* Планёрка
В кабинете собралось шесть человек. Директор, он же владелец бизнеса — небольшого производства и магазина промышленных и хозяйственных товаров, человек не молодой, но крепкий, носит очки в тонкой оправе, близоруко щурится даже в них и отличается удивительно спокойным нравом.
Его секретарь — молодая женщина непонятного возраста. С хорошенькими такое часто случается: на первый взгляд ей лет двадцать, а присмотришься и не поймёшь — то ли хорошо сохранилась, то ли сильно истаскалась. Но эта, вероятно, хорошо сохранилась, так как строгий взгляд, строгий костюм и строгое молчание показывали всю сдержанность данной особы, и только стрижка средней длины зелёного цвета выдавала некоторое интригующее легкомыслие. Сразу хотелось увидеть эту барышню со строгими глазами без строгого костюма, и посмотреть, что перевесит: легкомыслие или сдержанность? В общем, она располагала к общению.
Мастер сборки Вася, парень лет тридцати, может, чуть старше. Предыдущий мастер ушёл в загул, потом на больничный, а из больничного снова в загул, не показавшись на работе ни разу за два месяца. И когда он явился, гладко выбритый, подстриженный, наглаженный, спустя восемь недель, он был несколько удивлён, увидев, что его место занято. Ходил скандалить к секретарю, директору, обещал написать жалобы везде, от общества потребителей, до защиты прав трудящихся... Больше его не видели. Участок сборки был объектом стратегически важным: он был связующим звеном между производством и менеджментом, через него шли все изделия, требующие сборки, и те, что были выполнены на заказ, и те, что выставлялись в магазин. Под началом мастера работали две бригады по два человека, работа здесь не останавливалась ни на один день, и все возможные косяки росли именно отсюда. Васе это было глубоко до фонаря, он — человек флегматичный, иногда весёлый, то есть — умеренный раздолбай. Зато не пьёт, что важно.
Оксана Андреевна была призвана установить связь между связующим звеном и менеджментом. Да, сложно, но бывает: в мире бюрократии без дополнительных посредников не обойтись. Эта женщина была назначена в отдел продаж для сопровождения заказов от сборки до заказчика: либо магазина, либо физического или юридического лица, заключившего договор на изготовление того или иного изделия. Сделано это было в целях оптимизации передачи готовых изделий, для снижения количества всевозможных ошибок, в том числе — в комплектации.
Ещё двое в кабинете, судя по любопытствующим взорам, были неместными, новенькими. Молодой человек лет двадцати восьми и девушка, лет двадцати пяти, рыжая как огонь.
— Итак, друзья мои... — директор всех звал друзьями, пока его не выведут из себя, тогда присутствующие превращались в "коллег", — расскажите мне, пожалуйста, как так получилось, что заказ Крюкову оказался на витрине?
— Я чё? — моментально отозвался Вася, — мне сказали "собирай", я собрал, а куда его? Там такой стол, такой хлам, аж в две тумбы... Кто ж знал... Я думал, новинка, образец. Ну и выставили.
— Оксана?
— Я вообще-то говорила Василию, что это — контрольная сборка, и стол поедет к заказчику в этот же день, до обеда.
— Когда ты мне говорила?!
— Когда ты в телефон на перекуре пырился!
— Не помню, значит, не было!
— Так, друзья, хватит, хватит, закончили. Что с Хариным? Почему ему ортопед погрузили в разобранном виде? Он заказал у нас кровать за столь сладкую сумму, что не грешно было бы позолотить упаковку, а вы ему — горсть штакетника... Стыдно, друзья мои. Очень стыдно. Как так вышло?
— Я передала на сборку заявку на кровать с ортопедическим основанием. Я не знаю, почему они не удосужились его собрать.
— Так а чё "передала"... В заявке сказано: без установки. Значит, не собираем.
— Ортопеды всегда собираем! — взвизгнула Оксана Андреевна.
— А я откуда должен знать, я третий месяц работаю!
— Это прописано в твоей должностной инструкции, за прочтение которой ты расписался мне в журнал!
— Да кто её читал, те двадцать восемь страниц!... — Вася осмотрелся и сбавил громкость в три раза, — что, я один её не читал?...
— Почему Егоровой уехал стол вместо двух светильников?
— Ой, а это вообще не я виновата, я заявку сделала на два светильника, а как там стол оказался, я не знаю.
— А чё "заявку"? Мне пришла заявка: "2 настол. св." Ну я увидел "стол", а у меня в сборке он один бесхозный. Я и послал. На хрена было мне писать заявку на светильники, они же с витрины идут, собранные, они меня не касаются. Я и не подумал, что речь о готовом товаре из магазина, раз на сборку пришло.
— Так, всё, успокойся, — директор протёр лицо ладонями. Помолчал, — Вася.
— А я чё? Я свою работу сделал: мне велено собирать, я всё собрал.
— Молодец. Только должностную инструкцию прочитай внимательно. Там много интересного: что ты ортопеды должен собирать, что при отправке мебели заказчику, ты должен положить комплект силиконовых "пяток", при отправке навесной мебели без установки в комплект идёт вся установочная шалупонь — кронштейны там, саморезы, дюбели, заглушки в цвет, что при отправке заказчику навесных и подвесных зеркал, идёт в комплект целый список крепежа для подстраховки...
— Серьёзно? "Пятки" идут в каждый заказ? Прям вот в каждый?
— Прям в каждый. Имей в виду, я тебя спрошу о прочитанном. И если ты, не дай бог, облажаешься — уволю сразу.
— Ладно, не тупой. Выучу, как "Отче наш". Если надо, то и "Отче наш" выучу...
— Оксана Андреевна.
— Да, я Вас внимательно слушаю.
— Вы уволены. Вы были приняты на работу для установления стабильной взаимосвязи между участком сборки и логистикой до заказчика. Вы не справились: ошибок не стало меньше, скорее наоборот. До свидания. Я Вас больше не задерживаю.
— Между прочим, связь у меня очень даже установлена, Вы зря придираетесь.
— Да. С конкретным станочником производства у Вас установилась довольно прочная связь. Но она и порочная, так как после выходного, проведённого с Вами, он не выходит на работу по два дня.
Женщина кокетливо захихикала:
— Петя оказался слабоват...
— И если после Вашего ухода из нашего предприятия он прогуляет хоть один день, я его уволю. Кормите сами этого слабоватого.
Оксана Андреевна, женщина грузная, но очень живая, покраснела, вскочила с места, и стремительно прошла к дверям:
— Вы об этом пожалеете! Увольнять добросовестных сотрудников — крайне не осмотрительно, даже глупо! Вы ещё будете просить меня вернуться!
— Прощайте, Оксана Андреевна.
В кабинете повисла минутная пауза. Директор просматривал бумаги на столе, Вася развалился в кресле, он просто обожал планёрки за возможность развалиться в кресле, а новенькие осматривались.
— Итак. Вместо одной не очень расторопной барышни, я беру вас двоих, рассчитывая на определённый успех. Вася, знакомься — это Коля Кошкин, он идёт на производство, его задачей будет организовать слаженную работу производства и сборки. Чтобы нужные заказы собирались в нужной очерёдности и шли туда, куда следует.
— Здорово. Только мне по фигу, моё дело собрать. Но если теперь мне надо его слушать, то я понял. И должностная инструкция. Да. Я не тупой.
— Замечательно. А это наш новый специалист в отдел продаж: Яна Ширяева. Именно она будет спрашивать с Николая "свои" заказы, согласовывать доставку, сотрудничать с логистикой через магазин, со сборкой и производством — через Колю. Так же, Коля, на тебе будет сопряжение со складом, и ответственность за укомплектованность всего, что едет напрямую к заказчику. Если вы научитесь общаться между собой, я, возможно, наконец-то, смогу вздохнуть спокойно, и никакая Егорова не позвонит мне в обеденный сон, с криками, что ей темно в комнате...
Присутствующие заулыбались.
— Ну всё, обживайтесь, осматривайтесь... Вася вам всё покажет, даю на адаптацию неделю. Через неделю жду результатов вашей совместной, я подчёркиваю: совместной, работы.
* Знакомство
Вася сначала пошёл по второму этажу:
— Мадемуазель Яна, Ваши апартаменты... — Вася склонился в шуточном поклоне, — Вы будете здесь, вместо Оксаны, лучше освятите это место, хотя бы окропите святой водой... Напротив — логист, бухгалтер, там — отдел кадров, а с Вами в кабинете — рекламщики, два человека, утомлённые Оксаной до истерических припадков. Они Вам будут рады. Сейчас, правда, все на обеде, но они Вам понравятся.
Далее они спустились вниз. Магазин занимал пристрой к зданию, а в самом здании, на первом этаже, располагалось производство.
— Ну это вас обоих касается: вот отсюда — выход в склад магазина, а это всё — мои владения — это участок сборки. Вон там помещение — склад готовой продукции под заказ. Он всегда полупустой, ничего не копим, работаем индивидуально, если что-то пошло не так с заказчиком — товар на витрину, да и дело с концом. А дальше туда, всё остальное — это, Лыжа ты такая, тебе, — обратился Вася к Коле. Он вообще всегда комплексовал перед мужчинами высокого роста, а Коля оказался стройным и высоким, под два метра. Вася и так-то крепенький парень, а рядом с пластичным Колей он и вовсе похож на колобка, увлечённого пауэрлифтингом.
— Тут малярка, черновая сборка, шлифовка, распил, склейка, склад сырья. Ещё сварщики есть, но они отдельно, со склада сырья на улицу выйдешь, увидишь. Там сварка и порошковая покраска.
До конца дня Коля с Яной ходили везде вдвоём, наблюдали и обсуждали рабочие процессы, искали слабые места, из-за которых так часто случаются ошибки. Общались с людьми, работающими здесь, спрашивали их о текущих проблемах. Народ оказался спокойным, добродушным. Никто не смотрел на молодых специалистов свысока, скорее наоборот, сочувствовали: опять нашлись желающие быть козлами отпущения. Но молодёжь не унывала. Договорились на следующее утро начать совместную работу со своих мест. Для удобства создали совместный чат, куда добавили Васю — мастера сборки, и Сашу Кефирова — мастера производства. Пожалуй, для совместного обсуждения заказов, чтобы держать лапу на пульсе, вполне достаточно.
* Коля
— Ну что, приняли? — отец встретил Николая уже в прихожей.
— Во-первых, здравствуй, папа. Спасибо, я не голоден. Дела нормально, надеюсь, у тебя тоже. Во-вторых, а как ты думал? Я не понимаю... Ты серьёзно сомневался?
— Не хами. Везде люди разные. Всякое может быть.
— Так что ж ты меня по миру пускаешь, папа? Чтобы всякое было?
— Я отказываюсь продолжать разговор в подобном тоне! — отец повернулся и скрылся в кухне. В прихожую вышел очень похожий на Колю мальчишка, которому по факту уже исполнилось двадцать лет, но на вид можно было дать не больше шестнадцати.
— Колян, не беси отца. Он весь день как на иголках.
— Саш, а я как? Мне каково, кто-нибудь думает?
— Я думаю. Но ты же расскажешь?
— Посмотрим.
