Глава 4.
– Когда, когда, приедет наша няня?
Надя, оставила занятие накрывать стол, оставила холодильник открытым, кинулась к Георгичу. Обняв его, продолжила. – Она нам была нашей мамочкой, я и Анюта так скучаем по ней, мы ведь называли её мамочкой, а Павличек стеснялся. Ну, не дурачок ли? Правда, ведь? Хотя он уже большой был. – Георгич, обнял Надю, улыбнулся, а Надя продолжила. – Была бы она здесь, от моего рубца от удара на плече, не осталось бы и следа. Наша мамочка Феечка умела, как-то лечить руками. – И уже отвернулась от него к Павлу. – Павлик принеси кофры, они остались пристёгнутыми к моей Зиночке.
– А что, там есть съестное? Ты успела приготовить что-то?
– Обижаешь, братик. Там первое и два вторых, плов и блинчики.
– Павлик, наши покупки принеси. Наденька, как ты всё успеваешь? Заниматься непосредственно делом и ещё на работе готовить? С твоим-то таким плотным графиком. – Спросил Георгич.
– Дядя Олег, так ты знаешь же, у меня при кабинете есть комната отдыха, А там, в ней всё есть. Ты же видел, там у меня и мультиварка пароварка и прочее. Там полноценная кухня. Заложил продукты и пусть готовится, и я свободна для работы. И не всегда там готовлю, и дома готовим с Анютой, а иногда все втроём. Но сегодня я старалась.
– Я рад за вас, дорогие мои.
– Так ты не ответил, когда наша мамочка Феечка прилетит?
– Скоро, возможно даже в самые ближайшие дни прибудет. Она позвонит, и мы её встретим.
– Завтра у меня соревнование, так хотелось бы, чтобы она была рядом.
– Душой своей она будет тебя обнимать и помогать, она знает о соревнованиях, но не сможет побывать на них. Ещё занятой будет.
– Дядя Олег, ты погостишь у нас подольше? Пожалуйста, дядя Олег. – Попросила Надя. – С тобой солнышко засветило ярче.
– И Наденька засветилась. – Рассмеялся Олег, он подошёл к холодильнику, стал помогать ей, выставляя на стол уже готовые блюда. – А отчего убегала и не появлялась в эти дни? Лишь на работе тебя приходилось видеть.
– Дядя Олег, не спрашивайте, просто на то неожиданно появились причины.
– Вселенная перевернулась? Звёзды заискрились повсюду? Наденька?
– Да ну, тебя, дядя Олег, какие ещё звёзды, ты лучше скажи нам, когда ты будешь признаваться.
– В чём? Наденька?
– Ой, не стоит, дядя Олег, ля-ля травить, я ещё в детстве почувствовала.
– Почувствовала, или разговор слышала с дедом Михаилом?
– Так отрывок, но и чувствовала, а стала взрослеть, сопоставила.
– Потерпишь ещё чуть, чуть? До Феечки вашей?
– Так уж быть.
– О чём вы здесь? – Спросил вошедший Павел, раскрыл кофры, а их было два, и обратился к Георгичу. Высвобождай, дядя Олег, пойду ещё и наши покупки принесу.
Георгич раскрыл первый самый большой судок, а оттуда ему пахнуло ароматом вкусного борща.
– Уууумм! Наденька, какой аромат борща, и что ты туда добавила?
– Да всего понемножку, дядя Олег. В основном любовь, хорошее настроение и счастье, и ещё овощи, специи, – Смеялась Надя
– Вот, вот, чувствуется. – Сейчас ещё и попробуем. Он взял тарелку и половник, и зачерпнул, налил в тарелку борща. Затем взял ложку и попробовал борщ. – Наденька, ты волшебница, такой же вкус борща был у твоей бабушки Лизы.
– Она меня и учила, ещё совсем малышкой была. – Ответила Надя. – Я любила бабушке помогать, готовить разную еду, и ещё люблю печь, помнишь, какие классные пироги были у бабушки.
– Помню, Наденька, помню.
– Тогда, после соревнований я побалую всех пирогами, так и быть. Меня ещё потом и мамочка Феечка учила. Павлик учился в институте, а мы с Анютой жили с нашей Феечкой. У неё тоже было всё очень вкусное и пироги славные.
