Я вышел на одной стороне платформы и перпендикулярно составу отправился к такому же, только идущему обратно. Сегодня 15 декабря, день рождения одного из моих друзей. Небольшой компанией мы решили сегодня прогуляться. Мне редко приходится так прогуливаться, в основном все наше общение происходит удаленно. Да и не удивительно, все-таки никому из них я не прихожусь прямо другом, как по мне просто неплохой знакомый, который напросился вместе отпраздновать. Второй раз за сегодня оказавшись на этой станции, я побрел к переходу. К этому времени уже темнело, шел мокрый снег, закрывая вчерашний лед на дороге. Познакомился я с ребятами полгода назад, тогда мне довелось оказаться в числе театра энтузиастов, хотел предложить им одну из своих работ в производство, а там потихоньку стал похаживать на встречи, вслушиваться в разговоры, и вставлять свои пять копеек. В производство так ничего и не взяли, хоть у меня было даже несколько вариантов того, что им могло подойти, но утверждали, что потом, после окончания уже взятых работ еще раз все обдумают и может быть, что и наклюнется. По-хорошему, стоило бы поискать других людей, но я не решился отделяться от ребят.
Садясь в состав, напротив меня оказалась молодая семья. Людей еще было не много, но мест уже на всех не хватало, потому мама с дочкой на коленях сидели, а отец держался за поручни. Получился такой короб из родителей, из которого дитя разглядывало соседей и проезжаемые станции. Как по мне, разглядывать было и нечего, потому даже от происходящего напротив я быстро отстранился и сделал музыку в наушниках чуть громче объявлений остановок и постоянного грохота. Было бы замечательно почитать во время ожидания, я даже потянулся в рюкзак за начатым неделю назад томом, но только несколько секунд смотрел на него, лежащего рядом с другой книгой, заранее принадлежащей не мне. Вновь окунувшись в цель моего пути, я написал Даше. Она хорошая девушка, с темными волосами по плечи и чуть овальным лицом. Все: ее вид, движения, голос и речь имели некоторую загадку, может это последствие ее роли более “своей” или значительному охвату ее интереса в творчестве, не знаю. Именно она сегодня нас и собирала, и просила предупредить, когда будем недалеко. Под очередной кавер “creep” сообщение о явке с повинной от меня было даже комично, правда только для меня. Может, если бы была возможность разговориться, иронии тут не нашлось бы, может быть даже погуляли бы только вдвоем. Я отвесил пощечину в собственную правую щеку… Должно быть мои собственные наказания, особенно за такие конвульсивные порывы приникнуть к человеку, приносят неудобства окружающим, как же я жалок. Слабая получилась пощечина.
Красный светодиод на табло пульсировал в моем внимании, а мой взгляд как привязанный если и падал на что-то другое, быстро от этого уходил. Мне осталось три станции. Как же много сил тратит человек, чтобы перемещать свою тушу из одного места в другое, постоянно. Условность, с которой приходится мириться, как с мигающей точкой, которую не решить. Одно следовать нормам поведения, но это одно из немногих условий, которые не выполнять невозможно. Даже пытаясь запереться, ограничить общение, и всякое физическое взаимодействие, продолжая жить, рано или поздно само естество начнет противиться. По крайней мере мое уничтожает меня уже к концу недели. Может быть это я просто не умею заниматься самим собой, а мое собственное общество мне противно? А как же тогда со мной может быть интересно кому-то другому? Вот именно, что никак, тогда совсем неудивительно, что она…
Мне пришел ответ от Даши. Оказалось, что я слишком рано, так что “буду первым и всех подожду”. “Даже если я не буду спешить, то до ее появления будет минимум полчаса, видимо буду гулять” единственное, что занимало мою голову. Моя станция. Я встал с места заранее и подошел к двери. На торможении кто-то облокотился на мою ногу. Вариантов было немного, то была маленькая девочка, выбравшаяся из родительского короба в неудачный момент. Смотря на нее, я не мог не улыбнуться, не знаю, что из этого рвения просочилось на мое лицо, но для меня же это обернулось теплой тревогой.
