Каждый мужчина желает быть близок от счастья…
Да будь ты хоть Толян Жульбарс!
Во дворе раньше (в детстве) все пацаны кричали: «Толян, Толян!..». А какой он им «Толян»?
На этом-то, церэушники и решили сыграть. И начали, как водится, издалека.
– Мы вам, Толья, выдадим наш государственный паспорт, который будет весомым основанием, и скреплен, как вы понимаете, не только печатью… – сказал видный церэушник. – Но выдадим потом… Когда улягутся страсти…
– А в России страсти никогда не улягутся, – начал конючить «Толья». – Что мне, без паспорта ходить-рассекать?..
– Но, ведь…– видный церэушник развел руки (срывая хайп) и театрально промолчал.
– Да, я знаю, что ваш паспорт будет скреплен громоздкой двухголовой печатью, – начал «Толья» заправски торговаться. – И также, будет скреплен отличными нержавеющими скрепками – ни чета советским углеродистым ржавеющим, какими была скреплена и «Трудовая книжка» в союзе, выдаваемая всем от фрезеровщика до академика, и «корочки» дружинника общественного порядка общества «Динамо» или «Крылья Советов». Но в чём состоит, как вы намекаете, ваша вишенка на ваучере?..
– Конечно, мы помним, как вы нахлобучили русских, риторически уповая в жесткой и бескомпромиссной полемике из каждого натурального деревянного ящика черно-белого телевизора на краеугольную концепцию, что граждане этой страны – любой и по-любому! – будут ездить на двух «Волгах» в баню, каждую неделю. На первой «Волге» будет ехать веник, а на второй «Волге» – сам счастливый «инвестор» – морда, как говорил юморист, красная… Так ездил по Одессе-маме небезызвестный Мишка-Япончик – на первом автомобиле ехала его шляпа, а на втором – он сам. И мы не думаем, что вы просто оговорились, в жаркой и изнуряющей полемике за новое и прогрессивное экономическое начало, пробивающее себе нелегкий путь в повседневную жизнь, и спутали две «Волги» и две бутылки водки, что, однако, по-русски звучит близко. Но наша вишенка, как вы говорите, на ваучере, будет весомой!..
Толян продолжительно «застыл», имитируя (конечно!) Штирлица в баре, когда к нему, пробравшись через шесть границ, приехала жена.
– Ты Штирлица-то не гони! Мы ведь тоже советские фильмы-то смотрим, для понимания и расшифровки сущности потенциального врага как такового. Но Штирлиц был близок к провалу, а ты, Толья, очень близок к счастью, – патетически произнес церэушник.
– Да, что вы знаете обо мне, чтобы одарить меня подобающей мне вишенкой на ваучере?.. – принялся «базарить» «Толья», осознав, что может ведь и «пролететь», и не получить должное от этих в сущности, конечно, пресловутых «ястребов» и хитрозадых «янки».
– Ну, мы знаем, что ты обжуливал даже своего старшего брата, который создал кооператив на квартире, – многозначительно улыбнулся церэушник. – Массажный кооператив, где массажерами выступали аквариумные рыбки большого аквариума. Нужно было, заплатив изрядную сумму денег вашему старшему брату, просто засунуть свои ноги в аквариум, и дальше дело было за рыбками – они принимались обгладывать, так сказать, ноги… Видимо, это было щекотно и смешно, и совсем не больно. Но каждый клиент, – а мы пристально изучали это по живым откликам и отзывам – получал весьма оздоравливающий эффект и удовольствие от съеденных рыбками сухих мозолей и шелушащихся участков огрубевшей кожи. Говорят, от подагры и ревматизма – этот способ очень хорошо сказывается…
– Японские старики, буквально на глазах, молодеют! – вклинился Толян. – Тут и плацебо и реальный массаж. Опорно-двигательный аппарат перестает щелкать на поворотах и начинает работать уже, как у любого мелкого засранца в детском саду…
– Вот-вот!.. – подхватил церэушник. – А ты, зная, что твой старший брат делает существенную скидку до пятидесяти процентов для пенсионеров и малоимущих, переодевался в старую папину шинель, потерев её для кондиции шамотным кирпичом, наклеивал усы и бороду, из маминого парика делал обширную лысину, вывернув его наоборот – волосами вовнутрь… И всё – голимый ветеран, как «ударник коммунистического труда» и бывший передовой «отличник соцсоревнования» у тебя получался просто изумительный…
– Ну, такое я только пару раз провернул, чтобы «прочухать фишку», – возразил Толян. – А дальше – вы не знаете! А ещё ЦРУ называетесь, мол, мы не слепо, но рьяно «держим руку на пульсе времени»…
– Так-так… – озадачился церэушник. – А что было дальше?..