– Буду ждать, Наденька. Так, налить надо в супницу, возможно, и ещё кто-то соблазниться борщом из любви.
– А мы хотели только чаю попить, а вообще-то можно и покушать основательно. Ты, как Анют?
– Сервируй на полноценный обед, все будем, все голодные. – Произнёс Павел, и дотронулся до плеча Нади.
– Ой, Павлик, больно. У бабки прут ядом, что ли пропитан, болит и не проходит, рубец разрастается, смотри. Точно она хотела меня вывести из соревнований.
– Наденька подойди ко мне, я попробую, меня ведь учила мамочка Феечка. Пока посторонних нет, я попробую хоть немного устранить. Павлик задержи их, дядя Олег сам расставить на столе приборы. – Произнесла Анюта.
– А ведь и правда, и как мы забыли о нашей целительнице. – Произнёс Павел.
– Да всё от того, что только вы меня стараетесь излечить, а ведь я тоже кое-что умею. – Ответила Анюта. – Вот так-то мой милый Павлик.
– Дерзай солнышко. – Улыбнувшись, произнёс Павел и вышел из кухни-столовой.
Надя поставила стул рядом с Анютой и села, та осторожно коснулась её плеча, и Надя почувствовала в месте удара холод, и он нарастал, что Надя вздрогнула, а затем постепенно стало теплеть в этом месте, и разогрелось, что Наде тало жарко. Какое-то время эта жара держалось, а затем всё вошло в норму. Георгич наблюдал за этим сеансом исцеления, за Анютой, а в мыслях летело.
«Как она похожа на свою мать».
– Вот и всё. – Произнесла Анюта
– Спасибо сестрица. Как же я тебя люблю, родная моя. Совсем не болит, и след еле заметен стал. Надя обняла Анюту, а та ответила.
– К утру всё пройдёт и следа не останется.
– А с тобой всё хорошо? Ты бледненькая стала и вспотела.
– Всё хорошо, хорошо, просто энергии мощно шли, я даже не ожидала.
– Хорошо, тогда пойду, позову Павлика и гостей.
За столом Миша смотрел на Надю так, как будто в ней сосредоточен весь мир. Она казалась ему независимой, и такая девушка должна любить.
«Любить и только тогда она позволит отношениям случиться».
Миша нервно, потёр свой подбородок, чувствуя на себе взгляды и Павла, тот, как бы случайно усмехался, и молчаливый взгляд Георгича, в котором ничего нельзя разобрать. И не прочитать его. Ещё никто из всех знакомых никогда никаких его действий или слов, ответов не предугадывал, даже приблизительно.
Зато Павел и Георгич, они были, как на одной волне, на девушек оба смотрели с нежностью, и как будто отгораживали их от всех остальных. Такая прям стена выросла.
«Отчего? Я ничего и не сделал, кроме, как присутствовал и видел безобразную сцену разборки».
Думал Миша и почувствовал отдаление Павла, как бы какой-то холодок пробежал между ними.
У них и так ещё дружбы не случилось, так, просто знакомые, а здесь вот холодок. Почему? Неужели из-за Наденьки?
Но у меня ещё есть время, я же не уехал. – Успокаивал себя Миша. – Правда, отпуск у меня всего две недели. Но, что об этом думать? Я пока ещё здесь.
А она отводила свой взгляд, и даже не смотрела в его сторону, но он чувствовал, у неё в сердце, точно такое же происходит, как и в его. Воздух закончился в лёгких, а вдохнуть не удавалось, и растерялся весь словарный запас, о чём заговорить не знал, лишь слушал, о чём говорил Валериан Тарасович.
А её сердце так и замирало, тонуло во взгляде его аквамариновых глаз, и она не желала возвращаться в действительность. Все его слова, сказанные при разборке с баб Марь, до сих пор гремели фейерверком в голове.
«И вообще, что это было? Зачем приходила бабка? С какой игрой и для кого? Думала Надя. Хотя, что говорить, богам скучно».
– Наденька, о чём так думаешь? Ты здесь с нами или где-то далеко?
Спросил её Георгич.
– Здесь я, дядя Олег, но у меня, что-то в голову идёт чушь одна.
– Какая, Наденька?
– Да, так. Богам, что ли скучно? Подкидывают разнообразие для нас.
От её слов все рассмеялись, а Надя продолжила.
