25.
Странные окна были в круглой комнате: узкие, вытянутые по высоте, заостренные к потолочному своду, как наконечник пики из музея на Кладбище. Похожи были на большие, в человеческий рост, пистолетные патроны. Полбарабана, четыре штуки. В прошлый раз Трубадур не обратил на них внимания – был увлечен книгами, столом, хозяином кабинета. Очевидно, окна были прикрыты ставнями, а потому сливались с камнем стен. Теперь же ставни были распахнуты, желтая Луна застряла в наконечнике одного из оконных проемов. Бухгалтер стоял у лунной амбразуры (память Трубадура предложила слово из древних историй), он озирал равнину с высоты Анкетной башни.
Трубадур долго молчал в темный силуэт, не зная, можно ли прервать это высокое созерцание. Пока не провел влажными ладонями по коже жилетки. Тяжесть Вольфа в кармане, его выпуклый барабан, рукоять, что просилась наружу, - все напомнило о том, кто теперь хозяин в этом кабинете. Трубадур расправил плечи, шагнул за порог, без разрешения занял стул для посетителей, утвердил Вольфа на столешнице, стволом от себя.
Не собирался он убивать Бухгалтера. Не разделял Любиной ненависти, не мог проникнуться ее пылким задором, не понимал мотивов. Не видел он врага в этом загадочном человеке. Но пора было разобраться. Чери, Стена, Ворота, вопросы, десять золотых стопкой меж листов бумаги… Кто автор этой истории? Каковы цели? Что покупает Бухгалтер за тридцать золотых? Нет, серьезно, не стоят же столько пустые вымыслы Шлюх и Кузнецов.
- Старый верный нож с рукоятью, обмотанной потемневшей от времени веревкой, - почти пропел, не оборачиваясь, Бухгалтер. – Он достался Вам от приемного отца, молодой человек? От того, кто научил Вас жить на равнине, кто вместе с этим ножом передал Вам и профессию – нужную, редкую, увлекательную? Верно? Верно. Потом в лавке Стервятника нашли Вы мачете – тоже нож, только более внушительный, со страшным острым большим лезвием и удобной рукоятью под пальцы. Хорошее оружие – не только шкуру дикому псу проткнуть можно, но и лапу одним взмахом отсечь. А теперь вот револьвер. Неистребимо в человеке стремление к прогрессу. Не умеем мы жить в стазисе, динамика нужна - растем, совершенствуем инструменты, создаем новые удобства, быстро привыкаем к ним. И вот представить себе не можем, как же это раньше жили мы без непробиваемой брони, без стремительных крыльев, без невидимой смерти в кармане.
- Не понимаю, о чем Вы, - Трубадур начал терять уверенность.
- Почему не пырнули меня в спину отцовским ножом? – Бухгалтер неспешно повернулся, слова звенели весельем. – Почему не рубанули по шее тяжелым мачете? Зачем этот пафос с пистолетом? Вы знали, что пуля не имеет останавливающего действия? Попадете не туда, и я, раненый и злой, буду еще долго гонять Вас по кабинету и мешать Вам жить. То ли дело холодное лезвие – страшно, больно, кровь хлещет! Жуть! Шок и трепет!
- Я не для того его принес, - признался Трубадур. – Не обращайте внимания…
С этими словами он взял Вольфа в ладонь. Попытался взять. Резкая боль пронзила руку до самого плеча, кисть безвольно повисла, пистолет проскользил по столешнице и оказался в руке Бухгалтера. Все это произошло так быстро, что Трубадур не заметил никаких движений, словно черь-прыгун выломал ему запястье, отобрал пистолет и снова исчез, чтобы объявится где-нибудь на площади в сиянии Ворот.
- Не могу, - извинился Бухгалтер. – Не могу не обращать внимания. Вы нарушили инструкцию по эксплуатации данного предмета, что могло привести к значительным неприятностям и даже – не хочу навлечь беду! – к летальному исходу.
Бухгалтер улыбался. Он стоял у кресла, в левой его руке грустил Вольф, понурив ствол, на локте правой небрежно покоился длинный стальной шест, увитый змеями, увенчанный крыльями. Именно жезл обжег запястье Трубадура.
- Кадуцей, - сквозь боль прошипел Трубадур.
