С Федором мы дружили со школьной скамьи. Мы жили в одном районе на Литейном проспекте, ходили в одну школу, правда, в разные классы. Подружились, потому что с ранних лет, с начальных классов выступали вместе на шахматных соревнованиях в одной команде. По окончании школы поступили в один институт политехнический, на один факультет, но на разные специальности, он – на паровые турбины, я – на гидравлические. После института нас распределили на Ленинградский металлический завод, но в разные бюро, меня – в бюро водяных турбин, а его – в бюро паровых турбин.
Оба решили получить водительские права, а автомобиль был еще не средством передвижения, а роскошью. В то время в Тольятти начали выпускать «Жигули», и моему отцу как ветерану войны была выделена «Копейка». Денег у родителей не было, а я еще не успел заработать, но отказаться было грешно от такого подарка, поэтому пришлось занимать. Федор также одолжил денег без процентов, а проценты, как он выразился, будут возить его на дачу. Я согласился.
Дачей он называл дом в Псковской области, доставшийся ему по наследству, по материнской линии. Большой дом, красивый, с садовым участком. Когда дед с бабушкой ушли, родители хотели продать этот дом, но Федор сказал, что он будет заниматься. Конечно, сложно было заниматься домом в Псковской области, потому что добираться туда тоже было непросто, на поезде, на автобусе, да еще и пешком приходилось идти. А автобусы не всегда ходили, и не всегда успеешь на автобус.
Я несколько раз ездил с ним. Дом почти у самого озера, а на озере такая рыбалка, особенно весной, что забываешь о неудобствах дороги, лишь бы добраться да порыбачить. И вот когда машина появилась у меня, совсем другое дело, можно было спокойно в пятницу после работы поехать, конечно, на вечернюю зорьку не успевали уже, зато в субботу и воскресенье и порыбачить, и поработать на участке можно было, и вернуться в воскресенье домой. Я с удовольствием ездил туда на рыбалку.
Федор договорился с соседом, который согласился присматривать за домом в межсезонье и вообще, вовремя протопить, проветрить, следить, чтоб нигде не было подтеков. Федор купил мышеловок, чтоб поставить в доме, и, как он выразился, конфеток для грызунов. А сосед очень просил Федора никаких продуктов, уезжая, не оставлять в доме, чтобы грызуны не поселились. Об оплате договорились. При приезде по праздникам Федор обязательно привозил бутылку коньяка и коробку конфет.
Во время учебы мы не женились, и сейчас уже нам, ему и мне, перевалило за тридцатник, но мы еще не решались обзавестись женами. Были, конечно, у нас моменты, когда мы чуть не женились на подружках, но вовремя одумались и оставались холостяками.
В тот год случилось так, что мы поехали в конце июня на дачу. Сосед отчитался перед Федором, что оплатил электроэнергию и другие счета и сборы на ремонт дорог и прочее. Как всегда, Федор вручил презент: бутылку коньяка и коробку конфет. Сосед поблагодарил и сказал, что скоро уже пора малину собирать.
Я, конечно, порыбачил в свое удовольствие. Это, конечно, не майский сезон рыбалки, когда там почти на пустой крючок бросалась рыба, но, тем не менее, мне попался настоящий лещ, точно за килограмм. Лещей-то считают с килограмма, а меньше – это подлещики. Плотва всегда ловилась, причем крупная, чуть ли не по полкилограмма.
В следующий раз, который надо было подгадать к сбору малины, у Федора не получилось поехать, поскольку по работе ему предстояла командировка на испытания. Поэтому он поручил мне заняться малиной. Ну, раз поручил, я решил поручение выполнить. В прошлом году мы вместе собирали малину, а дальше, я не знаю, что он там с ней делал. Иногда, когда я простывал, он давал мне банку малинового варенья.
И вот сейчас я поехал один. Как обычно делал Федор, захватил бутылку коньяка, коробку конфет для соседа. Чтобы в пробках не стоять в пятницу, я на пятницу взял отгул, а выехал в четверг после работы. Приехал под вечер, естественно. Пришел сосед со своим отчетом. Я оплатил квитанции. Хотел вручить бутылку коньяка и конфеты, он сказал:
– Нет, в этом месяце Федор уже мне коньяк отдал. Мы договорились, что коньяк по праздникам. Конфеты возьму с удовольствием для внучки, а коньяк приберегите.
