Предисловие
16 января 2023 года. Очерк ДОЧЬ ЛЕСНИЧЕГО в составе сборника «Очерки по истории Семиречья» был опубликован мной в 2013 году в Проза. Ру
© Copyright: Александр Лухтанов, 2013
Свидетельство о публикации №213090200450 (http://proza.ru/2013/09/02/450)
Данные служебного списка лесничего Василия Васильевича Перовского и его семьи, найденные мною в Центральном государственном архиве Казахстана в городе Алматы, были использованы в Википедии, а затем во многих публикациях разных авторов, некоторые из которых своровали без изменений отрывки из моего очерка (например, некто LIVEJOURNAL serg07011972 ( serg07011972)
2019-11-05 14:48:0 «О сломанной Сталиным и его подручными жизни русского детского писателя Ольги Перовской».
Ещё большим размахом отличилась библиотекарь одной из библиотек Южного Урала, полностью переписавшей и опубликовавшей мой очерк под своей фамилией, за что она получила множество благодарностей от читателей. К её чести надо сказать, что после моего обращения её очерк (кажется) был изменен. Могу добавить, что я ошибся, посчитав, что Перовские из города Верного переехали сразу на Алтай. После этого почти все последующие авторы повторили мою ошибку, в том числе Википедия.
Всё это заставило меня заново опубликовать свой материал по Ольге Перовской.
«В Средней Азии между семью большими реками есть плодородная, цветущая местность. По-казахски она называется Джеты-Су, а по-русски – «Семь рек»: Семиречье. В Семиречье много лесов, гор, зеленых долин и фруктовых садов. Один город особенно славится своими большими яблоневыми садами. Зовут этот город Алма-Ата, что значит «Отец яблок». ….в то время, когда я была маленькой, Алма-Ата (правильнее сказать Верный, - прим. А.Л.) стоял за шестьсот километров от железной дороги. Народу в нем было мало, а если раз в год на улице появлялся автомобиль, то все бросали свои дела и бежали смотреть. Домики тогда были маленькими. В густых садах они были как грибы – сразу-то и не разглядишь. Мы жили в Алма-Ата. У нас был маленький дом и большой сад. В саду росли.. .ну, и яблоки, конечно».
Так начинается книга Ольги Перовской «Ребята и зверята», написанная в 1925 году. С первых же строк представляешь южный провинциальный городок и окунаешься в его жизнь самого начала ХХ века: размеренную, несуетную, протекающую среди садов, двориков и огородов. Конечно, книга эта детская. Но подумать только: это едва ли не единственная художественно- мемуарная проза, написанная жителем Верного в еще дореволюционной Алма-Ате. Так уж получилось, и это непростительно, что в городе, где жили десятки творческих людей, никто более не написал о своей жизни, о жизни и традициях маленького городка, ставшего теперь большим и красивым городом Алматы, который мы все любим. Тем ценнее каждое слово, каждый штрих, каждая деталь из жизни родного города в пору его юности. Пусть эти впечатления детские, но ведь порой ребенок замечает больше и чувствует острее, чем взрослые.
Тема книги проста и ясна, она о детстве, о ребячьей привязанности к диким зверушкам и зверям, живущим рядом с людьми. Но есть в этой повести что-то еще, милое, доброе, что задевает самые сокровенные струны души. Зачитываясь книжкой в детстве, в этом не отдаешь себе отчета, но став взрослым, понимаешь: более всего трогает тепло домашнего очага, уют хорошей, интеллигентной семьи, где родители – отец и мать, - не докучая детям мелочной опекой, дают возможность четырем дочуркам жить своей , по-детски дружной компанией среди природы и любимых ими зверей. И хотел ли автор или нет, но на страницы книги волей-неволей попала Алма-Ата, по-деревенски патриархальная, пропахшая яблоками столовкой и апортом, с домиками, утонувшими в яблоневых садах, с плетнями и саманными заборами-дувалами, с домашней скотиной на заросших травой улицах.
Но прежде об авторе. Строго говоря, Ольга Васильевна вовсе не коренная алматинка (верненка). Она родилась в 1902 году в местечке Васильевка Запорожской губернии. Но разве это имеет значение, если с пяти лет и до совершеннолетия она жила в Семиречье. Ее отец Василий Васильевич Перовский ученый лесовод, окончивший Петербургский Лесной институт. В 1907 году приехал в Семиречье, где служил лесничим сначала в Капальском, а затем в Верненском и Пржевальском уездах. Был дружен с Э.О.Баумом, знаменитым лесным ревизором, вместе с ним создавал Верненское сельскохозяйственное общество и Лесную школу в Медео для подготовки лесников. Был в приятельских отношениях с В.Н.Шнитниковым, нашим замечательным ученым биологом, натуралистом и писателем, и безмерно любил животных, что передалось его детям.