– Ну вы, наверное, изучали русскую литературу, а не только советскую? – начал изрекать Толян.
– И не «наверное», а наверняка изучали и изучаем русскую литературу! – поправил его церэушник. – Потенциального врага надо знать наверняка! Это ведь в нынешних российских школах, правда, по нашему целенаправленному наущению, изучают наоборот не тех, кто полезен и нужен. И ты это прекрасно знаешь, Толья!..
– Так вот, тогда вам должен быть известен моностих (однострочное стихотворение) Валерия Брюсова, русского поэта, основоположника русского символизма. И звучит этот моностих так – «О, закрой свои бледные ноги».
– Помню, как же!.. – осклабился половозрелым лосем церэушник. – Сам сдавал коллоквиум по этому моностиху ещё учась в стенах академии имени группы Захвата. Много оно наделало шума в тогдашней России. Ну, а сейчас-то, что с ним?..
– А то, что у меня была девчонка с такими ногами, – продолжил Толян. – Вы, конечно, об этом знаете, если следили за мной?..
– Видели… – вздохнул церэушник. – Где ты, Толья, её откопал с такими ногами, мертвенной бледности?
– А в России не берут того, что плохо лежит. А она лежала великолепно! – туманно выразился Толян.
– А дальше?.. – спросил церэушник.
– Вот! ЦРУ – а не знаете!.. – смело подначил Толян. – А дальше я под вид пенсионера, начал наряжать уже её в длиннополую шинель отца, наклеивал ей бороду и всё остальное, и приводил к квартире брата, где она за пятьдесят процентов получала сеанс массажа аквариумными рыбками тетрогеноптерус – это отчаянный и ненасытный мелкий водоплавающий хищник. И так, я снова обжуливал старшего брата на пятьдесят процентов. Почти как Кайн, который убил брата Авеля. Только Авель был младшим братом…
– Это хорошо, что вы в России обжуливаете старших братьев, – похвалил церэушник. – И вы, в целом, вообще здорово продвинулись в вопросах предательства. Раньше, мы слышали, что вы – я имею ввиду таких, как ты, Толья – только ехидничаете, на грани фола, что, мол, «знамя отцов в надежных руках», и, мол, не бздите ветераны и доверьтесь нам, а мы, мол, потом все равно нахлобучим вас… А тут, смотрим, вы и шинели отцов стали использовать в своих, мягко говоря, неблаговидных целях…
– У Гайдара шинель деда подолгополей была, в такой куда угодно пройдешь, я просил у него, да он не дал, самому, мол, нужна… – разоткровенничался Толян. – Да, такие вот мы, но нас мало, трагично мало…
– Вот именно!.. – с жаром в голосе, подхватил церэушник, скривясь как от зубной боли. – И в этом-то вся, и проблема… Да, а что там было потом с девчонкой «О, закрой свои бледные ноги?..
– Вот, ЦРУ – а не знаете!.. – снова съязвил Толян (привык к безнаказанности-то в России).
– Ты, Толья, не наглей! – обозлился церэушник. – А-то – будет тебе не вишенка на ваучере, а какашка из «маузера» в угрюмый затылок!
– А дальше, – посерьезнел Толян, – ноги у неё направились от массажа рыбками, стали правильного климатического цвета, и она меня бросила. Ушла к олигарху…
– Правильно! – буркнул церэушник. – Нафиг ей такой предатель…
От последнего слова, он как-то сразу обомлел, вроде, и стушевался, и попытался что-то добавить, дополнить, чтобы сказанное было не понято Толяном или оказалось бы «смазанным»…
Толян сделал вид, что ничего не расслышал по существу.
– Да, а что там с ногами произошло? «О, закрой свои бледные ноги». Это же феноменально! На этом же, можно заработать побольше даже, чем на онкологии. У нас половина штатов с такими ногами существует из-за воды подземных источников, которую отравляют добычей сланцевой нефти. Ты можешь начать прилично зарабатывать, и у тебя ещё будут девушки, которым не надо будет говорить: «О, закрой свои бледные ноги».