Оба прошли вслед за отцом. Он сидел за столом, сухопарый старик, хотя лет ему было чуть больше пятидесяти, но шрам на лице старил, и ранняя седина, и глубокие морщины не по возрасту. Видно, что немало времени он посвятил в своей жизни тяжёлым раздумьям, большому риску и трудной работе. Умные глаза, голубые, как у сыновей, смотрели сейчас настороженно.
— Отчёта ждёшь? — насмешливо спросил первенец.
— Нет, накормить вас обоих хочу. И своё "не голоден" оставь для свиданий.
Стол действительно был накрыт на три персоны. Сыновья молча сели за стол, и вся мужская компания принялась за трапезу. Когда тарелки опустели, младший сын убрал со стола лишнюю посуду, выставил печенье, налил всем чай. Николая разморило. Он и правда устал за этот день. Устал и перенервничал.
— Пап, прости. Но я не понимаю, почему мы сами не можем решить наши проблемы. Мозги-то те же.
— Мозги те же, опыт не тот.
— И чем мне поможет работа на дядю?
— Расширением кругозора, идиот. Мы борбаемся в своём болоте уже два года. Они — четыре. Но они за четыре нарастили обороты в шесть раз, а мы в два. И они ещё больше вырвутся вперёд... Хорошо, скостим на магазин. Оставим только индивидуалку. Но даже так они впереди, хотя у нас оборудование лучше, помещение больше, специалисты не хуже... А проблемы те же. Вырулят они, вырулим мы. Мы сможем так же и ещё лучше. Твоя задача увидеть эти проблемы под другим углом. Не здесь, а там. Выслушать мнения других людей. Найти решения, самому или с кем-то. И принести это решение нам. Здесь всё очевидно, и если у тебя ещё есть вопросы, то мне жаль, что моим наследником являешься ты. Даже у Саши вопросов нет.
— Составь завещание на Сашу и успокойся. Только в тыл к конкурентам ты посылаешь меня, а не его. Наверно, потому что меня не жалко, верно? Если моя репутация пострадает, у тебя всегда есть запасной вариант в виде Саши.
— Оставь свою бестолковую ревность при себе. Никому не нужна твоя репутация.
— Не ты ли кричал в прошлом году, что репутация — наше всё?
— Хватит! — отец классически грохнул кулаком по столу, — тебе поставлена задача — выполняй! Это — семейное дело, и выиграем мы все, если будем все заодно!
— Заодно-то все, — пробормотал Коля, выходя из-за стола, — а крайний всегда один.
* Яна
Прошёл уже месяц с тех пор, как её приняли на работу "специалистом по синхронизации производственных процессов". Она шла на собеседование, уверенная, что её не примут, но с надеждой — а вдруг всё-таки. Дело в том, что образования у неё — колледж программирования, в который она попала совершенно случайно.
Ей хорошо давалась математика, во всех своих проявлениях, по этому предмету она прошла влёт. А ещё её всегда завораживали компьютеры, слова-заклинания, типа: программное обеспечение, материнская плата, перепрошивка, кодирование... Но в её крохотном городке, в одной из двух школ, информатику вела учительница технологии, не отличавшая монитор от системного блока. Яна не понимала, насколько сильно она отстаёт от тех, кто поступает в этот колледж с ней на равных. А когда поняла, во второй половине первого курса, решила не отступать. Она навёрстывала пропущенное денно и нощно, освоила сенсорный телефон, купленный на скопленную от мытья полов в близлежащем офисе зарплату, и поисковик стал её главным преподавателем и лучшим другом. Окончила она колледж с единственной тройкой — по физкультуре. И та была выклянчена посредством рефератов.
Потом она работала в букмекерской конторе, принимала ставки. Там она научилась строжайшей дисциплине. Имея гибкий ум и устойчивую психику, она легко вливалась в новый коллектив и шла по карьерной лестнице, как по ковровой дорожке. Естественно, она ежедневно училась, осваивала новое, читала книги по развитию и обучению, смотрела в рот каждому специалисту, готовому объяснять хоть что-нибудь. Память её никогда не подводила, но знаний нужно было очень много.
Дойдя до финишной прямой в конкуренции на руководящую должность, Яна поняла, что не хочет продолжать работу в этой сфере. Ей стало скучно. Она добровольно сошла с дистанции и нашла работу бухгалтера на первичку. Учитывая то, что ей даже программа 1С бухгалтерия не была знакома, то можно понять насколько рискованным был её выбор. Но и тут главное — взяли, а бесконечный позитив и сверхобучаемость сделали своё дело: через полгода Яна вела всю бухгалтерию этого маленького предприятия, доказав, что прежняя главбух упускала уйму возможностей, безнадёжно отстав от поправок в законодательстве. Яна разделила счета, открыв АО и ИП, снизила налоговые вычеты почти в два раза, оптимизировала направление логистики, упорядочив маршрутизацию обратного пути. Водители стали ездить в два раза меньше, привозить в два раза больше, а потраченный бензин списывался в хозрасходы на мытьё деталей. Предприятие стало расширяться, Яна запросила подмогу в виде бухгалтера на первичку, но ей было отказано. Погрязнув в бумажной волоките, она поняла, что снова достигла своего предела, ей стало скучно, и она уволилась.
Первое объявление, которое попалось ей на глаза, было предложение места, которое она теперь занимает. Именно Яна инициировала создание чата, чтобы понимать, где, в какой части процесса, происходит недопонимание между сотрудниками. Таких мест оказалось несколько. В первый же день общения в чате они с Колей и Сашей потратили уйму времени на то, чтобы разобраться, где вообще находится тот или иной заказ. У неё, в отделе продаж, заказы различались по фамилиям и городам заказчиков: "Пупкин, Москва", или "Иванова, Сызрань". У Саши на производстве — по составу и внешнему виду: сосновый стол на колёсах, красная кровать из металла и дуба, три одинаковые тумбочки цвета слоновой кости. А до Васи на сборке эти заказы вообще ещё не дошли. Вот и получается, что Яна спрашивает, на какой стадии заказ Ивановой, а Коля спрашивает в ответ, а что Иванова заказывала?
Яне пришла в голову светлая мысль обозначить все заказы по кодам. Номера и буквы, например. И печатать их на чертежах, так как это тоже проблема, выявленная ещё в самый первый день знакомства с производством:
— Саша, а это что за станина такая?
— А хрен её знает... Сейчас, погодите... Вот чертёж. Посмотрим. Аааа, от неё ещё две станины где-то стоят... Это стол с полками в пол-стены. Эта конструкция будет обшиваться фанерой, вот здесь, и здесь, и здесь, а вот в те дырки будет крепиться к стене. И типа стеллаж со столом в одном флаконе, но его уже не сдвинешь. Кто-то на века заказывает, не иначе...
И так с каждым изделием. И в сварке, и в покраске, и на любом другом участке, есть только один мастер, который приблизительно знает, что это за заказ. В порошок вообще изделия поступают, как дрова, с прилепленной бумажкой с указанием цвета. То есть они вообще не знают, что они красят, что в очереди, что готово... Тогда Яна добавила в чат мастера сварочного участка и предложила завести список заказов по номерам. С1 — стол, С1Т — стол с тумбочкой... Ребята заспорили, что такие аббревиатуры неудобны, слишком много нестандартных заказов, или слишком больших, где в одном заказе может быть до шести разных изделий, до тридцати чертежей, которые то и дело теряются.
Через неделю, к концу её адаптационного срока, Яна представила на планёрке таблицу. Первым столбцом шли номера заказов. Просто числа, порядковые номера. Каждому номеру была присвоена папка со всеми данными по этому заказу, которую можно было открыть тут же. Следующие столбцы были обозначены буквами — этапность изготовления: согласование менеджер, согласование производство, снабжение-склад, сварка, порошок, склейка, распил, шлифовка черновая, черновая сборка, шлифовка чистовая, малярка, сборка, склад готовой продукции. Предполагалось, что Яна будет собирать информацию от производства по нечетным числам, заполняя таблицу. И тогда перед глазами будет вся картина производства в любой момент.
Создание этой таблицы активно обсуждалось Яной со всеми мастерами, много сообщений ей было посвящено в чате, а недоволен этой идеей был только мастер сварочного участка, Роман. Но представляла она эту таблицу на планёрке от "мы разработали", а не единолично, что было бы, в целом, правильно. Но она считала, что без поддержки окружающих, без нужной информации, одна, она бы точно ничего не придумала, ведь идея так-то чертовски проста, каждый понимал, что такая штука нужна здесь, но реализовать было некому — не хватало связующего звена, которым выступила Яна... Так затем она здесь и есть — связующее звено, синхронизация процессов. Вот так Яну с Николаем оставили работать на полном окладе, как сотрудников, оправдавших надежды руководства.
* Сближение
Коля восхищался умом и позитивом, которыми Яна просто фонтанировала. Она вдохнула жизнь во всё управление, да и в производство, и в торговлю... Её моментально полюбили все. Она никогда не лезла вперёд, не выпячивала себя, но всё время была на первом месте. Её хотелось видеть, слышать, говорить с ней о чём угодно — казалось мозг кипит и развивается от одного только звука её голоса. Коля не был влюблён в эту девушку, нет, он помнил, зачем он здесь. И с каждым днём, всё больше осознавая, что с таким специалистом на передовой рынок выйдет даже убыточная мастерская по подшиву валенок, он понимал, что их с отцом шансы тают как рафинад в капучино. И если раньше конкуренты обходили производство его отца на полкорпуса, то теперь ему оставалось глотать пыть из-под их копыт, потому что на козлы села эта удивительная девушка. Она совала свой нос везде, но все вокруг были этому рады. Парадоксально милая, даже если резала правдой по живому, Яна подкупала всех своей искренностью и жаждой набрать новую высоту.
Уж казалось бы — в отделе рекламщиков вообще всё было хорошо, можно сказать, отлично, но пришла Яна и радостно спросила: а мы можем ещё лучше? И всё! Всё! Она сразу в доску свой человек, и вот они два дня сидят и обыгрывают варианты оптимизации, реализации, реформации и прочего, и через неделю отдел рекламы подаёт отчёт о снижении расходов. И получает премию. И все счастливы. Пока не приходит Яна: ребята, а мы можем ещё лучше? И новый отчёт — о повышении эффективности.
И так везде. Куда бы ни пришла эта неугомонная девица, всё начинало шевелиться и развиваться. Коля был восхищён ею. Его раздирали противоречивые чувства. Он всеми силами старался держаться в стороне, наблюдать, мотать на ус, но Яна... Она тащила его за собой, ставила перед ним новые задачи, восторгалась их решением, возлагала на него надежды. И он не мог не оправдать этих надежд. Не мог подвести её энтузиазм. Не мог себе позволить стыдливо опускать глаза перед ней, или нагло ей врать. И тогда он начал отмалчиваться дома. Говорил отцу, что работа движется, что приходится подменять станочников, горят сроки, много косяков... Пока не о чём говорить. Пока сам ничего не понял.
Но работа шла полным ходом. Не без ошибок. Не без курьёзов.
В первый раз у Николая засосало под ложечкой, когда Яна представляла "их" таблицу. Он понимал минимальность своего вклада в эту идею, но не спорил. Но и отцу об этом рассказать не смог. Дальше — больше. Оказалось, что на производстве есть потенциальный начальник, который возглавит мастеров уже грядущим летом, когда получит соответствующий диплом. Гена Усов, тихий паренёк, мямлющий о том, что у него есть амбиции. Это удивило Николая. На начальника этот человек совсем не похож. Даже на потенциального. Он подошёл к Саше Кефирову:
— Это правда, что вам в начальники прочат Усова?
