком-то очередном пафосном мероприятии. Которые в нашей альма матер проходили регулярно.
Эх, видели бы вы меня сейчас, уважаемые преподаватели. Я стою посреди смотровой и голубым крылом на моих плечах покоится одноразовый хирургический халат, измазанный кровью. На каталке лежит грязный бомж с разбитым лицом и пускает пузыри из бурой слюны. Пытается что-то промычать и отчаянно дерёт кожу на животе и груди, покрытую корками грязи и характерными ходами чесоточных клещей. В волосах копошатся вши и серыми точками висят их личинки - гниды. Мои глаза слезятся от запаха ужасно едкой жидкости против этих "зверей". Пока второй медбрат отчаянно отмывает нижнюю часть тела несчастного от засохших фекалий, сопровождая всё это виртуозными непечатными выражениями, я, вооружившись тупым и ржавым бритвенным станком, скребу голову. На пол падают свалявшиеся волосы вместе с уже дохлыми вшами.
Заведующая кафедрой говорит, потрясая зажатой в руке ведомостью посещаемости.
- Вячеслав, вам не кажется, что, возможно, медицина это не ваше призвание? Медицинский брат, брат милосердия, это профессия благородная, требующая от человека высоких моральных и нравственных качеств. А вы? Столько прогулов и хвостов! К тому же, говорят, вы пьёте...
- Высокие, ****ь, моральные качества!
Разбираю станок.
- Да, вот именно об этом я и мечтал, пятнадцать лет назад поступив в медучилище. Мыть, ёб твою мать за ногу, грязные бомжацкие жопы!
Медбрат с ненавистью сдирает перчатки. Они шлёпаются в жёлтый мешок.
- Всё, пошли переписывать его вещи.
- А может ну его нахуй? Напишем: "Куча вонючего, грязного и вшивого тряпья. И неплохие чёрные ботинки. Дурно пахнущие".
Вова пронзил меня своим невероятно злым взглядом выгоревшего до тла профессионала.
- Юморист, ****ь...
- ... Так вот Вячеслав, советую вам подумать над своим поведением. Отметки у вас. безусловно, неплохие. Но посещаемость нужно подтягивать. Подтягивать нужно! Ведь как с такой расхлябанностью потом работать?
СЕСТРИНСКАЯ.
Обычно эти помещения называют именно так. В последнее время чаще встречается табличка "Комната персонала". Лаконично и правильно. Но мне всё же ближе термин "сестринская". Некоторые произносят это слово с ударением на второй слог.
Стук в дверь. В комнату заходит пациент, с искренней улыбкой. "Здравствуйте девочки!". И слышит в ответ какое-то резкое и даже грубоватое "Стойте! Не входите! Что случилось?". В воздухе на секунду повисает напряжённость...
Почему же так? Всё просто. Комната отдыха персонала это некий островок спокойствия посреди суеты там, за дверью. Это кусочек домашнего уюта в череде беготни, спешки, тысяч указаний и неотложных поручений, которые нужно выполнить сиюминутно.
Хлопает дверца старенького холодильника, почти полностью покрытая магнитиками из дальних и не очень путешествий.
- Тааак. И чей это контейнер с красной крышкой я вижу тут уже третье дежурство?
- А, вот куда он пропал...
Гудит старинная, пожелтевшая микроволновка, у которой давным-давно отпала ручка регулятора времени. Старым корнцангом, иначе никак, она время от времени устанавливается на максимальное значение, примерно час, и нужно караулить то что разогреваешь.
Перекусить на работе - святое. Кто-то приносит домашние заготовки, сало, кто-то трескает "дошик с мазиком".
Здесь, за дверью, разговоры не только о рабочих моментах. А даже если о них, то ведутся они в более неформальном виде. Часто с жёсткими непечатными выражениями, что характерно для всех комнат персонала отделений "ургентной", неотложной помощи. Без крепкого словца тут никак.
Никак не смогу обойтись без лирического отступления. При устройстве в частную клинику меня поразило всё. После дневного стационара с обшарпанными стенами, покрытыми плесенью - благолепие и достаток. Чисто, тепло, из расходников есть буквально всё о чём может мечтать медсестра. Катетеры всех мыслимых размеров, иглы-бабочки, причём ещё и специальные, для забора крови, которые я видел только в зарубежных роликах на Youtube. Стойки для капельниц на колёсиках, да ещё и со стаканчиками для всего что нужно. Перчаток всех размеров - как "у дурака фантиков".