Мимо меня прошла девушка с собакой, интересно как в этом парке с удобством выгула собак, но эта выглядела более чем уютно, в своем-то комбинезоне. Будь я в комбинезоне, а не в, теряющем актуальность, пальто, выглядел бы я уютно? Хотя там, под холодным светом фонаря, на очищенном от снега краю лавочки, именно что пальто выглядело уместно. Даже представить смешно: на пару секунд выключается фонарь, раздается раскат грома и я, застреленный, сижу в комбинезоне. Нет, хорошо, что я окоченел в старом пальто. Так лучше, чем эта картина. Хотя какая мне разница…
Пришло заявленное время, а никого так и не оказалось. Я сначала перепроверил по картам, я сидел там, где планировалась встреча. Побродил вдоль парка, разглядывал людей из-под шарфа. Моментально родилась мысль, что они сейчас на другом конце города, а меня отправили сюда, чтобы не пересечься. Признайся они мне в этом, я бы даже смог это принять, но пока это оставалось в недомолвках, каждый следующий шаг давался все сложнее. Пытаясь откинуть такой драматический исход, написал каждому. Понятно, все должны быть сейчас в пути, не самое удобное время для общения, а некоторые и в обычное отвечают не спеша. Минута. Две. Ну хоть кто-то...
Резкий грохот со спины испугал меня, я было уже видел, как фонари гаснут, вместе с моим энтузиазмом, но нет. Обернулся я уже на смех, это была Лиза — именинница с длинными каштановыми волосами и строгими чертами лица, которые совершенно не подходили ее вдохновенному и открытому смеху характеру. Она лежала на середине дорожки и держала руки к небу, должно быть, чтобы не повредить содержимое пакета и не выпускать из другой руки угловатую палку.
— Миша, блин, я понимаю, ты рад меня видеть, но сейчас на меня можно и даже нужно, не просто смотреть. Помоги мне встать! — позвала она меня.
Должно быть и я правда слишком задумался об увиденном. Избавившись от перчатки, я протянул ей руку, она перехватила пакет и схватилась за меня. Ее рука показалось мне теплой и чуть влажной, наверное, она тоже волновалась. Поднявшись, она сразу же приветственно обняла меня, в поддержку ритуалов, я тоже похлопал ее по спине.
— Давно ждешь? А то я смотрю, ходишь тут, хотела напугать и упала.
— Да нет, сам виноват, что пришел так рано. Ты в любом случае напугала меня, даже своим падением. — решил не таить я — Ребята, видимо, в пути, пока не отвечают. — инстинктивно вновь проверил телефон и удалил сообщение, что присылал Лизе. Получилась небольшая пауза — Ой, нет, не в смысле ты страшно падаешь, просто это было неожиданно…
— Я поняла. — медленно кивнула она и хлопнула меня по лбу. От это я засмущался. Как я мог.
— Я бы хотел поздравить тебя, все-таки у тебя праздник. Желаю тебе спокойствия, счастья… Да, наверное, это и самое главное. Подарок сейчас тебе подарить?
— Спасибо. — она расплылась в улыбке — Можно попросить тебя показать подарок, а потом оставить его у тебя, боюсь мне будет некуда его.
Я достал из рюкзака подарочную книгу, то был сборник Лавкрафта. Выбор для нее неочевидный, чего только стоит, как она мне советовала посмотреть “5 сантиметров в секунду”, уповала о красоте показанной любви и чувственной меланхолии, а я ей принес мистику и хтонический ужас, но вдруг затянет. Как и было сказано, осмотрев обложку, подпись на первой странице, гласящую “Завтра улыбается тебе” от меня и выцепив строчку из середины, с ее слов что-то про ураган и могилу, она вернула мне подарок на сохранность, туда же пошел ее пакет с “сюрпризом”. Так было проще и легче нам двоим. Главное было не забыть вернуть.
Лавочка лишилась второй порции снега. А парк вернул себе тишину, правда только на минуту.
— Слушай, — вдруг начала она — у тебя не было такого чувства, что все валится из рук и из-под ног земля уходит? — я в это время разглядывал как меня заносит мелким снегом, стараясь не двигаться. Кажется, до этого она занималась чем-то схожим.
— Постоянно… — не отрывая взгляда, почти прошептал я. Даже удивительно, сколько всего должно было быть у меня, чтобы все это могло постоянно валиться. Нужно было выразиться по-другому.
— А у меня только сегодня. — она посмотрела на меня — Вроде бы день рождение, а я чувствую, как теряю себя сегодня. Теряю себя восемнадцатилетнюю, теперь ее нет, а я, девятнадцатилетняя должна ее не разочаровать и прожить отведенный год достойно.
— А ты завтрашняя должна будешь себе сегодняшней что-то? Будешь ли ты переживать каждый день о таком? — мои колени уже запорошило снегом.
