РИКОШЕТ
Рассказ
Полагаю, дела у человека совсем плохи, если на вопрос «Что тебя тревожит» он не сможет никому дать вразумительного ответа. И нет рядом никого, родственника или знакомого, с кем рискнешь посоветоваться. Все они недостаточно близки, или же он, глубоко погрузившись в проблему, опасно удалился от всех и всего. Так в космосе чей-то шаттл с перепуганным пилотом в рубке управления бесконечно проваливается в черную дыру. Помощи не будет, а время внутри шаттла остановилось.
А ведь Василий думал, что жизнь налаживается, да не тут то было. Звонок от родителей жены Алены, поздний до бессердечия, потому что он уходил на работу рано, к восьми, и никак не мог выспаться. И новость – выходит замуж какая-то племянница, надо им быть, потому что теща там крестная, а племянница сирота, и еще надо помогать с обустройством свадьбы, а перед отъездом обязательно купить ящик самого дешевого шампанского. Нет, лучше два ящика!
Как это бывает в близкородственных случаях, на его изумление, а скорее даже на испуг, жена внимания не обратила. Она мгновенно все решила, купила себе билет на следующий день, а ему – на утро пятницы. Чмокнула и умчалась устраивать судьбу двоюродной сестренки. Видите ли, это так нормально – отправить его в одиночку на Апраксин Двор к коварным и алчным кавказцам, там выбрать тридцать крупногабаритных бутылок паленой шипучки, на своем горбу затащить их сперва домой, потом на вокзал…Он бы слег от нервозности, но жена предвидела и запретила. Он бы схитрил, но она сунула деньги для закупки, хотя еще пару дней назад говорила, что денег ни на что нет, потому что нужна ему была позарез новая игровая консоль, чтобы тестировать придуманный блочок, хитрое расширение в рекламной игре на сайте его конторы. Похоже на обман!
Предположим, ворчал Вася наедине с собой, потому как он был счастливый молодожен, три года как с женой и счастьем. Хотел жениться лет с семнадцати, как только, что называется, вошел во вкус и стал практикантом, но не будем коряво мусолить вполне возвышенные темы. Если ты один, ты ничто, сумма неуверенности, заморочек, недальновидности, а настоящая и законная жена точно на твоей стороне, она хочет сделать тебя сильнее, симпатичнее, богаче, в конце концов. И горб болел несильно, потому что ему дали для закупки шампанского сумку на колесах. Стариковская приспособа? - да он бы сдох без сумки, заодно разбив шипучку.
Жена купила онлайн и выслала на электронную почту билет ж\д, разбудила терпеливым прозвоном издалека (за шестьсот с гаком кэмэ), чтобы он не опоздал на поезд. Холостяцкий завтрак из двух сохлых горбушек с вареной колбасой и майонезом, залил все стаканом растворимого кофе с ложкой сгущенки. В путь - с треньканием бутылей по ступенькам с пятого этажа, по брусчатке, по лестницам в метро, и вот он заносит сумку в плацкартный закут середины вагона, специально выбирал, чтобы туалетом не попахивало.
2.
Состав подали из старых, еще советского производства вагонов. И начинка в виде дерматиновых полок, лязгающих дверей и допотопных туалетов была не просто потрепанной, но грязноватой и запашистой. Василий слегка приуныл. Ехать ему предстояло на край Псковской области, около двенадцати часов. Придется и кушать, и спать в грязи. А первым делом мешалась под ногами сумка с шампанским. В ящик под полкой не влезет, на третью полку такую тяжесть ему не поднять. Он приткнул сумку с звякающим нутром к столику, вздохнул и присел. Заплечную сумку с единственным костюмом (кто не угадает, зачем Василию костюм купили?) бросил на свою верхнюю полку. Разборки не заставили себя ждать.
Ввалились два мужика, провинциалы лет по сорок, оба небриты, но один усатый, а второй с брезентовым рюкзаком и волосатыми ушами. Особо не знакомились, но сразу подсели к столику - а сумка им в этом мешала.
- Паря, ты бы убрал ее,- сварливо сказал усатый.
- Под лавку не лезет,- объяснил Василий.
- А наверх сунуть не додумался?
- Она тяжелая, я не смогу поднять.
- Значит, мне за тебя впахивать? Эх,- он с наигранной горечью махнул рукой, привстал и одной рукой попытался приподнять тележку с бутылками. Не смог. Усатый обиделся, взялся двумя руками и с явным усилием поднял тележку наверх, не без аккуратности завалил плашмя на третью полку, успел попутно и сдвинуть рулон матраса. Тележка протестующе звякала.
- Бухло в деревню?- спросил не усатый, а второй, уже выкладывая на стол свертки с едой.
- Ага.
- По-всякому, на свадьбу или похороны едешь,- догадался мужик и вывернул из промасленной бумаги жареный кусок курицы.
- Ага,- повторил Василий и отвернулся.
Покушать он любил, и даже проголодался, а в сумке, кроме костюма, имелись и бутерброды, но подсаживаться третьим было, так сказать, невместно. Он ушел к проводнице, купил пакетик кофе, залил некипятком из титана и вернулся. Поезд покидал заросшие бурьяном и борщевиком пригороды Петербурга. Кое-где виднелись большие куски черных прогалин - в горячем августе много где выгорали торфяники.