А вот "сестринской" не было. Вместо уютного помещения с пусть и древним и продавленным, но диваном, на который можно усесться и вытянуть ноги хоть на несколько минут, тут была каморка шириной в полтора метра и длиной в три, большую часть которой занимал огромный платяной шкаф. Крохотная тумбочка, которая выполняла функции стола. Два стула. Находиться там в количестве более двух человек было решительно невозможно.
Сейчас понимаю что вот этот именно, казалось бы, мельчайший, бытовой момент говорил многое о работе. Об отношении частной, богатой, суперсовременной клиники к нам, медсёстрам. Ночью там было делать решительно нечего, только спать, крайне редко реагируя на вызовы из палат. Как правило по пустякам. Спали мы в свободных палатах. А когда их не было, в нарушение всех СанПиНов, кто-то ночевал на кушетке в... перевязочной. Впрочем я быстро облюбовал такую же жёсткую кушетку в кабинете заведующей. Проработал там месяца два...
Но самое интересное начинается с наступлением темноты. Вечерние назначения сделаны. Тяжёлые перестелены. Поступлений нет. Можно выдохнуть. В сестринской сидит дежурная бригада медсестёр. Ты вытянул ноги, заварил чаю, утонув в жёстком, но таком приятном диване. Эти разговоры за полночь на дежурстве - самое дорогое время.
Это время - лучше всяких лекций и кафедр, нужнее семинаров и напыщенных преподавателей. На скорой, в такие моменты, отхлёбывая из кружки чертовски горячий и невероятно крепкий чай, опытный фельдшер по-свойски делится с молодыми фельдшерами и санитарами опытом.
В сестринской медсёстры со стажем в двадцать, тридцать, сорок лет рассказывают нам как было раньше, делятся секретами мастерства без менторского тона колледжа. А вот так, простыми словами. В спокойной обстановке. Без оценок и вопросов по предыдущей теме. Медики рождаются не в аудиториях. Они рождаются в сестринских.
ОТРАВЛЕНИЯ.
Чего только люди не пытаются в себя поместить, или помещают ненамеренно, дабы пошатнуть гомеостаз своего организма - трудно перечислить. Я не буду описывать стандартные "Да, шаурма странно пахла, но кушать очень хотелось..." и последующие рекомендации вызвать участкового, а пока что пить прохладный регидрон по столовой ложке раз в пятнадцать минут. Всё бывает гораздо интереснее.
Сан Саныч отзвонился и уже что-то черкал в новой карте вызова.
- Записали, поехали.
- Что там? - я принял массивную кожаную папку через окно в переборке.
- Отравление алкоголем, алкогольная кома под вопросом. Ты промывал желудок когда-нибудь, а, Слав?
- Нет, ни разу... Видел на практике. В приёмном.
Фельдшер вздохнул.
- Поздравляю. Всё бывает в первый раз. Доставай промывной чемодан, тут недалеко. Серёга, врубай светомузыку.
Над головой зажужжали маяки, озаряя ярко-синим светом салон. С трудом достал большой чёрный ящик с полки и открыл. Зонды, воронка, трубки, ещё какая-то ерунда. Вроде бы всё на месте. Теоретически, как и любой другой сотрудник, я должен был каждую смену перебирать все укладки: родовую, промывную, травматологическую, ранимационную и прочие. Причём делать это строго до начала смены. Докладывать старшему бригады о состоянии вверенного инвентаря, после чего он сможет со спокойной душой поставить подпись в графе "смену принял".
Скоростной лифт сорвался с места. Заложило уши. Я сглотнул и помотал головой.
- Что, тоже?
- Ага.
- Промывной проверил?
- Да.
На пороге квартиры нас ждала молодая девушка с красными от слёз глазами.
- Быстрее, быстрее! Он без сознания!
Фельдшер уверенным шагом направился в квартиру, на ходу спрашивая нет ли в помещении собак. Я поспешил за ним, ударив железную дверь чемоданом.
- Нет... пожалуйста, помогите! Я не могу его разбудить!
- Успокойтесь.
В квартире пахло уютом. Не похоже на притон алкоголиков, в котором бутылки катаются по полу, а ботинки хрустят окурками и прилипают к линолеуму. На диване в комнате лежал довольно крупный молодой человек и, повернувшись лицом к стене, обнимал подушку, похрапывая.