— Да, всё верно. Он уже был мастером, но учёба, женитьба, понимаешь... Не разорваться.
— И он справлялся?
— Ну как,... — Саша смущённо улыбнулся, — мы считали, что нет, конечно... Ну он вечно что-то не успевал, тупил, тормозил... Ну его и сейчас мастером никто не поставит. А начальником — да. Чтоб компанию представлял, бумажки подписывал, следил за отчётностью, давал интервью... Понимаешь? Большая кабинетная крыса. Ему это подходит.
— Но почему, скажем, тебе не быть начальником производства? Не кабинетным, а фактическим?
— Ну какой из меня начальник, — Саша снова заулыбался, — я только возрастом подхожу — сорок пять лет, можно бы и начальником... А образования у меня мало, техникум. И хватки нет. А в кабинете сидеть да высокие кресла целовать, это — не, я — пас. Я лучше вот, доску построгаю.
И тем не менее, было принято так, что многие вопросы должен был решать Гена, таково распоряжение директора. Однако с решениями он не спешил. И рабочие зачастую просто не знали, к кому обратиться с тем или иным вопросом. Когда им дали Николая, с напутствием, что он — по налаживанию связей, они стали звать его.
— Вот смотри, на чертеже указан размер ручки — 25 миллиметров. Но ты посмотри, что получается... Вот видишь? Здесь загиб, да я ещё приварю... За что цеплять эти миллиметры? Туда же палец и тот не влезет.
— А что Усов говорит?
— Говорит, делай, как нарисовано, потом переделаем, если заказчик скажет... Но так ведь нельзя, ведь неудобно. А если ребёнок в доме? Он пальчик сунет в эту ручку и застрянет. Или её сплошной надо делать, или размер больше. А дырка эта непутёвая — бред сивой кобылы.
И Коля шёл наверх к Яне, выяснять, как менеджеры согласовали эту ручку, принципиален размер или нет, а может, отдел чертёжников ошибся?
Так появилось новое правило: прежде, чем спустить чертежи вниз, в производство, их должен просмотреть менеджер, курирующий данный заказ. Изучить всё, уточнить детали, сдать Яне. Она проставляла печати на одобренных чертежах, и вот тогда можно было делать без лишних вопросов "как нарисовано". А в случае переделки — расходы оплачивал заказчик, который поздно одумался, или менеджер, который упустил данную деталь в момент согласования. Штрафов и вопросов на производстве сразу стало меньше раза в три.
Так же упростили оформление незабранных заказов в магазин. Брак и пробные работы оформили отдельной витриной распродажи "Я пригожусь в саду!" Как ни странно, люди стали брать отсюда товары гораздо охотнее, комментируя на кассе:
— А чего это — в сад? И дома хорошо постоит. Вы посмотрите, какая занимательная тумбочка. Ну и что, что она тут гнутая, я здесь полотенчико повешу, никто в жизни не увидит. А цена! Я лучше старую свою в сад увезу...
Яна радовалась, как ребёнок. Эта распродажа — её детище, она почистила все углы в цехе, а главное, настояла на уборке участка сварки, заваленного всякой неудавшейся металлической дребеденью. По её призыву, ребята ломали голову над тем, что можно этакого сделать в сад из обрезков. А совещаться шли к Коле. Гена при этом отмалчивался, пожимал плечами, и никогда не участвовал во всей этой, как он говорил — "внешкольной программе".
Очень скоро Николай знал всех сотрудников наперечёт, участвовал, прямо и косвенно, во многих их проектах, придумал указывать в таблице дату передачи каждого заказа с участка на участок, чтобы видеть, если заказ где-то встал... В общем, погрузился в жизнь предприятия с головой. И увлёкся этой жизнью.
* Шкаф
Директор уехал, оставив субботнюю отправку машины на них, руководящий состав. Отправить-то надо было один шкаф. Правда он состоит из двух, составных, один из которых двустворчатый, но это не страшно. Притащили, Вася с помощником начали собирать. Коля открыл папку, почитать подробные данные. И пошёл к Яне. Молча ткнул пальцем в строчку снабжения на дисплее планшета.
— Светодиодная лента 18 метров, — вслух прочитала она, и подняла на Николая недоумевающий взгляд. Он молчал. Оба осознавали всю катастрофу в прочитанной строчке, наблюдая, как Вася навешивает последнюю дверь-купе. Как всегда, решилась Яна:
— Вась, ты, кажется, рано повесил двери, их придётся сейчас снять, а потом повесить снова.
— В смысле?
— И вот тут, в этой половине со стеклянной дверью, её тоже придётся сейчас снять.
— Да в смысле?! Ты шутишь или прикалываешься?! Я три раза вспотел, пока это стекло на место присобачил!
— Васенька, счастье моё, ты сейчас четвёртый раз вспотеешь... Тут должна быть светодиодная лента.
— Где?!
Яна посмотрела на Колю, Колю посмотрел в планшет:
— Ну, по ходу, вот здесь должна быть фрезеровка глубиной три миллиметра. По нижней стороне полки. Да. Две. На верхней полке — одна фрезеровка, по середине, на второй и третьей две — по переднему и заднему краю, а на нижней полке — вдоль торцов, так же снизу. Но не вдоль, а поперёк. И в боковой стенке, в одной из двух, на всю высоту тоже пойдёт такая же фрезеровка, под такую же ленту. Ну и в шкафу-купе тоже надо фрезеровку сделать, в крыше, с внутренней стороны, по периметру. Я только не понял, где выключатель будет...
— И кто будет это всё подключать...
Яна с Колей смотрели друг на друга, лихорадочно соображая, перебирая в памяти все лица подряд.
— Так мне что теперь, весь шкаф разбирать? Со стеклом который? — сборщик смотрел на Колю с надеждой.
— Да, Вася, весь. И второй тоже, ты по другому здесь крышку не снимешь. Только аккуратно, не пошоркай, не поцарапай ничего, а то сам перекрашивать будешь, маляров сегодня нет.
Вася пошёл курить, вернулся, снял двери, снова пошёл курить, сопровождая все свои перемещения витиеватой бранью.
— Звони снабженцу, у него рабочая неделя ненормирована.
Яна набрала номер:
— Стас, привет, тут такое дело... Нас надо срочно снабдить электриком. Светодиодную ленту надо протянуть в шкафах... Да, в тех шкафах... Да не ори, у нас уже машина на загрузке, установщик уже в городе заказчика, и как теперь это всё поедет, и как ставится будет... Короче, ты не одинок в своей головной боли... Ладно, ждём.
Снабдил их Стас менеджером из их же отдела, который на прошлой работе занимался светодиодными вывесками. Продажник приехал сразу, ещё не успели фрезеровку сделать. Успели только вскрыть склад и забрать ленту, оставив кладовщику записку. Осмотрев фронт работ, менеджер Костя указал места, где нужны заглубления, где будут проходить провода, а где датчики, а где выключатели. На сборочном столе основательно прибрались, всё продули, застелили стол чистым картоном, разложили детали. Вася разложил направляющие, аккуратно прикрутил струбцинами, чтобы не дай бог, не помять готовые детали. Всё отмерил, всё разметил, взял фрезер, пошёл... Одна струбцина оказалась прикручена больше к картону, чем к столу. Вася нажал, направляющая съехала, и фреза с визгом выгрызла из полки кусок древесины.
— Нормально, нормально! — засуетился вокруг враз обмякшего, в очередной раз вспотевшего, Васи, — вторая полка, вторая, этого не видно будет... Нормально, продолжай.
И Вася продолжал. Хотя руки тряслись и коленки ослабли. На верхней полке скололо древесину в нескольких местах. Яна побежала искать в малярке подходящий цвет, Стаса заслали в свой же магазин за бесцветным матовым лаком в баллоне. Пока Костя тянул проводку на удавшихся деталях, Яна с Колей рихтовали косяки. Водителя предупредили, что рейс задержится, но даже с учётом этого, он уже прибыл на место. Коля снимал видео для установщика, что с чем и чем соединяется. Шкаф поедет в виде трёх модулей, двери должны быть навешены здесь, две из трёх. Пока парни паковали третью дверь, Вася ставил две необходимые, и оказалось, что датчик слишком сильно выступает, мешая двери закрыться. Посмотрели на второй модуль — такая же фигня.
Распаковали дверь. Выколупали датчики, заглубились, поставили — датчик перестал видеть движение. Снова вытащили, заглубились под углом, сломали стенку. В срочном порядке замазали автомобильной шпатлевкой, взятой в том же магазине, болеющем всей душой за успех предприятия, сверху наклеили кусочек дерева, подходящий по текстуре, сушили феном, облез лак. Зашлифовали, подделали цвет, покрыли лаком из баллона... Шкаф уехал в семь вечера, вместо полудня. Устали так, словно две смены отпахали. С содроганием ждали отчёта от установщика, который встретит этот шедевр не раньше завтрашнего обеда. Бурно обсудили произошедшее и пошли по домам.
Уже в двенадцать часов следующего дня установщик прислал фото, на котором потрясающей красоты шкаф идеально вписался в такой же красоты нишу двухуровневой квартиры какого-то актёра, но почему-то вылез сантиметров на тридцать в коридор, не давая закрываться двери туалета. Беда пришла, откуда не ждали: чертёжник сложил два и два и волшебным образом получил пять. Установщик перевесил дверь, благо там были скрытые петли, дыры от которых он закрыл заглушками. Хвала прямым стеклянным дверям!
Актёр оставил шикарный отзыв, с видео отчётом и обещанием обратиться снова. Камень с души рухнул, директор даже не узнал об их субботних приключениях. Как и о том, что Коля просил выйти в этот день Гену Усова, с целью пробного контроля отправки. Как будущий начальник, он должен бы знать о подобных процессах. Но тот проигнорировал предложение. Как и многие последующие.
У Николая зрели вопросы по поводу данного сотрудника, и он использовал удобный момент, чтобы задать их директору напрямую.
— Почему Усов — в начальники? Он не оставляет впечатление человека, способного справиться с организаторской, дисциплинарной и бюрократической нагрузкой.
— Понимаешь, Коля, начнём с того, что больше некому. Подходящее образование только у него, без пяти минут. А это лучше, чем брать человека с улицы. Ведь он вырос, в профессиональном смысле, здесь, с нами. Пришёл на шлифовку, ничего толком не умел. Дорос до мастера. Да, не всё он смог в этой должности, но я и спрашивал с него больше, чем с кого бы то ни было. Теперь он получит диплом, а мы к тому времени выведем отчётность и ведение заказов на должный уровень. Он справится, я в нём уверен.
Спорить Николай, конечно же, не стал.
*Приключения
В один из ничего не предвещающих рабочих дней, сдох станок, рейсмус. Положение ножей и стола перекосило настолько, что разница в одной плоскости превышала полтора сантиметра. Щит на полтора сантиметра толще слева, чем справа. Соответственно тонкие щиты он с одной стороны строгал, а до второй ножи не доставали.