Толян хитро-хитро ухмыльнулся от удовольствия.
– Ну, а дальше-то, как ты обдуривал своего старшего брата, ты же не остановился на достигнутом? – вернулся церэушник к конструктивному методу ведения беседы (ведь «работа разведчика» – это же, не просто «бла-бла-бла», а постепенное, нарастающее и целеустремленное получение информации – и нужной информации!). – Ведь ты же, не остановился в своих негативных поползновениях, на этой, весьма интересной работе с ногами девчонки «О, закрой свои бледные ноги», ведь так? Тем более, что она ушла от тебя на своих, уже ставших прекрасными ногами…
– Да, ножки у неё стали ничего… – вздохнул Толян. – А я и дальше стал нахлобучивать старшего брата. Теперь, я сам стал ходить в шинели, загримировавшись стариком, и сам получал пятидесятипроцентную скидку. Но рыбки стали обгладывать уже не ноги, а очищать от жирного нагара большущие сковороды, которые я проносил под полой шинели. Я открыл собственный кооператив по блистательной очистке кухонной утвари от всяческих нагаров и пригаров, которые случаются при длительном использовании посуды или при внезапном выкипании из неё жидкости в виде бульёнов, супов или каш. Я заключал с жителями окрестных микрорайонов сделки на механическую очистку сковород, чанов и различных жаровень, и, как говорится, перепоручал это утомительное и скучное дело безмозглым рыбкам.
– Что ж, мы весьма благодарны, Толья, вашим откровенным признаниям в ваших подлых обманах старшего брата, в использовании даже русской шинели в неблаговидных целях, – сказал видный церэушник, подводя некоторую черту в беседе. – Наша организация весьма ценит обман, предательство, подлость и именно по отношению не только к близким людям, к близкому человеку, но и по отношению к населению, ко всему народу, и это особенно ценно! Мы приветствуем, когда нагло и цинично предают свой флаг, своё знамя, когда насмехаются над этим символом, говоря «знамя отцов в надежных руках», понимая и сознавая, и делая при этом совсем противоположное, поскольку знамя оказывается при этом в «грязных руках» (что, просто, взрывает мозг простого человека и даже не патриота). Ценим всяческое очернение, начиная от фигуры Сталина, – всего советского, российского , русского и чистого… Да-да, именно, чистого, поскольку нам нужна только грязь, хоть немного грязи в человеке, хоть чуть-чуть, чтобы за эту грязь можно было уцепиться. И уцепившись, делать дело, свое дело, которое погубит «правое», так называемое, дело. Но, в конце-концов, погубит и того самого – «грязного человека»…
– Ну, я вообще, в СССР политинформаций наслушался на всю свою рыжую голову, а тут снова да опять! – не выдержал Толян (сознавая про себя, что «наглость ведь – города берёт», да и слушать подобное из уст самого, как говорится, «дьявола» и в его стенах, было не то, что не с руки – это было чем-то запредельным для Толяна). – Короче, что там с вишенкой на ваучере, как вы изволили в начале заявить?
– А «вишенка» такая, Толья, – широко улыбнулся церэушник (хотя, в своем ли он уме, если читает тут лекцию на подобии лектора из самого обкома КПСС?). – В твоем паспорте, мы решили вписать тебя, обозначить, определить ли, – как Анаттоль, с двумя, как ты понимаешь «т». Каково, а?..
Толян замер. Снова, как Штирлиц. Хотя, церэушник ведь предупреждал его уже: не гони, как Штирлиц, тебе, мол, не идет!
– Смотри, – продолжил церэушник, – целых два «т» в одном паспорте!.. – Тут и Таллинн будет отдыхать с двумя «н», и курить в стороне, как у вас в России говорят…
Толян понял, что он будет не далеко от провала, если сейчас он не выжмет слезу (Штирлицу, правда, удалось сдержать слезу, но там ведь это было оправдано и нужно по чисто маскировочным понятиям), и тут нужна была «счастливая» слеза… Сейчас Толян балансировал, прямо скажем, в непосредственной близости от счастья (нужен был только один рывок)…
И Толян выдал скупую (как это говорят, и как это оправдано и, считай, положено в России) мужскую слезу.
– Вот, это правильно! – подытожил церэушник. – Теперь ты всецело наш – Анаттоль!..
