- Ещё раз придешь с улицы с сосулькой под носом, я твои санки на дрова порубаю, - говорит дед, и мне хочется заплакать, потому что не могу представить свою жизнь зимой без санок.
Два года тому назад дед сам сколотил их, как умелый плотник, из прочных буковых дощечек, которые выпиливают на лесозаводе, где он работает. Только не плотником, а директором. А я приезжаю к нему на зимних каникулах, сразу хватаю эти санки и бегу кататься с горки.
Пока я думаю об этом, хлюпая носом, дед снимает с меня старые валенки. В них, конечно же, полно снега, и дед кричит бабушке, которая на кухне печет блины:
- Ульяна, принеси веник и вскипяти молока! Похоже, завтра будем фельдшера вызывать, чтобы твой любимый внук все каникулы в постели не провалялся. Чего потом Полине скажем, когда он вовремя в город не вернется?
Баба Уля, в отличие от деда, не склонна паниковать и отвечает ему спокойно:
- Веник сам возьми в сенях, а молока я еще не надоила. Сейчас упораюсь с блинами и пойду.
Дед послушно приносит из сеней веник и сметает с пола целую кучу снега, громко ворча:
- Это надо же! С утра ушел, а явился под самый вечер! И никому до этого дела нет! Я на работе без перерыва свои дела решаю, но ты-то могла подумать, где твой внук весь день ошивается. На холоде и без еды.
- А чего мне о нём думать, когда я из окна наблюдаю, как он с горки на санках катается. И даже вижу, что щёки у него румяные, значит, не застыли от мороза. А насчет еды ты тоже не беспокойся. Хотела я ему на горку пирожков отнести, глядь в кастрюлю, а их там всего два и осталось. Это я пока ходила поросёнка кормить, он, значит, домой прибежал, оголодавши, и умёл их почти подчистую.
- А сколько их там было? – спрашивает дед, привыкший требовать от своего главбуха, чтобы дебет всегда сходился с кредитом.
- А я их считала? – разумно отвечает ему баба Уля, выливая на сковороду яростно шипящее тесто. – Это ты его спроси, сколько он пирожков съел, а сколько Федьке Землякову отнёс, дружку своему.
Но дед уже понял, что голодным я сегодня не был, и потому готов простить мне даже мою щедрость, которая наносит ущерб семейному бюджету.
Горка блинов на столе растёт с каждой минутой, деду не терпится попробовать, какие они на вкус, и он тайком от бабушки, хватает один, торопливо запихивает его в рот, а другой приносит мне:
- Отведай, какие наша бабка вкусные блины печёт…
А баба Уля уже гремит подойником, отправляясь в хлев доить корову.
Потом она кипятит молоко и ставит на табурет возле моей кровати кружку с молоком и баночку с мёдом:
- Ты только не спеши, пусть молоко чуть остынет. Мёд не любит ничего горячего.
Я ем мёд, запивая его теплым молоком, мне становится легко и приятно от этого тепла, и я забываю, как дед отругал меня за долгое гулянье. А потом засыпаю под тихий стук снега в окно…
И снится мне чудесный сон…
Будто утром раздаются шаги в сенях, и мне становится страшно, потому что я думаю, что это пришел фельдшер Мироныч, который будет делать мне уколы. Но вместо фельдшера входит Дед Мороз! А в руках у него… новые санки! И не самодельные, а настоящие, фабричные, с блестящими алюминиевыми полозьями и разноцветными реечками сиденья!
Я просыпаюсь, открываю глаза и вижу у своей кровати … Кого бы вы думали? Деда! Только не Мороза, а Тихона! И он держит в руках… новые санки, точно такие, как я только что видел во сне!
Появляется бабушка, и теперь уже она, а не дед, начинает ворчать:
- Ну, ты, Тихон, и придумал, в магазине санки покупать. Будто у нас их нет, а денег куры не клюют. Ты забыл, что мы еще за корову с людьми не расплатились?