С лица фельдшера сошла напряжённость. Он улыбнулся и медленно присел на пуфик рядом с диваном. Аккуратно потрепал спящего мужчину за плечо. Тот недовольно промычал и ещё сильнее вцепился в подушку.
- Уважаемый, просыпайтесь! А вы, пожалуйста, рассказывайте. Что случилось, почему вызвали?
Девушка всё ещё всхлипывала, но уже успокоилась. У Сан Саныча всегда так. Его голос и манеры порой творят настоящую магию.
- Они с друзьями на работе отмечали день рождения. Его привезли, он еле на ногах стоял, выпил воды и пошёл спать. Я через час пришла и не смогла разбуди-и-и-и-ть! - девушка опять собралась зарыдать.
- Спокойно! Отставить истерику. Что пил?
- Сказал что виски-и-и... Что с ним?
Я принюхался. Действительно. Перегар, как говорится, благородный. Не дешёвый ёрш они с друзьями глушили.
- Пьяненький он, уважаемая. Просто алкогольное опьянение. Ничего более.
- Спасибо, доктор! А я так переволновалась...
- Вижу.
Фельдшер кивнул в сторону небольшого стола, на котором стоял ноутбук. В строке поиска большими буквами было напечатано: "АЛКОГОЛЬНАЯ КОМА СИМПТОМЫ"
Девушка покраснела, но уже не от слёз.
- Я так переволновалась... простите.
- Ничего страшного. Слав, ты всё? Возьми с девушки подписи. Молодому человеку, кажется, сейчас не до этого.
Мужчина на диване потянулся и перевернулся на живот. Я протянул девушке документы, которые она, о чудо, даже приготовила к нашему приезду несмотря на панику, и указал на две галочки в карте. Она расписалась.
- С ним всё будет в порядке? Что мне делать?
Сан Саныч поправил очки на носу и на секунду задумался.
- Ну с утра в порядке он точно не будет, - девушка нервно хихикнула и заулыбалась, - а делать вот что: принесите сюда тазик. На всякий случай. Спите рядом, следите чтобы на спину не поворачивался. И...
- Да?
- Хм... какое пиво он у вас любит?
- Ой. Кажется "Козел" тёмное...
- Замечательно. С утра сходите в магазин и возьмите пару бутылок, поставьте в холодильник. Поверьте, он будет очень, очень вам благодарен.
- Спасибо, доктор... И ещё раз извините!
Об этом случае с "алкогольной комой" я вспомнил, когда услышал от фельдшера, с которой мы работали в первый раз: "Ты желудок когда-нибудь мыл?".
- Нет, как-то обходилось.
Повод к вызову был "отравление автошампунем".
- Вот и попрактикуешься. Вова, поехали, тут недалеко, буквально через дорогу.
Женщина лет шестидесяти сидела на маленьком диване посреди крохотной комнаты в общежитии и страдальчески вздыхала. Перед ней стоял тазик с зеленоватой пеной на дне. Казалось что наши укладки в количестве двух штук занимают треть помещения.
- Как это случилось? - спросила фельдшер.
Пока я готовил всё для промывания, девушка, стоявшая в углу, начала рассказывать:
- Серёжа, муж, работает на автомойке и... ну как сказать, приносит домой шампунь для своей машины.
"На работе ты не гость, ***** (воруй) из цеха каждый гвоздь" - вспомнилось мне пословица из советских времён. Или она звучала как-то иначе?
- Вот в этой бутылке принёс.
Девушка показала нам поллитровую тару из-под газировки, наполненную ярко-зелёной жидкостью. "Тархун". Отличное совпадение. И надо же догадаться!
- Они вчера с Серёжей выпили вечером, наутро маме захотелось пить и...
- Всё ясно. Слава, готово?
Фельдшер свернула тонометр. Давление было в пределах возрастной нормы.
- Готово.
- Девушка, несите воды, можно из-под крана. И как можно больше.
- Хорошо. Стас, не мешайся под ногами!
Только в этом момент я заметил в комнате худенького мальчишку лет четырёх.
Пока проходила малоприятная процедура промывания желудка до "чистых вод", комната время от времени заполнялась интересными, зеленоватыми мыльными пузырями.
Установили катетер, подключили систему. Запросили место в токсикологии. Пока ехали, я думал: "Ну не гений ли, а? Налить непонятное вещество определённого цвета в бутылку из-под газировки, да ещё так подобрать марку, чтобы сомнений в её содержимом не было. А у тебя дитё по дому бегает. Ещё бы уксусной эссенции налил в чайник.