В Центральном Государственном архиве Казахстана сохранился формулярный послужной список Перовского за 1915 год. Вот некоторые данные из него.
Год рождения 1875, по окончанию в 1902году Санкт-Петербургского Лесного института получил звание ученого лесовода 2 разряда с правом получения 1 разряда «при удовлетворительном написании рассуждения». Вероисповедания православного, имеет ордена Святого Станислава 3степени, Святой Анны 3 степени. Женат с 1899года на домашней учительнице, дочери унтер офицера, девице Марии Давыдовне Кржижановской, имевшей в то время 23года. Имеет дочерей: Софию – 26.03. 1900г., Ольгу – 27.03.1902г., Юлию 24.04.1904г, Наталью 29.03.1906г., все православного вероисповедания. Получает в год содержания в рублях: основного жалования – 700, столовых – 700, разъездных – 400, за заведывание школой – 650,на канцелярские расходы – 200, квартирных -150, по приватной службе – 140, постоянная прибавка к жалованию – 500, итого – 3440. Приказами по корпусу лесничих назначен: в1907году лесничим 2го разряда Капальского уезда, в 1910году лесничим 1го разряда Пржевальског уезда, в 1913году – лесничим Верненского уезда. В 1915году произведен в чин коллежского ассесора.
Лесничему и его семье повезло: они жили в счастливое время в самых чудесных уголках Казахстана и Киргизии – в Верном и Пржевальске у берегов Иссык-Куля (село Михайловка), а позже, в 20е годы – на Алтае.
Один из членов-учредителей Верненского отдела Русского географического общества, В.Перовский был видным человеком в городе. Знал казахский язык, был прост с рабочими, и не раз приходилось ему ночевать где-нибудь в юртах кочевников или коротать ночь в диком лесу, сидя у костерка. Горожанам он запомнился еще и по домашнему тигру, которого лесничий держал у себя во дворе. Тигренком он был привезен в город от матери, убитой в тростниках Балхаша. Беспомощный звереныш был обречен на неминуемую гибель, но его пожалел Василий Васильевич, приютив у себя дома, где он рос вместе с детьми хозяина, очень к нему привязавшимися.
Четыре маленьких девочки (среди которых была и будущая писательница) нисколько не боясь тигренка, барахтались вместе с ним в «куче мала»«, играя на равных в догонялки, то убегая, то догоняя, и подрастающий хищный зверь с видимым удовольствием включался в игру, никогда не проявляя агрессивности и отвечая на ласку дружеским кошачьим мурлыканьем. За Васькой (тигренка назвали так в честь хозяина) ухаживал кучер – веселый и бесстрашный парень казах по имени Измаил. Тигренок требовал постоянного к себе внимания и общения. Любимым развлечением обоих была борьба. Человек и зверь обнимали друг друга, стараясь повалить на землю. Зрелище становилось жутковатым, когда тигр приходил в раж и в нотках его рычания появлялась ожесточенность. Тогда Измаил засовывал ему в пасть кулак, а затем, оторвавшись, убегал от зверя в дом, иногда в царапинах и ссадинах.
Любил возиться с тигром и сам лесничий. Одним из номеров, вызывающим смех у присутствующих была игра в парикмахера. «Ну-ка, Васька, причеши», - приказывал хозяин и тигренок, превратившийся в крепкого звериного подростка, встав на задние лапы, принимался вылизывать голову, да так, что волосы становились дыбом. К лесничему, жившему в центре города, (в этой усадьбе в 40е-50е годы находился Институт защиты растений), по делам службы приходило немало народу и, конечно, разгуливавший по саду тигр приводил их в трепет. Посыпались жалобы губернатору, и Ваську пришлось сначала посадить на цепь, а затем продать торговцу животными, который запер его в тесную клетку, где он вскоре и погиб, от неподвижности и ожирения сердца. Вот как об этом пишет сама писательница в своей книге:
«И вот наступил грустный день. Осенним вечером, когда над голым садом без конца кричали стаи галок, во двор со скрипом въехала телега. На телеге стояла железная клетка. Отец подшучивал над матерью, но у него самого дрожали руки, когда он отвязывал Ваську. Васька, испуганно прижимаясь к его ногам, взошел с ним в клетку по доске. А когда отец вышел и Васька остался один, он закричал и стал биться. Потом, жалобно мурлыча, просунул лапы между железными прутьями и протянул их к отцу. Все домашние стояли вокруг молча, потрясенные Васькиным отчаянием».