А, что не правда, что ли? Они живут вечно и должны как-то развлекать себя, вот и развлекаются, с помощью тех, кого создали, подкидывая одну идею за идеей человечеству. А мы тут вертимся, крутимся, как шар голубой, и стараемся не упасть, удержаться.
Смех перешёл в хохот и раздавался с радостной силой.
– Ну, а что, я не права, что ли? Права, вот слушайте, а боги-то разнообразные и чёрные и белые, и древние, и современные, да ещё есть полубоги, и прочие там, святые, ангелы, архангелы, леги арлеги, и все хотят поиграть. Так вот и идут разнообразные игры, в которых играют и по правилам и без правил. И то, что проходили наши предки, уж не знаю, цветики или уже ягодки были, не знаю. Но то, что здесь всё это просто игра и это пари, заключённые между двух или несколько богов, а может систем или федерацией их там много, не счесть, полон космос. И думаю, игра обычно идёт по желанию богов, на что именно, и указывают человечеству. А как мы знаем, что нашу планету Земля заселяют большее количество людей, не принадлежащих человечеству структуры богов, белых богов, и вообще богов, то отсюда и вывод сам виден. Что и почему. У каждого из богов есть своя фигура, или фигуры, которые выполняют то или иное задание. И эти фигуры сталкиваются между собой, выявляя, кто сильнее.
– А вывод, какой? Наденька? – Всё ещё смеясь, спросил Георгич.
– Да, это как в шахматах, только здесь живые шахматы, пешки и короли и прочее.
– А себя, к какому рангу относишь? – Снова спросил Георгич.
– Ни к какому. Я сама богиня и по всей вероятности, пришла пора самой играть. Но играть так, чтобы я сама….
– А смирение? Наденька, как быть? – Спросил, перебивая её Валериан.
– Смирение? Нет, дядя Валериан, смирение это не по мне. Я бунтарка, может это сказалось от того, что у меня раннее детство было в войне. Бабка мне покоя не давала ни на минуту, пока мы с Павликом жили там. Я хоть и маленькая совсем была, но не подчинилась и не смирилась даже под побоями. Я ещё в пять лет над этим задумывалась, что меня раскручивали и хотели, чтобы я упала, но я крутилась, как этот шар, и душу мою кидало то в холод, то в жар, но я не сдалась, не упала.
– И атаманкой стала. – Добавил Павел, рассмеялся,
– Да, и это мне нравилось. – Улыбнулась Надя. – Нравилось и даже очень, верховодить мальчишками, стрелять из рогатки. У меня такая банда была. О-о-о!
– Думаю, она и сейчас ещё у тебя осталась. – Улыбнулся Георгич.
– Да, только по-иному стало, по заборам и горам не лазим, по лесам не бродим и в пещеру теперь не заглядываем, у нас другие интересы.
– А раньше действительно, смирение и послушание ценилось. – Произнёс Георгич. – Но так всё замутилось с этим смирением, что не понималось, для чего оно нужно. Именно для чего? И хорошо, что божественные творения решили воспротивиться привычному для них укладу за последние тысячелетие. Противостояние нарастает и идёт к высоченному пику. Фигуры меняются, и игра меняется, и если играют все боги и прочие другие, то и следует масштабная игра, в которой за действенно всё мироздание. Такого давно не проходилось, да и другие игры, и такой масштабной игры ещё не было за всё существование всего великого космоса. Были игры, но не затрагивая другие планеты. Здесь, сейчас затронулось всё. И если играют все боги, то простому человечеству можно ожидать всего, вплоть до растворения, до распыления, и, причём неожиданно.
– Ты так думаешь Олег? Уверен? – Спросил Валериан.
– Да, ты сам посмотри, что в мире идёт.
– Об этом даже не задумывался, у меня другое, но если внимательно посмотреть, то признанных…
– Простите, я так глубоко ещё не вдумывалась, просто так, просто полезла всякая чушь, да ещё за обедом. А признанные это кто?
– Признанные, это те, кого привели в наш мир сами боги. – Ответил Георгич. – Не важно, белые, чёрные, серые или ещё какие-то боги, они покровительствуют им, наделяя силой и знаниями.