После небольшой паузы она вскочила и встала передо мной. В ответ на ее сверлящий взгляд, я посмотрел на нее. Это было больше движение глазами, чем головой. Тишина вечернего парка наполнилась боем сердца в моих ушах. Я не боялся ее, не должен был признаться в чем-то и не вожделел ее, но сердце билось. Холодный фонарь осветил ей волосы, от чего ее стойка разоткровенничавшейся, показалась мне милой. “Вот бы по утрам, только проснувшись, видеть ее”, подумал я тогда, “Была бы она счастлива?.. А я?.. “. Сейчас мне очевидно, что сердце билось не из-за нее. Это было мое последнее рождение. Но в тот момент я мог только откреститься от мыслей в пользу демонического шепота за дверью меня.
— Они уже идут, пошли встретим их. — прервала меня.
Проверил и у меня оказалась такая же информация. Ответили. Мы пошли к главному входу в парк. Даша и Костя встретились по пути от метро, так вместе и пришли к нам. Даша была сегодня в длинном шарфе и совсем без шапки. На фоне Кости, который был всех нас выше примерно на голову и облаченный в густую бороду с накопленным снегом, она выглядела как младшая сестра. Конечно такой связи между ними нет, хотя может они на самом деле не встретились у метро, а пошли вместе намного раньше… Горестно было о таком думать, особенно в момент приветственных объятий с ней. Прав я был на второй странице. Жалок, и бить надо было сильнее.
— Что же, пойдем тогда, раз все в сборе? — вдруг начал Костя. Его голос был высоковат для его внешности, но это компенсировалось его сдержанностью и тактом, которые за все время не показались напускными. Иногда, в его глазах я видел боль, должно быть вызванную его же тактом. Или это в нем отражалась моя, которую так хочется увидеть еще в ком-то…
— Вы мне так и не скажете куда мы пойдем? — тут же начала выпытывать именинница.
— Так и не скажем, сегодня для тебя праздник, а не путь, так что выдохни. — я поддержал Дашу на этапе планирования, сохранить Лизу в неведении, но кажется, что маршрут не такой-то и замечательный, чтобы сойти за сюрприз. Решил не портить задумки, хотя желание рассказать было сильно. Молодец, наверное.
Только в пути я заметил, что подарки решено было дарить позже, не то что я, презентующий в середине парка. Первым в маршруте было поставлено антикафе, чтобы “посидеть и поиграть”.
— У Миши сильная аура, — с этого момента я цеплялся в каждое слово Лизы — хотела его напугать и провалилась, упала и лежала, пока он мне не помог. — и рассмеялась, прикрывшись ладошкой. Я хотел уже ответить что-то вроде:” заледенелые следы протекторов, проходящих раньше теперь защищают от падений меня”, придумал еще при одиночной прогулке, но не ответил. И к лучшему.
— Главное, что цела осталась. Сама сегодня пару раз почти упала, на остановке чуть за мужчину схватиться не пришлось, но сама справилась. — женская поддержка. Я было уже улыбнулся.
— Даже при том, погода отличная. В хороший день у нас праздник.
— Тебе то сверху, Костик, конечно хорошо, теплее, а у нас мороз по земле стелется. — парировала Лиза и девочки немного похихикали.
По пути девочки обсуждали как другие из коллектива поздравили сегодня, возмущались, что некоторые совсем ничего не написали и шутили про все-таки полученные. Временами начинал Костя, а я вслушивался и разглядывал ледяную дорожку, по которой мы шли.