Я поставил коньяк в шкаф со словами:
– Если в какой праздник Федор не приедет и я не приеду, вы можете сами воспользоваться.
– Что ж, спасибо.
Я угостил его чаем с деликатесами, которые я привез, в том числе сливочное полено к чаю, которое обычно Федор привозил. Он спросил, надолго ли приехал. Я ответил, что малину приехал собирать, да вот не знаю, что и как с ней делать. Он поинтересовался, не могу ли я посылочку в Ленинград отвезти, местная учительница хочет дочери передать, а самой некогда съездить. Я сказал, что нет проблем.
– Спасибо, я тогда скажу ей, чтоб она занесла посылку.
– Хорошо. Я завтра с утра на рыбалку, немножко порыбачу на зорьке, так что к восьми часам уже буду здесь и готовиться собирать малину.
– Я передам ей, она подойдет.
Утром я порыбачил. Конечно, это не та рыбалка, которая в мае или в конце апреля, когда на каждый заброс рыбка ловится, но, тем не менее, удалось поймать несколько подлещиков небольших и плотвичек крупных штук пять по полкилограмма примерно, а мелочь отпустил. Пришел домой и занялся приготовлением рыбы. Решил сразу все почистить и поджарить, часть на завтрак, а остальное на обед и на полдник. Когда уже заканчивал с рыбой, я увидел в окно, что заходит женщина. Сразу видно, что учитель, в строгом костюме. Я вышел навстречу. Она поздоровалась, представилась: Мария Ивановна. Я пригласил пройти. Она вошла в дом и сказала:
– Не сможете ли вы посылочку передать моей дочери в Ленинград?
– Это не составит для меня труда, с удовольствием исполню просьбу.
– Когда можно занести?
– Да когда хотите. Я буду здесь собирать малину.
– А что вы хотите с малиной делать?
– Да не знаю. Мне сказал хозяин просто собрать.
– Я бы вам посоветовала ее сразу же здесь и переработать.
– Как?
– Сварить варенье.
– Но для этого что-то нужно?
– Да, нужны банки, крышки, сахар, – она окинула взглядом кухню: – Да, кругом одно и то же явление: банки уходят, а назад не возвращаются. Могу вам помочь. Но вам придется съездить в магазин купить банки, лучше пол-литровые. По-моему, в нашем магазине они закончились, вам придется проехать в другую деревню. Пол-литровые – это самая удобная тара. С винтовой крышкой. И сахар. Вот это надо купить. А я помогу вам убрать и приготовить. И домой уже привезете готовый продукт, – я согласился. Она поднялась: – Хорошо, я скоро приду.
Она ушла, а я заканчивал жарить рыбу. Пожарил и с удовольствием одну съел. Поехал за банками. Когда уезжал, увидел, что Мария Ивановна идет в эту сторону. Я заехал в ближайший магазин, там, как она и говорила, не оказалось банок. Поехал в другую деревню и купил все там, банки, крышки, сахар.
Когда вернулся, то удивился: уже на кухне стояли две кастрюли с собранной малиной. Мария Ивановна была в малиннике. Увидела, что я подъехал, и пришла вслед за мной на кухню. Я выложил покупки на стол. Она взяла одну банку, помыла ее, потом полотенцем вытерла досуха. Взяла пятикилограммовый мешок с сахаром, вскрыла и стала банкой отмерять и засыпать в кастрюлю сахар. Потом поставила на газ и сказала:
– Я теперь займусь здесь, а вы собирайте малину.
Я подчинился, пошел собирать малину и, может быть, не так быстро, как она, но набрал полное лукошко, принес. А у нее уже тут были банки заполненные и почему-то стояли вверх дном на полу на полотенце и прикрыты. Я передал ей малину, она пересыпала в освободившуюся кастрюлю, отмерила сахар и сказала:
– Очевидно, завтра еще придется собирать малину, она подоспеет, а банок и крышек не хватит. Желательно бы восполнить недостаток.
