В калейдоскопе прошедших дней есть маленький уголочек в памяти о маленьких радостях детства. Когда я открываю этот уголочек, сразу все озаряется лучезарным светом, и улыбка сама появляется ниоткуда.
… Летнее раннее утро. Я просыпаюсь от осторожных шагов бабушки Аксиньи. Прислушиваюсь. Это она проводила отца с матерью на работу (они трудились на совхозных полях) и сейчас будет хлопотать с завтраком для нас. Для нас – это для восьмерых ребятишек.
Я еще вечером догадалась, что на завтрак следующего дня у нас будут пирожки с клубникой, так как краешком глаза видела, как бабушка с мамой, уложив нас всех спать, замешивали в большой квашне тесто для выпечки (ведь днем мы набрали целое ведро спелой душистой полевой клубники!
Половину ее бабушка переварила на варенье, часть ее мы съели вечером с молоком, а из оставшейся - бабушка, видимо, решила сделать начинку для пирожков).
Быстро бегу во двор к умывальнику, надеваю приготовленное мамой чистое платье и бегом к бабушке, хлопотавшую с тестом.
- Что тебе не спится, поскребышек ты мой? - спрашивает меня она ласково-ласково (я самая младшая в семье, вот она меня так и называет).
- Я пирожки с тобой делать буду, - отвечаю я ей и, заглядывая в ее глаза, спрашиваю, - с ванилином?
- Конечно, ванилиновая ты моя, подай-ка мне ванилин с полки (ванилин в пачке, тогда такой был).
Ох, какой разносился сразу его запах по всему дому! Я не знаю, что я ощущала тогда, когда бабушка ложкой в маленькой чашке разминала кусочки этого божественного ароматизатора. Возможно, что я чувствовала запах ландышей, или ириса, но это было, одним словом, бесподобно!
- Тесто готово, - говорила шепотом бабушка, заранее зная, что я ей тоже шепотом скажу.
- Бабулечка, дай мне, пожалуйста, ну, самый маленький кусочек ванилинки!
И бабушка, отламывая малюсенький-малюсенький кусочек ванилинового брикетика, совала мне его в открытый рот.
Вот и пирожки слеплены, и наша топившаяся печка готова принять их уже в раскрытое жерло.
Теперь мы их осторожно раскладывали на большие противни, предварительно смазанные маслом.
Бабушка сначала ставила их на шесток, чтобы, как говорила она, они немножко подышали. Потом большим сковородником ставила их в отверстие печки и закрывала заслонкой.
- Минут через тридцать будут готовы, – говорила она мне уже громким голосом, - приготовь-ка, Люсенька, сахарный сироп для смазывания, а я ребятишек разбужу, да самовар поставлю.
(Сахарный сироп обязательно надо было прокипятить на электрической плитке, чтобы пирожки были не только пропитаны сладостью, но получились еще и блестящими).
- Хорошо, бабушка, отвечала я ей и шла готовить сироп.
Вот и братья, и сестры проснулись, и самовар закипел, и заварка из листьев черной смородины готова!
По всему дому летает запах пирожков, вынутых бабушкой из печки!
Для нас это был не просто завтрак, а маленький ванилиновый праздник, который коснулся нас своим крохотным краешком и оставил в душе каждого из нас неизгладимые следы, усыпанные розовыми лепестками детства.