Я вздрогнул. Никогда не встречал отравления, случайного и не случайного, этой ядрёной кислотой, но наслышан о последствиях...
Элитный дом, мрамор, учтивая охрана вместо вечно недовольной консьержки в домах рангом пониже. Лифты, не пахнущие мочой и лишённые наскальной живописи. Никогда до этого я не видел двухэтажных квартир. Первое что бросилось в глаза - вовсе не роскошь. Видали и побогаче. Всё вокруг было заставлено диковинными растениями, маленькими и большими, яркими и цветастыми, с широкими листьями причудливой формы. Если бы вокруг пели птицы - была бы не квартира, а джунгли. А так - ботанический сад, не иначе.
- Пройдёмте, пожалуйста, со мной. Можете не разуваться, не надо. Я соседка, Тамара Григорьевна мне позвонила сразу же как вас вызвала.
Мы поднялись на второй этаж. Больная лежала на огромной резной кровати, держась за живот. Её только что рвало, судя по тому что она вытирала рот влажной салфеткой и плевала в тазик на полу. Два стула уже были заботливо приготовлены, а на тумбочке лежали паспорт и полис.
- Тамара Григорьевна, как себя чувствуете?
- Плохо...
- Я вижу что плохо. Что конкретно плохо?
- Живот болит... тошнит... рвёт...
- Когда это началось, сколько раз была рвота? - Сан Саныч закрепил манжету тонометра на руке женщины и стал накачивать грушу. - с чем связываете своё состояние? Может быть съели чего накануне?
- Часа три как началось. Да, съела, листик.
Шипение груши резко прекратилось.
- Листик? Какой листик?
- Во-о-о-н. С Денежного дерева.
- Не понял.
Сан саныч уставился на большой горшок, стоящий в углу комнаты и небольшой куст с толстыми круглыми листьями, растущий из него.
- Я побеги подрезала и попробовала. Я всегда так делаю.
Рука больной, видимо, начала неметь и она быстро задвигала пальцами. От удивления Сан Саныч совсем забыл про накачанную манжету. Но быстро опомнился и стал спускать воздух, дожидаясь пульсовой волны на запястье.
- Простите, но... зачем?
- У меня котик. Он иногда любит побеги и листики молодые жевать.
- И?
Я увидел крайне редкое явление. Искреннее удивление происходящим на лице фельдшера. Обычно собранный и сдержанный, он как-будто не понимал что происходит.
- Ну он когда пробует, я всегда тоже потом пробую. Простите!
Женщина резко дёрнулась к краю кровати и наклонилась над тазиком. В желудке, видимо, уже ничего не осталось, поэтому её лицо исказилось в страдальческой гримасе.
- Я всё равно ничего не понимаю. Зачем?!
- Ну котики же... умные. Они только полезное едят.... А я как попробовала сама, у меня всё во рту зажгло и живот скрутило.
- А ещё, извиняюсь, они себе кое-что вылизывают! Тоже повторяете?! Что за растение, откуда?
- Ей подруги подарили на днях. - внезапно вмешалась соседка, - Денежное дерево. Говорят, деньги приносит. И удачу.
- Оно и видно. Слава, кардиограмму. Я старшему врачу буду звонить. Женщина, несите сюда телефон!
Я достал из сумки аппарат и начал готовиться к снятию плёнки. За спиной Сан Саныч разговаривал с "центром".
- Алло, это бригадка семьдесят шесть. Будте добры, старшего врача к телефону позовите, я никак не могу до неё дозвониться. Что? Да, очень срочно.
Тем временем из кардиографа лениво поползла лента. Я оторвал её, но снимать присоски электродов не стал. Лишь передал плёнку фельдшеру и приготовился. Сан Саныч внимательно рассматривал её, прижав телефон к плечу щекой.
- Сними ещё ритмограмму, ладно? Потом сворачивай всё и строчи сопроводок. Понял? Да, Светлана Михайлова, это бригада семьдесят шесть, фельдшер Соколов. У нас тут такая ситуация...
Я щелкал кнопками, меняя режим кардиографа. Третья лента поползла розовой змеёй из аппарата. А за ней и четвёртая, для приёмного отделения.
- Да, вечер добрый. Ну или не очень. Это приёмное токсикологии? Отлично. Вас бригада скорой беспокоит. Женщина, пятьдесят четыре года, отведала листьев комнатного растения...
