(Сказки маленького тролля)
В горестном недоумении сидел тролль Олав на полу гостиной.
Как?... как могло такое случиться? … как смогли презренные людишки обмануть его и похитить? Ведь это он, он должен пугать и похищать людей. Так записано в древних законах жизни. Как они посмели нарушить законы? Совсем распоясались. Надо их проучить. Непременно надо.
Но как это сделать, тролль не знал.
Это был совсем юный тролль. Ему недавно исполнилось всего лишь триста лет. Он жил глубоко в горах, в ущелье Тролльботн. Люди здесь появлялись редко. И тролли редко с ними связывались. Древние тролли ворчали, что человек вконец испортился, совсем не тот пошел. Более молодые тролли были заняты внутриклановыми разборками. Им вообще было не до людей. А совсем юные, как Олав, вовсю изучали окружающий мир, магию и волшебство. С людьми до определенного возраста им не положено связываться.
Но у Олава этот самый возраст уже наступил, триста два с половиной года. Надо было учиться вступать в контакт с людьми, учиться их пугать, наводить страх, ужас и трепет.
И юный тролль отправился из безопасного ущелья поближе к людским тропам.
Мир людей ему сразу не понравился. Гладкие извилистые дороги, разрезающие лесистые склоны и продырявливающие горы, вгоняли в тоску. А противно пахнущие и грохочущие машины, он о них знал от старших троллей, внушали ужас.
Побродив по окрестностям, заселенным людьми, Олав наткнулся на широкую удобную, но к счастью не асфальтированную тропу, по которой толпами и в одиночку любили бродить люди. Здесь люди вдруг показались Олаву удивительно похожими на троллей. Они никуда не спешили, о чем-то говорили, любовались окрестностями, отдыхали на лавочках. И все, что им нравилось, записывали на разные устройства.
Люди вообще очень слабые существа, сделал вывод Олав. У них слабые руки, слабые ноги, слабые глаза и слабая память. Вот они и изобретают всякие костыли, всякие устройства, которые помогают им стать чуть сильнее.
Вот и память у них оказалась очень слабенькой. Не могла она вместить всю красоту окружающего их мира. И они поднимали свои камеры и снимали, снимали, снимали… снимали то, что тролль легко сразу и навечно запоминал. За эту неспособность к запоминанию тролль презирал их особенно сильно.
Надо было приступать к тренировке.
Олав выбрал удобное место, прислонился к скале, почти слился с ней и стал выбирать жертву. Пару раз он выдвигался к тропинке, но неудачно. Люди не смотрели под ноги. Они рассматривали живописную долину, которая лежала ниже тропы, идущей вдоль скального массива.
И вот на тропинке вновь появились люди. Двое высоких, а третий чуть повыше Олава.
Олав всегда стеснялся своего роста. Тролли, конечно, деградировали со временем. Становились все меньше ростом, все изящнее в формах. В них все меньше встречалось грозной жути их далеких предков. Но Олав уж очень был мелок. Даже полметра в нем не набиралось. И никак это нельзя было исправить. Тролли, как известно, не растут.
Вот поэтому и не замечали его высокие люди.
Олав двинулся от скалы к тропинке. Его оглушил детский крик.
– Папа, мама, смотрите, домовой!
Взрослые и девочка окружили его.
– И правда, какой забавный камень. Очень похож на недоделанного тролля из сувенирных лавок.
Тролль возмутился. Это я-то недоделанный, … да, я, … да сейчас… Он собирался припугнуть людей резким движением и криком. Но к его ужасу из-за скалы выскочил солнечный луч и залил его светом. Тролль окаменел. Ни двинуться, ни крикнуть он уже не мог. Так и стоял каменной скульптурой, пока решалась его судьба.
Наглая девочка требовала забрать его домой. Его свободного и гордого жителя горных ущелий в дом?! От такой перспективы у Олава на мгновение перестало биться сердце. «Сейчас я умру, – решил тролль. – И лучше смерть, чем подобный позор».
Но тролли живут долго, почти вечно. И сердце Олава вновь забилось.
Мама сомневалась, пропустят ли их с этим каменным изваянием через границу. А папа, счищая мох и листву с камня, предложил занести его в декларацию как местный сувенир.
– Если не разрешат, то выкинем его где-нибудь там, – резонно рассудил он.
И судьба тролля была решена.
Его забрали, запаковали, завязали, засунули в темную тесную сумку и долго таскали с собой, где, он не знал. Он все-таки надеялся, что таинственная таможня его не пропустит. И когда движение надолго замирало, он думал, что путешествие его закончилось. И надо как-то выбираться из тесной темницы. Но пока он соображал, как это сделать, его вновь подхватывали, несли, трясли и кидали.
И вот после очередной длительной остановки, когда Олав начал постепенно ослаблять путы, связывающие его, сумку вновь подняли и … его распаковали.
Олав с отвращением разглядывал залитую дневным светом комнату. Здесь было слишком ярко, слишком солнечно, слишком много хаотичных неприятных нагромождений, слишком неприятно пахло незнакомыми запахами, слишком громкие и резкие звуки доносились с улицы.
Его оставили на столе и разошлись. И вот теперь, когда солнце покинуло комнату и в нее стали заползать вечерние сумерки Олав слез со стола и бессильно опустился на пол, не зная, как быть, что делать, что предпринять…
Вечером противная девчонка забрала его в свою комнату, назвала домовенком Нафаней и велела ему запомнить это имя. «Счас, разбежался», – зло подумал тролль. И когда девочка ушла, выключив свет, стал придумывать план мести.
«Сейчас она завизжит от ужаса», – злорадно подумал Олав, услышав торопливые шаги за дверью.
Дверь распахнулась. Он уже собирался засветиться мертвым зеленым фосфоресцирующим светом, как вдруг за окном что-то зашипело, грохнуло, рассыпалось с шипящим звуком и комнату залил разноцветный мерцающий свет.
– Началось! Ура! – заорала девочка.
Все набились в комнату. Шумно восхищались каждым очередным разрывом и безумным сверканием, от которого у тролля раскалывалась голова и болели глаза.
В суматохе на него кто-то наступил, кто-то пнул. Олав залез под кресло, забился поближе к стенке и замер. Если бы тролли умели плакать, он бы сейчас заплакал. Он чувствовал в себе это желание и печально прислушивался к нему.
Шум и разрывы прекратились. Возбужденная толпа схлынула из комнаты. Стало темно и тихо. Олаву снова захотелось умереть. Но он снова вспомнил, что тролли живут долго, целую вечность. Он обреченно вздохнул и заснул.