В Луге подсела сухонькая старушка. Мужики уже допили свою водку и с удовольствием обсудили со старушкой летние пожары и виды на урожай. Василий лег на свою вторую полку и ждал, когда мужики начнут клянчить у него бухло. А они не клянчили. Он заснул под чужие разговоры. Потом состав где-то затормозил, долго стоял, потом резко дернулся, пошел, и еще пару раз мощно дернулся. И тут наверху что то хлопнуло, противно зашипело, а на сидевших у столика мужиков и старушку полилась пенистая струя. Лилась долго, Василий успел проснуться и спрыгнуть вниз. На полу качалась еще чистая лужа с пузырями, кислый аромат бил в нос. Мужики смотрели пьяно и мрачно, а бабка суетливо натягивала над головой в платке какую то тряпку. Наволочку казенную.
- Ты зачем это самое?- спросил тот, у которого шерсть пучками на ушах, стер с лица грязной ладонью потеки.- Мог бы хоть это самое ...
- Но я не хотел бутылки наверх закидывать,- напомнил Василий.
В общем, еще одну бутылку шампанского он отдал соседям, все трое, включая старушку, выпили, и даже поблагодарили. Потом Василий съел свои бутерброды и еще поспал. А сумка стояла в проходе у столика, поджатая бабкиным чемоданом. От греха подальше.
3.
Проводница подсказала, на каком полустанке сойти. Было темно и мокро. Горел один фонарь возле большой дощатой будки с надписью "Вокзал". И никого живого, не считая пары ворон, которые придирчиво осматривали колеса вагона. Следом за Василием по ступенькам спустилась бабка, поверх платочка на ней была и теплая серая шаль. Бабка стала похожа на третью , самую матерую ворону.
Поезд ушел, бабка никуда не спешила, а Василию спешить было бесполезно - встречающих нет.
- Ты не заблудился, парень?- спросила бабка.- К кому приехал?
- Это Шелепень?- спросил он.- Значит, не заблудился.
- Самогоном хочешь расторговаться?- она зачем-то слегка пнула сумку ногой в калоше с черной меховой опушкой.- Тут самогонка в каждом дворе своя. А твоя кислая!
- Бабуля, вы пили не самогон, а элитное шампанское с газом!- обиделся Василий.
- Бражка кислая, ей бы еще стоять и стоять.
Бабка ушла со своим чемоданчиком. И вороны тяжело взлетели на березу у фонаря, стряхнув с желтой листвы дождевую воду. Капли искрились в фонарном свете, от красоты этой Василию стало тревожно и даже страшновато. Снизу вверх по телу защекотало неприятным ознобом.
Откуда-то из темноты выпала грузная фигура, ударилась о березу, и снова пошел искристый дождь. Фигура встряхнулась и шагнула на свет. Это был тесть.
- Василь? Ждешь? А они, индюки, хотели соседа за тобой послать. А сосед третий день в гаражах мандрячит...
- Кого мандрячит?- поразился Василий.
- Да хер бы с ним. Я вот встал и приехал. Эти индюки не сказали заранее, ну , понятно, я успел с устатку… Это ерунда. Шампунь с собой?
Василий кивнул и взялся за тележку с колесами.
- Закинем шампунь в столовку, там к свадьбе еду готовят,- сказал тесть.- Ты голодный?
- Ага.
- Молодец. Аппетит великое дело.
Старенький тесный фольксваген вилял и прыгал на неровностях дороги, голова высокого Василия стучалась макушкой в крышу. А его заднице не нравились железяки в продавленном кресле. Ехали с полчаса до поселка, пару раз парню казалось, что тесть засыпает, и тогда он громко говорил: Темнота какая! Дождь какой! И даже раз стукнул тестя по плечу, потому что тот на разговор не реагировал, но всхрапнул. В центре поселка находилась вполне солидная типовая школа, три двухэтажных корпуса и спортзал сбоку. Тесть зачем то припарковался на школьном плацу, помяв клумбы с георгинами. Василий рывками вынул из багажника свинцовую сумку, и они направились на задний двор, где имелся отдельный вход в столовую. Было около одиннадцати ночи.
В столовой горело два светильника: там, где были огромные плиты с кастрюлищами, и в дальнем конце зала. Из кастрюль валил пар, три толстые пожилые тетки суетились, готовя свадебные угощенья. На Василия накатило узнаваемым запахом школьных столовок, которого не вспоминал последние лет десять. Ароматы прелых каш, сгнившего тряпья и чего-то, давно прокисшего. Так проняло, так стало одиноко, что не сразу разглядел, как какая-то молодежь, три парня и две девушки, с хохотом и дробным стуком перетаскивают длинные тяжелые столы. Василий был один, без жены и разговоров и внимания, уже трое суток. А до того почти не разлучались. И был всегда сыт и доволен. А тут ночь, вонь, громко матерится тетка с пузом, как у слонихи.
- Куда это?- спросил он у тестя про сумку.
- Бабам вези, разберутся,- сказал тесть и как-то легко, кошачьим шагом, отошел к стене и уже по стене, за колоннами и мимо кухни, подобрался к двум большим холодильникам. Василий докатил сумку и сказал, что это шампанское. Тетки заспорили, на окно или в подвал поместить шипучку, указали на окно. А сзади все еще хохотала и бегала молодежь.
- Давай за встречу,- оказался рядом тесть с бутылкой. Какой то портвейн. Василий помялся и сделал глоток из ледяного горлышка.
- Мне бы закусить, в животе волки воют,- постарался он пошутить.
Сзади набежал быстрый топот, хлопнулся опрокинутый стул, и перед Василием возникла девушка. Улыбалась и выглядывала ему за спину. Он тоже оглянулся - там стоял и грозил кулаком невысокий мужик плотного сложения. Девушка хохотнула, сорвалась к темным колоннам, мужик за ней - и там они пропали в полумраке. Хохот, возня, бормотанье.
- А это кто?- спросил Василий у тестя, который уже заканчивал допивать бутылку.