Станок трофейный, времён войны, найти наладчика не так-то просто. Но хороший снабженец — удача во всём. Через какие связи он выудил этого деда — осталось загадкой, но уже на следующее утро мастер был на месте.
Деда звали Ефим, он всю жизнь проработал на местном заводе, здание которого сломали в прошлом году. Сам таскал на себе кирпичи при строительстве этого здания. По деревянным лестницам и сходням, с кирпичами на лопатках, он и его товарищи, воздвигали важнейший стратегический объект. Они были частью великого события... Которое кануло в Лету, как и они сами. Из всех товарищей их осталось трое: алкоголик Митька, глухой на оба уха, безногий Филька, попавший под кар на этом самом заводе, и он, Ефим, продолжавший трудиться здесь даже после закрытия предприятия: сторожем.
Коля словно прилип к этому востроглазому старику. Вместе они разобрали станок, прочистили. Ефим попутно рассказывал о своей жизни, молодости... Он не жаловался, не сетовал на судьбу, не ругал властей, не сохранивших его родное предприятие. Он рассуждал, что времена меняются, ничто не стоит на месте. И как важно было ему в семнадцать лет построить это здание, то так же важно сейчас кому-то его сломать. Он был благодарен заводу. Работая здесь, он встретил свою будущую жену, вырастил и обеспечил всем необходимым троих сыновей и двух дочек. Его дети видели море, отдыхали в Артеке, получили профессии и работали здесь же. Ефим говорил, что завод подарил ему счастливую жизнь за то, что он, Ефим, его построил.
Как-то незаметно дед научил Колю менять ножи и масло, показал несколько хитростей, и предложил встретиться завтра: точить ножи, выравнивать площадку. Коля сам отвёз Ефима до дома, а наутро забрал на производство. Старик давно живёт один и явно рад общению на любимую тему — о станках.
Коля был хорошим учеником, но не очень проворным. Когда площадку ставили на место, Ефим предупредил, чтоб Коля берёг пальцы. Но Коля не уберёг. Железная плита рухнула, прижав верхние фаланги всех трёх длинных пальцев на левой руке. Коля побелел, позеленел, но молчал. Как выдернул руку потом не вспомнил, хотел скрыть травму, да где там... Всё поплыло, застлало туманом и сквозь него Николай увидел испытующий взор проницательных глаз... Всё погасло.
Ногти вырезали сразу, чтобы новые росли нормально. Пальцы зафиксировали, велели не кантовать. Рука ныла ужасно, при чём вся, от плеча начиная, но Коля рвался обратно на работу. Однако Ефим и Яна, сопровождавшие его в машине скорой, и ждавшие в вестибюле больницы, убедили отказаться от этой идеи.
— Ты лучше погуляй. Давай вот по скверу походим, можно до дома пешком пройтись, пусть кровь гоняется, — увещевал Ефим, без малейшего укора в голосе.
— Там сейчас всё равно ничего делать нельзя, пока все инспекции не отбывают, — рассудила Яна.
И они гуляли по скверу, ели мороженое, а когда проводили Колю до подъезда, Яна вызвалась проводить Ефима.
— Меня дома никто не ждёт, а время ещё раннее.
Ефим согласился. Они очень тепло попрощались с Колей, и он долго смотрел им вслед, пока их можно было различить в ранних сумерках. И на ум ему пришло, что все собрались вокруг, когда случилась беда. Все, кроме Гены. Он и к Ефиму ни разу не подошёл, и станком не заинтересовался.
Дома Николай выслушал лекцию от брата и получил ведро презрения от отца: сунуть пальцы под площадку при ремонте... Совсем идиот.
Он смотрел на озлобленное отчуждённое лицо родителя и вспоминал внимательные глаза Ефима. Почему-то подумалось, что Ефим сам, вроде как старый, а глаза будто молодые. Моложе, чем у отца.
Спустя время, когда лангету и немногочисленные швы уже сняли, Николай приехал на работу пораньше, и застал катастрофу в магазине: водопроводную трубу, ведущую в пристрой прорвало ночью.
Он перекрыл воду. Никого из сотрудников ещё не было. Через склад Коля прошёл в помещение магазина и опешил: воды на полу было много даже на складе, а так как пол шёл под уклон, то в самом магазине ситуация оказалась гораздо хуже. Коля взял ведро с прилавка, открыл дверь служебного входа, и начал вычерпывать воду.
Скоро приехал Кефиров, оценил обстановку, молча взял ведро с того же прилавка и присоединился к Николаю. Подошли первые продавцы, открыли центральный вход, ахнули, схватили вёдра... С ними, так совпало, пришёл дед Ефим, который полез открывать окна, а потом со всеми устранял последствия аварии. К девяти часам все сотрудники, включая Яну и менеджеров, которых она притащила непонятно каким заклинанием, собрались в магазине. Вёдер на прилавке не хватило, их стали передавать по цепочке. Семь человек собирали воду с пола тряпками и совками, остальные передавали тару.
В одиннадцать часов магазин распахнул свои двери,... и окна, и служебный вход, и фрамуги над окнами, которые до сих пор считали глухими — спасибо деду Ефиму за открытие во всех смыслах. Сотрудники всех подразделений вышли на улицу, сидели на окнах, подоконниках, порогах. Щурились на солнце, потирали спины. В цехе работал один единственный станок, за которым Гена Усов шлифовал рейки на дверцы "жалюзи". Он всегда работал строго по расписанию.
* Давление
Впервые за последнее время Коля был так словоохотлив дома. Он съел свой пуд соли на этом предприятии, и разделил его, уже не раз, с отличными ребятами. С Яной. А теперь ещё и с Ефимом. Ему нравился этот старик, и было безумно жаль, что они не были знакомы раньше. Такое единение возвышало чувства Коли, он был приятно удивлён слаженной работой всех, всех, кроме одного человека... О котором даже думать не хотелось, не то что упоминать.
Отец, слушая рассказ сына о прошедшем дне, мрачнел всё больше. Ничего не замечая, Коля ушёл, выговорившись, в комнату, где на диване сидел его брат.
— Здорово, братишка, как дела?
— Ну про твои дела сейчас уже весь подъезд осведомлён...
— В смысле?
— Ты орёшь, как потерпевший. Сядь уже, сядь, успокойся...
— Я вообще-то с производственной травмой, требующей покоя, до обеда в воде булькался... Чем я не потерпевший?
Но Коля послушался. Он почувствовал какую-то смутную тревогу и заметно притих.
— Ты втрескался в эту Яну, а?
— Нет!... Нет, она просто... Крутая она. Нам бы такую на производство, мы бы были впереди планеты всей.
— О как. О нашем производстве вспомнил. Сделал бы ты это раньше на полчаса, было бы лучше...
— Да что не так?
— Тебя послали туда не за тем, чтобы ты тут деферамбы им пел. Нам через четыре месяца кредит платить будет нечем, если мы не развернёмся за это время.
— Александр прав, — папа стоял за диваном, — ты уже второй месяц там пасёшься, и ни одной дельной мысли. Зато Яна твоя скоро мерещиться мне начнёт на каждом углу. Ты собираешься принести мне то, что должен? Или ты ухлестнул за паршивой юбкой и забыл, кем ты являешься? — отец перешёл на крик, его голос сорвался, он закашлялся.
Коля встал с дивана и выпрямился перед ними во весь свой рост.
— Я здесь никому ничего не должен. Если речь о деньгах — предъяви мне счёт, и я разберусь сам. Но здесь, в этой ситуации, не надо думать, что я полезу в кабинет директора и выкраду из его сейфа волшебную денежную жабу... Всё не так просто. Они развиваются, растут, как и наше предприятие. Лепят те же ошибки. Но знаешь что, папа... Я не думаю, что кто-то из них следит за конкурентами. Нет. Я вижу, как они ищут проблему в своей системе, ищут, устраняют, и всё это без злобы, штрафов и увольнений. И люди хотят там работать, понимаешь? Сами хотят. Работать, а не хер пинать. Не смену высиживать. Почему, папа? Может, потому что отношение к ним человеческое? Они знают за что работают. Они друг за друга горой стоят, но все они — стоят горой за производство. И у них всё получится. А у нас... У нас нет такой сплочённости. Они — пчёлы в улье, а мы... У нас коллектив — как мухи на свалке. Вроде все в одном месте, но каждый сам за себя.
— Слышишь ты, гуманист хренов... Хочешь сказать, я плохо к людям отношусь? Если я этих алкашей побегу в задницы целовать, они что, сразу работать начнут усерднее? Не мели чушь! Систематизация — вот что важно. У них явно есть рабочая система. И ты её знаешь! Как начисляется зарплата? Как хранятся и ведутся договора? Что в них прописано? Как принимаются и ведутся заказы? Принеси чертежи, я хочу знать, как они делают подвесные тумбы... За счёт чего они держатся — на всех фото и видео отзывах нет никаких креплений... Как избегают возвратов? Где мухлюют? Что прописано в гарантии?... В чём, чёрт побери, их особенность?!... Или ты принесёшь мне всё, или ты мне больше не сын! Слава богу, твоя мать рожала дважды... Это предприятие — семейное дело. И если ты готов променять семью на сторонний улей, то ты не достоин этого предприятия. И зваться частью семьи не достоин. Тебе решать. Сегодня шестое число. Срок тебе — до конца месяца.
— Папа, надо менять всё! Дело не в чертежах и договорах — это детали, а дело — в целом! У нас люди выполняют обезьянью работу, они стоят на конвейере, а это совсем другое! Покажи им результат, дай им бороться за качество, дай спортивный интерес, азарт, смысл!... Они же даже не понимают, за что у них штраф или премия, потому что каждый день как под копирку, а зарплата разная.
— Считать деньги — не их удел. Я не собираюсь рисковать, отдавая в руки проходимцев качество наших кухонь!
— Тогда не жди увеличения оборота. Хочешь, чтобы обезьяны складывали больше коробочек, дай им больше кубиков. Или, что надёжнее, посади больше обезьян. Если ты не готов работать с людьми, то ты не готов к развитию бизнеса. Хочешь развития — выходи на индивидуальные заказы, те, что не сделать на конвейере, но тогда тебе придётся делегировать. Или сиди единовластно в своём питомнике.
— Щенок! — отец задохнулся от ярости. Если бы их не разделял диван, Коля отхватила бы знатную оплеуху, но бежать к нему с этой целью было унизительно, — ты предоставишь мне всю информацию об этой компании. А что мне делать дальше, и КОМУ делегировать, я сам разберусь. Ты понял?!
Коля молча вышел из комнаты.
* Гена
Гена Усов наблюдал за Колей и Яной. Он видел, как активизировалось всё вокруг с их появлением. И ему это не нравилось. А главное, это не нравилось его жене.
Лиза была человеком прагматичным, и как полагалось, поддерживала молодого перспективного мужа больше, чем он себя. Она воодушевлённо рассказывала ему, каким хорошим он будет начальником, просчитывала все возможные варианты его развития, и теперь видела серьёзное препятствие карьерному росту мужа в лице этих двоих. Особенно Яны. Лиза инструктировала благоверного на каждый рабочий день, планировала его личные и производственные задачи и успехи. А Гена только внимательно слушал, стопроцентно доверял, и был хорошим исполнительным мальчиком.