- Всего один!, - больная снова наклонилась над тазиком, - один листик, чуть чуть!
- Да, один листик. Зажгло во рту, тошнота, многократная рвота, боль в животе. По кардиограмме вроде бы всё спокойно. Ясно. Уже едем.
Сан Саныч положил телефон на тумбочку. Все присутствующие, даже больная, смотрели на него в ожидании ответа.
- Значит так. Вы соседка, да? Помогите ей собраться. Много всего не берите. Кружка, ложка, тапочки. Документы, разумеется. Слава, ты пишешешь? Хорошо. Диагноз: "Отравление неизвестным растительным ядом". Повезём в пятнадцатую, в токсикоцентр. Где у вас ножик или ножницы?
- А зачем? Тамара, где твоя кофта? - соседка бегала от шкафа к шкафу, перебирая вещи.
- Умные и замечательные люди из больницы сказали растение с собой привезти. Горшок мы не потащим, ясное дело, а вот кусочек отчекрыжим. Не возражаете?
- Нет, всё что угодно...
Доехали мы без происшествий, и были встречены в приёмном отделении с необычным воодушевлением. Медсёстры вместе с врачами разглядывали диковенные листья, приговаривая:
- Не, ну понятно дети малые диффенбахию жрут. Но взрослая тётка, хрен пойми что в рот тянет!
Я стоял на крыльце и курил. Сан Саныч бросил примерно полгода назад, хотя раньше выкуривал по две пачки за сутки. Как ему это удалось, причём без всяческих пластырей, жвачек, сверхлёгких сигарет и прочего - ума не приложу.
- Ну вот теперь точно домой поедем. Кури пока.
Сан Саныч открыл дверь в кабину и бросил карту вызова на торпеду.
- Ну нихрена себе! Шестой десяток тёте идёт, а мозгов что, нихрена нет?
- Как видишь.
- Знаешь, Сан Саныч, я больше года уже на скорой работаю, и не перестаю удивляться.
Фельдшер рассмеялся.
- Слава! Я двадцать с гаком лет работаю, а это уже, как мне кажется, хороший повод для вызова психбригады. И всё это время не перестаю охреневать каждую смену! То ли ещё будет.
О ВРАЧАХ.
Обычное дежурство в приёмнике. Ничего сверхъестественного. В изоляторе мирно спят "лица БОМЖ". В смотровых, покачиваясь, сидят на кушетках несколько несчастных с разбитыми носами и огромными гематомами под глазами. Кто-то, с забинтованной головой, уже зашитый нейрохирургом, пытается одеться, затем получить справку и отправиться восвояси.
Постукивая по собственному колену молоточком, на посту сидит грустная невролог. Минут двадцать назад нам позвонили из бюро госпитализации и сказали что везут ОНМК. Инсульт, по-простому. А, в отличие от врачей других специальностей, они, невропатологи, дежурили по одному.
Газель скорой помощи развернулась дверями к пандусу. Носилки на бригадах неповоротливые, громоздкие, так что вывожу на улицу каталку и помогаю фельдшерам переложить пациентку.
- Женщина, 79 лет, неизвестно сколько суток пролежала на полу в квартире. Родственники не дозвонились, приехали...
Фельдшер коротко докладывает.
- Венозный доступ не смогли обеспечить, пытались, конечно!
Немудрено. Бабушка чёрт знает сколько времени пролежала в квартире на полу, лишённая питья, давление ниже плинтуса, вены спались.
- Ну, попробуем.
Катетеризацию периферических вен нам, в приёмнике, приходилось делать довольно редко. Естественно и у нас ничего не получилось. Вызвали реанимацию для постановки "подклюка".
Через пару минут в отделении появились ОНИ. Анестезиолог с медсестрой-анестезисткой. Широкий в плечах, идущий "в развалочку" врач. На шее толстенная золотая цепь. За ним семенит помощница с ящиком. У доктора какая-то недобрая ухмылка на лице.
- Ну, и что тут у нас?
- Вот, только что привезли женщину, 79 лет, подозрение на ОНМК. КТ сейчас сделаем. Только венозного доступа нет. Скорая пыталась, мы тоже попробовали. Походу надо центральный делать.
Анестезиолог развернулся к своей медсестре.
- Ха! Ты слышала?
- Да, Евгений Александрович!