- И я говорю, хрен знает кого позвали помогать, а они тут бл**ки развели. Столы не расставили, вешалки к дверям не принесли. Слышь, Коля!- рявкнул он.
От кучки молодежи у столов подошел чернявый и пузатый парень.
- Вот тебе Василий из Ленинграда, поможет вешалки тащить. Думаю, штук десять надо занести, пускай бабы решают, каким порядком расставить.
И тесть почти столько же резво, как прибыл, исчез из столовой.
Вешалки несли от раздевалки, которая находилась в другом корпусе, там где главный вход в школу. Длиной метра по три, высотой за два, и состояли они из густо наваренных на трубы крючьев. Тяжелые очень. Василий с парнем перенесли четыре штуки. Василий собирался умереть на ходу, от усталости и голода, а парень хлопнул себя по ляжкам и сказал: Хорош нам мучиться! Нема дурных! Тикай, пусть другие тащат. И первым слинял, не прощаясь.
Сбежать было самое то, но куда? Гость с пустой сумкой на тележке выбрался сквозь задние двери наружу, в хоздвор, где было сумрачно и блестели глубокие лужи, скрывая выбоины в асфальте. Он вспомнил, что у него есть пачка сигарет, около года не курил, но считал курево полезным при общении с коллегами бонусом. А вот захотелось, и зажигалку нашел, и даже не кашлял - медленно и с удовольствием затягивался. Пустой желудок неприязненно постанывал, в голове закружилась беспричинная кадриль. Кто-то еще вышел из столовой. Та самая хохотушка, что стулья ломала.
Девушка опять улыбалась, и Василий должен был бы разозлиться, ведь это у нее веселье, а он устал как несчастная собака, но не получилось. Она улыбалась необидно, вероятно, потому что была хороша. Огромные глаза, правильный овал лица с ровным носиком и пухлыми губами. И рассматривала его с самоуверенностью красотки.
- Ты тот самый зятек из Петербурга?- спросила она негромким, но все равно звенящим голосом.
- Скорее всего, тот самый.
- Угостишь сигаретой?
Угостил. Беззастенчиво, потому что свежеобкуреный и усталый, ее разглядывал. Она два раза затянулась, слегка покривила темные губы, сказала: Фу, слишком крепкие.
Начатая сигарета полетела в урну, а девушка метнулась к двери. И нет ее.
Он подумал, что если напрячься, то можно от школы попасть к центральному универмагу. Потому что в ночном небе был виден купол церкви, через дом от нее тот универмаг, а дальше улочка, в середине которой дом родителей супруги. За полчаса дойдет и рухнет спать, даже откажется от ужина, скажет всем, что чудовищно устал и только спать способен, и не трогайте его, не благодарите за пятьдесят килограммов шампуня из чертовой дали. И он зачем-то повернулся и пошел обратно в столовую.
- Забыл чего?- спросила пузатая повариха.
- Что вы готовите?- вежливо осведомился Василий.
- Я-то? Да вот заказали три рулета для завтра. Темный, светлый и ассорти.
- А из чего ассорти?
- Свинина, индейка, телятина. Хочешь попробовать?
- Буду счастлив,- сглотнул слюну Василий.
Местные молодые все еще бегали и хохотали. Где-то в темноте стоял магнитофон и звучала сладкая песенка. Василий получил на тарелке большой ломоть рулета, схватил его в щепоть и откусил.
- Божественно,- сказал он.
- Чего-чего?- удивилась пузатая тетка и рассмеялась. У нее во рту осталось мало зубов, но один был золотым и слепящими проблесками превращал ее в грозное пугало.- Как сказал! Ну, жри тогда, за доброе слово...
- Кто это носится?- спросил он.- Я невесту знаю, родню жены тоже знаю, этих никогда не видел.
В зале включили еще несколько потолочных светильников, и он понял, что там происходит. Собирали из скамеек и листов фанеры площадку для выступлений местной самодеятельности, поставили две огромные колонки. Стойка микрофона, барабаны, красиво топтался парень с электрогитарой. И шумела какая-то песенка, а под песенку пританцовывала его знакомая незнакомка.
- Она кто?- спросил он у поварихи, заставив себя проглотить недожеваный рулет.
- Эта? Сашка Снегирь. Заметная, да? Сестра жениха она, вообще-то. И сама роман-любовь крутит.
- С кем?
- А вот с кем, это больной вопрос,- сердито заявила тетка.- Вон тот красавчик беленький, вроде как живет с женой и детьми, а теперь и новую невесту себе нашел. Помоложе вдвое.
- Его можно понять. Она красотка, эта Сашка Снегирь.
- Эх, парень. Иди к ним и отбей! За питерского захочет выскочить, вот последний зуб даю.
- Золотой?- спросил он.
Но зуб не выторговал, в обеденный зал вошли со стороны школьных коридоров жена и теща. И это хорошо, потому что Василий не мог отвести глаз от сестры жениха, которая знай себе кружила под звуки европейской эстрады. Не мог, но подошли свои, родные и близкие, и сказали, что он пропал, а надо скорее в дом и спать, а утром часов с семи утра дела-заботы ждут.
4.