- Ты, бабка, перестань бухтеть, - добродушно отвечает ей дед. – Ты погляди, какие они легкие. Теперь внук твой первым будет на горку взбираться. И первым вниз съезжать… А что касается долга, то вот тебе моя зарплата, которую я сегодня получил, пойди сейчас же и отдай…
С тех пор минуло много – много лет…
Сколько, говорить не буду, сами догадаетесь…
За эти «многия лета» я окончил школу и Военно – медицинскую Академию в Ленинграде, проработал в ней же до пенсии и сейчас наслаждаюсь покоем в семейном кругу.
Но, как сказал Поэт, «…покой нам только снится».
Дело в том, что теперь я сам уже дед, а мой внук Пашка такой же непоседливый и хитроумный, каким был и я.
С месяц тому назад приходит он ко мне в кабинет и говорит:
- Дед, можно я в твоём компе пошарю?
- И что ты хочешь в нём нашарить? – спрашиваю я.
- Понимаешь, училка задала нам сочинение написать на тему: «Как я провел зимние каникулы»…
- Во-первых, никогда при мне не называй Ольгу Ивановну училкой. А, во-вторых, вспомни, что делал на каникулах, и напиши об этом. А вот свои бесчисленные ошибки можешь исправить уже с помощью компьютера.
- Дед, как будто ты не знаешь, что я все эти дни в стрелялки играл на твоем же компе.
- Представь себе, не знаю. Иначе бы и близко тебя к нему не подпустил! И кто меня дёрнул на эту конференцию в Тулу уехать!
- Дед, ты не волнуйся только! Баба Маша говорит, что у тебя от волнения давление становится ненормальным …
- Оно сейчас вообще подпрыгнет выше всех норм! Мой внук, оказывается, все каникулы просидел в душной комнате, играя в какие-то «стрелялки»!
- Нет, я иногда комнату проветривал и сам проветривался. Например, Рекса выгуливал утром и вечером. Если сильного мороза не было. Тогда бабушка сама его выгуливала.
Я чувствую, что давление у меня, действительно, начинает расти, засовываю под язык таблетку каптоприла и ложусь на диван.
- Так я приду попозже? – спрашивает Пашка. – Договоримся?
- Насчёт чего?
- Насчёт сочинения.
- Хорошо, приходи. Часов этак в восемь. Только не один, а с отцом.
Лицо у внука мрачнеет, но, видимо, опасаясь нового скачка моего давления, уходит он молча.
Где-то через час мне становится легче, я встаю, сажусь за компьютер и начинаю писать:
«Как я провёл зимние каникулы.
Все каникулы я играл на дедушкином компьютере в стрелялки. Поэтому ничего интересного написать о них не могу.
А вот мой дед рассказал мне однажды о том, как он катался на санках, приехав на каникулы к своему деду Тихону, который работал директором лесозавода в горах Кавказа. И я решил написать сочинение именно об этом, потому что считаю воспоминания деда очень интересными и поучительными…»
И дальше я напечатал то, что вы уже прочли вначале, слегка упростив язык и стиль изложения.
А точно в восемь часов вечера ко мне в кабинет вошел мой сын Николай со своим сыном Пашкой.
- Что он еще такого натворил? – хмуро спросил Николай.
- Ничего особенного, - ответил я миролюбиво. – Просто у меня есть к тебе, Коля, большая просьба. А, сказать точнее, приказ. В субботу встанешь пораньше и Пашку тотчас же разбудишь. Приготовите вместе по-быстрому чай с бутербродами, сядете на троллейбус и поедете на Финляндский вокзал. Там возьмете билеты на электричку до станции Токсово. Я сказал, на электричку! Никаких такси и личных автомобилей! В Токсово найдете лыжную базу Военного института физкультуры и спросите майора с очень редкой фамилией Иванов. Передайте ему привет от полковника медицинской службы Акимова, и он выдаст вам две пары лыж с ботинками нужного размера и четыре лыжных палки. Постарайтесь не сломать их, так как платить придется из собственного кармана. Кататься будете, пока не стемнеет, пообедав в столовой у вокзала. Я сказал, в столовой! Никаких кафешек, тем более, ресторанов! Всё ясно?