– Что ж, пополнить, так пополнить, – я отправился в тот же магазин, решив на этот раз взять с запасом, на всякий случай, как говорят, чтоб было.
Когда приехал, Мария Ивановна уже заканчивала и занялась уборкой. Я предложил ей выпить чаю и угоститься рыбой. Она возразила:
– Приходите лучше вы ко мне на чай где-то часиков в семь. Мне сейчас надо еще своими делами заняться.
Она ушла. Я решил пообедать рыбкой, которую поймал сегодня утром и пожарил. И у меня оставалось время до семи часов. Я решил отдохнуть. А к семи часам заехал в магазин, купил коробку конфет и направился в гости к учительнице.
Она, оказывается, приготовила ужин. Там была курочка зажаренная, аппетитная, соленья, свежие овощи, зелень, грибы свежие белые, пожаренные, и соленые грибы, и опята, и маслята, и мои любимые рыжики.
Мы сели ужинать. Я спросил:
– Вы местная?
– Да, местная.
Немножко рассказала про вымирающую деревню. Когда перешли к чаю, я поинтересовался:
– Вы безвыездно здесь жили?
– Нет, я выезжала учиться и выезжала замуж.
– Как это?
– Так получилось. Это сейчас вот деревня опустела, у меня в школе всего 25 учеников всех классов. Естественно, осталась только восьмилетка. А я когда училась, была десятилетка. В моем выпуске 10-го класса было 26 человек. Я все время мечтала стать учительницей и после школы поступила в Ленинград в пединститут имени Герцена, – она задумалась.
Встала, всполоснула заварной чайник, добавила свежей заварки, заварила, поставила на стол две баночки варенья, одно малиновое, а другое черничное. Погода стояла теплая, тихая. Все располагало к спокойной, мирной беседе. Она продолжила рассказ свой:
– Абитуриенты в основном были девушки. Юношей было мало. Один из них выделялся. Стройный, красивый, причесочка, костюмчик сидел, манеры, элегантный молодой человек. Конечно, все на него обращали внимание, а он почему-то обратил внимание на меня. Когда начались занятия, мы сидели рядом. Подружились. На первой практике мы попали с ним в одну школу, и он как-то быстро вписался в коллектив. Он вел уроки географии и истории, причем очень интересно рассказывал.
И на следующий год мы снова попали с ним на практике в одну школу, где он таким же образом очень быстро вошел в коллектив и завоевал уважение учеников, так что к концу практики директор школы предложил ему поработать учителем. Уже тогда наметилась нехватка учителей. Он согласился, перешел на заочное отделение, стал работать. И сделал мне предложение. Я с удовольствием согласилась.
Он жил с родителями в трехкомнатной квартире в центре города. У него был старший брат, уже женатый, выпускник юридического факультета и заодно экономического. Вроде у него неплохо получалось на практике. Женился он на дочери какого-то высокопоставленного чиновника, и они жили на съемной квартире. У них родился сын, которому шел второй годик.
А у нас через год родилась дочь. Не скажу, что свекровь меня приняла с радостью, но, мол, что поделать, раз выбрал сын меня, приходится терпеть с поджатыми губами. На свадьбу приезжала моя мама и пригласила сватов к себе в деревню. Они приехали в отпуске, и им понравилось, конечно, в деревне, они стали приезжать сюда летом. Ты видишь, у нас дом какой, места хватало. Правда, нагрузка была большая на маму, она и готовила, и убирала. Жили дружно, нормально, но до одной поры.
Дочка подрастала, начала ходить. Сваты, приезжая, брали с собой внука, который был на три года старше моей девочки Кати. Он хороший мальчик такой был. Коля. Муж звал их вдвоем КК: Коля, Катя.
Муж быстро получил должность завуча, а потом стал директором другой школы. У него получалось. Он много работал. Все было хорошо, до тех пор пока не началась приватизация. Мне это как-то было безразлично, поскольку дом в собственности, приватизировать его не надо, а приватизацией квартиры занялся старший брат мужа. Однажды я услышала, что муж резко разговаривал с родителями. Я спросила его, в чем дело. Он ответил:
– Возможно, это не столь важно, но неприятно.
– Что неприятно?