Это было что-то противоестественное. Он устал настолько, что легко согласился, когда ему указали место для ночного отдыха – третьим на полу в гостиной, снизу часть полосатого матраса и ватника, сверху отдельный плед турецкий с тигром из сказки. Других спальных мест не было, многие гости прибыли загодя и ночевали в этой квартире. Василий безропотно лег и укрылся красно-желтым тигром, закрыл глаза и подумал, что от его знаменитого храпа все сбегут, и он привольно развалится на матрасах. И тут ему кто-то включил в голове фотовспышку – и пошли слайдом картинки с девушкой Снегирь. Вот она спряталась за ним от воздыхателя, вот на крыльце, бросает сигарету мимо урны. А еще с кем-то обжимается в углу за колонной в шелухе масляной краски. Она не давала ему спать.Он лишь теперь понял, что у нее были ярко-зеленые глаза. Спать хотелось до слез, от усталости не было сил ни возмутиться, ни цепко подумать о чем-нибудь другом. И эти картинки с красивой поселковой девицей не дарили ему удовольствия, они каким-то образом выжигали зрачки, как расчетливые капли кислоты. Он открыл глаза, огляделся и прислушался. Пахло перегаром и немытыми телами, храпели сразу несколько спящих тел на полу и на разложенном диване. Что-то происходило не так, как до сих пор происходила жизнь Василия. Он за сутки невероятно устал, всего лишь проглотил ломоть мяса, он в тепле и покое, значит, должен спать без задних ног. А что-то мешало и превращало его душу в лоскуты, делало это больно и грубо, и надо было вскочить и бежать подальше, чтобы спасти душу.
Василий крайне серьезно относился к своей семье. Он был счастлив и спокоен, он едва ли не каждый день обозревал свой налаженный ритм проживания, чтобы восхититься: понимающая жена, много вкусной еды, работа с перспективами, причем он там самый продвинутый и частенько объясняет коллегам, что да как. Никаких перемен или других баб или вообще хаоса в любом обличии ему не нужно.
Он хотел сам решать, с кем быть и каким быть, и привык радоваться, что научился жить.
А теперь чужое и дикое завладело им. Его тянуло прочь: вскочить с матраса, мимо шумно спящих и пускающих газы, прочь на улицу, и там найти ее. Кого ее – он ведь ничего не знал о девчонке. И это не было острым телесным желанием, ничего подобного. Хотелось увидеть и радоваться, что видишь. Полный бред. И снова сам себе врет, не бред, а чувство, что нет ничего важнее для него, чем пойти и увидеть. Ничего объяснимого или знакомого, его тянуло в ночь, как кусок железа рвется к огромному магниту. При том, что внутри железа взбунтовалась вся химия-физика, все атомы, протоны-электроны, переродились, суки такие.
Повернулся со спины на бок, потом на живот, потревожил соседей, и те беззлобно обругали. Василий мимолетно порадовался, что все еще владеет собой и не шагает в ночь по незнакомым улочкам к неизвестному дому. Вроде как радовался и точно осознавал, что это все – его мысли, доводы, терпение – это трусость. Боязно закрыть глаза и помнить ее, боязно встать, потому что тело изготовилось самостоятельно куда-то бежать…
5.
Он не заснул и часа через два ушел из гостиной на кухню. Слава богу, там никого не положили спать. Не включая света, вскипятил чайник, заварил крепкий чай и потягивал черное горькое варево, глядя в мокрое окно с редкими огоньками фонарей и машин. Стоило бы что-то съесть, да не мог. В пять утра вышла на кухню всклокоченная недосыпом теща, попросила нажарить оладьи для гостей. Он намесил теста из прокисшего молока, муки, соды и пары яиц, поставил две сковороды и стал жарить оладьи. Штук пятьдесят изготовил и упрятал для тепла в большую кастрюлю. Вернулась теща, в коридорах уже кто-то разговаривал, громко стучали двери санузла.
- Ты сам-то поел?- спросила теща.- Надо сходить в сарай и набрать для поварих посуду и овощи. Свеклы, моркови, лука, еще кабачки. Чтобы салатов наделали. Чем больше салатов, тем меньше пустоты на столах. А я куплю и занесу майонез, думаю, килограммов пять хватит на все салаты.
Он подумал, что отвлечься и пройтись будет полезно. А оторванный кусок души сообразил, что он вернется в столовую, и шанс встретить ее возрастет. Даже не увидевшись с женой, которая прорвалась в санузел и умывалась, Вася пошел в сарай. В одной руке все та же сумка с колесиками, в другой связка ключей.
Сараи здесь строили не возле домов, а за огородами на пустыре, потому что все держали свиней. И гаражи там же строили. Начало светать, но дорога еле просматривалась. К его удаче, поручения накормить порося, что жил в углу того же сарая, ему не выдали. Свиной загон переполнился навозной жижей, она вылезла в щели дощатого ограждения и залила пол вокруг. Василий на носках ботинок добрался до мешков с корнеплодами, набил сумку доверху, отдельно на свой вкус положил пару крупных белых редек, потом нашел в картонной коробке три стеклянные салатницы и пристроил сверху, и снова застегнул ставшую неразлучной спутницей двухколесную помощницу. У соседей, судя по всему, кормили свиней, потому что те стали верещать и кидаться на стены под ругань хозяина. Местный порось вытянул длинное розовое рыло, прислушался, потом сам заорал как недорезанный и ударился об дощатую перегородку. Джинсы Василия окатило зеленой жижей.
- Это, бл**ь, не смешно,- рявкнул Василий. А матерился он исключительно редко и только в пьяном виде.- Если кто-то думает, что я похож на этого борова, он ошибается…
Так думал он сам.
Порось тянул в сторону соседей пятачок, из которого торчала белесая щетина. Соседские свиньи затихли, скорее всего, жрали и радовались. А Василий запер сарай и покатил сумку к далекой столовой при школе. И казалось ему, что все существующее вокруг – ряды мокрых черных сараев и лоскутных гаражей в ожерельях рыжей воды, будто бы смеются и скалятся. Над Василием.
6.