- Все, - обреченно ответил Николай. – Только я, батя, уже сто лет на лыжах не стоял…
- Вот и будешь учиться на них не только стоять, но и бегать! И сына своего учить, который все каникулы дома просидел за компьютером, здоровье своё подрывая. Ты что, этого не видел?
- Так я же верчусь, как белка в колесе, на этой проклятой работе! Вот и не углядел!
Мне трудно представить, как можно крутиться, словно белка в колесе, будучи хозяином автомастерской, где работают всего пять человек, но я об том промолчал. Хотя мне показалось, что сын и без слов понял меня, и больше мне не возражал.
- А как же насчет сочинения? – напомнил о себе Пашка.
- Кликни мышкой и прочти, что появится на экране. Если понравится, распечатай на принтере и перепиши себе в тетрадь. И не наделай при этом ошибок.
Через два дня он приходит ко мне гордым:
- Училка… Ольга Ивановна, то есть, сказала, что моё сочинение лучше всех в классе. Что в нём прослеживается связь поколений…
- Прямо так и сказала?
- Прямо так… Я записал это у себя в дневнике, чтобы запомнить.
- И какую оценку она тебе поставила?
- «Четыре»
- А почему не «пять»?
- А я одну ошибку сделал.
- Какую?
- Слово «блины» с двумя «н» написал.
Мне становится весело, и я смеюсь:
- А в слове «молоко» ты, случайно, не написал две буквы «а».
Пашка обижается:
- Что, я совсем уже дурной, да?
А по выходным дням он приходит ко мне усталым и несчастным.
- Оказывается, лыжи это тебе не санки с рулём, на которые сел и поехал, - говорит он, буквально падая на диван.
- Такие сани называются «скибоб», - объясняю я ему.
- Мне это ни к чему, как они называются, - по-взрослому ворчит Пашка. – Я на лыжах уже вторую неделю падать учусь. Дядя майор Иванов, говорит, что это получается у меня уже неплохо. Лучше, чем у папы…
Но проходит еще одна неделя, и внук перестает ворчать.
- Сегодня прошел на лыжах пять километров, с трёх горок скатился и ни разу не упал, - хвастается он.
А совсем недавно Пашка вбежал в мой кабинет, словно за ним гналась стая волков, и закричал:
- Дед, ты знаешь, я сегодня на лыжах за снегоходом гонял! Со скоростью двадцать пять километров в час. Круто, да?
- Что, были крутые повороты?
- Да, нет, вообще без поворотов! Это так говорят, когда хотят что-то похвалить. И еще дядя майор Иванов говорит, что будет меня учить, как с трамплина прыгать. А папу не будет, потому что у него большой живот. А потом он поведет меня на трассу для биатлона, где можно не только на лыжах бегать, но и стрелять из мелкашки по мишеням. Представляешь?!
- Куда уж мне, - улыбаюсь я, - в моё время такого не было. По крайней мере, у нас на Кавказе. Но думаю, что стрелять ты быстро научишься. Ведь не зря же ты неделями у компьютера просиживал, играя в свои любимые «стрелялки».
- Да, ты что, дед?! – не унимается Пашка. – Комповские стрелялки – это ваще чепуха на постном масле! А настоящий биатлон – это кайф!
- Круто, что ты, наконец, это усёк, - говорю я, и Пашка удивленно смотрит на меня.
Оттого, что я заговорил на его языке.
«Надо купить ему новые лыжи, - думаю я. – И принести их утром к нему в комнату. Интересно, приснятся ли они ему, как приснились мне санки, что купил для меня дед Тихон?»