На выбор у нас были классические монополия и манчкин, так же мы нашли бункер, а Костя предложил таверну “Красный дракон”. Разбираться в правилах мы не решились, потому на первую игру взяли более-менее простой вариант — монополию. Я играл когда-то давно с семьей, да и слышал о репутации игры, как о “убийцы дружбы”. Не хотелось бы такого исхода. Всю игру мне не везло. Ребята задорно пробегали по пустым клеткам и забирали карты, а мне выходило только платить на уже занятых. Несколько кругов и весь стол оказался поделен между моими друзьями. Часто тот, у кого были самые дорогие карты на этот момент, побеждает. Такой рукой обладала сегодня Лиза, грозный соперник, хотя тогда о конкуренции мне думать не приходилось. Игра набирала обороты, мы с Костей в основном смотрели, как девочки обмениваются платами на картах друг друга. Развитие карточек шло и не могло закончиться ничем, кроме как появлением больших долгов. Первым на эту удочку попал Костя, пока мне все еще удавалось прикрываться накоплениями. Костя пытался договориться, обменяться, продать что-то свое, но воля хозяйки была непоколебима. Череда залогов и сделок со мной об их приобретении. Теперь то можно пытаться ухватить кусок пирога. Монополия такая игра, что веселье наступает к концу игры, так случилось и у нас. Даша решила вложиться в обустройство карточек, но ставка не сыграла. Снова торги, и мы обменялись с ней карточками с условием, что я помогаю ей выплатить долг. По итогу она все еще в игре, но с пустыми карманами. В этот момент я почувствовал себя главой тайной полиции или даже бароном подпольной организации, который в общем процессе не показывается, но приобретает выгоду на чужих неудачах. Даше такое знакомство не помогло, очередной долг и банкротство. Дальше беда случилась с нашим бородачом, предостерегая такой исход я хотел выкупить парочку карточек, поддерживая тем самым капитал соперника, но тот отказался и встретился с антагонистом нашей игры — Лизой. Она копила деньги и громко смеялась, когда ее друзьям-бедолагам выпадало отдавать ей все накопления, а потом кокетливо прятала лицо и с насмешкой извинилась. Я, наверное, даже рад, что такая роль выпала именно ей, повезло бы мне так, а не ей, было бы совсем не весело, а тут хотя бы мы радовались вместе с ней, по крайней мере, когда долги случались не с нами. Дуэль. Серый кардинал против монополиста. Ребята выбыли и их карточки вернулись в игру, но тут показал себя мой уровень удачи, точнее неудачи. Повторяя опыт начала игры, почти все силы оказались у обладательницы кокетливых извинений. Слово за слово и я тоже попал в ее капкан, хотя бы напоследок смог насладиться тем, как она упивается победой.
Пришло время гвоздя программы. Мы отложили игру и перешли к поздравлениям и подаркам. Первым начал Костя, прочитав поздравление в четверостишии, там что-то было про волнительность и трогательность. Подарил же он фигурку с большой головой, как я понял, это была фигурка ее любимого персонажа. Открывая упаковку, стоило найти ей малейший намек на состав содержимого, она вскочила и бросилась его обнимать, должно быть из благодарности. А открыв полностью, почти плакала, наверное, этот персонаж и в частности фигурка ей очень важны и приятны. Смотря на нее, я не мог не улыбнуться, не знаю, что из этого рвения просочилось на мое лицо, но я чувствовал, как являюсь частью коллективной радости. Радости иметь повод собраться, радости совместного общения и конечно же от дарения и получения подарков дорогому человеку. Дальше я повторил свое поздравление, стараясь распространить прошлое небольшое пожелание и низко поклонился, подарок же для нее, пока у меня на сохранении. Даша пожелала быть последней и не удивительно. У нее было подготовлено целое представление, точнее презентация. Только сейчас заметил игру слов соединения презентации и презента, но для получателя, кажется, это стало очевидным с первых слайдов. Даша сравнивала повадки Лизы со знаменитостями и приправила это шутками и особой техникой выступления, чем-то напоминающей пьяного мастера. Закончив со слайдами, Даша закрыла ноутбук и на нем оказалось прикреплена коробочка со связанными лично Дашей для лично Лизы варежками. Лиза была безумно благодарна и крутилась в объятиях добрых несколько минут.
Центральные улочки, обвешанные гирляндами, в зимнюю раннюю ночь определенно выглядят в разы лучше себя же при дневном свете. Так кажется не только мне, потому девочки то и дело останавливались у особенно ярких или атмосферных пейзажей, чтобы наделать фотографий. Я не совсем понимаю радости от фотографирования себя, мне куда ближе обычное созерцания, да и по роду моей деятельности фотография для меня, как по мне просто неплохой знакомый. Со слов самих же фотографирующих, это вложение в будущее, когда случайно или специально встретишь фотографию и с теплом вспомнишь как хорошо было в этот день. Может в том и дело, что мне почти нечего вспоминать. Я все-таки сфотографировался, именно такие снимки обычно выкладывают, если есть куда.
— Кажется им по-настоящему весело, — вступил Костя, пока мы были поодаль от остальной компании — тебе так не кажется?
— Надеюсь, что не кажется и так есть на самом деле.
— Лиза сегодня прямо светится, даже новые варежки не скроют этого света. — больше в воздух, чем мне, сказал он.
— Варежки наоборот только маслом в ее огонь. — не получилось сдержать небольшую усмешку. После чего пауза немного затянулась
— Ты с нами уже давно. Скажи, тебе должно быть нравится у нас, раз ты все еще ходишь? — кажется, он переживает за новенького.