- Кадуцей, - кивнул Бухгалтер. – Теперь Вы знаете, кто я.
- Жрец. Миротворец.
- Именно. А с пистолетом нужно осторожнее. Научу Вас на будущее.
Кадуцей был прислонен к стене, Вольф распался надвое – Бухгалтер ловко опустошал каморы, выставляя патроны в ряд на столе. Одновременно «учил» Трубадура обращению с огнестрельным оружием.
- Видите, молодой человек, теперь Ваш пистолет разряжен, - Бухгалтер со щелчком сложил Вольфа и сделал холостой выстрел в потолок. – И в стволе тоже нет патрона. А был заряжен. Заряженное оружие очень опасно. Помните об этом. Даже если Вы убеждены, что разрядили оружие, относитесь к нему так, словно оно заряжено.
Бухгалтер продемонстрировал Вольфа анфас и в профиль – сначала стволом вверх, потом стволом вниз. При этом указательный палец держал далеко в сторону.
- Так. Или так. Всегда держите ствол в том направлении, где точно нет ни одной живой цели. Вниз. Или вверх. Если, конечно, Вы не намерены эту цель поразить. Спусковой крючок всегда свободен. Палец снимаете со скобы и кладете на него только тогда, когда собираетесь произвести выстрел. А выстрел производите только тогда, когда четко определили мишень. И убедились, что поразите именно ее – выбранную мишень. И никого другого.
Бухгалтер положил Вольфа с опустошенным барабаном на стол и придвинул его к Трубадуру. Патроны задрожали, рискуя упасть и раскатиться по столешнице.
- Теперь Вы можете носить его в кармане, не опасаясь случайного выстрела. Стервятник уже приносил его сюда. С тем же результатом. Верните хозяйке, - посоветовал Бухгалтер.
- Знаю, - нахмурился Трубадур. – Только в тот раз барабан был пуст.
- Почему же? – Бухгалтер поднял бровь над пенсне. – Точно так же заряжен Любой и точно так же разряжен мной.
- Не верю, - жестко ответил Трубадур. – Мы нашли Вольфа у Стены, я видел. Потом отправились на Кладбище, чтобы вернуть Вольфа домой. Если бы Химик не устроил представление в лавке, Люба и не подумала бы взять пачку патронов.
- Пачку? Вот, значит, как… - Бухгалтер открыл верхний ящик стола и выгреб жменей револьверные патроны, положил горстью рядом с их браво построенными близнецами. – Моя добыча с прошлого раза. А в этой банке – мазь для руки. Перелома у Вас нет, так что вотрите в запястье, через несколько минут боль отступит.
Трубадур расстроился. С одной стороны, патроны в ящике еще ничего не доказывали. Хоть пять ящиков, доверху набитых патронами, - откуда да как там оказались, не узнать, не выяснить. С другой стороны, Любин характер вполне соответствовал той последовательности событий, что изложил Бухгалтер: вначале Стервятник с заряженным пистолетом, а теперь вот и он сам, очередной простак, так легко попавший в чувственный силок этой удивительной женщины. И рука ноет - до слез.
- Зачем Люба так настойчиво хочет Вашей смерти? – Трубадур не спешил снова прикоснуться к Вольфу. – Одно такое желание можно было бы списать на вздорный женский нрав. Но, как Вы говорите, уже во второй раз…
- Я так не говорил, - возразил Бухгалтер.
- Ну, как же: «Стервятник уже приносил его сюда».
- Стервятник приходил с пистолетом. До него Химик приходил с ножом. А до Химика приходил Стеклодув вот с этим самым мачете. И Сапожник приходил – с острым шилом. Так что Вы пятый. Кем будет следующий «посланник», с чем именно он придет – это не известно ни мне, ни Любе. Но раз патронов, по Вашим словам, целая пачка, то Вольф сюда еще вернется. И очень хорошо. Все лучше, чем автоматический пульсар. Любой мужчина, добравшийся до Города, может стать следующим. И, думаю, не только мужчина. Любой гость Анкетной башни – потенциальный убийца.
- Люба считает, что Вы – враг черей. Не пускаете их в Анкетную башню, не даете пройти сквозь Ворота. Говорит, что Вы – Диявол.
