– Что же вы стоите друг против друга? Обнимитесь хотя бы, – сказала Вера Петровна.
Платон смотрел на женщину, стоящую напротив, и думал: сколько же лет он ее не видел? Наверное, лет десять.
Он помнит, как она вошла в кабинет, когда он был начальником конструкторского отдела. Миловидная, молодая, ей тогда еще и тридцати не было. Под глазом радужный синячок, припудренный, явно рукотворный. Чтобы не смущать молодую женщину, он сразу вызвал Веру Петровну, работавшую у него тогда начальником группы, и сказал:
– Вот новый сотрудник по переводу из научно-исследовательского института. Будьте любезны, примите в свою группу, покажите место.
Через несколько дней в кабинет к Платону зашла Вера Петровна. В конце разговора с ней Платон спросил:
– А что было под глазом у вашего нового сотрудника? – и услышал подробный ответ:
– Вышла замуж студенткой за студента. Тот подавал надежды. Защитились оба с красным дипломом и распределились в НИИ. На последних курсах он связался то ли с бардами, то ли с поэтами и стал закладывать. Правда, когда приступил к работе, то быстро карьера пошла у него, поскольку талантливый инженер. Я позвонила туда, разузнала. Но запои у него начались с рукоприкладством в отношении жены. На работе последовали замечания, предупреждения, выговоры. В результате – увольнение. Талантливый инженер стал грузчиком в продовольственном магазине и алкашом самым настоящим. Она попросила перевода сюда к нам, потому что там считали, что раз муж такой алкаш, то и она тоже алкашка. Частенько приходила вот с такими фонарями. Но, как я выяснила, она не пьет и не курит. А работник – отличный, я скажу, судя по результатам отработанной недели. Я очень довольна.
Вот так произошло у Платона знакомство с Маргаритой.
Время шло. У него заболела жена. Как обычно говорят про болезнь двадцатого века: если бы раньше на полгода, а сейчас уже что поделать, когда метастазы расползлись по всему телу. Платон очень переживал. Ничего не помогало, ни облучение, ни химия, ни операции. Как ни пытался он что-то сделать, но прошло время, и Платон овдовел.
Больше двух лет он не ходил на корпоративы и ни на какие торжества. По праздникам поздравлял коллектив и сразу уходил. Тогда еще не началась антиалкогольная компания, можно было после работы в отделах оставаться праздновать, но потом это дело было прекращено. И только на Новый год профсоюзы снимали кафе или ресторан, где всем коллективом встречали Новый год. Это было, когда Платон уже три года вдовствовал.
Тех, кто пришел парой, рассаживали на праздничном вечере за отдельными столами, а те, кто пришел без пары, выбирали столик по жребию. И вот Платон оказался рядом с Маргаритой за праздничным столом. Маргарита сидела, сжавшись в комочек, она стеснялась, попав за один столик с начальником, который за ней ухаживает. Она помнила, как он приходил на торжества с женой, когда та уже болела, и как он ухаживал за супругой. Она смотрела и любовалась тем, как бывают счастливы люди, когда вот так вот друг за другом ухаживают, друг о друге беспокоятся. А ей в этом отношении не повезло.
Она любила своего мужа, но не такого, каким он стал в качестве пьяного грузчика в магазине с мыслями только напиться, а добравшись до дому, завалиться спать. А иногда, то ли не допьет, то ли еще что-то, требует, чтобы была ему приготовлена еда как хозяину. Она безропотно выполняла все его приказы и требования, но с каждым месяцем и днем становилось все хуже и хуже, он спивался и спивался.
Сейчас она, естественно, не пригласила его с собой на корпоратив и сидела за одним столом с начальником, который когда-то, как она видела, трепетно ухаживал за своей больной женой. Почти три года он вообще не появлялся нигде по праздникам.
Профсоюзные затейники устроили детскую викторину. Молодежь веселилась. На столике были закуски, фрукты, вино, водка, но из них двоих никто не притронулся к алкоголю.
Маргарита рано засобиралась. Платон тоже решил уходить. Они вышли. Мороз. Тишина. До Нового года еще три дня. Маргарита сказала:
– Как не хочется идти домой.
– А что такое?
– В лучшем случае, муж спит, а если не спит, то начнутся придирки. Стараюсь уходить к подруге в такие дни, когда он не совсем пьяный и начинает дебош устраивать, а подруга сейчас уехала на праздник к родителям. Как говорится, некуда податься, и не хочется домой идти.
И тут Платон вдруг говорит:
– А у меня есть свободная гостевая комната – пожалуйста, можете у меня остаться.
Она с испугу даже отшатнулась:
– Как можно!
– А что здесь такого, если вам так тяжело возвращаться домой.
Подумав, она согласилась.
Они пришли. Платон показал комнату, оборудованную для гостей, поскольку у Платона нередко собирались коллеги, и иногда обсуждение доходило до полуночи, и кто-нибудь, кому далеко добираться, оставался у него ночевать.
Он показал Маргарите, где белье, и пригласил на кухню попить чайку. Поставил чайник, достал, что было, заварил чай и попросил гостью рассказать о себе. Она рассказала, что влюбилась на втором курсе, поначалу все было хорошо, поженились на третьем курсе, он был талантливый, стихи писал, но на четвертом курсе что-то пошло не так, и вот такой плачевный результат.
Попили чаю, еще поговорили и разошлись по комнатам.
Она сначала лежала с открытыми глазами, не спала, потом не выдержала, пришла к нему. Он ждал ее…
Утром Платон приготовил завтрак. Она стеснялась, потому что стало светло. Когда было темно, она не стеснялась, она ласкала его, а он ее, им было хорошо.