— Плохой из меня актер, получается. Нет, мне конечно нравится с вами, но если помнить о первопричине моего появления, то я у вас лишний.
— Мало кто из нас хороший, не переживай. Даже если все так, как ты говоришь, ты все еще с нами. И я рад этому.
— Не будь меня, гулял бы сейчас с девочками один. Скажешь тоже. — и чего я отшучиваюсь.
— О чем разговариваете? Небось о нас сплетни разносите или может обсуждаете какие мы с Дашей фотогеничные? — в диалог вклинилась Лиза — Нет, это конечно правда, но раз разговор о таком, то можно и прямо признаться нам в своем тонком взгляде.
— Я ее по-разному подбадривала в процессе, и кажется девочка зазналась. — Даша нарочито указывала глазами какая же именно это была девочка.
— Мы обсуждали как вам весело. Миша даже отметил, что тебе, именинница, идут варежки. — показалось, будто Костя задает тему брифинга.
— Спасибо большое. — в ответ на комплимент Лиза мне подмигнула, после чего ей позвонили, и она спешно отошла чуть в сторону. Право голоса сразу взяла на себя Даша.
— Мы чуть не забыли, нам обязательно нужно сделать общую фотографию, когда такой вечер еще выдастся, да и не поверит никто, что так людно сегодня у нас было, а мы бах и фотографию.
Отказаться от такой идеи было невозможно, не только из-за определения общности этого дела, но и из-за настроя той минуты. Все особенно укоренилось в обязательности после новости, что пришло время расходиться. Лизу немного уж заждались, а спорить с семейными планами и правилами не в наших правах.
Все так и случилось. Мы вчетвером стояли у входа во дворы, забитого граффити и в преддверии праздников подсвеченного вглубь уходящей светодиодной лентой, идеальное место для эскимосских поцелуев, после чего рассуждая не о чем и накидывая шутки в воздух побрели к метрополитену. Тогда же я признался ребятам как сегодня сильно волновался и проехал свою станцию, чем самым чуть не заблудившись, но теперь то уж точно запомнил где и когда мне переходить. В череде перекрестного опроса оказалось, что Лиза и Костя от нас довольно быстро пересаживаются, а мы с Дашей дойдем до той самой станции и разъедемся в разные стороны. Зайдя вчетвером в вагон, забытый вечерними людьми о свободных местах можно было только мечтать, да и не так уж нам они были нужны, когда половина вышла на следующей, а мы же уже через три станции, потому у дверей сам собой образовался небольшой круг, обсуждающая сюжеты для короткого метра в котором человек хорошо бы смотрелся для каждого из круга, я бы даже сказал, что получился короб для последней частички сегодняшнего праздника. Косте мы придумали документалку про пингвинов, что-то вроде кинофельетона со всеми обязательствами. Даше достался сюжет в котором героиня вампирша, несмотря на статус, умирает от болезни и просит друга человека сделать фильм с ней ее живой, чтобы оставить частичку жизни хотя бы на пленке. Романтично. Мне не придумали ничего лучше, чем быть, тем самым другом человеком, которому все это потом монтировать. Лиза же нам виделась как девочка из китайской забегаловки в районе под контролем мафии и в этой ситуации история была бы вдохновлена Шекспировской “Ромео и Джульетта”. А частичка праздника на то и последняя, чтобы закончится и в жарких прощаниях мы с Дашей остались наедине. Так иногда бывает, что в группе общение происходит куда непринужденнее, чем наедине, так случилось и с нами и каждый пытался подобрать слова.
— Ну все, скоро придут новости, что теперь у них там все хорошо, так сладко ушли. — из-за грохота вагона ей пришлось говорить мне на ухо, при всех я не понимал всей интимности этого.
— Буду тогда рад за них. А они, наверное, думают о нас то же самое. — пока я говорил, ее волосы щекотали мне нос. Продолжения этой темы так и не случилось, мы проехали так до перехода.
— Я читала то, что ты приносил нам. Признаться, не классика, но мне понравилось. Я бы с радостью поучаствовала в таком. — несколько снисходительный тон у нее получился, я бы хотел ей поверить.
— Спасибо, учитывая, что сам бы я не стал в таком участвовать, это очень ценно для меня. — соединения плитки в переходе тогда были более легкие глазу, чем лицо собеседницы.
— Очень зря, уверена, если из-под твоего пера получаются такие страницы, то и за их реализацией должен следить ты.