А, что Толяну оставалось делать? И, что ему ещё остается делать (не «пузыри» же подводные пускать!), если не выжимать слезу? А ведь лучше было бы, не выжимать слезу (и пусть это будет сейчас отнесено к русскому скромному национальному менталитету, как всеобщее понятие «русский»), намного лучше и ценнее было бы – счастливо брызгать сейчас счастливыми слезами – направо и налево! – в самой счастливой на свете стране. Ведь, если он не будет «счастливым» (благодарным, как минимум!), его же запросто могут «турнуть» (попросту говоря) из этой «самой счастливой на свете страны», и куда ему будет податься (а на Родину – уже нельзя!)?..
Толят тут, что-то – зашвыркал носом (что оправдано), заелозил на стуле, закашлялся как-то сразу, разнервничался будто бы внешне (что оправдано, и даже может считаться положительным фактором)… За этим «поведением» Толяна церэушник пристально наблюдал и оценивал это. Толяну, правда, удалось скрыть (он, хоть и не церэушник, но тоже хитрый, а, может быть, и похитрей!), и он не стал тут заявлять церэушнику (не дурак же он сам себе!), что вот если бы он в России попросил бы записать его в паспорте, как «Анаттоль», то его – точно бы! – направили (да хоть и устно!) в психбольницу. Потому, что Толян понимал (знал уже давно), что ЦРУ нужно всячески угождать, не перечить, а просто идти им навстречу – их помыслам и чаяниям…
– Да, ты теперь наш, Толья, но вернее – не наш, а в наших руках, – сказал церэушник. – И поэтому я с тобой откровенен, поскольку ты никуда не убежишь и не денешься. Да тебе и деваться некуда! Поэтому, скажу несколько слов, не для протокола, как говорят. Да, Россия серьезный наш враг, и могучий враг. И даже не желанный кусочек, который нам хочется проглотить, а огромный кусок. И мы должны его проглотить, кровь, как говорят в России, из носа! И мы идем поэтому пути… Вот, ты спрашивал, Толья, изучаем ли мы русскую классику? Да, я ответил, изучаем. Но мы изучаем и делаем выводы. А какие выводы делаются в России, если там ущемляют классику?.. Вот, я уже из твоего рассказа понял, что вся подлость в России связана с твоей шинелью. Это даже как у Гоголя, на примере его повести «Шинель», получается, о чём ещё ваш классик Достоевский Федор Михайлович писал (во всяком случае, ему это приписывают), что «Мы все вышли из гоголевской «Шинели». Речь идет обо всех русских. Переиначивая слова Достоевского, можно сказать, что вся подлость в России вышла из этой (такой же) твоей шинели, Толья. Когда под видом одного, делают совсем другое, и этим подставляют третью сторону, и конца и края от всего этого нет! Но мы хотим (наша организация ЦРУ), чтобы русские (все русские!) душевно переродились, чтобы искали в подлости упоение и утеху, и просили, умоляли даже (писали бы на Центральное телевидение): «Сделайте нам подло!..» Чтобы в этом значении (этой фразы) они понимали «Сделайте нам красиво!» (добротно, культурно, здорово и так далее в положительном значении просьбы). Чтобы у русских значение «сделайте нам красиво», стало значением «сделайте нам подло», и вызывало бы у них не желание добро посмеяться, а желание зло «поржать» (над бедным, над беззащитным, над убогим, над больным, над поскользнувшимся и упавшим). Чтобы было вот так, как говорят (и сами «гогочут» при этом) русские сатирики и юмористы: «Если нельзя, но очень хочется, то можно…» Но ещё великий ваш классик Гоголь в своей нетленной комедии «Ревизор» показал, к чему приводит «такой» смех, устами городничего: «Над чем смеётесь?.. Над собой смеетесь!..» И вот, когда русские подло смеются над кем-то, то они не смеются, а «ржут» (их малолетки так и говорят: «Мы пришли на концерт поржать!..»), но когда они «ржут», они, в этом случае и прежде всего, смеются над собой!..
