Явление тридцать шестое
Геннадий Витальевич решил осмыслить возможное развитие дальнейших событий; верить про угон ему не хотелось.
Угон – это плохо, это отвратительно. Угон ему не нужен.
Он оставил молодых соседей заниматься кто чем хочет и совершил поворот всем своим уставшим и умаявшимся телом в другую сторону, в противоположную, ровно на сто восемьдесят градусов, чтобы устроиться поудобнее, а то бок затёк и колено заныло некстати; сменить позицию срочно потребовалось.
Теперь его взору предстал Шурик.
«Кто он? Шурик этот… Неужели… сообщник… Но, как-то не вяжется… как-то не верится… Так не бывает… в жизни нашей…» – умные мысли забегали по извилинам и загогулинам в воспалённой черепной коробке.
Мальчуган сидел смирно, ни на кого не обращая внимания.
Малыш просто сидел, крепко перевязанный ремнём безопасности, и просто сосал конфетку-карамельку, лихо перекидывая её языком из-за одной щеки в другую.
Родителей рядом не было. Их места пустовали.
«Стоп! Как это понимать? Что это такое? Где они??»
Пред глазами тут же возник странный и жуткий рассказ Сергея об увиденном в кинофильме. Во всех мельчайших подробностях то киношное происшествие теперь маячило в одурманенной голове ошарашенного пассажира. И оно в точности напоминало происходящее здесь… на борту этого самолёта.
У Геннадия Витальевича похолодело в груди, сердце ойкнуло и замерло, спина стала мокрой и липкой, в волосах забегали мурашки, защемило в затылке.
Он ясно представил себе, как хитрая мамаша с милой малышкой на руках яростно орудует у запертой пилотской двери. Она хорошо отточенным острым ногтем длинного указательного пальца с превосходно залакированным на нём замысловатым вензелем в виде маленького трёхгранного напильника, таинственно щурясь и аппетитно облизываясь, ковыряется в дверном замке, высунув при этом свой длинный красный язык, пытается во что бы то ни стало открыть его, взломать и попасть-таки в пилотскую кабину, чтобы… чтобы… чтобы предъявить лётчикам свои кощунственные требования по немедленной смене курса и посадке лайнера на морском побережье; а гарцующий рядом муж всем своим нелепым видом отвлекает внимание снующих туда-сюда стюардесс.
«Нет… не так… Это не мамаша… Куда ей… – сам себе возразил взъерошенный Геннадий Витальевич. – Это коварный папаша при помощи жены с маленьким плачущим навзрыд ребёнком на руках открывает своим собственным специальным хитрым ключом, сделанным, украденным или купленным на барахолке. Ключ этот – отмычка со странным названием «уистити». Такими всегда преступники открывают сложные замки, закрытые с другой стороны. Точно так там происходит. И никак иначе. Папаша, по всей вероятности, медвежатник со стажем. Вот он там и орудует… колдует…»
Тут Геннадию Витальевичу в голову неожиданно пришли другие возможные варианты проникновения к пилотам. Он их стал перебирать в уме, отвергая одни и развивая другие.
«Тэк-с. Муж с женой упросили лётчиков открыть им дверь в их кабину, мотивируя страшной и неизлечимой болезнью махонькой девочки…»
«Нет, не так. Они подговорили добрых и милых девушек стюардесс: или Мальвину, или Сильвию. Или всех обоих за раз. Или не подговорили, а заставили: угрозами или заклинаниями. Опять же при помощи громко плачущей грудной малышки…»
«А может, иначе происходит… Угонщики-супруги были в сговоре с продажными летунами, которым по прилёту пообещали огромное денежное вознаграждение…»
«Или… Или… Или взломали дверь в пилотскую кабину при помощи стриженых пьяных бандитов, которые сидели в первом ряду и беспробудно пили водку…»
«А если по-другому… Путём иных манипуляций вломились к экипажу и заставили ни в чём неповинных честных лётчиков сменить-таки курс корабля, повернуть в другую сторону – в сторону какого-нибудь моря или океана: Атлантического… Тихого… Или Индийского… А может, Северного Ледовитого… Ну это вряд ли – чего им там, на морозе лютом, делать. Хотя… чёрт знает, что у них на уме, у этих необычных угонщиков».
«Да-с… задачка не из лёгких… – определить происходящее за шторкой».
Голова у Геннадия Витальевича распухла, он не знал на каком варианте закончить свои богатые фантазии, свои обширные умозаключения, и какой вариант принять за основу своих будущих действий по безусловному прерыванию возможного угона их самолёта и обеспечению нормального дальнейшего полёта и прилёта в пункт назначения.
Он ещё раз внимательно посмотрел на сосущего конфету Шурика и ему стало ещё хуже – вот сейчас этот мальчуган выплюнет карамельку и… и всё! – каюк! Амба им всем! Что у него на уме, у мальчонки этого… Неизвестно… Тот сидел один, без родителей.
«Куда же они подевались? Пошли в туалет – и как провалились…» – снова возник вопрос у Геннадия Витальевича. Его терзала мысль: где они… куда испарились…
На ум приходила масса разных, в том числе и позитивных, вариантов: они ждут очереди в клозетную комнату, поэтому задерживаются; они разговаривают с пассажирами бизнес-класса и не могут отвлечься; они беседуют со стюардессами; они переодеваются в туалетной кабине; они зашли в гальюн и сейчас не могут открыть запертую дверь – замок заело… у них животы вдруг разболелись… либо отравились едой самолётной… и теперь в сортире на горшке сидят… мучаются… животы очищают… охают и ахают… а малышка ждёт их… переживает… и уже не плачет… понимает… мамку с папкой…
Это были не самые плохие варианты. Можно было назвать их даже хорошими. И очень-очень положительными…
Но к нему, почему-то, назойливо возвращались плохие версии. Даже слишком плохие.
Можно даже сказать – отвратительные. Худые. Те, которые просто необходимо отвергнуть. Он не желал им верить. И в них он не хотел верить.
Это были те версии, по которым они вместе с самолётом уже вероятно некоторое время летят в сторону какого-либо моря или даже океана.
Самолёт сейчас угоняют захватчики. Поэтому и повернули…
Ему вонзилась в голову эта совершенно противоположная и даже очень нехорошая мысль о том, что родители этого малого, этого сопливого пацана, этого Шурика… каким-то волшебным образом всё же проникли в кабину пилотов и поставили им это своё невероятное условие о полёте на море… или на океан…
Эта мысль зацепилась так прочно за мозги Геннадия Витальевича, что её ничем нельзя было оттуда выкорчевать, как у мужика некрасовского.
«Неужели… неужто они угонщики?.. Как в кино, которое смотрит сейчас парнишка справа… Ну, не может же быть такого… Как-то это нереально всё… Они же добрые. Дитё у них есть. Даже два. Умные. Про аншлаг знают. Лезгинку умеют плясать. Да и вообще… они хорошие люди. Но почему этот фильм в айпаде так здорово похож на их события в этом странном самолёте?.. Почему?.. Почему?.. Почему?..»
Продолжение: http://proza.ru/2023/01/20/406
Предыдущее: http://proza.ru/2023/01/18/226
Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366