31. Страх

               
Ладушка выпросилась на часок в парикмахерскую, оставив Виктора вдвоём с Кирюшкой. Малыш, которому едва исполнилось полгодика, мирно сидел в манежике, зажав в коленках бутылочку с бурдой под названием "фрутолино". Погремушки он сдвинул в уголок, понеже с момента появления на белый свет равнодушно относился  ко всяким там шумелкам, трещёткам и,паче того, грохоталкам. Вообще родителям волею Господа достался уникальный ребёнок, удививший их раз и навсегда своим праведным существованием на белом свете.
По идее, младенцам положено орать изо всех сил, дабы развивались лёгкие, и крепла грудная клетка, а от Кирюшки за полгода ни мама, ни папа, ни приходящая высокоумная бабушка, то бишь, тёща Виктора, ни разу не слышали крика. Паче того, истеричных закатываний до посинения, кои присущи подавляющему большинству крохотных представителей рода человеческого. Кирюшка мог, конечно, покукситься, но это было настолько редко: можно сказать, до исчезающе малой величины.
В общем, оставив сына в зале, Виктор вышел на лоджию покурить и подышать свежим осенним воздухом. Лёгкий восточный ветерок, дувший в сторону завода РТИ, разогнал застойный, приторно-сладковатый запах горячей резины, дав возможность надышаться всласть естественной прелью опавших листьев, и Виктор заблаженствовал, отгоняя рукой от лица дым крепкой въедливой сигареты "Космос".
Не докурив, отщёлкнул бычок в открытое окно. Ежели б Ладушка застала его в момент данного богопротивного действа, не обошлось бы без сокрушенного покачивания головой и нравоучительной лекции на полчаса. Гринпис, блин! Хотя... " вельми многогрешен есмь", и Виктор это признавал. И в то же время никак не мог отучить себя от детской привычки отщёлкивать на спор что угодно: фантики от конфет, скорлупки орехов или жёваную и скатанную в шарик бумагу.
Да так навострился и разработал пальцы, что всегда выигрывал в спорах на дальность и меткость. Данная, казалось бы, мелочь помогала как самоутверждаться, так и заработать авторитет у пацанов.
В следующее мгновенье, вышагнув из лоджии в зал, Виктор впал в ступор. Ещё не осознав всей глубины ужаса, молнией пронзившего мозг, он на краткий миг потерял способность мыслить и двигаться.
Складной сетчатый манежик был пуст. И паника обдала душу Виктора крутым кипятком, заставив хаотично метаться по квартире. Куда мог запропаститься шестимесячный ползунок в закрытом однокомнатном жилище с минимальным набором мебели? На кухне его нет, в прихожей-нет, дверь в ванную и туалет - на щеколде снаружи! Где ребёнок?
А Кирюшка вывалился себе из манежика, закатился под диван в самый дальний угол и тихонечко заснул. Как Виктор выудил его оттуда, одному Богу ведомо. Между диваном и полом пролезли только руки, и пришлось приложить как известные, так и доселе непознанные усилия, дабы явить ребёнка белому свету, не разбудив при этом и не причинив боли.
Аккуратно уложив малыша на диване, Виктор лёг обочь сына, ограничив его от гипотетического падения на пол. И вот тут Виктора начало трясти крупной дрожью с постукиванием зубами. Так продолжалось около получаса, и, наконец,пришло успокоение сродни потере сознания. Виктор провалился в кошмарный сон.
Ладушка перепугалась, увидев мирно спящего сыночка и мужа, тяжело дышавшего с сиротским постаныванием. Каштановые волосы на его голове были щедро усеяны сединой, а в уголках глаз накапливались и лопались слезинки.
С того дня навсегда в душах родителей поселился страх, переходящий едва ли не в панику, стоило Кирюшке затемпературить, поцарапать пальчик, потерять на какое-то время аппетит. И страх этот, как оказалось впоследствии, имел под собой все основания.