Вижу восторженный взгляд анестезистки. Буквально смотрит в рот этому самоуверенному хаму. Совсем недавно работает, скорее всего, раньше её не видел.
- Светочка, давай покажем мастер-класс этим рукожопым с приёмника?
- Конечно!
Медсестра открыла укладку и начала доставать спиртовые салфетки и кубитальные катетеры. Врач повернулся ко мне, и сделав жест "Эй мальчик!", как, порой невежливо, обращаются к официантам в ресторане, сказал:
- Так, зови своих клуш с поста, сейчас покажем как надо!
Я немного офонарел, но всё же пошёл на пост. Там сидели две медсестры и принимали самообращения.
Откашлялся. - Уважаемые клуши, нас просят пройти в смотровую и посмотреть как работает наше РАО!
Коллеги обернулись на меня с круглыми глазами, в которых читалось: "Слава, ты что, охуел? Совсем уже с катушек съехал?!". Но сразу, по моей интонации, всё поняли.
После где-то четырёх-пяти попыток, нашим достопочтенным гостям из реанимации тоже не удалось поставить периферию. Доктор хмыкнул.
- Вызывайте операционных, будем ставить центральную.
Гонору немного поубавилось. ЦВК был установлен, пациентку скатали на "бублик", как мы называли томограф. На снимках - хороший такой ишемический инсульт. Решили госпитализировать в РАО.
- И да, вымойте её так, чтобы блестела (пациентка, лёжа на полу, естественно, ходила под себя...)! Только увижу что плохо обработали -будете нам всю реанимацию отмывать! Ясно?!
Всё той же нарочито "крутой" походочкой, врач покинул приёмник. За ним всё так же подобострастно семенила анестезистка. Естественно так мы это оставить не могли. На утренней линейке рассказали заведующей о произошедшем. Она, всегда стоявшая за нас, несчастных медсестёр и братьев, горой - толи училась вместе с заведующим РАО, толи просто была с ним в очень хороших отношениях. В следующий раз этот врач-хамло был в приёмнике тише воды и ниже травы, говорил тихо и не смотрел в глаза. Видимо ему очень доходчиво объяснили основные правила медицинской этики и деонтологии.
Вообще, по этим самым правилам, нельзя ругать, отчитывать, читать морали своим подчинённым или коллегам при пациентах. Хорошие врачи это знают как дважды два.
Медсестра как-то грубо поговорила с пациентом, возник конфликт - добро пожаловать на ковёр к старшей сестре или заведующему. За закрытыми дверями тебе объяснят где ты был не прав, или прав, но успокойся. Никто никакому губернатору звонить не будет, ты что? Никто не выгонит по звонку какого-то придурка. Ну или на линейке (пятиминутке, которая порой, во время разноса вся и всех, растягивалась до тридцатиминутки). Но чаще первое.
А бывает по-другому. Мне рассказывали как один из врачей, на обходе, заставлял пациентов спускать штаны и считал количество следов от внутримышечных инъекций у пациента на ягодицах. Настолько не доверял медсёстрам. К счастью, мне такие не попадались. Может быть мне везло, но, скорее всего, врачей, относящихся к медсёстрам свысока, как к низшей касте - на много порядков меньше. Как правило мне встречались доктора, за шесть лет обучения в медунивере прошедшие путь от санитара где-нибудь в приёмнике или тяжёлом отделении, вроде неврологии, потом работавшие медсёстрами и медбратьями, кто-то потом и фельдшером на скорой. Они знают что это такое - хлеб младшего или среднего персонала. Поэтому:
- Девочки и эм... мальчики, будьте добры, сейчас поступит в 52-ю мужчина, сразу ему кислород, системку с магнезией, ок? Лист назначений я оставил на посту.
- Будет сделано!
Как-то раз, когда я работал младшим медбратом по уходу за больными, к нам на санитарскую практику пришли студенты тогда ещё медицинской академии. Уселись в холле и уткнулись в телефоны. Надо было отвезти на рентген одну, весьма "в теле" бабушку. Подхожу к ним.
- Коллеги, помощь нужна. Бабушку переложить и отвезти на обследование.
Нехотя подняли глаза, осмотрели меня с ног до головы. Один из студиозусов встал в полный рост, и, засунув руки в карманы, наклонился ко мне.
- Вообще-то, мы врачи.
Делать нечего, пошёл в ординаторскую. Санитарки были заняты своими делами, а в одиночку переложить пациентку и, тем более, довезти её хотя бы до лифта было решительно невозможно.
