У неё были светлые волосы колечками, дымчатые глаза и стройные ноги. Была она, собственно, не очень высокого роста, но никогда, насколько я мог заметить, не носила обуви на каблуках; стиль её одежды вполне можно было назвать вызывающе-спортивным: всегда яркие брюки или джинсы, залатанные, с бахромой, плохо выглаженная майка или свитер почти до колен, и неизменная матерчатая сумка, перекинутая через плечо - несуразно большая, желтовато - серого цвета.
Мы с ней редко сталкивались, хотя и жили на одной лестничной клетке. Я работал охранником в супермаркете «Европа», она же была актрисой в «Театре под лестницей», где, как утверждали соседи, играла второстепенные роли и была не на очень хорошем счету у режиссёра.
Исходя из специфики моей работы, я бывал дома не каждый день, она же обычно приходила домой под утро и, судя по тишине за тонкой стенкой, разделяющей наши квартиры, редко когда вставала раньше двух часов дня, но в тот день, когда, собственно, всё и началось - если, конечно, вообще можно определить, когда всё начинается и кончается - она постучалась ко мне в дверь около половины девятого утра. Удивлённо взглянув на меня снизу вверх и, не здороваясь, она тихо произнесла:
- Я и не предполагала, что вы такой большой. Вы похожи на сказочного великана, сильного и доброго... впрочем, я к вам совсем по другому поводу: у вас не найдётся несколько ложечек сахара?
- Проходите, - пригласил её я, - не стоять же вам в дверях.
- Соседи меня не любят, считают легкомысленной, - она ходила по моей однокомнатной, с лоджией, квартире и бахрома с её низко опущенных джинсов собирала пыль с давно не подметённого паркета. - Возможно, они и правы, но я живу, как хочу... вернее, стараюсь так жить, потому что редко кто может похвастаться тем, что абсолютно свободен от предрассудков... А обстановка у вас небогатая. Вы живёте один?
- Да.
- Странно. Будь я достойна вас, я бы сразу навязалась вам в подружки. Шучу, шучу, не смотрите на меня так. Вы ведь меня не осуждаете?
Она села на стул с кульком сахарного песка в руках и тревожно на меня взглянула:
- Я очень одинока. Вокруг меня крутится столько людей, а я одинока, как маленькое дерево на утёсе, где дует ветер и всё время моросит холодный дождь. Знаете, от вас исходит какое-то спокойствие и уверенность, как будто вы всегда знаете как надо поступить и всегда принимаете правильные решения. Почему вы ничего не говорите?
- Я слушаю вас.
- Умение слушать - великий талант, доступный, к сожалению, очень немногим... Вы ведь знаете, как меня зовут?
- Да.
- Мы почти полгода соседи, а толком так и не познакомились. Вас не шокирует, что на мне нет бюстгальтера? Я не думала заходить к вам и просто натянула майку... Сосед с первого этажа - знаете, тот, у которого усы как у тюленя - как-то сплюнул мне под ноги и обозвал бесстыдной шлюхой, а у меня маленькая грудь и так мне просто удобнее одеваться, разве это кого-нибудь касается? У вас не будет закурить? Дома-то у меня есть, но я боюсь выходить - думаю, во второй раз вы меня уже не впустите. Спасибо. Человек должен быть свободен, свободен во всём: в праве выбора, в дружбе, в любви. У меня очень тонкая интуиция и я чувствую, что я рождена для чего-то большого, великого, но для чего именно, я пока не знаю. Представляете себе: я иду и размышляю о том, что искусство - настоящее искусство - может даже нашим подспудным страхам придать приемлемую форму, а тут какому-то тюленю не понравился мой наряд! Каково это вынести? Господи, как вы на меня смотрите! Прошу вас, не лишайте меня последнего прибежища, вы ведь такой большой и сильный, что вам стоит выслушать исповедь беззащитной и хрупкой девушки?.. Скажите, а сколько вам лет?
- Тридцать.
- Мне - двадцать три. Семь лет разницы в возрасте, семь - моё любимое число. А рост?
- Метр девяносто три.
- Боже, я ниже на целых двадцать пять сантиметров! Наверно, мы с вами ни по одним параметрам не подходим друг к другу, но мне так хорошо беседуется с вами, как ни с кем другим. Вчера меня уволили из труппы, и теперь я могу начать новую жизнь. Жаль, что вы никогда не видели меня на сцене - у меня были маленькие роли, но я могла сгореть и восстать из пепла, и это не было фальшивым, как все мои слова, это было правдой, потому что правда подвластна только истинному искусству... Ну вот, вы уже зеваете.
- Извините, я не спал всю ночь: у меня такая работа.
- А где вы работаете?
- В супермаркете, охранником.
- Что же вы охраняете?
- Деньги, инвентарь, продукты - в общем, всё.
- Жаль, что мы ещё не научились охранять друг друга от душевных травм. А может, в будущем будет такая профессия: охранник человеческих душ? Ведь это важнее любого инвентаря, любых денег? Душа легко ранима и относиться к ней надо очень бережно.
Она поднялась со стула:
- Нужно идти, а мне так не хочется сегодня быть дома: наверняка кто-нибудь придёт из театра объяснять причины моего увольнения, а я их знаю лучше других, но не собираюсь потакать половым извращениям этого кретина, считающего себя режиссёром. И я не хочу, не хочу сегодня никого видеть!.. И что это я заладила: я, я, я. Разве вы обязаны меня понимать?