Маргарита сказала, что на эти два дня, оставшиеся до Нового года, она взяла отгулы, потому что боялась пойти домой. На новогодние и рождественские праздники решила уехать к родителям в деревню, о чем сообщила мужу. Поэтому три дня они провели вместе, а 31-го она уехала.
Пролетели новогодние праздники. У Платона завершался проект. В министерстве был определен завод, на котором будут изготавливаться изделия. Ему пришлось сразу после праздников уехать в Москву, затем на завод. В общем, начались командировки.
Прошло два месяца. Он собирался в очередную командировку в Москву на доклад к министру. Вечером в восемь часов укладывал чемодан и смотрел, чтоб чего-то не забыть. Раздался звонок. Звонила Маргарита. Сказала, что купила два билета в театр и приглашает его. Он ответил, что не может составить ей компанию, потому что занят. В общем, грубо получилось.
Он положил трубку, собрал документы, необходимые для доклада, и на «Красной стреле» отправился в Москву. И лишь когда сел в вагон, понял, что он нагрубил Маргарите и, очевидно, обидел ее. Мобильников тогда еще не было. Он решил, что в Москве с первого же попавшегося телефона позвонит и извинится.
Позвонил ей домой, телефон не отвечал, хотя дважды снималась трубка, но тут же обрывалась связь. Так он и не дозвонился, чтобы извиниться. На работу не стал звонить, потому что секретарша могла подслушать, как он извиняется перед сотрудницей.
Потом закрутилось-завертелось, и ему пришлось переехать на завод, чтобы вести проект. Там была создана специальная группа конструкторов, которые курировали производство. Технологию пришлось согласовывать, что-то дорабатывать на месте. Платон там жил и работал.
Время шло. И прошло десять лет. Он редко появлялся в Ленинграде, а если появлялся, то ненадолго. И так и не извинился перед Маргаритой. Когда приходил в свой отдел, ее не было. Однажды он спросил у Веры Петровны:
– А где Маргарита? Почему ее не видно на работе? – и услышал в ответ:
– Она сейчас завлаб, кандидат технических наук, у нее погиб муж. Вы знаете, что он выпивал, был грузчиком в магазине. Как-то раз во дворе магазина он шел пьяный, а перед ним сдавал назад грузовой автомобиль, водитель не заметил пьяного и зацепил. Он упал, ударился головой о бордюр и скончался. А Маргарита осталась беременной. Ушла в декрет, родила дочку. Но в декрете пробыла недолго. Оставила дочь родителям своим, а сама углубилась в работу и через два года защитила кандидатскую. Ей предложили вернуться в НИИ. Она вернулась и работает сейчас в НИИ заведующей лабораторией. Дочери уже почти десять лет.
Платон за эти десять лет не женился второй раз и даже мысли такой не имел. Хотя при воспоминании о Маргарите ему казалось, что она могла бы быть такой же, как его жена. Он видел, что она очень ласковая, нежная, умная, внимательная. Но, но, но, но…
Настал день, когда Вера Петровна уходила на пенсию. Она пригласила отметить событие и Маргариту, и Платона. Вера Петровна знала, что дочь Маргариты от Платона, но обещала Маргарите хранить тайну.
И вот они вновь встретились, стояли и смотрели друг на друга. Оба вспоминали те три дня, что провели вместе перед Новым годом. Вера Петровна сказала:
– Что же вы уставились? Обнимитесь, что ли.
Маргарита припала к груди Платона, заплакала, Платон обнял ее. В это время подбежала девочка лет десяти:
– Мама, мама, а почему тебя дядя этот обнимает? Кто это такой?
Маргарита оторвалась от Платона, вытерла слезы:
– Это мой старый знакомый, коллега. Он когда-то был моим начальником. Иди поиграй, смотри, вон сколько у Веры Петровны игрушек. Платон посмотрел на девочку и спросил:
– Это твоя дочь?
Маргарита посмотрела на него и ответила:
– И твоя.
– Как?
– Да, вот так, твоя дочь.
– Ты почему молчала?
– Да нет, я не молчала. Я хотела тебе сказать, купила билеты в театр и собиралась в театре или после театра сообщить, что я беременна. Но ты нагрубил, обидел меня. Мне было так обидно, что я больше не стала искать с тобой встречи. А вот сегодня Вера Петровна настояла, чтобы я призналась тебе, что у тебя есть дочь.
– Как ты могла скрывать? Ведь девочке уже десять лет.
– Да, десять лет я ждала, когда смогу тебе открыться. И вот сегодня настал этот день. Не знаю, рад ты, не рад. Я просто тебе хотела сказать, что у тебя есть дочь. Кстати, ты не женат еще?
– Нет, не женат.
Опять подбежала девочка:
– Мама, мама, посмотри, я какую игрушку нашла.
Маргарита взяла игрушку, посмотрела на Платона. Тот стоял растерянный.
Вера Петровна позвала всех к столу. Платон и Рита сели рядом. Их дочь и еще несколько детей, чьи родители пришли на торжество, играли в другой комнате. Платон взял руку Маргариты:
– Ты меня простишь?
– Если только купишь билеты в театр, – она прижалась к нему. – Как я могу не простить тебя, ведь ты подарил мне вторую жизнь. Когда у меня родилась дочь, я стала счастливой, и это сделал ты.
Они сидели весь вечер вместе, прижавшись друг к другу. А затем они стали жить вместе.