- Вадим Евгеньевич, тут такое дело...
- Ч-ч-то?
Доктор порой довольно сильно заикался.
Выслушав меня, он отправился в холл, подошёл к студентам, и без единой запинки, громким, властным голосом, произнёс:
- Так, и кто тут у нас "врачи"?
- Мы.
- Да ну.
Доктор, сквозь зубы, с каким-то шипением, чётко, выговаривая каждое слово, осматривая испугавшихся студентов злым взглядом, сказал:
- Так. Врачи. У нас. В ординаторской сидят! А вы. Быстро. Подняли задницы. И. Помогли!
Думаю что такой урок они запомнили.
САМ СЕБЕ РЕЖИССЁР.
Дежурство в приёмнике. Первый час ночи, вроде. Как всегда "завал". Это значит что скорые подъезжают одна за другой и угрюмые фельдшера тащат под руки очередного пьяного, грязного, окровавленного и матерящегося пациента. Вздыхают и кладут нам на стол сопроводок. В кучу к другим сопроводкам. Мы тоже вздыхаем и про себя говорим: "Бл*дь..." В изоляторе мирно (уже) дремлют "кукусики", как ласково называла перепитых бомжей одна из медсестёр. Кто-то орёт в смотровой, кто-то сорвал повязку и шатается по коридору, капая кровью на пол.
В очереди к ЛОРам, Челюстно-лицевым хирургам и окулистам охреневают от происходящего дурдома с три десятка пациентов, пришедших "самотёком".
Сижу на регистратуре (отдельной ставки медрегистратора у нас не было), принимаю самообращения. Подходят двое пошатывающихся молодых парней.
- Здравствуйте. Что случилось?
- Тут эта... братану плохо.
Братан спокойно стоит у него за спиной.
- Ясно. Что именно плохо?
- Плохо. Я же сказал.
- Хм... ну мне же надо понять какого врача мне вызывать. У нас разные работают.
- Да мне похуй. Зови какого-нибудь! И быстро!
- Ясно. Пройдите в коридор и посидите.
- Только чтобы быстро, понял?
Звонит телефон.
- Приёмное, слушаю.
- Бюро. К вам везут огнестрельное в голову, на трубе, принимайте.
- Поняли.
О, вот это уже интересно! Звоним ЧЛХ, РАО-1, Нейрохирургам, противошоковой операционной. Те быстро прибегают. Мы готовим каталку. Колпак, маска, ножницы чтобы резать одежду - на готове. Стоим напротив входа в приёмник. Где-то вдали уже слышны сирены.
И тут нарисовались два добрых молодца, что просили быстрой и качественной медицинской помощи от непонятно какого "плохо". Тычут нам с медсестрой в лицо телефоном. Снимают.
- Вот. Смотрите. Мы уже час сидим тут, моему другу плоооохо, а нам ни давление, ни температуру не измерили! Ох*еть медицина!
Ага. Только вот сидите вы тут минут десять от силы. Но вот хочу чтобы терапевт всё-таки вас осмотрел и назначил термометрию. Причём ректально. Сделал жест охраннику, мол, ну блин, ну сделай что-нибудь! Тот попытался сказать что видеосъёмка запрещена, на что был послан в пешее эротическое путешествие.
Пока начинающий блогер рассказывал будущим подписчикам на ютубе какая у нас плохая медицина - во двор влетел жёлтый форд "ремков" и развернулся задними дверями к пандусу. Трое здоровенных мужиков буквально забросили в коридор каталку, на которой лежал здоровенный мужик под одеялом, пропитанным кровью. Вместо лица - кровавая каша. И в эту кашу вставлена интубационная трубка.
- Попытка суицида, ружьё к подбородку и бабах.
Врач скорой быстро докладывает о случившемся, не переставая давить на дыхательный мешок. Переложили пациента на каталку и понеслись в противошоковую. Краем глаза увидел ошеломлённые, то белеющие, то зеленеющие лица снимавших.
Разобрались с пациентом, его взяли ЧЛХ на стол. Вернулся в отделение. Охранник ржёт:
- Слав, ты бы видел этих двух гавриков! Они как увидели всё это - их как ветром сдуло! Правда, один вроде наблевал на крыльце...
Пациент выжил и выписался. Правда ему пришлось делать пластику нижней челюсти. И менять фото в паспорте.
СОН НА РАБОТЕ.