– Подождите. – Прервала их Надя. – Но душа-то человеческая всегда находится в духовном мире у Создателя единого, как вечная субстанция. Я так понимаю, и она всегда находясь в духовном мире, и одновременно тело её материализовано здесь в нашем ли мире или в другом, и даже в более тонком мире, и она не может тело бросить, она управляет им. Ведь так?
– В общем-то, да так, но ещё есть сознание, и дух, Наденька.
– Я это знаю.
– И не всегда сознание соединено с душой, есть ещё узкий ум, что препятствует, а это у многих, и слабость духа и воля порабощена.
– И это я знаю. Что воля, что неволя, не зря сказки сказывают. – Улыбнулась Надя. – А в основном, хорошая проверка идёт для каждой души, и набор опыта. Я довольна жизнью. Она мне многое дала, и несмотря ни на что, мне везло.
– Ну, да, это так, повезло, особенно с родителями повезло. – Тихо с усмешкой произнёс Павел.
– Павличек, может это и есть везение, ведь родителей мы выбираем там ещё до воплощения. Ты же знаешь.
– Знаю, вот поэтому идёт борьба, выбираем одно, а здесь бывают такие подлые подмены. Кто принимает эти подмены, а мы не приняли, и это тоже везение.
Ответил Павел.
– Павличек, везение это прямо физическая категория, оно либо есть, либо нет. Если его нет, то можешь быть асом своего дела, но при невезучести попадать в передряги. Мы с тобой и асы, и в передряги попадали, но везение есть.
Смеясь, произнесла Надя.
– Ну и обед у нас сегодня. – Произнесла Анюта. – Всё обсудили и богов.
– Анечка, ну, а когда ещё поговорить, как не за обедом. Сама знаешь, график у нас плотный. И судить, мы не судили, а рассуждали, выводя для нас же самих, истину. А игра есть игра, мы и пришли сюда поиграть. Ведь интересно же. А вам молодые люди? Виктор, Миша, вам интересна игра? Жить интересно? Что-то вы молчите и за весь обед не проронили ни слова.
– Они больше о любовной игре думают. – Произнёс Валериан и рассмеялся.
– И об этом тоже. – Произнёс Миша, – Только не об игре, а о любви. Об истинной любви. Я занимался исследованием близнецовых пар. Ведь души их созданы из одной, один рисунок души. Заинтересовал меня один эксперимент, и он мне многое открыл.
– Богам виднее всё же и лучше знают, кому какая пара подходит лучше.– Произнесла Анюта. – Они не ошибаются.
– Ой, ли? Ещё, как ошибаются, Анечка. Бывает, сводят и противоположные друг другу пары. – Ответил Миша.
– Значит, есть причина, и их свели временно, и всё же я думаю в любви надо душой рассматривать. Близнецовые пары, они особенные. У них нет такой дикой страсти, как бывает в жизни. Здесь глубокое чувство, такое глубокое, что хоть эта пара будет в разных концах мира, а будут ощущать себя рядом. Для них гармония будет всегда. Возможно, будут у них испытания, разные проработки и как бы ни было больно им, эти испытания будут приносить любовь и гармонию, счастье и освобождение. Они будут абсолютно чистыми и честными и открыты друг перед другом.
– Анечка, а у вас есть любимый?
Спросил её Виктор. Анюта помедлила с ответом, но ответила.
– Скажу так, я люблю, но он не знает об этом.
– Это тебе кажется, сестрёнка. Он тебя тоже любит. Любит и молчит.
– Наденька, ну, ты-то, откуда знаешь? – Спросила Анюта, и зарделась румянцем.
– Для этого у меня есть глаза, чутье, знаешь же, интуиция у меня вперёд меня родилась. Не волнуйся сестрёнка, я не скажу. Пусть будет тайной до поры до времени. Миша, скажите, раз вы исследовали, то может, расскажите, для чего приходят близнецовые пары в наш мир? Ведь там им гармоничнее.
– Вероятно, для того, чтобы сделать мир лучше. Ведь в истиной любви у них разворачивается уникальный путь.
– Да? И чем же он уникален?
– Им задано такое творчество с множеством задач и отдачи, и помощи. Ведь они предназначены служению человечеству.
– Служению? – Переспросила Надя. – Фу, служение! Как мне не нравится это слово, оно уничижает. Хотя может, я ошибаюсь, стоит мне проанализировать это слово изнутри, чем оно высветится. Будет интересно.
