-- А вот у нас с Санькой было, так было! – Лёха даже вскочил с брёвнышка, на котором сидел до этого, протягивая руки к костру – Гоняли мы зайца, значитца… Ну, не мы конечно, гоняли, а его кобель Варнак, мы-то, однако, на перехватах были. Чернотроп ещё был, хотя и ноябрь начался, трава вся в инее. Ничего, однако, не получалось, пёс три круга сделал, а зайчишка всё мимо проскакивал, видели мы его два раза, но далековато. На четвёртом кругу Варнак скололся и через минут двадцать приплёлся к нам, виновато поджимая хвост.
Мы стояли на поляне и раздумывали, что делать дальше. Уставший пёс лежал рядом, положив голову на вытянутые передние лапы, и внимательно глядел на нас.
-- Домой уезжать рано – проговорил Сашка – ещё только середина дня. Другого зайца искать бесполезно, Варнак совеем выдохся. Может быть…
Он не договорил, над головами со свистом прошёлся табунок уток, с дюжину голов, пролетел над поляной, неожиданно спикировал вниз.
-- Странно, -- Санька, как всегда в подобных случаях, почесал затылок – наши утки уже улетели, северные летят большими стаями. Эти на крякашей не похожи, помене будут и шеи заметно короче. Неправильные какие-то утки, да и сели опять же в лес…
-- Дак, Саня, ты чё не помнишь ли чё ли, когда дорогу строили, тамо-ка песок брали. Карьер большучий образовался, а потом залился водой. Цельное озеро получилось, глубокое, даже камыш вырос только по самой кромке.
-- Ну пойдём, посмотрим, авось утятинкой разживёмся.
К озеру-карьеру вплотную подошли по заросшей дороге, которая уходила прямо в воду. Чахлая полоска камыша скрывала нас до плеч. Утки сидели плотной кучкой почти посредине открытой воды метрах в тридцати пяти-сорока от нас. Казалось, они нас не замечают, до того были спокойны.
-- Стреляем вместе – хрипло шепнул Санька – второй выстрел влёт.
Два выстрела слились в один, но вторых выстрелов не последовало. Утки, вместо того, чтобы взлететь, дружно нырнули. Дробь хлестнула по пустой воде. Через некоторое время они вынырнули на том же месте и почти все сразу. Я выстрелил навскидку. Эффект оказался тот же. Утки нырнули прежде, чем до них долетела дробь. Я посмотрел на Саньку. Тот стоял прицелившись в пустое место, но как только показалась голова первой утки, выстрелил. Стая вынырнула одновременно с ударом дроби об воду, только она-то вынырнула на десяток метров в стороне. Сразу захлопали крыльями и взлетели. Мы стояли, разинув рты и опустив разряженные ружья. Утка, вынырнувшая первой, тоже била крыльями по воде, но не взлетала. Это была агония.
-- Какие-то неправильные утки, -- вымолвил Санька.
-- Ага, -- подтвердил я. – А как мы будем добычу доставать?
-- А никак. Ветер к берегу подгонит.
Так и вышло. Минут через двадцать свежий ветерок подогнал утку к берегу. Я достал, стал рассматривать. Утка плотного телосложения, весом где-то около килограмма. Аккуратный клюв, короче, чем у кряквы, оранжевые лапы с более тёмными перепонками. Оперение, в основном, серовато-бурое, голова и шея коричневатые, крылья чёрно-бурые. На шее белое перьевое кольцо. Короткий тёмный хвост. « Так это же гогля!»
-- Гоголь -- поправляет Юра.
-- Дак я и говорю, гогля! Запрошлой весной взял одного селезня. Обличье такое же, но всё разноцветное, причём много белого и чёрного. А на энтот раз вот эта была самка-утка, а может и не перелинявший молодняк.
Теперь я по гоглям не стреляю. Ну их! Только патроны переводить. А ты-то Кузьмич, почему молчишь, нешто рассказать неча – повернулся он ко мне.