– Да вот приватизировали квартиру. Собственниками стали, естественно, родители и мы с братом. А еще включили племянника, сына брата. Я не знаю, каким образом это сделал брат. Мне это очень неприятно.
Мне же было это безразлично, но какой-то осадок остался. Муж сказал, что Кате дом есть. А у брата мужа две квартиры и еще магазин был с кафе, но еще и на квартиру родителей они претендовали.
Девочка росла, большую часть времени проводила у бабушки в деревне. Когда наступала холодная погода, она приезжала сюда, в Ленинград.
Потом случилась беда: умер муж. За столом. Как рассказывала уборщица, она заглянула в кабинет: он сидит, склонившись над столом. Минут через сорок опять заглянула, все сидит в той же позе. Когда еще раз заглянула, ей показалось подозрительным, что почти за два часа он не поменял позу. Она подошла – он уже был холодный, как она выразилась. Вызвала скорую помощь, милицию.
На похороны и поминки было много народу. После того как помянули мужа на сорок дней, по христианскому обычаю, брат его подготовил документы о наследстве и сказал, что собственностью мужа является доля квартиры и через полгода его наследники должны вступить в наследственные права. Я не знала, что это все значит.
После приватизации муж сказал мне: «Что бы ни случилось, прежде чем какую-то бумагу подписать, думай и смотри». Я не понимала, к чему это он сказал, а тут почему-то мне припомнились его слова. И вот брат мужа дает мне на подпись бумагу. Я стала читать. Оказалось, я должна подписать отказ от доли в наследстве в пользу свекрови. Я не очень хорошо понимала, что это значит. Брат мужа стал объяснять:
– Понимаешь, брат был собственником доли квартиры, теперь квартиру надо заново оформить, для чего ты с дочерью должны отказаться от своей части в наследстве. Это же квартира родителей, они получили ее за свой труд от государства. Надо просто вернуть квартиру родителям.
Я говорю:
– Я ничего не понимаю.
– А тебе и не надо понимать. Подпиши, и все.
Я смотрю, свекровь, присутствовавшая при этом, поджала губы. Говорю:
– Дайте мне подумать, я не пойму, о чем разговор.
Свекровь сказала:
– Чего думать! Подписывай, да и все. Пришла, понимаешь, с общежития. Подписывай или иди в общежитие отсюда.
На такую грубость я ответила:
– Я через три дня дам ответ.
Взяла эту бумагу и позвонила подруге, у которой муж был адвокатом, заканчивал юридический. Спросила, могу ли я в гости прийти и получить у мужа ее консультацию платную или бесплатную. Она пригласила меня чайку попить. Я пришла, показала ее мужу бумагу. Он рассмеялся:
– Тебя просто решили обворовать.
– Как обворовать?
– Долевая собственность твоего мужа через полгода после его смерти должна быть разделена между наследниками. Наследники – ты, дочь твоя и родители мужа. А делится наследство в данном случае так. Доля мужа в собственности на квартиру делится пополам. Одна половина – твоя. Другая половина делится на четыре части между четверыми наследниками: это ты, твоя дочь, свекровь и свекор. Иначе говоря, ты наследуешь пять восьмых, а остальные трое – по одной восьмой долевой собственности мужа. Ты вправе отказаться от своей части наследства в пользу дочери, или свекрови, или свекра, или еще кого-то. Вот тебе и предложили отказаться в их пользу. И они точно так же могут отказаться в твою пользу.
Я сказала ему, что во время приватизации муж говорил, что наша дочь не была включена в список участников приватизации. Он говорит:
– Тебя уже второй раз хотят обмануть. Ты просто не подписывай, и все будет по закону, как я тебе объяснил: пять восьмых – твои, и по одной восьмой – остальным.
Я ничего не сказала родственникам, и те тоже молчат. Поехали к нотариусу. Когда зашли в кабинет, муж брата говорит:
– Давай бумагу. Подписала?
Я отвечаю:
– Нет, я не буду подписывать.
– Как не будешь? Я уже сказал нотариусу, что ты подписала!
– Не буду подписывать. Пусть будет по закону.
Нотариус спросила, где заявление.
