Дождь шёл, а он смотрел на небо,
Сам в синем капюшоне, будто из грозы,
Вокруг него стояли люди,
Им дела не было до той грозы,
Они зонтами прикрывали небо,
И в землю полностью вошли,
Как будто бы угрюмостью заражены,
И сумасшедшинкой полны,
Он же, в том синем капюшоне,
Что выделялся из толпы,
Глядел на небо грозовое,
Всё в ожидании беды,
Когда же вниз сошёл апостол,
В одеждах черных, тоже будто из грозы,
Но больше смерч они напоминали,
Толпа людей не видела его,
Она, как прежде, не смотрела в небо,
И под зонтом укрывшись,
Не видела нагрянувшей беды,
Что исходила от грозы,
Тем временем апостол в чёрном,
Низверг с небес лучи грозы,
И отчего вдруг посинели люди,
И стали синие они,
Почти что с мёртвыми губами,
Которыми шептать уж не могли,
Они застыли, как те камни,
Огромными, что валуны,
Не в состоянии идти уж дальше,
Они, как в землю, тут вросли,
Стояли и не шевелились,
Не понимая той нагрянувшей беды,
Лишь только тот, что в синем капюшоне,
Предвидя это, выделился из толпы,
И слился с грозовою тучей,
Чтобы найти его уж не смогли.
Он, будто бы вспарил на небо,
С которого апостол тот сошёл,
Весь мокрый от дождевого яркого потока,
Но всё такой же, и живой.
Там, в небе больше не гремело,
Угроз не сыпалось с него,
И он, тот в синем капюшоне,
Что выделялся из толпы,
Что вдаль глядел, на перспективу,
Остался жив и вне толпы,
Что изваянием застыла,
На мокрой проклятой земле.
15.01.2023 г
Марина Леванте