Когда мы были студентами, подруга, уезжая на каникулы, оставила мне на передержку хомячка. Звали его Борис. Борька. Это был среднестатистический хомяк, светло-рыжий с почти белым брюшком, забавными лепестками ушей, которые он смешно тёр лапками, умываясь, подёргивающимся носиком и безразмерными защёчными мешками.
Вонял он тоже, как полагается хомякам – хомяком. Подружка принесла его в стеклянном аквариуме, застеленном рваной бумагой и опилками, там у него была устроена поилка-непроливашка и что-то вроде кормушки.
В первый вечер брат, развлекался, пытаясь определить, как он выразился, «предельную ёмкость» Борькиных защёчных мешков. В качестве эталона использовалась нарезанная правильными кубиками морковь. Оказалось, что в каждый защёчный мешок запросто укладывается два кубических сантиметра моркови, а «не запросто» - три.
Правда, если после этого поток дармовой моркови не иссякал, с Борькой начинала твориться форменная истерика: он хватал протянутую морковь лапами, подносил ко рту, ронял, снова хватал, даже, кажется, пытался ложиться на неё пузом, и мне так и слышалось, как он мысленно причитает: «Куда? Ну, куда? Ну, ведь сопрут же! Надо прятать! Срочно! О,чёрт, некуда! Что же делать?»
- Хватит издеваться, - сказала я брату. – Лучше пусти его побегать.
Мы вытащили Борьку из его аквариума и посадили на пол. Несколько мгновений он деловито обнюхивал узоры ковра, а потом заработал короткими лапами, как колёсный пароход, и дунул под шкаф.
Пускать его туда нам категорически не хотелось – во-первых, достать из слишком тесного пространства его было бы затруднительно, во-вторых, под шкафом проходил кабель телевизионной антенны, перегрызание какового, как мы полагали, не пошло бы на пользу ни телевизору, ни хомяку, в-третьих, у нас жил пёс породы эрдельтерьер, как все терьеры, с генами мышелова, и мы как-то побаивались, что он сочтёт Бориса за мышь особой породы, когда тому наскучит под шкафом, а нас рядом не будет.
Итак, брат перехватил хомяка за мягкий живот и вернул на исходную позицию, только обратив мордой в другую сторону. Едва его выпустили, Борька молниеносно выполнил команду «кругом» и дунул под шкаф, по-прежнему лопатками и локтями изображая колёсный пароход времён Тома Сойера. Но брат был начеку. Ухватив Борьку на полпути, он снова возвратил его на исходную, откуда Борька немедленно дунул под шкаф.
Дальнейшее напоминало больше всего забаву с инерционным автомобильчиком: брат оттаскивал Борьку назад, как оттаскивают назад инерционный автомобильчик – только что не чиркая им по полу, и как только он убирал руку, Борька во все лопатки чесал под шкаф.
Между тем, в комнате было полно мест, куда можно было спрятаться и посидеть в укромном уголке, предаваясь созерцанию и осмыслению предназначения – ну, или поеданию моркови – тут уж вопрос личных предпочтений. Оставалось место под диваном, за тумбочкой, под тумбочкой, за неработающей по тёплому времени батареей, в щели между креслом и сервантом, но Бориса упорно манило пространство под шкафом, и он по своей настырной целеустремлённости напоминал, пожалуй, Сизифа, который снова и снова тянет камень в гору, зная, что в двух шагах от вершины его схватят за пушистый живот, а камень без толку скатится снова к подножию горы.
Кончилось тем, что брату надоело первому, и он снова посадил хомяка в аквариум.
Ночью меня разбудил странный звук, словно кто-то постукивает в стекло. Учитывая расположение квартиры на шестом этаже и отсутствие близко растущих деревьев, это было жутковато. Кто-то может сейчас подумать, что просто позабытый Борька скрёбся о стенки своего аквариума, но нет, вовсе нет, это не был звук слабого и даже умилительного поскрёбывания маленьких когтей. В стекло бухали кулаком, словно пьяный сосед перепутал балконную дверь и ломится в квартиру.
Присмотревшись, я увидела, что Борис придумал такую забаву: он быстро бежал в одну сторону аквариума, частично взбираясь на стену, как какой-нибудь Джеки Чен, потом отталкивался лапами, изворачивался, и мчался к другой стене. От этих перебежек аквариум мало-помалу начинал раскачиваться, и это его дно стукало о полированную поверхность стола . на котором он стоял.
Думаю, если бы я не проснулась, где-то через четверть часа Борька опрокинул бы свою стеклянную тюрьму и… естественно, смылся бы под шкаф.
На следующий день мы купили ему колесо.