Он не саботировал работу откровенно, он просто не встревал, не проявлял инициативу, и по возможности отлынивал ото всего, прикрываясь срочностью заказа или работой в магазине. В магазине, кстати, он вёл себя так же, прикрываясь важностью производственных дел. То есть он был везде, был в курсе всего, всегда был чем-то занят, и в то же время имел нулевой выхлоп.
Коля не мог понять, зачем Гена это делает, он списывал его поведение на трусость и тупость, а рабочие эту точку зрения поддерживали. Никто не хотел работать под началом Усова, но не хотели и мешать, пусть дитё тешится. Гену жалели, как сына полка. Может, немного контуженного сына... Считали хорошим парнем. За одно это Гена мог бы относится к окружающим с большим дружелюбием, но нет. Он был отстранённым, молчаливым... И приветливым, но только тогда, когда сам считал, что это нужно.
* Начальник
Время летело незаметно. Срок, установленный отцом, давно прошёл, но Коля молчал. Отец тоже молчал, возможно, ждал, что сын ещё одумается, но уже стал больше времени проводить с младшим. Он начал возить Сашу с собой, посвящал его в святую святых — документооборот и бухгалтерию. Николая они дружно игнорировали, но он не реагировал. Жил, как один, и подумывал съехать. Почему бы и нет? Раз он больше не часть семьи.
Раньше отец, в порыве особой ярости, мог заорать сыновьям: "Не нравятся мои правила — проваливай к матери! У неё всегда была анархия!" Сейчас Коля впервые за многие годы задумался об этом. Он, конечно, не собирался ехать к маме с целью проживания, он планировал снять квартиру, но он реально никогда не думал о том, чтобы съездить к ней. Отец утверждал, что она душевнобольна, но сейчас Коля мог с уверенностью заявить, что и его отец выводит из душевного равновесия. Может быть, с ней было так же?
Саша был сильнее, ближе к отцу, возможно оттого, что совсем не помнил матери. Папа всегда говорил, что мать успела пагубно повлиять на старшего сына, но он чтил традиции, и упрямо видел в нём своего наследника и преемника. Теперь, похоже, он изменил своё мнение.
Тем временем Гена получил диплом. Директор устроил небольшой корпоратив по этому поводу, сразу назначив Усова на должность исполняющего обязанности начальника производства. Гена с момента корпоратива сменил стиль: всегда в костюме, при галстуке, с кожаным дипломатом, подаренным сотрудниками. Скидывались правда крайне неохотно.
На корпоративе Коля подсел к Саше:
— Ты какой-то грустный.
— Новая метла по-новому метёт.
— Тебе нечего бояться, ты отличный специалист.
— Я не за себя переживаю. Человек, дорвавшийся до власти, бывает опасен для целой страны, что ему маленькое предприятие с магазином хозтоваров?
— Ты не хочешь с ним работать?
— Никто не хочет с ним работать. Надежда только на то, что директор найдёт ему занятие, отвлечённое от производственных процессов.
— Почему вы все допускаете это?
— Директор готовился к этому дню пять лет, ты думаешь, было бы правильно объявить забастовку?... Мы работаем. Мы за этим сюда пришли, чтобы работать. А интриги власти и преемничество — не наша тема.
Гена пил сок и смотрел в стол. Он был наглаженный, даже прилизанный, и только непослушные уши торчали в разные стороны. Коле стало тревожно.
— Яна, а что ты думаешь по поводу назначения Усова?
— А ты думаешь, он работать будет? — Яна неожиданно бодро налегала на шампанское в компании зеленоволосой секретарши, — он же не работник. И не управленец. Он — ребёнок в песочнице, которого добрый дядя-воспитатель объявил царём горы. Он сольётся. Секретарь одобрительно сверкнула очками.
— То есть ты считаешь это назначение липовым?
— Ой, Коля, не ударяйся в крайности... Ну как тебе объяснить... Бывает, что какой-то человек, типа директора, идёт явно не в ту сторону. У тебя есть карты, компас, здравый смысл, а у него — уверенность в своей правоте. Тут два варианта: применить силу и потащить его в другую сторону, но силы могут оказаться не на твоей стороне, или дать ему дойти, упереться лбом в тупик, пережить разочарование, вернуться, и тогда подарить ему компас. Что выбираешь ты?
— Пойду, компас присмотрю...
— Умница, всё правильно понял...
* Сварка
Сварочный участок был на отшибе и всегда являлся государством в государстве. Когда пришёл Коля, он действительно сумел стать связующим звеном между всем производством и сваркой. Мастеру сварочного участка это категорически не понравилось. Он один воспринимал Колю и Яну в штыки.
Роману тридцать семь лет, и он из сварщиков самый молодой. Приехав из района, он собирался покорить весь мир, но наполеоновским планам помешал пивас в выходные и скверный характер. Рома сменил не одну работу, прежде чем смог прижиться. Усердно работая, порой и кулаками, он завоевал место авторитета, показал себя руководству как исполнительный сотрудник, с ужасающим рвением. Так он стал мастером участка и совсем закинул нос на провода. Яростно отстаивая свои границы, он отвадил от сварки всех, кто пытался контролировать его работу и вверенных ему людей.
В итоге, когда ребята добрались до него, цех был завален испорченным металлом, отчётность велась из рук вон плохо, порошковая покраска была в отвратительном состоянии.
По поручению Яны, Коля занялся этим местом: поговорил с рабочими, выяснил основные проблемы, исходя из которых приступил к активным действиям.
Расчистили место в цехе под шкафчики, получили добро, сваяли. Теперь у каждого сотрудника был свой шкаф на замке, раньше они пользовались гвоздями, вбитыми в стену. Расчистили металлический хлам, провели учёт брака и остатков, и чтобы директор не повесил на участок перерасход металла, пусть даже по цене лома, решили отбить разницу на творческих изобретениях для Яниной распродажи. Провели масштабный субботник по уборке в "порошке". Сделали новые стеллажи из того же, уже бросового металла: для покраски деталей, для хранения сырья, стеллаж для пластин. Привели в порядок инструмент. Мужикам понравились нововведения. С Николаем они вздохнули спокойно, подвинув тиранию Ромы. Естественно Роман бесился, хоть и ходил приветливый. Он лихорадочно придумывал способ избавиться от назойливой опеки новичков, чтобы вернуть себе власть. Однако время уже было упущено: люди сплотились, всё не так просто. С тех пор как появилась отчётность по таблице, изделия начали закреплять за каждым конкретным сотрудником и вносить информацию в папку заказа. Оплата труда стала прозрачнее, а Рома потерял возможность присваивать себе чужие изделия, чем грешил последние полтора года. Так же премии и штрафы, по сути, прежде Роман назначал сам. А теперь этим занимался компьютер, согласно таблице Яны. Она создала формулу, по которой можно было вычислить загруженность каждого участка, его зарплатный фонд и индивидуальный вклад каждого. Конечно, цифры требовали некоторой правки, но именно этим и занималась Яна по нечётным числам.
* Заговор
Ещё до получения диплома, Гена начал наведываться к Роме на перекур, а став ио начальника стал захаживать чаще. Вскоре он потребовал переезда рабочего места мастера сварки в кабинет, к себе поближе, с сохранением заработной платы и распределением его сварочной работы на остальных сотрудников. Аргументом стала "нерациональная удалённость участка от управления, в связи с чем мастер вынужден тратить время, на необходимые для информационной и производственной связи перемещения, в ущерб технологически процессам".
По факту, это была первая проверка на прочность: возмутится ли директор, потребует ли Коля отмены этого решения... Но директор подписал, и Коля решил промолчать.
Яну забавляла сложившаяся ситуация. Ей было очевидно слияние двух великовозрастных детей против плохой тётки Яны, и она любопытствовала — что же они придумают?
Ясно, что мозгом этого слияния был Гена, а его рупором, передающим "секреты управленцев", Рома. Единственное, в чём был прав отец Коли, это то, что для некоторых сотрудников счёт денег противопоказан. После того, как программа стала высчитывать КПД сотрудников и начислять премии, ценность самих сотрудников во многом поменялась. Зарплата стала честнее, но контролировала этот процесс Яна. Гена объяснил Роману, как работает система, со всеми её слабыми местами, и Роме стало очевидно, что если Яна захочет — кто-то может получить и двойную плату, тогда как это обязательно скажется негативным образом на зарплате остальных на участке. Чем больше участок, тем легче выделить кого-то, почти незаметно для соратников. Курочка по зёрнышку клюёт. Надо ли говорить, что самым людным был участок сварки, а самым "богатым" и ответственным — сборки. С появлением Яны финансовое благополучие Васи значительно возросло. То, что Вася при этом работал по шесть дней в неделю, а сварщики с графиком два на два — никого не смутило. Слухи поползли вширь. Кефиров пытался пресечь болтовню коллег, но тут же был обвинён в панибратстве, ведь и его зарплата выросла. Мало того, что он — мастер, так ещё и единственный склейщик, то есть выработку по склейке ему попросту не с кем делить. То, что зарплатный фонд данного участка в принципе рассчитан на одного человека, тоже никого не волновало, главный контраргумент: "конечно, тебе-то легко рассуждать!"
Когда первая волна возмущения неохотно прошла рябью по рядам рабочих и утихла, прошёл слух о баснословных зарплатах "святой троицы" — Васи, Коли, Яны. Вторая волна уже качнула. Рома был доволен. Он по полдня проводил в кабинете Гены, а вторую половину разжижал мозг сварщиков приветливым разговором о том, как он старается всем помочь:
— Коля вообще ни хрена не понимает... Вот смотри, видишь чертёж? Он отдал приказ, чтобы ты это за смену сделал. Говорит, что ты проседаешь по данным их программы... Да не расстраивайся, с компьютером не поспоришь. Коля сказал, что если ты за смену этот заказ сделаешь, то выравняешься. И ты сделаешь, понял? Потому что я тебе помогу. А не успеем, я останусь в ночь и всё доделаю. Мне можно, я мастер, а у тебя на ночное время допуска нет...
Естественно никаких приказов Коля не отдавал, и никто никуда не просел по данным компьютера. Рома плёл свои интриги, пользуясь тем, что взрослые мужики ни за что не пойдут жаловаться, или выяснять отношения с мальчишкой. Если бы хоть один спросил Колю в лоб, обман Романа вскрылся бы, но все молчали и копили злость. А удалённость участка ещё и позволяла избегать лишнего сопоставления фактов. Спустя ещё некоторое время, сварщики "совершенно случайно" узнали какие миллионы на их поделках с распродажи заработала Яна, вложившая в общую казну только стоимость "лома", дабы заткнуть директора, и аренду витрины, чтобы провести хоть что-то через бухгалтерию. Ещё она с вырученных денег дала взятку заведующей магазином, чтобы та покрывала всю эту махинацию.
Опять же ничего подобного не было и в помине, но кто будет разбираться в правдивых бумагах, когда есть шанс почувствовать себя полноценной жертвой, пешкой большой игры?
Яну возненавидел весь участок сварки. Начало положено. Гена продолжал науськивать своего шакала, и тот со злорадным удовольствием наблюдал, как закипают люди. От сварки слухи ползли уже как проверенные и всем известные факты. Двух недалёких человек на всё производство было достаточно, чтобы придать чужим словам местный колорит. Вот и всё.