Была суббота, и к восьми утра в школу потянулись учащиеся, а среди них дылда Василий с тележкой, в которой опять что-то звенело и стучалось. В столовой местные поварихи в замызганых белых халатах варили кашу-болтанку и разливали соки. Золотозубой толстухи, что угощала ночью рулетами, не было. Как и самих рулетов. Застряла с ночи одна приглашенная тетка, которая приняла у парня овощи и салатницы. В зале щедро светились все потолочные плафоны – в дальней половине сгрудились столы, кривой буквой Ге, и огромные железные вешалки. На возвышении стояли стойки микрофонов и набор барабанов. Тетка сказала, что в одиннадцать школьникам выдадут кашу, булочки и напитки, а потом уже начнут собирать праздничные столы. Предатель внутри Василия понял, что ловить тут нечего – в том плане, что никаких снегирей еще нет, и неизвестно когда прилетят, поэтому лучше возвращаться в квартиру родителей жены. Не успел, жена и теща пришли в столовую. С огромными сумками, усталые и раздраженные заботами.
Василий смотрел на них и не понимал – они сами себе назначили ворох этих забот, и сами же недовольны! Еще он отчаянно боялся, что жена ему в глаза глянет и все про него поймет.
Он сидел на казенном школьном стуле, гнутая фанера на железных ножках, сам смирный, руки на коленях. Будто провинившийся школьник, ростом метр девяносто и за сто килограммов вес. Если бы жена спросила, даже шутя:
- Что с тобой такое? Ты не влюбился ли?
Он бы все свои промахи и мучения разом вывалил, и даже мог бы расплакаться, потому что измучился за ночь и за утро до края. Но повезло, не всерьез спросила, да чтобы с контролем васильевых зрачков. Василий шумно вздохнул.
- Да знаю я, что ты уставший. Вот что, беги обратно в дом, пару часов поспишь и даже помыться успеешь. Потом я вернусь, и вместе поедем на регистрацию.
- Это куда?
- Это в загс, забыл уже, как жениться полагается? Там с полчаса, потом по памятным местам, в поселке их три, потом в церковь венчаться. Но нас в церковь не берут, мы сюда вернемся и поработаем официантами.
- Я не умею,- возразил Василий.- Я большой и все уроню.
- Научим,- заулыбалась жена.- Главное, сегодня до ночи продержаться. И ты свободен.
- А ты?
- А я и завтра на посиделках буду официанткой и потом посудомойкой и уборщицей. Тебя в девять утра на поезд посажу и за работу.
- Давай завтра вместе уедем,- попросил Василий.
- Нельзя,- сурово отказала ему жена.- Свадьба не развлеченье, а очень серьезное дело. Как в армии полоса препятствий, и кто до конца одолеет полосу, тот получит знак качества от родных и соседей. От всех вокруг. Я раньше тоже пугалась, теперь знаю, что добегу до конца.
9.
После того, как Василий принес женщинам три ведра с горячей водой, а потом два мешка с картошкой из школьного подвала, появился тесть и предложил отправиться домой.
- Жена сказала, что мне можно поспать,- сказал ему Василий. Тесть покивал, но с непонятной ухмылкой. Они снова вышли через служебный выход на задний двор, где морщились серые лужи. В одной из луж отмокал старый фольксваген, распустив по воде радужные масляные круги .
- Давай отдышимся, - предложил тесть.- И отряхнись, куда ты в салон грязный полезешь?
Василий постарался сбить пыль от мешков с куртки и куски желтой глины и зеленого навоза с ботинок и джинсов. Теперь он, пожалуй, стал гораздо чище того салона.
- Шампунь то нормальный привез?- спросил тесть.- Слышал я, в городах всякую отраву продают.
- Ну, во-первых, у меня был приказ купить самое дешевое шампанское, и я купил,- возразил Василий.- А во-вторых, в поезде мои соседи по купе одну бутылку выпили, вторая сама разлилась, и при мне никто не умер. Одна бабка только ругалась.
- Что за бабка?- заинтересовался тесть.
- Самая обычная бабка,- пожал плечами его зять.- Но с чемоданом и в черных калошах. Она, кстати, не меньше полбутылки выдула, уже потом ругалась, что бражка слабая. И слезла с поезда вместе со мной, в Шелупони.
- С чемоданом и в калошах,- забормотал тесть.- Одну такую знаю. Если шампунь слабенький, народ обидится.
- С чего бы, это же не водка и не самогон, а шампанское?- удивился Василий.
- Политический момент,- загадочно сказал тесть. - Самогона мы наварили, все мужики окосеют. А бабье хоть любит самогонку, но для форса требуют шампунь и вино. Вина только двадцать бутылок купили, столовое и мутное. Пахнет еще непонятно. Если и шампунь слабый, бабы изгаляться начнут, языки чесать, и на весь район ославят.
- Слава богу, меня это не касается,- пожал вторично плечами Василий.
- Ишь , какой ловкий,- возмутился тесть.- Я сразу скажу за столом, что ты за шампунь отвечал, тебя и бить полагается. Индюшки пьяные собьются в стаю и на тебя кинутся!
Василий понимал, что тесть шутит, но зачем пьяный человек так шутит, и какие последствия у этой шутки случатся, он не знал, и потому стал нервничать.
Они сели в машину, и ему пришлось еще понервничать, что едет с пьяным водителем за рулем. Почему то приехали к церкви, где закончилась утренняя служба. Тесть повел парня в толпу. Ткнул пальцем в чьи-то ноги и спросил: Эти калоши?