Это не сон. Скорее некое полуобморочное состояние. Где-то в полутьме отделения гудит кварцевая лампа, то и дело скрипят койки, а вот кто-то шоркает курить и в туалет (бля, я же час назад полы помыл, сейчас натащат грязи с лестничной клетки...).
Лифтовая шахта находится прямо за стеной санитарской, так что грохот массивных дверей кабины в приёмнике слышен очень хорошо. Поехал. Считаешь секунды. Едет долго. Двери открываются на нашем этаже, по коридору грохочет каталка, останавливается у сестринской. К нам. Добро пожаловать в обитель скорби и смерти, обшарпанного линолеума, текущих кранов и рыжей, местами отбитой, ещё советской плитки в туалетах.
Когда удаётся заснуть на смене - часто снится работа. Я не один такой, спрашивал. Отлично помню как нам привезли совершенно безнадёжную женщину БОМЖ, уже в агонии. Естественно через пару часов она ушла. Я не боюсь мёртвых, совершенно. Но в ту ночь она мне приснилась. В тусклом свете кварцевых ламп, она ехала на кресле-каталке по коридору, завёрнутая в одноразовую голубую простыню. Я вскочил и подумал: "Что это было?! Так можно и с катушек съехать...". И тут же заснул снова, вспомнив слова мамы из детства, когда мне снились кошмары - "куда ночь туда и сон".
На "скорой" спать вообще почти не удавалось. Изредка бывало "затишье" часа на полтора-два, когда можно было прилечь на диване в красном уголке под тихий гомон телевизора, засунуть синюю куртку под голову как подушку и забыться. Не знаю кто придумал такое, но прилетевший на подстанцию вызов озвучивался громом выстрела, как в кино. Сквозь сон считаешь, сколько бригад стоят перед нашей. Выстрел - поехали. Выстрел - поехали. Следующий будет наш. Опять проваливаешься в сон.
Слышишь выстрел. Встаёшь, смотря на мир одним глазом и идёшь к диспетчерской.
- Ну?
- Что "ну"?
- Где вызов?
- Какой?
- Ну... наш.
- Опять приснилось? - диспетчер хохочет. - Иди спать!
В приёмнике мы тоже почти не спали, так как это было самое, пожалуй, востребованное и жёсткое приёмное отделение в городе. Так уж сошлись звёзды, но в нашей больнице была и нейрохирургия, и травма ЛОР, и челюстно-лицевые хирурги, и травматологи, и даже торако-абдоминальные хирурги. Я уж не говорю что у нас был один на всю область дежурный травматолог-окулист. Вся "криминальная" травма, со всех уголков нашего города отправлялась к нам. Все огнестрелы, ножевые, переломанные после ДТП или падения с высоты кости, пробитые головы и сломанные носы с челюстями - добро пожаловать. Однажды я грустно "пошутил", мол а нафига нам сестринская, если мы в ней почти не бываем? На меня недобро посмотрели. Вдруг эта идея дойдёт до начальства? Но заведующая у нас была замечательная и в обиду не давала. Бывали редкие моменты затишья посреди ночи, когда один или даже два из трёх дежурных медсестёр/братьев мог пойти поспать. Но с условием - начнётся "жопа" -немедленно вскочить и работать.
А "жопы" и "завалы" случались часто. Если везут массовое ДТП, человек пять-шесть, двое из которых на ИВЛ - изволь оторвать голову от подушки.
И тоже ведь снится работа! Отправили спать. О чудо! Аж на целых полтора часа. Проснулся, отдуплил где нахожусь и поделился с коллегами.
- Юля, прикинь, мне приснилось что у нас полный изолятор БОМЖей и все они... внезапно умерли!
- Слава! Типун тебе на язык! Иди, кстати, проверь, как они там...
Когда работал в дневном стационаре, 5/2, такого не было. А сейчас снова начались "сутки через..." и всё вернулось. Тут нет неотложки (тьфу тьфу тьфу, а то у меня походу карма), все пациенты плановые, либо готовятся на операцию, либо послеоперационные. Ночью можно спать, лишь реагируя на вызовы из палат. И первый же сон:
- Слава! Ты как, етить твою мать налево, смотрел в листы назначений?! 19 капельниц надо было вечером поставить!!! А ты не сделал ни одной!
Просыпаюсь в холодном поту. Ужас! Как всё это исправить?! А, да. В отделении лежит 15 человек и капельниц было четыре. И все давно сделаны.