* Финиш
Наконец все эти разговоры в том или ином виде дошли до директора. Когда он сделал смс-рассылку, уже и секретарь, и бухгалтер, и кадровик знали причину внеплановой встречи на нейтральной территории. И все трое не знали, что сказать.
С одной стороны, Коля и Яна зарекомендовали себя как дельные люди, хорошие молодые специалисты... С другой стороны, вот уже почти полгода они работают, принесли доход, наладили связь, систему, таблицу... И ничего не просят. Другие на их месте давно бы требовали повышения по должности. Скажем, креативный директор и директор по развитию торговли. Или повышения зарплат. Но они молчат так, словно их это совершенно не интересует. А почему? Уж не потому ли, что они и так у кормушки, да ещё и в тени? Кто они вообще? Пришли вместе, но познакомились, якобы, только здесь. Яна без образования, Коля вообще инженер. А что если это реальные аферисты, которые неспроста так всем пришлись по душе с самого начала? Ведь именно аферисты профессионально втираются в доверие, а потом под эгидой новых друзей, типа Васи и Саши Кефирова, проворачивают свои грязные делишки.
Выслушав мнения, директор взял время подумать. На том и разошлись. Но осадок остался у всех. Теперь на всех уровнях на ребят смотрели косо, и игнорировать этого уже не могла даже Яна. Она подошла к секретарю с вопросом, что случилось, но та огрызнулась: не вынюхивай, мы всё знаем. Девушка пожала плечами и ушла, но поразмыслив немного, она сложила примерно тот же пазл, что описан выше.
В тот же день Яна дождалась, когда освободится Коля и предложила ему прогуляться. Понимая, что для него вообще всё неочевидно, она терпеливо и спокойно объяснила ему, откуда ноги растут и в какую сторону шагают. Николай молчал. Яна зашла в магазин, купила бутылку ликёра и, выйдя, повернула в сквер. Коля достал из кармана пакет, завернул бутылку, распечатал. Оба молчали.
Когда они вышли к последнему общему перекрёстку, пора было расходится в разные стороны, Коля спросил:
— Мы не будем ничего доказывать?
— Нет, — ответила Яна, — это совершенно бессмысленно. Любое оправдание, и мы просто выкручиваемся, любое доказательство, и мы просто хорошо заметаем следы... Это предприятие больше в нас не нуждается, вот и всё. Лично мне пора двигаться дальше.
— И куда ты пойдёшь?
— Ещё не знаю. Не думала об этом. А ты?
— А я...
И Коля рассказал ей всё. О том, как отец заслал его сюда вынюхивать рецепт успеха, как пообещал отречься и теперь игнорирует, как Коля понял, что их семейному делу никогда не стать таким же производством. Потому что конвейер — это когда всё одно и то же, в нём нет жизни, нет развития, но как объяснить это упрямому родителю, он не знает.
— Колян, ну туповат ты иногда бываешь, честное слово... Ну вот видишь ты, что человек идёт в заведомо неверном направлении...
— Мне подарить папе компас? Что-то я не заметил, чтобы директору он чем-то помог...
— Так и директор ещё не в тупике. Он только идёт. И наши пути расходятся, так бывает. Не волнуйся, когда придёт нужное время, он сам найдёт свой путеводитель. Как и твой папаша. Я хочу сказать... Дай ему то, чего он хочет. Ты же всё знаешь сам, тебе не нужно воровать информацию, копировать чертежи... Просто сядь с ним и братом за один стол, и расскажи всё, что видел, всё, что запомнил. Это и есть жизнь. Это — не предательство. На таблицу не оформлен патент, ты и сам её соавтор, и крепежи ты сам прикручивал, и детали чертежей уточнял... И никто не брал с тебя подписку о неразглашении... Так чего ты ломаешься, как девица на мальчишнике?
— Но я не знаю, по какой формуле высчитывалась зарплата, премия, КПД. Я не читал договоров, не знаю прописанных гарантий. А ему всё это надо, он ищет, где подвох.
— Хорошо. Давай подождём, когда нас уволят, а нас уволят однозначно, и мы придём к твоему отцу вместе. Я отвечу на все его вопросы, пусть разочаруется.
Через три дня Колю с Яной отправили в отпуск на две недели, с целью тестирования системы. Директор хотел знать, будет ли работать всё, созданное ребятами здесь, без их прямого участия. Директор заявил, что это необходимо для того, чтобы Гена попробовал взять на себя полную ответственность и весь функционал своей должности. Чтобы он научился сам взаимодействовать с магазином, мастерами, отделом продаж, снабжением, вёл отчётность, таблицы... И если он облажается за две недели, то ребята всё быстренько исправят.
Коля с Яной были к этому готовы. Им дали на передачу дел два дня, но они справились за час, оставив номера телефонов для связи.
Первым делом они вызвали Васю и Сашу Кефирова и пошли в кафе. Туда же пришёл по первому зову дед Ефим. Они спокойно обсудили сложившуюся ситуацию, посвятили Ефима в те детали, о которых он не знал. По сути они отмечали своё увольнение, сомнений не было — из отпуска их не позовут. Вася искренне радовался, что ребят не трогает вся эта волна производственного хейта. А Саша был угрюм, его злило всё это. Ефим похлопал Кефирова по спине:
— Ну и чего ты бесишься? Не нравится ситуация — измени её, не можешь изменить — наплюй, не можешь наплевать — дистанцируйся. Всё просто, молодой человек. В жизни вообще всё просто. И каждая кошка что-нибудь на свой хребёт наскребёт. А ты о себе думай, ты-то у себя один.
Саша задумался.
Хорошо посидели. Душевно. Васю отправили домой с напутствием — ни на кого не обращать внимания, работать, как всегда. Ефима проводили до подъезда. В разговоре выяснилось, что Яна заходит к старику по три-четыре раза в неделю, и уже давно. Коле стало стыдно перед ними обоими. Он ведь их так и не узнал за всё время общения. Чем занимается Яна вне работы? Что делает дед с тех пор, как его услуги сторожа стали не нужны? А чем живёт он сам?
*Финал
Они сидели за столом впятером: Ефим, отец, Коля с младшим братом и Яна.
— И благодаря этой таблице, они попрут вширь и вглубь... — говорил отец.
— Таблица — это инструмент. Вы можете кушать лапшу палочками, а можете вилочкой, но если нет лапши, вам нечего кушать — инструмент бесполезен, — Яна, как всегда, была в хорошем расположении духа. Коля вообще ни разу её не видел в плохом расположении духа, — по сути, вот это всё, — Яна перемешала ладошками бумаги на столе, — вообще ничего не значит.
— Без тебя это всё не работает? — спросил Сашка.
— Да не я — ключевой эпизод, а идея. Если говорить непосредственно об этом предприятии, то контроль над заполнением таблицы отдали Гене. Пока он чешется в нужную сторону, всё будет хорошо, но как только он даст слабину, а он даст слабину, всё пойдёт по борозде. Без этой таблицы заказов совершенно теряет смысл таблица КПД и зарплат. Это не рыболовная сеть, где дыра в одном углу не повлияет на весь объём полностью. Это цепь шестерёнок, где вылетит одна и остановится всё. Именно в этом слабое место данной системы, и я об этом предупреждала и директора, и мастеров, и Гену Усова... Но они зациклились на личностях, и теперь, тряся поджилками, ждут — рухнет домино без меня или нет. Но не во мне дело! А в самой важности этой таблицы.
— То есть, важно было научить вести таблицу всех? — Коля, вроде, был там всё это время, но вникал только сейчас.
— По крайней мере всех мастеров. И производству объяснить всю необходимость точного и своевременного заполнения и критичность малейшей ошибки. Чтобы все до единого были зациклены на таблице, на том, чтобы её показатели были как можно лучше. В идеале — вывести таблоид с данными прямо в цех на стену, чтобы все могли следить за заполнением. В этом и прозрачность назначенных и выполненных работ, прозрачность начисления зарплаты, премии. Пусть бы на обеде не слухи обсуждали, а кто сколько заказов выполнил из тех, что уже в графе "склад готовой продукции". Вот в этом и был бы азарт, спортивный интерес. Явное, очевидное, почти осязаемое движение вперёд. Каждый застопорившийся заказ был бы на виду, как бельмо на глазу всего цеха, и желание исправить ситуацию брало бы верх над желанием отсидеться в стороне. Это и было бы общей целью, которая бы сплотила коллектив.
— Но тогда почему только Гена занимается таблицей? — спросил Ефим. Это и Коля уже понял:
— Потому что Гена — специально обученный человек по отчётности. Это удел руководства — сводить концы с концами, а рабочие должны работать, отчётность — не их ума задача.
— Это директор так сказал?
— Это все директора так говорят, — Коля хотел посмотреть на отца, но опустил взгляд. Он не жаждал конфликта. И не видел, как на него посмотрел родитель...
— В вашем же случае, — продолжала Яна, — подобная таблица может помочь. А вот зарплатная — нет: у вас банальная конвейерная сдельщина, таблица КПД для вашего формата будет слишком сложной, нерентабельной. Но всем же известно — кадры решают всё. Если вы нанимаете таких людей, которых за людей не считаете, вам не выйти на новый уровень. Ваших сотрудников объединяет бутылка, выходные и праздничные дни, соответственно, интерес к работе разжечь можно, но временно, где-то между мартовскими и майскими праздниками. Кто-то включится в процесс, остальных надо уволить. Вам кажется, что производство просядет, но Вы лично, сами увидите, что два стабильно работающих человека, стремящихся выполнить работу, сделают в три раза больше, чем в толпе с десятком ленивых пьющих разгильдяев. Вы думаете, что экономите на статье зарплат, но и это не так: Вы можете провести эксперимент и увидеть, на сколько продуктивнее станут те двое, если будут работать не за туманное обещание, а по конкретным расценкам, при условии, что Вы выполните полную и своевременную оплату. Одна ложь с Вашей стороны убьёт весь энтузиазм. Это важно — держать своё слово. Это как сохранить своё лицо в любой ситуации, своё достоинство и честь. Даже если человек подвёл, или увольняется, или нагадил кучу в коридоре — вычти ущерб, выдай соответствующую бумагу, хоть от руки и без печати, но отдай остальные деньги так, как они причитались. Эти суммы — счётчик твоей надёжности, в том числе, для тебя самого.
Яна всегда в разговоре переходила на ты. Коля поглядывал на отца, но тот ничего не замечал. Он уже попал под влияние чар этой необыкновенной девчонки. А Сашка и вовсе преобразился. Он явно понял всё, о чём она говорит, и даже больше: в последнее время он очень часто бывал на семейном предприятии, был посвящён во все дела, во все казусы и происшествия, и он видел сейчас ясно и чётко, что нужно делать теперь. Отец видел то же самое, но его прагматизм, сомнения, страх всё потерять мешали ему. Саша же был моложе, он ещё не налепил сто тысяч ошибок и не огрёб сто тысяч последствий, чтобы бояться так же.
Коля наблюдал за ним и понимал, что Саша готов. Ко всему: к преемничеству, управлению, профессиональному росту. Он гордился братом и был спокоен за их с отцом дальнейшую судьбу.
* Разлука
Когда Яна с Ефимом ушли, Коля тоже засобирался. Отец с Сашей ещё бурно обсуждали за тем же столом варианты стратегий, когда он вышел с большой спортивной сумкой из своей комнаты.
