В пушкинистики прописаны два варианта регистрации в житие А.С. Пушкина его любовей :
- авторский ушаковский или губеровский (т.нзв. «дон-жуанский")
- авторский «113» по версии кн. Веры Вяземской полностью не проявленный
В эти списки надо добавить следующих кандидаток:
А - из «проклятого города Кишинева», что развратней всякого библейского Содома:
1) Мария Эйхфельдт (ур. Милло) - племянница графини Эйдлинг, фрейлины императрицы Е.А. = прототип сверхэротической поэмы «Гавриилиада» (1823). За благосклонность и ответные меры Марии соперничал поэт с другом Ник. Степ. Алексеевым (которому посвящена эта поэма о похоте Творца и о молодой еврейке Марии, отдавшейся три раза а один день и Змию, и Гаврииле, и Голубку-Творцу ), хотя по свидетельству А.П. Горчакова «ее любви домогались многие»
2) Елена Соловкина = жена командира полка – прототип донны Анна де Сольва в «Каменном госте». У Липранди буквально: «Пушкин бредил Соловкиной»
Б – из Тверского края:
3) Мария Борисова - дочь тверского помещика – прототип Марии Горисовой – будущей Мироновой в «Капитанской дочке»
В – псковского из Тригорского селения с его «несносными дурами» ( по Пушкину!):
4) Евпраксия («Зизи», Вревская по мужу)
5) Александра (Алина) – падчерица помещицы П.А. Осиповой (до этого Вульф) – наивероятному адресату любовного послания «Я вас люблю – хоть я бешусь…»
6) Анна Ивановна Вульф (Netty) – падчерица помещицы Осиповой
7) Анна Николаевна Вульф – старшая дочь помещицы , с которой у поэта был самый сильный роман
8) Анна Керн, которая засвидетельствовала, что А.Н. отдавалась поэту где и когда только могда и хотела
***
Не трудно найти адресата знаменитого поэтического по откровенности описания сексуальных отношений и проявления бесстыдства бешенства желаний автор «Когда в объятия мои …» с концовкой :
Кляну речей любовный шепот
И (ласки) легковерных дев,
И слезы их, и поздний ропот.
В своих письмах она писала о своем горьком разочаровании в Пушкине-любовнике:
«Вы терзаете и раните сердце, цены которому не знаете».
« … мои сожаления ни к чему — они будут лишь торжеством для вашего тщеславия; весьма возможно, что вы уже не помните последних дней, которые мы провели вместе.»
«Боже, с какой радостью я бы узнала, что вы прощены, если бы даже мне не пришлось вас никогда больше увидеть, хотя это условие для меня столь же ужасно, как смерть».
« Знаете ли вы, что я пишу вам письмо и плачу? Меня это компрометирует, я чувствую, но это сильнее меня; я не могу себя преодолеть.
***
Вы видите, что сами во всем виноваты; должна ли я проклинать или благословлять провидение, пославшее вас на моем пути в Тригорское? Если еще вы будете сердиться на меня за то, что я остаюсь здесь, вы будете тогда прямо чудовищем, слышите ли, сударь? ***
Не думайте, однако же, что я хочу этого потому, что тут никого у меня нет. Совсем нет: я нашла здесь очень милого кузена, который меня страстно любит и не желает ничего лучшего, чем доказать мне это по вашему способу, если бы я только пожелала. Это не улан, как вы может быть готовы предположить, но гвардейский офицер, очаровательный молодой человек, который мне ни с кем не изменяет; слышите? Он не может перенести мысли, что я столько времени пробыла с вами, таким безнравственным человеком. Но увы! Я ничего не чувствую при его приближении: присутствие его не вызывает во мне никакого волнения.
***
Я говорю о вас возможно меньше, но мне грустно, и я плачу. Это, конечно, очень глупо, так как я уверена, что вы уже думаете обо мне с большим равнодушием и, быть может, рассказываете обо мне всякие ужасы, тогда как я!..»
«…я боюсь, что вы не любите меня, как должны были бы любить; вы разрываете и раните сердце, цены которому не знаете; как была бы я счастлива, если бы была так холодна, как вы это предполагаете! Никогда в жизни не переживала я такого ужасного времени, как здесь; никогда еще не испытывала я таких душевных страданий, тем более что должна таить все горести в своем сердце»
«Евпраксия пишет мне, что вы сказали ей, будто веселились во Пскове — это после меня? Каким же вы показали бы себя и как глупа была бы я!»
«Какая волшебная сила пленила меня! Как вы умеете разыгрывать чувства! Я согласна с моими кузинами, что вы крайне опасный человек, но я постараюсь стать благоразумной.»
«Ваше письмо порадовало бы меня, если бы я не помнила, что вы писали в моем присутствии такие же и даже более нежные А. К., а также Нетти. Я не ревную, уверяю вас; если бы это и было, моя гордость, поверьте, тотчас взяла бы верх над чувством, и, однако же, я не могу не сказать вам, как оскорбляет меня ваше поведение.
Я сильно опасаюсь, что у вас совсем нет любви ко мне; но вы испытываете лишь временные желания, которые хорошо знакомы и многим другим.»
***
«Нужно ли вам говорить, как это меня оскорбляет, не говоря уже о том, как компроментируете вы меня
Ах, Пушкин, не достойны вы любви …
я боюсь, что вы не любите меня, как должны были бы любить;
вы разрываете и раните сердце, цены которому не знаете;
прошу вас, почему вы перестали мне писать: безразличие или забвение? Гадкий вы! недостойны вы того, чтобы вас любили, много счетов нужно было бы мне свести с вами, но горесть, что я больше не увижу вас, заставляет меня все забыть...
Прощай мое прошлое блаженство и... yves! (не разобрано). Никто в жизни не заставит меня испытать тех волнений и ощущений, какие я переживала рядом с вами.
На обороте. Господину Александру П. — Фальшивому брату, чтобы не скандализировать свет.
«
Ах, Пушкин, не достойны вы любви …
***
Истопник:
Неизв. А. Н. Вульф. Письма женщин к Пушкину
Л. Аринштейн «Косая мадонна и резвая мышь»
***
Пушкина любили
Сильно и страстно
И с надеждой
Он пользовался легковерием и доверием
Ему понадобились вдруг нелюбящие: С. Пушкина, А. Оленина и, наконец, Н. Гончарова …
Последняя стала женой по обстоятельствам бесприданницы. Она не любила, пошла клясться под венец не любя, не старалась и не могла полюбить …
Муж нелюбимый погиб.