Наверное, кое-кто удивится, узнав, что гораздо раньше семьи Берберовых грозный хищник жил в семье алматинского лесничего Рассказ о добром и ласковом тигренке Ваське один из центральных в книге Перовской. Свою книжку. а ею вот уже более 80лет зачитываются миллионы школьников, Ольга Васильевна написала будучи еще студенткой Московского университета, совсем молодой, в возрасте 23 лет. Наверное, поэтому впечатления детства были еще так остры и повесть удалась. Особенно она понятна и любима в Алматы.
Сейчас, глядя на сплошной поток автомобилей, движущихся среди огромных зданий, невольно задумаешься: а что здесь было раньше и как выглядел Алматы сто лет назад?
«Через полчаса мы дружно шлепали босыми ногами по мягкой горячей пыли, направляясь с скотному базару, По дороге попадались и прохладные и тенистые улицы и раскаленные от солнца площади, где пыль была такой горячей, что по ней больно было ступать. Перебежав такую площадь, мы усаживались над арыком и полоскали в воде обожженные ступни. Базар помещался на одной из таких площадей. Издали мы услыхали разноголосый рев скотины, хлопанье бичей, выкрики и понуканье погонщиков. Вся площадь двигалась от снующих взад и вперед лошадей, коров и баранов».
К рассказанному можно добавить, что скотский базар размещался чуть выше Ташкентской аллеи по нынешней улице Фурманова. Всего несколько фраз, но перед глазами встает уютный и зеленый, хотя и пыльный городок. Журчание воды в арыках, скрип колес конных повозок, ряды пирамидальных тополей вдоль улиц. Тогда, видимо в виду быстрого роста, именно это дерево старались высаживать в городе, все еще сохранявшем черты степного предгорья.
Алма-Ата, а ныне Алматы многое потерял за прошедшие десятилетия: тишину и покой, зеленые лужайки посреди улиц, реку Малую алматинку с хрустально чистой водой, растекающейся в широком русле, живописно усеянном большими валунами, живительный вечерний бриз. веющий со стороны заснеженных гор.
«Каждую весну мы всей семьей переезжали из города в лес. В пятнадцати километрах от города, в горах, был маленький домик – лесной кордон. Мимо кордона бежала маленькая речушка. В лугах было много цветов, а повыше, под самыми снегами, стояли на летних кочевьях – джайляу – казахи… недалеко от кордона был маленький поселок, а на поросшей елками Мохнатой горе , жил в маленькой лачужке монах-отшельник»
С рассказом Ольги Васильевны перекликаются воспоминания Ю.Плашевского («Простор», 1996 г,№6).
«…А на юго-западном склоне Мохнатки, обращенном к горам, жил в начале двадцатых годов нашего века монах-инок. Звали его Анатолий, Был они высок, очень крепок, лыс, имел длинную, совершенно белую бороду. Видом был приветлив и прост. Жил в пещере, которую тщательно украшал. Выкопал в горе целые своды и залы, подобные церковным… Целый день он был в работе. Или землю из пещеры выносил, или на огородике своем работал, или в лес по ягоды ходил. Одет был в чистую, белую рясу домашнего тканья, подпоясан широким черным поясом… Людей избегал, был молчалив»
.Далее у Перовской:
«…Хмель рос вверх по реке. .. Нам посчастливилось найти хорошее местечко. Хмелю там была прпасть. Мы првязали Ишку (домашний ослик – прим. А.Л.) на длинную веревку и полезли на деревья, обвитые красивыми лозами хмеля».
У Плашевского:
«В верховьях Малой Алматинки есть гора Мохнатая сопка, или просто Мохнатка, как называют ее старожилы. Ее северо-восточный склон – чудесное место. Здесь когда-то мальчишкой хмель собирали. Корысть небольшая, а все же стоило браться. За мешок хмеля в двадцатых годах на пивоваренном заводе полтора рубля платили…
На склонах горы хмель образовывал сплошные заросли. Он поднимался вверх по стволам деревьев, а на высоте в два-три, а то и четыре-пять метров перекидывался от дерева к дереву.
А хмель сам хоть и не колючий, но стебли у него страшно шершавые, будто наждачная бумага первый номер. Чуть задел – и сразу разодрал кожу. Да еще сок едкий. Царапины сразу воспаляются. Тут одно спасение – в речку…».