— Ты куда? — насторожились собеседники.
— Снял квартиру, переезжаю. Буду работу искать, но чуть позже... Пока хочу передохнуть.
— Ты давно это решил? — поинтересовался отец.
— Да, давненько... Месяца три или четыре назад мне закралась такая мыслишка... Нет, я не спорю, я — идиот, и если бы не пресловутая Яна, то мы бы разошлись конфликтно и глупо, и я бы потом жалел об этом. Но сейчас всё хорошо. Ты прав, пап. Ты во многом прав, просто не всё знаешь, а учится тебе сложно. Сашка более обучаемый и шустрый, а ты — опытный и умный, вы вместе — отличный тандем, вы справитесь... Только не души его своим авторитаризмом и страхом провала. Дай малому свободу действий, просто подстраховывай его, и он горы свернёт. С твоей поддержкой — обязательно.
— Что это ты меня нахваливаешь?
— Я не нахваливаю, Саш, я говорю как есть. Я о себе не хуже думаю, но это всё — не моя сфера. Я поработал, попробовал, и сейчас абсолютно точно знаю, что этого всего не хочу. Я — не часть предприятия. Ни того, ни этого, ни которого. Мы разные. Папа прав, на меня пагубно повлияла мама, я больше по чувствам, эстетике, романтике...
— Чего это ты про мать вспомнил? — отец злился, но и пытался осмыслить происходящее. Старший сын решил отколоться сам, на ровном месте... Это и бесило, и настораживало одновременно.
— А я многое вспоминаю в последнее время. Многое переосмысливаю. Я пока ещё даже не знаю, чем хочу заняться, где буду работать. Но пришла пора начинать с чистого листа. Я рад, что мы не в ссоре, что я ухожу спокойно. Если что-то будет нужно, звоните. Или просто поболтать. Я там на холодильнике повесил номера телефонов Васи и Саши Кефирова, ещё двоих ребят-слесарей. Они неплохие парни, им непросто работать в том коллективе, который есть сейчас, может, если вы надумаете обновить список своих сотрудников, вам пригодятся новые люди. А нет, так нет. Пока, ребята, удачи.
Коля прошёл к дверям, обулся, взял куртку с вешалки и вышел. Никто его не догнал у дверей, не попрощался, не проводил. Но ему это было неважно. Он ехал к матери.
Впервые он нагрянул к ней месяц назад, на открытие выставки, где участвовало несколько её работ. Она явилась на обязательную программу открытия, поприсутствовала, и сразу ушла, едва появилась такая возможность. Коля догнал её на выходе и двинулся следом. Она достала из кармана длинную сигарету, и пошла прочь, окутанная дымом. На светофоре сын поравнялся с нею:
— Привет, мам. Хорошие картины. Мне понравились. Особенно "Листья".
Женщина не сбавила ход, только мельком взглянула на парня, улыбка тронула её губы и сразу растаяла. Едва загорелся зелёный, они пошли дальше.
— И чем тебя так впечатлили "Листья"?
— Прозрачностью воздуха. На картине нет инея или чего-то вроде, но ясно, что это морозный день. И на фоне этой прозрачной серости такие яркие осенние листья... Во-первых, это красиво. Во-вторых, создаётся настроение нового начинания. Успешной попытки. Рывка в нужную сторону.
Полквартала шли молча, мать свернула во дворы, сын не отставал.
— Хорошо. Мне нравится. Ты действительно что-то понял.
Ещё помолчали. Мама любила ходить дворами, особенно в старой части города. Коля понимал, что она до вечера может кружит по улицам, но не хотел торопить её, не стремился ни к какой конкретике. Он шёл с ней рядом, и это было то, чего он хотел.
— Зайдём пообедать? — спросила мама, кивая на какую-то столовую.
— Давай.
Коля не спешил. Он специально отменил все возможные дела и встречи на этот день, отключил звук в телефоне, а потом и вовсе оставил его дома. Он нашёл мать по скудным данным, типа ФИО, год рождения, город. Они с Сашей ничего о ней не знали. И когда нашёл, хотел поделиться с братом найденной информацией, но поразмыслив, решил, что Саше не четырнадцать лет. Они по-прежнему братья, но теперь уже взрослые, и каждый сам за себя. В личной жизни это важно — сохранять дистанцию, беречь свои интересы. Никто не мешает Саше забить в поисковик те же самые данные. А может, он уже не раз делал это, кто знает... Просмотрев фотографии маминых картин, её личные фото из соцсетей, он понял, что если она и больна душевно, то по крайней мере, не опасна для окружающих. И кажется, не нуждается в опеке. То есть всё не так плохо, как он себе представлял в детстве с туманных намёков и недомолвок папаши. И тут ему попалась её фамилия в списке участников выставки, открытие которой ещё только прогнозируется. И он стал следить за событиями. И вот он здесь.
Они прошли в столовую, Коля пропустил спутницу вперёд и попросил кассира считать вместе. Мать никак на это не отреагировала, прошла с подносом в зал, не дожидаясь сына, села за столик в углу. Он подсел за её стол напротив. Молча разложили провизию, расставил тарелки, и наконец посмотрели друг на друга в упор.
— Ты вырос, Коля. Я знала, что ты будешь высоким мальчиком, как мой папа, и я не ошиблась.
— Да, Сашка ростиком как отец, метр шестьдесят восемь.
— Вы похожи с Сашей?
— Да, лицом, комплекцией. Но и только.
— Ты ушёл из семьи?
— Нет пока. Но что-то во мне зреет...
— Протест?
— Не совсем... Нет. Я бы не сказал, что это протест. Скорее некоторая отчуждённость. Мне не интересен тот образ жизни и мысли, который пропагандирует отец и поддерживает Саша.
— Саша на стороне отца... Ну... По другому быть не могло. Ты был моим сыном, а Саня — папиным.
— Почему вы разошлись?
— Потому что он хотел обоих сыновей. Он не рассказывал? Хотя что он мог рассказать... Познакомь меня с его версией, пожалуйста. Раз уж ты здесь, ты должен был понимать, что я об этом спрошу.
— Ты — душевнобольная женщина, нуждающаяся в лечении, но отказавшаяся от него. Было много попыток вернуть тебя к нормальной жизни, но в конце концов отцу было проще доказать твою невменяемость и лишить тебя родительских прав. Ты прошла лечение в соответствующем заведении, в это время папа с тобой развёлся и переехал, потребовав в суде оградить нас от общения с тобой. Больше о тебе никто не слышал.
— И ведь всё верно, — задумчиво сказала мама, глядя в сторону и медленно пережёвывая рыбную котлету, — да, всё так и было.
— И ты действительно была больна и нуждалась в лечении?
— После общения с твоим отцом — да, я была больна и нуждалась в лечении. Когда меня выписывали, мне вручили листок под роспись, где говорилось, что я не имею права приближаться к своей семье. Он забрал у меня моих мальчиков. Я пошла обратно к врачу и потребовала продолжить лечение, иначе я поеду и закопаю этого старого ублюдка. Скандал был грандиозный, и меня госпитализировали с обострением. Там я познакомилась с женщиной, которая каждые два года ложилась в эту больницу по поводу шизофрении. Выписывались мы вместе, и она пригласила меня на курсы реабилитации. Цена была приемлемой, а деваться мне было некуда, и я пошла. Там мне реально помогли, разложили жизнь по полочкам, я отказалась от препаратов, вздохнула спокойно... Тут умерла та женщина. На её похоронах я разговорилась с девушкой с нашего же курса реабилитации, Алиной. Мы были знакомы, но не были близки, скажем так. С этого дня мы начали больше общаться, подружились, и она познакомила меня со своим дядей, её лучшим другом. Скоро он стал и моим другом, а позже — мужем. У нас родились две замечательные дочки, одна сейчас учится в школе балета, вторая занимается фехтованием и шахматами... Я хочу, чтобы ты понимал: я не забыла вас, но и не ношу траур по прошлому. Я живу полной адекватной жизнью, и если тебя это не шокирует, то приглашаю тебя стать её частью. Раз уж ты пришёл.
— Я не думал, что ты создала семью. Честно, я понял так, из новостей, что ты одинока... Но не думаю, что это что-то изменит. Да, я пришёл, мама. И я хочу познакомиться с тобой и твоей полной адекватной жизнью. Я не собираюсь лезть в неё, ревновать и отнимать твоё время. Но я хочу узнать тебя. Я слишком мало помню, но может быть, если бы этих воспоминаний не было, мне было бы проще без тебя. Но они есть.
— А что ты помнишь?
— Помню, как сидел с тобой на диване, положив руку на твой живот, и ждал, когда малыш пошлёт мне сигнал из вашего мира. Это было завораживающе непонятно, как смотреть на звёзды, но очень увлекательно. Помню, что отцу это ужасно не нравилось. Ещё помню, как отец ругал меня за то, что я не стал драться с каким-то толстым мальчиком, который дразнил меня шепелявым, а я никак не мог взять в толк, почему я должен его бить. Ведь шепелявость у меня временная, из-за того, что зубы меняются, ты мне это объяснила. И что дразнятся только очень несчастные люди, тоже. Зачем мне бить несчастного толстого ребёнка? Я так и не понял. А дома ты заступилась и он ударил тебя по лицу. Помню, как он бил тебя. А я подглядывал и боялся. Помню пикник, который ты устроила для меня ночью, и мы гуляли до утра, и встретили рассвет... Мне до сих пор снится этот рассвет. Вот наверно, и всё.
— Поразительно. Пикник я тебе устроила ещё до того, как забеременела Сашей. Тебе было от силы лет пять. Отец уехал тогда в командировку, а ты заявил мне, что если бы было можно, то ты гулял бы до самого утра. Я сказала, что ты устанешь, заплачет и уснёшь на ходу. Но ты не соглашался. И тогда мы пошли гулять во двор, потом в парк, потом мы ужинали пирожками с вечерней скидкой в булочной, потом мы купили в магазине продукты и кухонный нож, чтобы нарезать колбасу. И пошли на пустырь, за школой и общежитием. Я, если честно, побаивалась, что кто-нибудь к нам привяжется, но решила, что если чего-то путного хочет ребёнок, значит сам бог нас сбережёт. Мы разожгли маленький костерок, нажарили колбасы и сосисок...
— И ели их с хлебом, поливая кетчупом. А ещё была горчица. Я впервые попробовал горчицу и до сих пор люблю её...
— А потом мы положили в угли кирпич. Делали из фольги тарелочки и ставили на кирпич, жарили яица... Пили сок и воду...
— Ещё печенье было.
— А там и светать начало. Конечно, в городе какой больно рассвет... Но пустырь большой, за ним низина и окраина города. Я помню, мы пошли на мост автострады, чтобы комаров сдувало. А оттуда оказался очень приличный вид на ту самую низину. Вот тут и стало подниматься солнце...
— Это самое яркое моё воспоминание в жизни. И самое радостное, приятное. И самое красивое.
— Да, с тем днём много связано. Ты уснул по дороге домой, мне пришлось тащить тебя на себе. А про нож я потом забыла. Он так и остался лежать в моей сумке. Им я и располосовала лицо твоего отца спустя пару лет. Это и стало причиной моей "невменяемости" и "потенциальной угрозы для семьи и детей". Мне вменили превышение самообороны и отправили на принудительное лечение.