— Скажешь тоже, пусть этим займется профессионал, а у меня же другая работа. — мы дошли до станции, я оказался здесь в третий раз. “Сейчас придут наши составы, и мы разъедемся в разные стороны” крутилось у меня в голове, пока мы шли к середине. Так и случилось.
— Спасибо, что был сегодня с нами, я рада. Пока. — Даша быстро поцеловала меня в правую щеку, больше убегая и с тем же рвением оказалась в вагоне, откуда смущенно помахала мне и скрылась в движении. Инстинктивно я хотел прикоснуться к щеке, но побоялся смахнуть поцелуй и только прошептал ей вслед.
— Пока. Я тоже рад. Очень. — для меня это обернулось теплой тревогой.
Я остался один. Впереди были только вечер и дорога домой. Не проехал я и пары станций, как все мое естество рассыпалось в пыль, взгляд стал отсутствующим, и даже красный светодиод не мог вырвать меня из этого. Кажется, своим постоянством и насмешливой беззаботностью я только окунал себя глубже. Еще сегодня для меня казался трагедией вопрос перемещения, теперь же я даже не помню, как вышел из метро, не помню с первого ли раза вышел на своей станции и в верном ли направлении отправился домой. Я шел долго, постоянно оглядываясь на небо. Я не боялся упасть, я не боялся прохожих, я не искал что-то в небе, но сердце не билось. Единственное, что беспокоило меня, это почему меня так ломает, почему во мне нет ожидаемого спокойствия, почему выдохнуть и испустить дух вдруг слились воедино, и кто я такой, что чувствую только это, после хорошего вечера и прощального поцелуя.
Я дошел до дома. Маленькая квартира в которой никого, кроме меня быть и не может. Я включил настольную лампу, плафоном направленную в стену и закрыл шторы, создавая потемки. Включил “Gnossiennes” с первой по шестую на повторе, и сел на кровать, почти не переодеваясь. Пауза должна была помочь поставить все на свои места. Давно знакомый узор обоев будто разговаривал со мной, а я завороженно вглядывался в него. Был бы я достаточно сильным, чтобы причинять себе боль физическую. Небольшую, по чуть-чуть, постоянно, но хотя бы не душевную. Я уничтожаю себя за каждое свое движение, за мысли о людях, за попытки выбиться в мир, за импульсивные и лишенные всякого смысла идеи, а если все-таки признаю их отвратительными, уничтожаю себя за бездействие. А все могло ограничиться порезами на предплечье, или может сценой драки из бойцовского клуба. Сегодня я так и не прочитал ни страницы, честно и не сяду. Я попытался достать книгу из рюкзака, но только несколько секунд смотрел на нее, лежащую рядом с другой книгой, уже принадлежащей не мне, а вместе с книгой был Лизин пакет. Оказалось, что в ответ на наши подарки она хотела нас угостить, а я подло присвоил все себе. Я достал подарок и рефлекторно проверил мою подпись на обложке: “Завтра улыбается тебе”, и так же рефлекторно закрыл книгу.
Я забыл какого это, жить мою жизнь. Теперь я понимаю насколько я сгнил. Должно быть быть счастливым это что-то похожее. Что-то до чего мне не дотянуться. В мгновение после Дашиного поцелуя на меня обрушилась вся боль моего естества. Я наказывал себя на силу, что позволил себе забыть…
Иррациональность мыслей о смерти всегда пугали меня. Только подумать, что меня не станет и все горести на фоне казались пустышкой. Теперь же я начал понимать людей не боящихся таких мыслей. Иногда сам факт жизни противопоставляется небытию, как неизлечимо больной выбирает добровольную эвтаназию, так и есть люди, для которых мысли о смерти при всей их иррациональности не страшны, не хуже и не лучше выбора кофе утром, и сегодня я выбираю сэкономить.
Мое существование ограничивается социальным взаимодействием. Вырываясь из небытия меня захватывает эйфория бытия человеком, спокойствие за вопрос существования и смысл оставаться. Но это конечно. Из раза в раз умирая, растворяясь в небытии, смерть становится все большей частью меня, вытесняя последнее, что может перерождаться в виде души. Сегодня смерть победила. Победила под моим собственным флагом. Я выцарапывал эти слова всю дорогу, чтобы они оказались здесь.
Я пишу это, пока под потолком уже висит моя петля.
Если кто-то читает это, передайте ребятам, что я был счастлив с ними. Соврите, что я уехал. Обязательно верните книгу. А вторую рукопись передайте родителям. Простите за неудобства.
Теперь завтра улыбается и мне тоже.