– А я хорошо помню, как бывший отличник по курсу «Марксистско-ленинской философии», – а нельзя мне было с моей фамилией безбоязненно тащиться в троечниках, ещё отчислят, – встрял Толян. – Так вот, философ Карл Маркс (1818 – 1883) говорил: «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым»…
– Правильно, – подтвердил церэушник, – но тут ключевое слово «расстается». А если не «расставаться» с этим, а продолжать топтаться на ровном месте, и жевать, как говорят у вас в России, сопли, то зачем над этим ещё и «ржать»?.. Хотя, мы отклонились от темы беседы, и она действительно стала напоминать, особенно с моей стороны, политинформацию в горкоме КПСС…Короче говоря, возвращаясь к теме, следует заметить, что ты, Толья, со своей шинелью почетно присоседился к известному постулату. Смотри, что ещё говорил тот же Карл Маркс о немецком философе Георге Вильгельме Фридрихе Гегеле (1770 – 1831) в своем сочинении «18-е брюмера Луи Бонапарта»: «Гегель замечает где-то, что все великие всемирно-исторические события и личности повторяются дважды: первый раз как трагедия, а второй — как фарс». То есть ты, Толья, после «Шинели» великого классика Гоголя, влез со своей шинелью, которая маскировала ноги девчонки «О, закрой свои бледные ноги»…
Толян неистово «заржал».
– И не надо «ржать», потому, что ты смеешься в данном случае над собой, – осадил его церэушник.
– Почему это – над собой?.. – чуть ли, не обиделся Толян.
– А потому, что если бы ты проворачивал такие штуки с шинелью у нас в штатах, с обманом людей и, главное, с невыплатой налогов, то ты неминуемо сел бы на электрический стул, – бесстрастно пояснил церэушник.
– А ещё в книге Екклезиаста писано, – снова подал голос Толян (находчивый, черт!). – «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем»…
– У нас не забалуешь, – ответил церэушник. – Это вы ещё бегаете в «правовых штанишках», что можно интерпретировать, как – «я начальник – ты дурак!». У нас, если что, то прокурор сразу вызывает тебя к себе, будь ты, хоть Клинтон Билл – любитель голубых платьев…
– Ага, хорошо ещё, что не «голубой луны»… – встрял Толян. – А ещё тебе из, как вы говорите, «правовых штанишек» может и большая «болда» высунуться… А какой большой начальник, такая и «болда», у нас так…
– Так что, идея твоя с рыбками – неплоха, – продолжал церэушник, не замечая бурчания Толяна. – Но всё нужно делать по закону, и на этом мы стоим… Это тебе на будущее…– Церэушник задумался на минуту, и снова заговорил. – А Россия – ещё ребенок. Это Европа и штаты, как у вас говорят пропагандисты, закоренелые пираты, злодеи и мошенники… А ты замечал, конечно, что даже в твоем дворе прожжённые девчонки выглядят старше, как ты говорил «О, закрой свои бледные ноги»… Так вот, мы – запад! – старые янки, пижоны (по вашему) и подлые проститутки, а Россия – целомудренный ребенок (и это так!).. И как ребенку, ей всё время подкладывают игрушки – вот «социализм», поиграй, вот «коммунизм», поиграй… И ребенок играет – он же, ребенок… Но ребенку всё время хочется заглянуть во внутрь – а что там?.. А ребенок не верит на слово, он самонадеянный, безапелляционный, заносчивый, как и все дети, и одновременно ограниченный, глупенький… И вот, копаясь, он ломает все эти «игрушки», так и не разобравшись с ними, не поняв сути… Сейчас ребенок мал, и сидит на жопе на половиках в избушке. Но он вырастет, и тогда он будет могуч, несокрушим и велик – на века! Но это – между нами!.. – подмигнул Толяну церэушник. – И наше дело успеть (говоря административным языком) обезвредить этого ребенка. Успеть!.. Но это всё я тебе говорю, Толья, откровенно и между нами, поскольку ты уже никуда не денешься от нас и никуда не убежишь… Но, как ты думаешь, вот мы – церэушники, любим ли мы свою родину? Ответь?..
Толян замер (он, вообще, не ожидал такого вопроса). И Толян замешкался…На какое-то время. Но этого времени уже было достаточно, чтобы собеседник понял, что если утвердительный ответ и последует (а тут ведь надо играть «в масть», по определению!), то он будет, по меньшей мере, ответом невнятным (а потому неубедительным). И Толян промолчал, и в этом случае он был правдив, поскольку сам он свою Родину изначально и никогда не любил (да он и не настаивал на этом)… Но тяжело, вдруг, почему-то, стало на душе у Толяна. Что это, и к чему это?.. А ведь он же, был – уже так близок от счастья…
2023