– А чем оно тебе не нравиться? Надя? – Спросил Валериан.
– Мне приятнее слово, творчество. Творение, совместное творение на благо мира и человечества. Так может и совместное творение со Всевышним. Служение же, это что услуга, в них вибрации ниже, и на много. Да, слово это очень давнишнее и кто его выдумал и обозначил, это ещё рассмотреть и проверить требуется. Много слов, которые не соответствуют единому нашему Создателю. – И чуть помолчав, Надя добавила. – Но ведь есть ещё кармическая любовь. А на это, как смотрите? Кто мне ответит?
Наступило молчание, и наконец, ответил Георгич.
– Есть, Наденька, есть, но она исчезает почти сразу, или с годами, но пара живёт вместе и не может разойтись, если не выполнено то, для чего их свели. Выполняют, им даётся спокойно, но может и со скандалом, но разойтись в разные стороны. В близнецовой паре, там, наоборот, усиливается любовь, и происходит слияние, то их энергия усиливается, увеличивается во много раз. Это зависит от полноты их чувств и гармонии. И возможности их творения умножаются.
– Хм. А если близнецовая пара не разнополая, тогда как?
– Такого быть не может. Наденька. На Землю в наш мир в данное время, приходят близнецовые пары только мужчина и женщина. – Ответил Георгич. – Им просто найтись надо.
– Но, почему? Я ведь читала…..
– Наденька, прервал её Георгич. То были просто родственные души. У близнецовых пар совсем другое предназначение. Ты не встретишь близнецовое пламя не в сестре не в брате не в отце ни в матери, ни в другой какой либо женщине. Да и отношение эти не о страстной любви. Она там может быть только при узнавании, затем быстро всё гармонизируется. В близнецовой паре полная гармония, это вознесение самих себя, и помощь народу, планете, но у них ещё есть одно очень важное предназначение. Оно действительно важно для мира для планеты.
– Хм, интересно, какое? Дядя Олег, очень даже интересно. – С улыбкой произнесла Надя.
– Интересно? Наденька? А оно вроде бы простое. Продолжение рода.
– Ну, так все родят для продолжения рода. – Рассмеялась Надя.
– Да, Наденька, все, но здесь говориться о новых людях, в другой вибрации и очень большой силы. Для сегодняшнего времени это крайне важно. Здесь идёт усиление и повышение вибраций всей планеты Мидгард Земля. И даже всех миров, что связаны с нашим. Ты представь Наденька, какая сила?
– Здорово! А среди нас, здесь сидящих, есть такие, что присуще быть и им стоит искать свою близнецовую пару? Дядя Олег? Надо будет у Унибора спросить.
– Спроси, спроси. – Рассмеялся Георгич и утопая в смехе других.
– Ну и что, и спрошу, мне же интересно. – Смеялась вместе со всеми Надя.
– Близнецовая пара, если она встретилась, то она семья.
– А если родились не вовремя, кто-то уже живёт семьёй? Им ведь трудно.
– Трудно Наденька, ещё как трудно, но и у них всё приходит в гармонию, но чаще всего близнецовые пары всё же семья, люди которые хотят и будут вместе всю физическую жизнь, такие пары продолжают род, создавая невероятных детей.
– Да, да, читала. Будущее, и жить будут долго, долго, а может и вечно. Разговор конечно интересный, но надо чайник поставить, я чаю всё же хочу с мелиссой.
– Наденька, а Унибор, это кто? – Спросил Валериан. – Я его знаю?
Надя промолчала, лишь улыбнулась.
– Унибор, он Надин… Павел замолчал, а Миша напрягся, ожидая ответ.
– Мой предок, крёстный. – Дополнила Надя. – Это я его назвала так, с дедушкиного почина. Он спас меня в пещере и вывел нас оттуда, всю мою братию, а дедушка сказал,
«Вот и крёстный твой явился, спасти тебя». А потом дедушки не стало, сам ушёл в пещеру, а потом….
– Надежда прекрати запутывать наших гостей. – Прервал её Павел.
– Да, ладно, как скажешь, что-то я и правда разошлась. Чай свежий заварить?
– Ну, не третёднешний же, нам пить. – Произнёс Павел.
– Нет, конечно, я перед обедом заварила, но здесь травки. Кому, какой чай?
– Наденька, и этот выпьем. – Произнёс Георгич.