Тут, конечно, свекровь выпустила жало свое в мою сторону:
– Вот так вот, пришла из общежития, а теперь хочет все иметь…
В общем, наслушалась я неприятностей, но сделала, как советовал муж моей однокурсницы. Моя часть наследства была оформлена на меня, а свекор и свекровь, видимо, чтоб уколоть меня, переписали свои доли на внука. Но мне это было безразлично.
Кроме прочего, мне было высказано, что мне уже не место в их квартире. Я ушла из квартиры, рассчиталась на работе и вернулась сюда в деревню. Здесь уже не хватало учителей, и я стала работать в местной школе.
Дочь выросла, закончила школу, поехала в Ленинград поступать. Сначала остановилась у дедушки с бабушкой, но потом попросила, чтоб я ей разрешила переехать в общежитие. Я не возражала.
Тут случилось второе несчастье: умер свекор. После похорон начался процесс оформления наследства. Мне пришла бумага о том, что я не являюсь наследником и что дочь моя тоже не имеет права на наследство, так как она уже совершеннолетняя и не является инвалидом. Ну что ж, не больно-то и надо, достаточно доли, которая досталась от мужа и за которую я исправно оплачивала налог на имущество.
Нас с дочерью почему-то пригласили к нотариусу, и та объявила, что мы не можем претендовать на долю в наследстве, а свекровь отписала свою долю на внука Николая.
Через какое-то время приезжает ко мне брат мужа и говорит, что они предлагают мне деньги за отказ от своей доли квартиры, так как я ею не пользуюсь. Совсем небольшие деньги. Я сказала:
– Нет, не буду продавать долю. Это память о муже.
Он сказал, что они хотят полностью продать квартиру, а я мешаю. Наговорил много грубостей, но я стояла на своем: не продам.
А дети наши подружились, общались как брат и сестра и в детстве, и в юношестве, когда Катя приехала в Ленинград. Встречались, ходили вместе в театр. Коля закончил юридический институт. Он, как мне Катя рассказывала, знал всю историю с наследством, ему это было неприятно, и он устроил такой трюк: сделал дарственную в пользу сестры Кати на те доли квартиры, что ему отписала моя свекровь. И в результате получилось, что дочь моя Катя стала большей частью квартиры владеть, чем моя свекровь.
Когда об этом узнал отец Коли, он приехал ко мне в деревню. А я знала, что у него с женой, как мне Катя сказала, доходит дело до развода. Он приехал ко мне такой тихий, я бы сказала, пришибленный. Я его пригласила пройти. Он стал извиняться, признал, что он был не прав. Не прав до такой степени, что его сын поправил. Прости, говорит, меня, и тут же добавляет:
– Продай свою долю и дочкину.
Я отвечаю:
– Как я могу продать долю дочери, когда она совершеннолетняя.
В общем, состоялся неприятный разговор, а в конце концов, он предложил обменять наши доли на двухкомнатную квартиру, имеющуюся у него в собственности. Я спросила у Кати, согласная ли она. Катя ответила, что, конечно, согласна. И мы сделали обмен. Вот таким образом закончились разборки семейные.
Ты знаешь, очень неприятно было от всего этого. Временами хотелось плюнуть, да что ж такое, иногда и злость брала, хотелось погрубее ответить. Жадность вот такая очень сказывается на отношениях. Казалось бы, ничего такого не было вначале, вполне нормальные отношения, они приезжали сюда в деревню, жили, дети дружили, а потом из-за этих разборок все начало рушиться и дошло до того, что можно было и инфаркт заработать. Но, слава богу, разрешилось все более-менее благополучно. Но что-то я разболталась.
– Хорошо, я завтра заеду. Вы приготовили посылку?
– Да, вот две коробки.
Утром я еще пособирал малину. Потом заехал к Марии Ивановне, взял коробки, поставил в багажник, записал адрес, телефон и поехал в Ленинград.
Прибыл по адресу, позвонил по телефону, хозяйка была дома. Доставил коробки до двери. Вышла молодая, красивая женщина, рядом с ней такой же красивый, элегантный мужчина. Взяли подарки, которые прислала им мать, поблагодарили меня.
Вот так я познакомился с этой семьей и историей этой семьи.