Вскоре свинка порозовела, поправилась и ожила. Потом уже стала носиться и за Никиткой по дому. Ох, и весело ему было с ней!
- Мамка, мне никакой собачки не надо! У меня Фруся есть! – хохотал мальчишка, ловил поросёнка и толкал его за пазуху, со смехом повелевая: - Так, всё, марш отдыхать! Тебе режим соблюдать надо!
- Да не будет она уже спать! Не видишь, как она подросла? – со смехом радовалась Евдокия.
А Фруся дальше подросла настолько, что за пазуху Никитки уже не помещалась. Евдокия даже запретила сыну брать её на руки, чтобы не надорваться. Соска тоже исчезла. Вместо неё появился тазик, в который наливалась овощная похлёбка на комбикорме с молоком. Никитке же очень хотелось понянчить Фрусю за пазухой маленьким спокойным поросёночком. Компенсируя свою ностальгию, мальчишка тогда накрывал свинку полами телогрейки и старался её под ними удержать с ласковым уговором:
- Ну не убегай от меня! Давай я тебя погрею.
Но Фруся вырывалась и весело убегала. Никитка бросался её ловить. Дом наполнялся весёлыми догонялками.
- Ну, дети малые и всё тебе тут! – смеялась Евдокия и не могла нарадоваться здоровой свинке и привязанности к ней сынишки.
Набегавшись, шалуны затем потешно укладывались рядышком на расстеленный половичок у натопленной печки, и Никитка разговаривал со свинкой, старательно почёсывая её со всех сторон. Однажды, словно поддерживая разговор, Фруся смешно хрюкнула ему в ответ, и Никитка с восторгом сообщил матери:
- Ма-ам, Фруся уже по-настоящему хрюкает! Прямо как настоящая свинья вот так мне сейчас сказала: хррю!
Теперь он разговаривал с поросёнком, доставая его хрюканьем и чуть не утыкаясь в его пятачок носом.
- Ну вот что ты делаешь, озорник? Оставь животину в покое! – смеялась над ними мать.
- Мам, не мешай! Не видишь, мы по-свински беседуем! – отмахивался сын, и их беседы продолжались в уморительном перехрюкивании.
продолжение след.---------------------