. Вовсе нетрудно догадаться, что речь идет о Медео, Медеу, как тогда называли урочище по имени казаха скотовода М.Пусырманова, пасшего там свои стада. Там Василий Васильевич директорствовал в Лесной школе и наблюдал за племенным стадом скота, принадлежащим сельскохозяйственному обществу. Жизнь в пору первой Мировой войны становилась все труднее, и собственное хозяйство общества помогало выживать ее членам. У них там был бычок по имени Алмаз, которого любили и им дорожили. Когда читаешь протоколы заседаний общества (они регулярно собирались едва ли не каждую неделю), на которых неизменно присутствовал его председатель Э.О.Баум (кстати. и Перовский тоже), то становится понятным, какую пользу верненцам приносило это дело».
Самый трогательный рассказ о жеребце Чубаром, едва не погибшем в трещине на леднике.
«Однажды в середине лета отец снарядил Чубарого по-походному и уехал на нем через горы на областной съезд лесничих в город Алма-Ата
Съезд в Алма-Ата затянулся дольше, чем предполагалось. Отец решил сократить путь, чтобы на этом выиграть время. Он уговорился с лесником-киргизом и поехал напрямик по самой короткой, но зато и самой опасной дороге. Они должны были подняться почти над городом до перевала, чтобы спуститься по другую сторону горного хребта, вблизи озера Иссык-Куль. За день они поднялись к белкам и заночевали у пастухов. Солнце показывало полдень, когда путники остановились у высокой выветрившейся скалы. Это был вход в Койнарский ледник. Белая- белая, до боли в глазах, мягкой и пушистой казалась долина ледника. Только черные зубья скал, торчащие из-под снега, говорили о том, что надо быть очень осторожным, чтобы не остаться тут навсегда»
Дальше рассказывается, как Чубарый провалился в ледниковую трещину, где пробыл несколько дней, но его чудом вызволили из ледникового плена. Интересно было бы разрешить вопрос: на каком же перевале случилась эта трагедия? Явно видно, что О.Перовская не обладала знаниями местных гор. Во-первых ,путникам необходимо было пересечь не один, а два перевала, во-вторых, перевал и долинный ледник – это разные вещи. Скорее всего, они шли через ледовый перевал. Но какой? Поднявшись над городом, лесничий мог пересечь Заилийский Ала-Тау перевалами «Озерный» или «Проходной». Далее ему надо было перейти через Кунгей Ала-Тау. .На картах отсутствует перевал с названием «Койнарский», но можно. предположить, что им мог быть перевал Кой-Су в долине реки Орто-Кой-Су , тем более, что это название отражает основную суть, которую можно перевести на русский как «Бараний перевал».Высота его 3889м, ледники .рядом, но тропа (а ныне и черновая дорога для вездехода) минует их. Если предположить, что 80 лет назад ледники были обширней, то вполне возможно, что именно здесь и попал в переделку лесничий со своим проводником. Этим перевалом в 1913 году с Иссык-Куля в Верный прошел известный путешественник В.В.Сапожников.
Но продолжим рассказ о так полюбившемся детворе жеребце Чубаром.
Дети чудом выходили больного коня, бесконечно, по-детски искренне радуясь его выздоровлению. Но счастье было недолгим, лошадь погибла и это большое горе переживает и читатель. Невозможно без волнения читать заключительные строки
«Мы забились по углам и не видели больше друг друга. Но я знаю наверное, что все приходили проститься.
–Где ребята? – удивлялась мать. Отчего никто не обедает?
–Оставь их, - ответил отец.
Мы скрывались до поздней ночи. Так прячут только большое горе. И никто из домашних не видел, как грустные, заплаканные девочки молча уходили из опустевшей Чубаркиной конюшни.
Книга закончена, но не хочется расставаться с ее героями: детьми с их любимыми зверюшками и родителями, давным-давно жившими в нашем любимом городе и бродившими по знакомым нам улицам
С приходом советской власти, в 1918 году Василий Васильевич Перовский вынужден был вместе с семьей покинуть Семиречье и уехать на Алтай. О жизни в не менее богатом природой крае Ольга Васильевна впоследствии написала другие повести и рассказы (Алтайские рассказы, Необыкновенные рассказы про обыкновенных животных), но та первая книга о детстве осталась лучшей Дальнейшая судьба О.В.Перовской сложилась не слишком удачно, если не сказать трагично. Ее муж, писатель Г.Замчалов, с которым она вместе писала книги (Остров в степи), погиб на фронтах Великой Отечественной войны. В сороковые годы Перовская была репрессирована, что выглядит полнейшим абсурдом. Чем могла не угодить детская писательница, пишущая о столь милых ею зверушках? Похоже, ей припомнили счастливое детство в «проклятой» царской России. Ведь как это ни маскируй, а жизнь ее в семье царского чиновника была действительно безоблачной, радостной и лучезарной.