- Значит, я Дьявол, враг черей, а Люба – их друг? – Бухгалтер рассмеялся. – Кстати, не сработал сегодня «дьявольский механизм» на площади?
- Слышал Химика: он злился, что аккумулятор оказался разряжен.
- «Оказался», - повторил Бухгалтер с улыбкой. – Я счел такой способ наиболее простым и изящным. Разрядить аккумулятор намного проще, чем обезвредить Мэров огонь во всех бочках, и намного гуманнее, чем обезвредить всех почитателей Мэра.
- Так это Вы, - догадался наконец Трубадур.
- Минимальный воспламеняющий ток – всего четыре десятых ампера, - наставительно сказал Бухгалтер. – Что на много порядков ниже, чем возможности мобильного устройства. Без моего вмешательства Химик наверняка бы устроил на площади… Ну, скажем, Большое Несчастье городского масштаба.
- Если Вы знали, поему никак не наказали Химика?
- Я не Мэр в этом Городе, в дела горожан не вмешиваюсь, - Бухгалтер развел руками. - Но и массового смертоубийства допустить не могу. Аккумулятор домой затащили? Как проснетесь, установите его на место. Мобиль уже через час-другой будет на ходу. И следите за своими вещами. Раз уж оживили древних мертвецов, заставили звучать эхо ушедших Эпох, то чувствуйте ответственность. Но мой совет: верните все это на Кладбище – мобиль, Вольфа. Им там самое место.
- Мы не думали…
- Вот! – Бухгалтер уставил указательный палец в потолок. – Не думали! Жать на стартовые кнопки, спусковые крючки мы умеем. А думать не хотим. Не читаем мы инструкций, молодой человек. Не удивлюсь, если Большое Несчастье случилось именно потому, что инструкции-то были, а вот внимательно прочитать их от начала до конца не удосужились. Правила безопасности – они ж для безопасности и написаны. Да что я, в самом деле? Вы же не только убивать меня пришли? Приступим? Третий вопрос, третий расчет. Финиш-чек, так сказать. Вы мне ничего не должны, я Вам ничего не должен. Ворота открыты, путь свободен, счастье ждет.
- Слушаю, - сдался Трубадур.
- Не все так просто, - улыбнулся Бухгалтер. – Третий вопрос Вы, молодой человек, должны сформулировать сами.
- Должен задать вопрос Вам? – растерялся Трубадур.
- Себе, - улыбка Бухгалтера стала загадочной. – Задать вопрос себе.
- Не понимаю.
- Постараюсь объяснить, как это работает, - вздохнул Бухгалтер. – Всякий раз буксуем на этом этапе. Как Вы думаете, что именно ждет Вас по ту сторону Радужной Стены? Какая награда?
- По легендам, за Воротами путника ожидает счастье.
- Счастье, - кивнул Бухгалтер. – То есть Ворота дарят соискателю счастье. Вы же понимаете, что счастье не бывает всеобщим? У каждого счастье свое. Индивидуальное. По личному рецепту. - Настал черед Трубадура понимающе кивать. – Воротам Ваш личный рецепт не ведом. Им нужно объяснить. Разложить на ингредиенты. Вы ответили на вопрос о счастье – задали основу будущего блюда. Вы ответили на вопрос о людях и таким образом классифицировали свое будущее окружение. Так сказать, залили зубастую курицу родниковой водой. Или обложили гарниром – как Вам больше нравится. Осталось добавить специи. Или соус. Для вкуса. И только Вам одному известен секретный ингредиент.
- Травка вкусночиха, - сказал Трубадур.
- Что, простите?
- Довелось мне прочитать одну древнюю историю, - пояснил Трубадур. – О Поваре и Колдунье. Профессии своей Повар обучался у Колдуньи. А потом сбежал. Колдунья рассердилась на Повара и превратила его в карлика с огромным носом. Звали колдунью Травозная, она разбиралась в травах, знала их тайные свойства. И знания эти передала ученику. Травка вкусночиха – секретная составляющая. Благодаря этой травке любое блюдо становилось вкусным.
- Вот-вот, - порадовался Бухгалтер, - эта самая травка. Вкусночиха Ваша. Есть у Вас вопросы, над которыми мучались всю жизнь?
- Как же я на них отвечу, если за всю жизнь не разобрался?