– Нет, нет, я заварю цейлонский зелёный. Пав третёднешний пить не станет. – Надя лучезарно улыбнулась. – Хотя часто пьёт с нами и ромашку и липу, что сейчас заварено.
После чая, Надя и Павел быстро убрали всё со стола, посуду поместили в посудомоечную машину, быстро навели чистоту и девушки ушли в свои комнаты, Павел вышел в сад, а гости оставались, разговаривая о своём. Миша чуть посидел вместе с ними и вышел вслед за Павлом. Ему хотелось поговорить с ним. Павла он нашёл на завалинке дедовского дома.
– Что-то не так? – Спросил Миша. – Мы вам мешаем?
– Не говори глупости. Чем вы можете помешать нам? Что вы дети непоседы, что ли, которые могут докучать.
– Нет, естественно нет, но я почувствовал какой-то холодок ко мне у тебя.
– Да, брось, ты. Не придумывай. Всё нормально. Садись, насладись тишиной.
Какое-то время сидели молча, слушали пение птиц, затем Миша сказал.
– Хорошо тут у вас. Паш, я хочу спросить. Ты не рассердишься? Я заходил в этот дом посмотреть.
– С чего я должен сердиться? Зашёл, так зашёл, эко невидаль. Хорошо, что зашёл. И как? Понравилось? Что почувствовал?
– Сначала удивление, там так сияло чистотой. Скажи Паш, а как вы умудряетесь содержать в идеальной чистоте два дома?
– Да просто, не мусорим. Сразу убираем за собой, ничего не оставляем на потом.
– Но я даже пыли не увидел, даже в тот первый вечер, когда зашёл к вам. Уж за день-то хоть немного накопилось, должна быть.
– Пыль? – Переспросил Павел. – Так её просто нет.
– Но как, отчего? Пыль-то вроде всегда везде присутствует, а у вас нет её.
– У нас нет. Я не знаю, как это. Не задавался этим вопросом, нет и хорошо, нам ещё лучше, меньше хлопот. Сколько я себя помню, её здесь никогда не было. В селе есть везде и у всех. У нас здесь нет. Почему? Не знаю, говорю же, мне это всё равно, есть другие вопросы, более важные. Может дедом так настроено, а может прадедом. Какая разница. Ты, что о пыли пришёл поговорить?
– Нет, конечно, просто удивительно и ещё одно удивление, почему ты этот дом держишь открытым, там неизмеримые богатства, а у тебя всё нараспашку.
– Почему нараспашку? Дверь-то была закрыта.
– Но я-то вошёл.
– Ты вошёл, другой не войдёт. Тебе просто дали войти.
– Собаки?
– Нет, не собаки, предки. Я же спросил тебя, ты что-нибудь чувствовал?
– Ааа, да, остро ощущал, что кто-то наблюдал за мной. Чувствовалось, что кто смотрит на меня, но с добром. И потом целый день ощущал на себе взгляды, мне казалось, что все твои предки, кто на фотографиях, которые я рассматривал там, и теперь ходят за мной и наблюдают. Даже казалось что и святые лики, что на иконах, следят за мной.
– Хорошее ощущение, такое не каждому дано. На образах ведь тоже предки, твои мои или ещё чьи-то, но с очень далёких времён, с изначальных.
– Так там даже «Спас не рукотворный» славянской внешности.
– А какой же он должен быть? Естественно славянской. Это же… хотя не станем вмешивать сюда религию. Много подмены в нашем мире. Тебя распознали, иначе не впустили бы. Это уже проверено. У Витька вон и желание не возникло и не возникнет, чтобы войти сюда.
– Знаешь, Паш, а в первый вечер я видел человека. Я на балконе стоял, а он возле калитки. Ведь это довольно далеко, а он смотрел мне в глаза, как будто рядом стояли, да ещё как-то странно говорил.
– Слышал в мыслях? Это был Унибор.
– Унибор? Тот, о котором говорила Надя?
– Да, ну-ка, дай твою руку, покажи ладонь.
– На, смотри, чего там удивительного? Ты ещё в тот день, когда я увидел Надю, смотрел, удивился, даже присвистнул. Что увидел? Ты умеешь читать по ладони?