Впрочем, есть и другая версия опалы Перовской и, видимо, более достоверная. Книги ее были запрещены после так называемого «лысенковского погрома», когда была разгромлена самая лучшая в мире российская школа генетиков. Зловещая тень этого Распутина от науки упала не только на труды по «формальной генетике», но и на детские книги и их авторов. В их число попала и книжка «Остров в степи» о заповеднике «Аскания нова» и даже самый безобидный диафильм «Франтик» (1931 год) на тему одного из рассказов книги «Ребята и зверята». Этот запрет был снят лишь в 1955 году, когда о писательнице и ее книгах уже успели подзабыть. Долгое время ее не печатали и вспомнили лишь в последние годы, когда поняли, что на них можно неплохо заработать.
После ссылки, закончившейся в 1955году, Ольга Васильевна была прикована к постели тяжелой болезнью и умерла рано, в возрасте 59 лет в 1961 году. Всю жизнь ее согревали дорогие сердцу воспоминания о юных годах, проведенных в городе яблок у подножья заснеженного хребта Тянь-Шаня. Привязанность к животным и любовь к природе остались с ней навсегда. Сама она об этом как-то рассказала в журнале для детей.
«Однажды, путешествуя со своим отцом-ученым лесоводом и охотоведом, убежденным «лесовиком» по горному Алтаю, я что-то разворчалась на какую-то мелочь и в сварливом настроении не замечала ничего вокруг. А вокруг были высокие зеленые травы, пышные заросли ярких, горно-луговых цветов. Наши лошади продирались сквозь сплошные стены диких роз, как в сказочных владениях Спящей Красавицы. Мы въехали под узорный купол леса. Торжественность. Тишина. Вьются, свисая, изумрудные гирлянды, блестят бусами ягоды кислицы, малины, смородины, ежевики. Стук копыт заглушает пружинистый мягкий мох. Пахнет свежестью, чем -то лесным, особенным…
Отец с недоумением оглянулся на мою ворчню:
-Ну как можно на что-нибудь раздражаться в лесу? У меня здесь никогда не бывает плохого настроения.
Немного погодя я вижу: он остановил лошадь у высокого пня. Дерево спилили зимой по линии снега, а когда снег стаял - срез оказался более чем на полметра выше земли. Отец снял войлочную шляпу и со счастливым лицом шутливо и церемонно приветствует какую-то «значительную» лесную особу.
А на пне сидит на задних лапках полосатая белочка-бурундучок, любопытно и смело сверкая на гостя веселыми бусинками глаз, и передними лапками прижимает к груди какой-то лесной гостинец.
Какие чудесные у них в это мгновения были лица!
Да, великое счастье – общение с природой».
Жаль, что Перовская не написала о своей учебе и школьной жизни. Автором этого очерка пока не найдено свидетельств ее учебы в Верненской женской гимназии, но она просто не могла там не учиться. Но ее стезя была другой: лисенята, сурки, бурундуки…(Ее перу также принадлежат книжки «Золотое руно», «Джан – глаза героя»)
К сожалению, до сих пор О.В.Перовская не стала кумиром алматинской детворы. Ни разу о ней не вспомнили и наши краеведы, о чем только не писавшие. Кажется, о Перовской не было ни одной публикации в казахстанской прессе. И как бы хотелось, чтобы нашей замечательной писательнице поставили памятник в любимой ей Алматы! Местом для его установки прекрасно подошел бы любой из центральных парков, где бывает алматинская детвора: сосновый (детский), что посажен руками воспитанников Детского приюта еще в дореволюционное время, парк имени 28 героев-панфиловцев, где она наверняка не раз гуляла, и, наконец, перед входом в алматинский зоопарк, где ее скромная фигурка с волченком на коленях стала бы символом приюта диких зверей.
На фотографии здания стационара Лесной школы, построенные лесничим Василием Перовским в 1914 году, в одном из которых жила его семья (название «Медео» урочище получило позже 1920 г). Справа Мохнатая сопка, где сёстры Перовские собирали хмель.
Могу добавить, что свидетельства учёбы сестёр Перовских в Верненской гимназии Софьи и Ольги я нашёл
А.Лухтанов
очерк написан 2. 09. 2007г