- Это красные резиновые сапоги,- сказал Вася, стараясь не пересекаться взглядом с хозяйкой сапог, теткой в каракулевом пальто и с лиловой губной помадой. Тетка насторожилась, а они уже быстро возвращались к машине. Снова куда-то газанули, встали у гаражей. Тесть выскочил и вернулся с пятилитровой канистрой, в которой на дне мутно бултыхалась самогонка. Не больше литра.
- Первач, семьдесят градусов,- сказал он с гордостью.- Дольем в шампунь, все с одного бокала захмелеют. Будут довольны!
- Как же вы зальете?
- Ты зальешь,- невозмутимо возразил тесть.- Ты городской, хитрый. Справишься.
- Я спать хочу!
- Согласен, отвезу на хату, и поспишь. Я смотаюсь и привезу шампунь. В столовке палиться не будем, тихо работать надо.
И через минут десять Василий упал на диван в детской комнате и сразу уснул.
10.
Спал крепко и неприлично, потому что снилось разное непотребство. Жене про такое с хохотом не расскажешь. Проснулся оттого, что кто-то его трогал. Открыл глаза – возле него, навалившись на живот Василия, сидела девушка Саша Снегирь и смеялась. Протянула руку к его лицу…
- Д ты чего, вообще уже!- закричал Василий и вскочил с дивана, ненароком отпихнув девушку, а поскольку он был огромен и тяжел, то от толчка девушка улетела сразу метра на два. С визгом. И криком.
- Охренел, что ли?
- Ты зачем на меня залезла?- спросил он свирепо.
- Тебя батька Алены зовет, придурок. Всех тут достал, какую то канистру приволок и тебя требует.
- А ты причем?
- Послали тебя будить. Смотрю, ты во сне губами шлепаешь, стонешь. Смешно! А как меня испугался! Что тебе снилось?
Она сидела на полу у двери, куда отлетела от его толчка. И ждала, что парень протянет руку и поможет встать. Василий боялся к ней прикасаться. Аккуратно обошел и не без труда протиснулся в дверь, надо было зайти в туалет. Потом умыться. Поесть, и куда-нибудь сбежать. Когда чистил зубы, его сзади прихватил за кофту тесть и потащил на кухню. На полу у холодильника стояли штук двадцать бутылок ненавистного шампанского с Апраксина Двора. На столе пятилитровая канистра с первачом.
- Вот, я свое слово держу,- сказал тесть.- Давай крепленку мешать. Граммов по пятьдесят самогонки в бутылку, и шампунь станет убойным.
- Зачем тут эта девка крутится, которая Снегирь?- спросил Василий.
- Шпионка,- объяснил тесть.
Василий выпучил глаза.
- Ее братец скоро пришлет сватов, невесту выкупать, вот она и вынюхивает, что и как. Нам с тобой их забавы без разницы, у нас имеется своя задача.
- Тогда еще вопрос, как вы собираетесь залить в бутылки самогон? Если пробки вытащить, обратно их уже не засунешь.
- А я подумал, ты здоровый парень, и высунешь, и всунешь без проблем,- картинно удивился тесть, потом почесал пегую и мокрую голову.- Ну, придумай чего-нибудь, ты вроде не руками, а башкой зарабатываешь, если Аленка не наврала.
- Найдите шило и шприц с иглой, попробую,- подумал и сказал Василий.
Тесть малопонятно заворчал, потом ушел. Василий быстро сообразил перекус из двух яиц на сковороде и стакана с растворимым кофе. За прикрытой дверью слышались женские голоса. Смеялась Снегирь, он думал, что это все еще потешаются над ним и его сонным испугом. Кривился. Кухонная дверь распахнулась и вошла упитанная девица в одних лишь растянутых белых трусах. Увидела его. Взвизгнула и прикрыла трусы руками, а крупные груди с большими сосками тяжело закачались.
- Сашка, ты совсем дура, здесь же Васька жрет!- закричала голая девица, она же будущая невеста.
- А я подумала, он с вашим батяней ушел,- из коридора ответила Снегирь, и было ясно, что ничего такого она не думала, а над будущими родственниками издевалась.
Невеста в белых трусах ушла с кухни. Вася хотел допить сладкий кофе, но граненый стакан затрясся в руке. Вошла развеселая Снегирь.
- Колись, питерский, понравилась невеста? Целиком показали, ничего не утаили!- с неожиданной ехидцей произнесла она.
- Нет,- сказал Василий.
- Сейчас я не поняла, что у меня не так?- из-за угла коридора на кухню высунулась голова невесты.- Меня тут зачем пренебрегают?
- Я тут покушать хотел. Когда голые девки вокруг ходят, аппетит пропадает,- он смог допить кофе, встал и опять сел.
Потому что вернулся тесть с шилом, шприцом и чем-то еще в руках, заодно расшугал раздетых и одетых девушек. Василий начал загонять поршнем в бутылки сивуху.
11.
Из столовой позвонила жена и сказала, чтобы он пришел и помог с сервировкой столов. А на регистрацию его решили не брать, потому что в столовой у поварих аврал и нужны мужские руки. И в машинах мест без него не хватает. Василий нашел в указанном по телефону шкафу пакет со своим единственным приличным костюмом, натянул куртку и пошел пешком к школе. Дождя не было, но в небе лишь кое-где проглядывала и исчезала синева, и тогда начинали сверкать небольшие купола церкви. Синий и золотой. Из-за выходных по дороге часто ездили машины и метали на обочины жидкую грязь, вскоре Василию опять густо залепило джинсы.