– Миша, зачем уметь читать и видеть по ладони, когда знающему человеку достаточно дотронутся до тебя, а кто более развит, то так, на расстоянии увидит. Читать по ладони, это уловка не далёких гадалок, чтобы заинтересовать. Узор ладони твоей редкий, можно сказать, один на много миллионов можно встретить. Вот эта линия означает счастье, таких тоже не сыскать, и эта линии гласит, лишь с той ты будешь счастлив, у кого такие же узоры и такая же, в точности линия счастья. А такую встретить шансов нет.
– Так уж и нет? – С каким-то трепетом произнёс Миша. – А может я уже встретил.
– Линии у тебя очень редкие, линия счастья, такой по всей вероятности одна на миллион. И если есть совпадение с кем-то ещё, то будешь вечно счастлив.
– А у Нади такая же линия? Да? Ты поэтому в тот раз лишь присвистнул, но промолчал? – С дрожью в голосе спросил Миша.
– Ответить или промолчать? – Произнёс Павел, глядя вдаль, и как бы раздумывая, и не заметил, что произнёс вслух.
– Можешь не отвечать, я и без ответа твоего и без линий, знаю, Надя моя близнецовая пара. – Уже спокойно произнёс Миша. – Я её чувствую, чувствую её боль и радость. Ты поэтому бросал на меня холодные взгляды? Ты против, Павел?
– Причём здесь я, Наденька взрослая девушка. Сама решает свою судьбу. А ладонь твою я видел ещё тогда, когда по горной реке плыли, да перевернулись. Тогда ещё знал о тебе.
– А что не сказал?
– Не время было, вот и не сказал.
– И в гости, поэтому никогда не приглашал?
– Да, нечего вам было раньше времени видеться.
– А сейчас?
– Сейчас настало время, раз ты появился здесь и без приглашения. Время действительно пришло, да и предки тебя приняли, и главное Унибор. Ведь ты её почувствовал ещё на дороге? Так ведь?
– Да, только я тогда не осознавал себя, и по телефону по громкой связи слышал её голос, не понимал, что со мной было. Трепет какой-то, и лишь когда в доме встретились, понял и осознал, что это такое. Вот только не знаю, как к ней подойти.
– Ты уже подошёл к ней во время разговора с бабушкой. А дальше подожди, пусть всё войдёт в равновесие, в благозвучие гармоничности.
– А всё-таки, отчего ты так холоден был за столом? Я же чувствовал.
– Не бери на себя, завтра у нас соревнование, а сегодня бабка прибегала, всегда больной была, а здесь пробежала столько километров. Какую-то пакость она задумала.
– А ты не сможешь это увидеть распознать? Наде грозит опасность?
– Нет, так я ещё не дорос, но здесь дядя Олег, он ничего не допустит, Унибор же и Файна тоже.
– Так её же нет здесь. Георгич же говорил, что поедет только её встречать.
– Она будет здесь, незримо будет. В этом я уверен.
– А она кто?
– Точно и я не знаю кто. Я с ней мало жил, приездами, учился в городе. Девочек она опекала, с ней были они. Няней была, как я считал, но девчонки называли её мамочкой. Нашим родителям было наплевать и на меня и на Наденьку, особенно маме. Я всё время лукавил, говорил о маме Наденьке только хорошее, она почти ничего о них не знает, а Анютка тем более, да она и родилась много позже. Это уже после Надя, что-то вспомнила, а что и не забыла, вероятно. Мама последнее время жила так, как будто нас вовсе не существовало. Наденьки тогда ещё не было, а мне шёл седьмой год, когда я почувствовал, что мама меня презирает.
– Да? Но ты говоришь о ней таким тоном, как будто она тебя любила больше всех.
– Да, она любила, душой любила, а маленькое ничтожное сознание презирало. Как тебе объяснить-то? Не могу, это не объяснимо, это надо чувствовать. А со мной были дед мой, и ещё был жив в то время прадед. Вероятно, через них я видел душу мамы. Она совсем другая, не такая, как её оболочка. Во мне этот дар рано открылся. Возможно, он был сразу, только я не осознавал его.
А познание вечной истины меня очень интересовало. Однажды я уже спал, услышал, как родители ругались, услышал, как она выговаривала отцу, что зря она послушала его и не избавилась от такого придурковатого гадёныша ещё на грани зачатия. Один придурок свалил, другой появился, и что все ей портят жизнь. А отец был очень сложным человеком, и ему сложно было соответствовать, особенно его ожиданиям. А я побежал в комнату, смотрел на них в ужасе, и не мог совладать с собой. И почти закричал.