— Но я не помню отца без шрама...
— Тем не менее. Но я ни о чём не жалею. Разве что о том, что вообще вышла за него когда-то. Но меня всю жизнь учат, что всё случается к лучшему. Надеюсь, хотя бы для вас это так и есть. Если вы не попрекнёте меня, что я зря вас рожала, то значит, действительно всё к лучшему.
Так прошла их первая встреча. С тех пор Коля часто к ней приезжает. Сёстры ему симпатизируют, мамин муж тоже относится хорошо, и ему комфортно в их компании. Он не навязывается, не докучает, но ему звонят сами: то мама, то её родня, примерно раз в неделю, с приглашением зайти на чай, ужин, помочь с правилом по английской грамматике или передвинуть диван. И он ни разу им не отказал. Однако дома о своих новых друзьях Николай помалкивал.
Теперь он снова ехал к ней, к ним — её семье, чтобы рассказать, что живёт теперь поблизости, пригласить в гости, оставить запасной ключ им, на всякий случай, и просто повидать. Если бы отец знал об этом, он счёл бы это предательством, но Коля не менял семью отца на семью матери, нет, просто так получилось, что в момент его отдаления от отца, в момент ухода, именно мать оказалась поблизости. Так совпало, что он ушёл жить отдельно именно сейчас, а нашёл её незадолго до этого, и она со своей семьёй сама поддерживает общение... Никто не планировал такой сценарий, и в этом нет предательства. Но отцу этого не понять.
*Движение
Сначала Коле позвонил Гена Усов и сообщил, что предприятие не нуждается в выходе Николая на работу, таково решение совета мастеров, а потому Николай может подойти за расчётом в бухгалтерию в назначенный день. Потом позвонила Яна, обсудить — вместе идти в бухгалтерию или плюнуть на них и вообще не ходить? Коля назначил ей встречу в той же столовой, где он первый раз обедал с мамой. Он полюбил это уютное местечко.
Яна примчалась с опозданием на час и, как обычно, в отличном настроении.
— Ну, рассказывай, что делаешь? Какие планы?
— Съехал от отца, живу теперь в этом районе, могу адрес записать — заглядывай в гости... На работу не устроился ещё, филоню. А ты как?
— А я к Ефиму переехала.
— В смысле, он тебя к себе жить пустил? Как квартирантку?
— Нет, блин, в наложницы он меня взял... Коль, ну конечно, квартирантку. Я оплачиваю коммуналку и покупаю сахар и соль по мере необходимости, а он готовит и посуду моет. Представляешь, он, оказывается, обожает готовить, а для себя одного ему лень. Мне так с ним повезло! Просто невероятно... Только бы не помер старик в ближайшем будущем, а то у меня на него планы.
— Замуж собралась?
— Да не, не такие планы. У него от жены осталось всякое швейное оборудование, я сейчас коврики и покрывала лоскутные шью. У тебя, кстати, никаких тряпок лишних нет? Ну там, постельное, например, свитер,... Пальто мне надо! Хотя бы половинку. Нет? Ну ладно. Так вот. Шью покрывала для него и всех его знакомых. Одно себе оставила. Одно маме пошлю. А куда их потом девать? Никому они на хрен не нужны, надо на что-то другое переключаться. А я не хочу. Думаю пустить какую-нибудь студентку швейного колледжа жить в эту комнату, где машинка, оверлок и прочее. Пусть до кучи шьёт на заказ.
— А где заказы брать будешь?
— Вооот, я тебе о том же... Пока смотрю спрос. Бортики на детские кроватки хорошо заходят, и постельное белье для малышей. Я ещё помониторю. И студентку поищу. Может, найду офигенную какую-нибудь, уже с идеями...
— А Ефим тебе на кой?
— Я же сказала — он готовит! Кроме того, это же он владелец имущества покойной жены. И вообще, он хороший. Пусть живёт. Долгих лет ему... Я тут искала работу, нашла объявление: требуется логист в крупную организацию. Хотела позвонить, но сначала было некогда, а потом Гена позвонил... Я думаю, если судьба, то объявление обновят. Тогда точно позвоню. Ещё одно видела: нужен оформитель тематических композиций. Я вот номер записала, сейчас тебе скину, вчерашнее объявление, свежачок вообще... Почему-то мне кажется, что тебе это будет интересно.
— Хорошо, я позвоню. Что решим с бухгалтерией?
— Ты же всерьёз не думаешь, что подарю им свой расчёт? Они его и так, стопроцентно, со всех сторон урезали. Поехали вместе. В цех зайдём, повидаем всех...
"Всех повидать" Коля не жаждал, но с Яной спорить не стал. Получили деньги, расчёт реально урезали, зашли к ребятам. Вася доволен жизнью. Зарплата меньше, чем при Яне, но всё равно неплохая. Обороты спали, работы стало меньше. Больше сборки на магазин. Рабочая неделя стабильно состоит из пяти рабочих дней, чему он безмерно рад. Саша Кефиров уволился сразу, как объявили об увольнении Николая. Его не было на совете мастеров — не пригласили. Он сказал, что ловить в этой организации больше нечего и ушёл без отработки. Гена работает, Рома — его правая рука, он теперь мастер всего производства, и сварки, и столярки, и малярки, и сборки... Всех остальных мастеров, какие оставались, перевели в бригадиры. Распродажа в магазине стоит без обновлений, изделий там осталось немного. В общем, в производстве всё благополучно.
— Ну и слава богу! — радостно заключила Яна.
*заключение
Спустя два года они встречали новый год в той самой столовой: дед Ефим с новой квартиранткой, студенткой швейного колледжа, успешно шьющей на заказ.
Яна — снабженец в крупной фирме, самая известная личность среди поставщиков и производителей, легенда, с которой все хотят познакомиться и в то же время боятся, что она околдует и отберёт бизнес посредством ворожбы. Кстати, она уже год гордо носит фамилию Кошкина.
Её муж, Николай — оформитель тематических выставок, дизайнер, официальный представитель небольшой, но стабильно развивающейся группы компаний по декору. Он проектирует всё, что связано с фасадами, интерьерами, инсталляциями, выставками... В общем, счастлив, что нашёл дело по душе.
Кошкин-старший с младшим сыном Александром — генеральный директор развивающейся компании с его первым помощником, исполнительным директором - душой производства и автором десятков проектов, воплощённых в жизнь в кухнях по всей стране.
Александр Кефиров с супругой и старшей дочерью, которая отправила всю семью на юг на новогодние праздники, чтобы проконтролировать завершение ремонта в их частном доме.
Вася. Просто Вася. Радостный и не позволяющий себе впадать в уныние ни при каких обстоятельствах. К слову, работают они теперь, Кефиров с Васей, на предприятии Кошкина, изготавливают кухни на заказ. Зарплаты улыбаются им так хорошо, что лучше не хвастаться, а то сглазят. А главное — работа интересная, индивидуальные проекты, которые не похожи друг на друга, всегда разные, всегда что-то новое. Кошкин-младший иной раз такое во сне увидит, что всем цехом кубатурят: как бы извернуться и создать подобное... И ведь создают.
После всех тостов, поздравлений и вручения подарков, начали делиться новостями, и гвоздём программы стала, как всегда Яна, с её неуёмной общительностью. Она сотрудничает с теми же поставщиками, которые продают сырьё прежнему её работодателю. Мало того, совсем недавно она переманила к себе в отдел логистики их водителя, работавшего там последние полгода, и в отдел продаж двух менеджеров, а последней её победой стала зеленоволосая секретарь.
— Больше там не осталось путных людей, всё, я успокоилась, — пояснила Яна, снова бодро налегая на шампанское, и начала рассказ.
— Усов там не работает уже сто лет как, но это итак все знают, о нём позже. Что касаемо самого предприятия — они на том же уровне, как были, когда мы с Колей только пришли туда работать. Водила говорит, что железа на сварке валяется столько, что его уже на улицу выкидывают, некуда складывать. Заведует вертепом Рома, текучка кадров страшная. Магазин ревёт — поставка товара, например, в среду, а собирают им товар, дай бог, в пятницу через неделю. Потому что некогда, своей работы полно в цехе, при этом оборот совсем невелик. Чем они там занимаются — понятно: заказы ищут.
— То есть таблицей они не пользуются?
— Вооот, теперь об интересном. Гена вёл всю отчётность как положено ровно месяц. За это время он повысил Рому до мастера производства, а прочих мастеров списал в бригадиры. Потом это звание стало чисто формальным — никаких доплат и привилегий оно в себе не несло, а значит и ответственность люди на себя брать перестали. Потом потихоньку, за месяц или два, Усов отменил журналы контроля, то есть перестал снимать отчётность, не проявлял к ним интереса, соответственно люди перестали их заполнять. Таким же макаром он пустил на самотёк отчётность снабженца и логистики. Таблицу заказов при этом вёл, но сопутствующие папки не заполнялись, а потому таблицу зарплат и КПД уже упразднили к тому моменту, типа она слишком много ошибок выдаёт. То есть зарплату уже стали начислять как раньше — как бог на душу положит. В этом месяце по часам, а в следующем — по продукции... Дальше больше, в таблицу перестали вносится новые заказы, под конец перестала отмечаться сдача готовой продукции. А потом Гена уволился. За две недели отработки он такого накруговертил в документации и чертежах, что на некоторые заказы всё печаталось заново. Принимать от Гены таблицу было некому: директор слишком занят, а Роме Гена объяснил, что "туфта это всё". Так он и ушёл. Что и было очевидно заранее, да? Мы все об этом думали, ещё когда его назначали ио. Но.
Сейчас у нас в городе есть маленькая прогрессивная компания, которая изготавливает мебель, и не только, на заказ, и отправляет по всей стране. Директор этой фирмы — барышня Елизавета Усова, жена Гены, а сам он — начальник производства. Дата образования данной компании совпадает с датой нашего с Колей увольнения. То есть он уже был начальником своего собственного производства, когда уничтожал всё, что мог, там, где ещё пока числился и якобы работал. Вся продукция, кроме одной единственной весёленькой тумбочки из мдф, полностью скопирована им с прежней работы. Всё: и ведение заказов, и чертежи, и пресловутые таблицы, и система управления, и список оснащения, и технология производства... Абсолютно всё слизано и исправно заполняется и ведётся. И журналы, и отчётность. Оборот данной фирмочки растёт, наблюдается стабильный прогресс.
— Вот и переход на личности. Оказывается, всё держалось на неприметном Гене, — подмигнул Яне Саша Кошкин.
— Всё держалось на таблице... — засмеялась Яна, — а уж кому её вручили...
— На чём же они теперь держатся?
— Сменили направление, кажется... Такими темпами, они свой магазин превратят в продовольственный супермаркет.
— А мне жаль того производства, которое Гена подставил, — сказал отец. Коля удивлённо взглянул на него, — люди ошиблись в человеческом факторе, но ведь это так просто...
— Значит кому-то пришло время присмотреть себе компас, — Яна обняла мужа.
— Что? — не понял отец.
— Давайте выпьем за то, чтобы каждый из нас был хорошим человеческим фактором! — объявил Коля, поднимая бокал. Все присутствующие его дружно поддержали. *