Поварихи и еще какие-то тетки взяли его в оборот – рубил мясо – а топора в жизни не держал, на огромной терке шинковал капусту, морковь и вареную свеклу. Потом разносил тарелки и стаканы. Потом понял, что надо меньше отсвечивать и часто нырял во все три двери из столовой, чтобы выбраться на улицу или в хоздвор и там не спеша покурить. Часа три-четыре такой суеты, пряток, труда, потом прикатила свадьба. Половину света на потолках вырубили, грохнула музыка из колонок у временной эстрады, стали дико звенеть и хрипло кричать микрофоны. Его жена тоже толкала речь, а Василий сидел в мятом костюме и понимал, что за пять лет растолстел позорно, и если резко встанет-сядет, то штаны на жопе обязательно лопнут. И живот от тесноты резало. Он поглядывал, как пошло шампанское – мужики его просто игнорировали, а тетки выпили вначале по разу, и тоже перешли на самогонку. Шампанили лишь самые молодые девчонки, скорее всего, радуясь пузырьками и резкому лимонадному запаху.
От многолюдья, полумрака, голосов вразнобой и алкогольных паров столовая резко уменьшилась, гости будто бы терлись друг о дружку, мешая и заставляя слипаться в общее хороводное варево. А Василий сидел, изредка тыкал вилкой в тарелку и жевал, по чуть чуть отпивал самогонки на тостах, потому что жена следила и требовала его участия. Ни аппетита, ни желания напиться не было. Грызла горло особенная, малознакомая тоска, схожая с завистью или даже испугом. Наискосок через стол сидела компашка друзей жениха: плечистый Коля и белобрысый изменник, еще два парня, а с ними Сашка Снегирь и ее подружка. Хахаль очень напоказ ухаживал за Сашкой, накладывал всякой еды. Подливал в рюмку и иногда целовал в щеку, прижимая девушку к себе полуохватом левой руки. Она кивала, смеялась, иногда они все вскакивали и танцевали.
Ближе к ночи Снегирь возникла за их стульями и спросила у жены, одолжит ли та мужа для танца. Жена удивилась и что-то сказала. Подтолкнула Василия. Ему повезло, что это был вальс, и он знал три движения.
- Ну что, Вася из Ленинграда, скажешь что-нибудь, или будешь дальше на меня пялиться?- вдруг спросила она.
- Я же так, ничего плохого,- сконфузился он.
Хорошо, что было темно, он не видел ее глаз, и верил, что его лица тоже не видно. Взмок так, что со лба струйки побежали. Решил было заговорить, сжал зубы, промолчал.
- Ничего плохого, да. И ничего хорошего,- другим голосом сказала она и остановилась. И музыка замолкла, а он поспешил на свое место – но там жена подсадила родственников и что-то обсуждала, кивала и смеялась. Он решил где-нибудь отсидеться и отдышаться.
12.
Подсаживаться к столам ему не хотелось. Все успели рассортироваться – по родне, по возрасту и полу. Там сосредоточенно пили, тут шутковали, сразу в двух углах кто-то уныло запевал про карету у церкви и про свадьбу где места мало. Три садовые скамейки стояли у стены, под стендами о здоровой пище. Василий присел, так чтобы скамью весом не опрокинуть, и чтобы не стеснить соседей. Обрадовался, что отдыхает. Но рано – именно к нему подошли двое местных, а именно хахаль Сашки Снегирь и его приятель – с которым сутки назад Василий таскал вешалки.
- Заскучал у нас, городской?- спросил хахаль.
- Все нормально,- равнодушно возразил Василий.
- Где ж нормально? Ты вон какой здоровый, а вокруг девки наши маются. Им танцев хочется, и чтобы их обнимали, слова добрые нашептывали.
- Это вы без меня, у меня жена есть,- сказал он.
- Нашими девками брезгуешь?- спросил приятель белобрысого хахаля.
Василий внимательно на приятеля посмотрел. Когда они тяжелые вешалки таскали, этот приятель по имени Коля казался свойским пареньком. Сейчас он был пьяный, ухмылялся и оглядывался на хахаля. И Вася понял, что влипает в какую-то историю.
- Ты чего-то не понимаешь,- сказал он мирным тоном.- Я здесь сижу, потому что родственница моей жены замуж выходит. И моя жена тоже местная, родилась и выросла здесь. Окей?
- В харю тебе, а не хоккей,- сказал приятель и ловко ударил кулаком Васе в зубы.
Удар был очень удачный – верхняя губа лопнула, во рту стало солено и появился инородный предмет. Зуб из гнезда вылетел. Василий вскочил на ноги, а поселковые мужики ловко повисли у него на руках, сразу с двух сторон, будто бы обнимали и поддерживали.
- Тихо-тихо,- с хохотом говорил хахаль,- тут шуметь нельзя, лучше воздухом подышать…
И Васю, слегка ошалевшего, вывели во двор. Черная ночь с мутным небом обдавала холодом. Он думал о выбитом зубе, о том, что придется ходить к стоматологу, платить бешеные деньги, за которые его будут пытать в кресле сверлами и клещами. Эти парни не знали, как Василий боялся зубных врачей. Так боялся, что когда впервые попал к садистам стоматологам в десять лет, то все запомнил и уже вторично сдался один раз в жизни, в двадцать три года, из-за огромного флюса – и зуб рвали ночью, без обезболивающего, в дежурной больнице. Василий помнил боль и страх, как будто вчера мучали. И понемногу страх перешел в злость.
На свою беду нехороший Коля во дворе споткнулся, потому что тьма стояла египетская, и повалился в одну из глубоких луж. Он висел на одной руке Васи, белобрысый хахаль висел на второй, но оба сильно выпили и были неустойчивы. Так получилось, что Коля нырнул самым первым, а Вася неловко качнулся и осел, задом на голову Коли. Белобрысый упал набок, отцепился от питерского, встал на четвереньки и спросил:
- А где Коля?