- Мне надо немного поспать, всего несколько часов, - сказал я, - а вы можете остаться, попить кофе, почитать журналы. Если голодны - в холодильнике есть куриные окорочка и рыбные консервы. Мы же соседи, я буду рад вам помочь.
- Спасибо, - она снова села на стул. - Я, знаете... я очень растрогана. Как жаль, что меня не уволили из театра раньше и я никогда не забывала покупать сахар для кофе...
Извинившись, я прикрыл за собой дверь лоджии и почти сразу же уснул, хотя мысли в моей голове вертелись такие же необычные, как моя утренняя гостья.
Я проснулся около двух - мне всегда хватало четырёх-пяти часов сна. Она лежала на диване и читала «Странный брак» Кальмана Миксата. Завидев меня, она сразу же вскочила:
- Я приготовила обед. Вы не смотрите, что я такая взбалмошная, готовить я умею. Вот уж не предполагала, что у вас найдётся большой выбор приправ, есть даже шафран и майоран. Да, и ещё: я выкурила почти все ваши сигареты, вы не сердитесь?
- У меня есть ещё, не беда.
- Знаете, я лежала и думала, что всё у меня не так, всё наперекосяк - может взять и начать жизнь сначала, умереть и снова родиться?
- Как это? - спросил я, умываясь. Она стояла за моей спиной и держала в руках полотенце.
- У вас есть родные?
- Есть. Отец и тётя.
- А у меня - никого. Мама умерла в прошлом году, когда вы ещё здесь не жили, тётя с дядей уехали в Америку, и я о них ничего не знаю, братьев и сестёр у меня нет. Я могла бы умереть для всех - подруг, друзей, этого идиота-режиссёра - и жить только для вас.
- Я не совсем понимаю...
Мы уже сидели за столом и я ел куриную ножку с пюре.
- Давайте выпьем вина, - предложила она. - Я обнаружила в шкафчике какое-то красное вино.
- Давайте, - согласился я.
- И непременно - на брудершафт, нам ведь давно уже пора переходить на «ты», ведь так? Какие достать бокалы? Пожалуй, хрустальные, раз уж у нас такой тост. Ну, за нас!
Мы выпили и она поцеловала меня в щёку.
Я взял ещё один кусок курицы и заметил:
- Вкусно. У меня так не получается.
- Я очень рада, что тебе понравилось. Здесь секрет прост: в окорочка надо добавить луку и специй, а также проследить, чтобы образовалась золотистая корочка.
- Ты что-то говорила о другой жизни.
Она вздохнула:
- Понимаешь, в первой я наделала слишком много глупостей.
- Но всё равно это твоя жизнь и другой у тебя не будет.
- Я хочу попробовать. Ты согласен мне помочь?
- Согласен, но как?
- Я буду жить у тебя: готовить, стирать, гладить, убирать - делать всё, что положено делать женщине. Мою квартиру мы сдадим и это будет ещё одним источником нашего дохода, пока я не придумаю что-нибудь ещё. Я должна как-то выразить себя в искусстве, понимаешь? На сцене мне нужны были режиссёр, партнёры, текст, а я не хочу ни от кого зависеть. Может, мне делать панно или писать картины? У меня голова идёт кругом, я не знаю... Ты согласен? Я совсем не такая противная и занудливая, какой кажусь на первый взгляд - просто я сегодня нервничаю и настроение у меня хуже некуда... Почему ты всё время смотришь на мои волосы - они тебе нравятся? Они и впрямь точно льняные - такие мягкие... Так ты согласен?
- Мне принести твои вещи?
Она снова поцеловала меня в щёку:
- Я знала, что ты меня поймёшь. Я тебе не надоем, вот увидишь, и всегда во всём буду уступать. Сегодня вечером можно перенести сюда мою кровать. Ты всегда спишь в лоджии? Тогда я могу устроиться на диване - он мне понравился. А в твоём шкафу найдётся место и для моих вещей? У меня их не так уж и много, а если что не поместится, то можно хранить в сумках и чемоданах. Как ты думаешь, сколько мы можем попросить за мою квартиру - она ведь всё-таки двухкомнатная? Если ты не против, я повешу над комодом мою любимую картину «Осень в тополиной роще»... Тебе когда на работу?
- Послезавтра утром.
- У нас уйма времени! Ты не мог бы пойти в магазин - я напишу тебе список и дам денег.
- Деньги у меня есть.
- Скажи, а тебя не беспокоит, что будут говорить о нас соседи? Ты всем кажешься серьёзным, порядочным, и вдруг - живёшь со мной?
- Ты тоже серьёзная и порядочная.
Её дымчатые глаза взглянули на меня с удивлением:
- Когда ты так говоришь, я сама начинаю в это верить. Ну с какой планеты ты свалился на Землю? Я никогда не встречала таких мужчин, как ты: всё, что я напишу, я буду посвящать тебе... я и на сцене, не зная, что ты есть на свете, играла только для тебя. Знаешь, даже если у нас ничего не получится, сегодняшний день будет согревать меня своим теплом до конца моих дней.