Я вам не нужен? Так выкиньте меня в канаву погребенья.
– Погребенья? – Переспросил Миша.
– Так у нас назывался за лесом овраг глубокий, там расстреливали людей ещё в гражданскую и во вторую мировую. Деды там насадили деревья и там уже густой лес вырос. Он убрал весь ужас с земли и помог душам вознестись.
– Как ты живёшь среди такого страха?
– Чудак человек, а где его не было на земле? Откуда ты знаешь, что было в том месте, где стоит твой дом? Может там погост, вечное упокоение находиться. Что говорить, знаем, как строились современные города.
– Ладно, и что дальше? – Спросил Миша.
– Вот тогда я и увидел сквозь злые глаза матери её настоящую, она обнимала меня. Там выше она была совсем другая.
– Как можно увидеть в злом человеке одновременно ещё и хорошего?
– Не знаю, я увидел и физически почувствовал, и они две в ней ещё и боролись, а потом…. потом я закричал, а очнулся я уже в доме деда. Вот в этой избе с голубыми ставнями. Бабушка, помню, засыпая, я слышал, как она молилась милосердному богу, чтобы он своим щедрым сердцем прикоснулся к маме истиной любви. В этой молитве я уснул и сон ли это был или что-то ещё, но странствовал я тогда по светлым красивым мирам.
И знакомился с предками. А утром я проснулся уже другим. И жить я оставался у деда, но наступала осень, и надо было в школу, отец пришёл и забрал меня. Деды с ним разговаривали, я видел, но о чём, не слышал, но дома было сравнительно всё тихо и как бы хорошо, а я был или в школе, или с отцом на конезаводе. От отца я не чувствовал такого негатива, как было от матери. По-своему он любил меня, но был строг.
А каникулы наступали, я всегда к дедам улепётывал и жил там.
Однажды приехали гости, друзья отца вроде бы, или как позже я понял, один был друг деда, хоть разница в возрасте была большая.
Среди них были и дядя Олег и Валериан Тарасович. Стало совсем по-другому, я подружился с дядей Олегом, было в нас такое, как что-то общее, родственность какая-то. И здесь изменилась и мама. Стала ласковой, уделяла мне больше времени, часто разговаривала с дядей Олегом. Все уехали, а дядя Олег остался и жил целый год. Этот год для меня был не забываемым. Мне уже было десять лет, и жизнь во мне открывалась со всех сторон.
А потом родилась Наденька. И все заботы о Наденьке свалились на меня. Так мы и жили, деды помогали. А потом Наде было годика три, её бабка Марья, мать отца так избила, я прибежал, как раз вовремя из школы. Кинулся защитить её, мне уже четырнадцать лет было. Но и мне досталось порядком. Бабка, когда была зла, у неё сила прям так удесятерялась.
А мама сидела и безучастно смотрела на это избиение. Как бабка выдохлась, оставила нас избитых, я поднял Наденьку и понёс через лес к деду Мише с бабушкой Лизой. Бабушка Наденьку выходила, с тех пор она стала атаманкой, любому в нос даст и не посмотрит. Мы остались жить здесь в лесу, дед возил в школу, на лошади, сначала меня, а потом и Наденьку, не пропускали занятия.
Когда родилась Анюта, мы вообще не нужны стали. А потом случилась авария, но пострадала только Анюта. У родителей ни царапины, а потом они просто исчезли. И мы до сих пор не знаем, где они. Дядя Олег, говорил, искал их, но не нашёл.
– А у Анюты есть шанс пойти своими ногами?
– Есть и очень хороший. Что-то я с тобой разговорился, ни с кем не разговаривал так об этом, кроме, как с дядей Олегом, а с тобой разоткровенничался. Забудь всё.
– Зачем забывать? Удивительные у вас судьбы.
– Да я как-то и не жалуюсь, рассказал, так к слову пришлось. Всё это опыт души. У нас всё хорошо, я получил хорошее образование, мне нравится моя работа. И должность у меня не за красивые глаза и не по блату, а по знанию и умению. Нам нравится такая жизнь, и мне и сёстрам.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.