Никто ему не ответил, а из-под Васи в луже забулькали пузыри.
- Коля тонет!- сказал белобрысый.- Спасите Колю!
- Вы зашем шуб шломали?- угрюмо спросил его Вася и, не вставая с утопленника, схватил хахаля за шкирку пиджака, встряхнул и, совсем расстроившись, пару раз ткнул белобрысого в лужу физиономией. Затем с трудом поднялся с тела Коли. Коля всплыл и завозился. Вася вздохнул и решил, что надо сходить в школьный туалет, чтобы умыться. Хахаль оставался на четвереньках и вытаскивал из воды друга. Как огромную рыбу.
А на крыльце стояла и курила Снегирь.
- А ты герой!- сказала она Василию.- Хочешь сигаретку?
- У меня швои,- он сплюнул кровью и зуб вылетел тоже, улетело не туда, и на ее светлом платье поползла клякса.
Снегирь нахмурилась, выпустила дым изо рта. Какая-то она стояла невеселая, собранная. Переминалась и постукивала туфлями на шпильках. Из-за двери в столовую доносились крики, лязг железной мебели, музыка.
- Погуляем?- вдруг сказала девушка.
- До туалета,- с трудом согласился он.
И она повела его прочь, с другого крыльца попали в школу, почему-то зашли в женский туалет, где Снегирь обмыла ему лицо. Там горела лампа, и Василий опять обомлел от ее огромных зеленых глаз, в которых сами собой пыхали и гасли искры. Тут в туалете появилась его теща. Стало шумно, а девушка чем-то хлестким получила по голове, вроде как грязной тряпкой с пола, и с визгом исчезла.
Теща увела парня прочь, сперва в машину с продавленным сиденьем, потом в дом с мягким диваном. Василий лег, не подумав раздеться, сразу стал проваливаться в полусны, где вспыхивали изумрудами зрачки, ледяные пальцы теребили ему нос и губы, где рыба сом или сазан что-то матерное кричала из лужи. А теща села на стул у дивана и громко, мешая галлюцинациям, повторяла какие-то слова.
- Жена беременная, а ты бл**овать решил! Не ожидала такого. Через час тебя в поезд закинем, и будем думать, что с тобой делать!
- Чья жена беременная?- спросил Василий, даже не просыпаясь.
- Твоя.
- Хорошо,- сказал он и выключил слух.
13.
Жену Алену до отъезда так и не увидел. На вокзал ехал с тестем в том же серо-желтом от грязи фольксвагене. У тестя вид был не лучше, чем у зятя, зато настроение хорошее. Что характерно, в столовой на свадьбе Василий его ни разу не увидел, умел мужик места тихие выбирать.
- Ну и чего, индюки, я им говорю. Хари вам подправили? То-то. Сразу двое пришли, морды вздулись, носы набок. Говорят, укокошим вашего ленинградца. А матка наша говорит: я тебе щас зенки выну и в жопу вставлю. Она может. Ты ее первую, если вдруг, опасайся…
Что-то он вспомнил и загрустил. Резко загнал машину прямо на перрон по крутому травяному склону, так что сзади веером из-под колес посыпались ошметки глины, и бампер ткнулся в мокрую березу. Утро было в тумане, как в мокрой вате, гулко зашлепали с березы капли. И захлопала крыльями, как простынями, ворона на фонаре. Вдруг из ниоткуда подкатил поезд, тесть затолкал в тамбур Василия, передал опять чем-то набитую сумку на колесах, сказал:
- Бывай!- а когда поезд тронулся, и проводница стала закрывать тяжелую дверь, добавил,- Да не нервничай , все оно рассосется, всем индюкам и курам будет крышка!
И вместо пьяного мужика в кожаной куртке за дверью замелькали заборы и гнутые вишни. Василий покатил сумку к своему плацкартному месту.
Проводница в грязном халатике помогла ему найти билетное место, вероятно, разбитое лицо Василия взывало к жалости. Или напрягало опытную хозяйку вагона. Когда он в своем закутке увидел мелкую бабусю с чемоданом у ног, то даже не удивился. Вздохнул и подкатил к столику сумку.
- Продал самогонку?- спросила бабка в калошах.
- Ага.
- А как это я не слышала и не видела ничего? В Шелепени продавал? Тут все у моего свояка покупают.
- Не в Шелепени, а в поселке,- сказал Вася и раскатал матрас на верхней полке, чтобы залезть и отсыпаться.
- Ну, в поселке да, можно всякое продать,- согласилась бабка.- У нас народ привередливый, а поселковые и не люди даже.
Вася с трудом влез наверх, неловко вывернулся и залег на полке, под головой пятнистая подушка без наволочки. Ему плевать.
- Почему там не люди?- полюбопытствовал он.
- Не знаю! Всегда так было. То ли там вода плохая, порченая. То ли лихорадка не выводится. Вот к примеру тебе морду набили, а по дурости или за дело?
- Просто так.
- Говорю же, больные они. Ты туда не езди, а лучше через меня свой товар сбывай. Не обижу.
- Хорошо, больше в поселок ни ногой,- пообещал Василий .- Все они там индюки , сами так говорят. А бабы там ведьмы наглые!
Он вспомнил про жену и про девушку Снегирь с зелеными глазищами, покраснел и заткнулся.
Думать, правда ли жена беременная, или это тещина шутка, не смог из-за нервного и физического истощения. Хотя была и другая мысль, что он струсил, спрятался от синей птицы, и вполне может быть, это ему аукнется, понизит сильно самооценку, но и эту тему Василий обмозговать не мог, и почти успокоился. Быстренько заснул, и никто ему не снился.
20 января 2023г.