- Не нужно отвечать! – пообещал Бухгалтер. – Сформулируйте. Задайте. Ответят Ворота, когда Вы окажетесь по ту сторону.
- Человек, счастье, - Трубадур начал понимать, чего от него хочет Бухгалтер. – Из этих категорий? Ну. Я много могу накидать…
- Накидывайте! – Бухгалтер достал карандаш из-за уха и придвинул желтоватый лист бумаги. – Я помогу - запишу, пока Вы руку не вернули в рабочее состояние.
- Про веру можно спросить, - замялся Трубадур.
- Подробнее! – задорно потребовал Бухгалтер.
- Древние люди до всех Эпох верили в богов. В разных. Мы недавно с Любой об этом говорили. А мы не верим. Ни в каких. Почему?
- Отличный вопрос! – похвалил Бухгалтер. – Есть еще?
- Есть, - раскачался наконец Трубадур. – Про мечту есть. У каждого человека есть мечта. Без мечты и человек не человек. Я про мечту бы спросил. Правда, ответить бы не смог.
- Говорю же: не отвечайте! Спрашивайте! Задавайте вопросы!
- Любовь… - вспомнил Трубадур почему-то с грустью.
- Вы о Любе?
- Нет. Любовь – что это за штука такая? Когда мужчина приходит к Шлюхе – это любовь? Она всю себя отдает за этот час, они рыдают в объятиях друг друга, он уходит с уверенностью, что стал для нее самым лучшим мужчиной на равнине. Это любовь? Или Жена, что годами помогает своему мужу, создает уют, детей рожает – от момента, когда принимает имя, до самой его смерти… Может, это любовь?
- Отличный вопрос! – Бухгалтер взмахнул карандашом, не отрывая глаз от бумаги. – Еще?
- В чем смыл этого всего, - сказал Трубадур без вопросительной интонации. – Смысл жизни.
- Зачем живем? – задорно поддержал Бухгалтер.
- И почему умрем? – продолжил Трубадур. – Ведь неизбежно же умрем. Или там, за Стеной, мы будем жить вечно?
- Мы? – Бухгалтер хитро поднял бровь.
И Трубадур вдруг понял, что за Стену уходить собирается с Любой. И только с ней. Или не уходить совсем. Поглощенный этими мыслями, он надолго ушел в себя, замолчал. Для хозяина кабинета, очевидно, метания Трубадура были прозрачнее родниковой воды.
- Правда же, молодой человек, Вы помните, что счастье – блюдо уникальное? Двух одинаковых счастий не бывает. Оставьте надежду, что Ворота подарят вам совместный праздник на двоих. – И, поскольку Трубадур замолчал надолго, экзаменатор решил подвести итог. – Вопросов Вы предложили достаточно. Даже с избытком. И какой необычной глубины! Каких только глупостей ни хранит эта желтая бумага! От пошлого «сплевывает или глотает» до бессмысленного «можно ли стать богом».
- Почему бессмысленного? – очнулся Трубадур. – Мне вот тоже интересно. Можно ли стать богом? Одним из тех, о которых я рассказываю древние истории на площадях и в трактирах?
- Одним из тех – точно нет, - заверил Бухгалтер с исключительной серьезностью. – А бессмысленным этот вопрос я назвал потому, что тот, кто может стать богом, такой вопрос задавать не будет, а тому, кому стать богом не суждено, такой вопрос задавать нет никакого смысла. Что ж, закончим. Вот Ваш последний приз. Я бы даже удвоил, но правила есть правила. У меня отчетность. Все по статьям. В одной графе посетители, в другой – расходы. Начальство все видит и за превышение затрат не похвалит. – Бухгалтер подвинул гостю столбик монет. – И помните: тот, кто задал вопрос, уже ответил на него наполовину.
- У Миротворцев есть начальство? – Трубадур сгреб монеты, одна упала, укатилась под стол, пришлось искать ее на четвереньках, чтобы найти почти под сапогом Бухгалтера.
- Это лишний вопрос, - отмел Бухгалтер. – И последний.
- Есть еще один, – сказал Трубадур из-под стола. – Мое детство. Я его совершенно не помню. На двенадцатом году - словно стена пролегла, - высунув нос над столешницей, встретился с тяжелым взглядом Миротворца.
- Стена пролегла? – повторил Бухгалтер со значением.